Коммунмаркетполис

Ангел должен возникнуть как-то, и возникнуть как человек, то есть гуманно, то есть «как-то» есть как «должен человеческим путём». Быть первопредком рода ангелов есть та честь и то благо для каждого человеческого субъекта, сколь то ему позволяет собственное суждение. Гуманное развитие человечества в актуально-рассматриваемой политике рождения ангела есть всенепременная самоцель человеческого существования, а рассмотрев ранее человека как ценность, ангел есть будущая ценность человека как себя самого, ставшего и явившего в его генотипе себя. Рождение обрело политику, игнорируя печально-известную магию крови. Теперь рождение есть не только почёт, благо, но и инвестиция, и объединяющая человечество идея, которой всякий человек может заниматься параллельно собственному религиозному разумению.

Без сомнения, вопрос инвестиций в политическую идею при этом биологического характера не будет востребован как таковой без такой формы корпоративной организации, которая позволит существовать всесторонне-закрыто от «остального» мира, и потому вопрос возникновения ангельского рода не будет возможен без реализации проекта «коммунмаркетполис», до той поры рассматривать ангельский род можно лишь в весьма туманной перспективе. Коммунмаркетполис же позволит организовать систему корпоративного рода, как если представить, что каждый такой полис есть род, где каждый из живущих в таком полисе будет обладать родовым символом, который по совместительству будет являться валютой, формируемой посредством блБез сомнения, вопрос инвестиций в политическую идею при этом биологического характера не будет востребован как таковой без такой формы корпоративной организации, которая позволит существовать всесторонне-закрыто от «остального» мира, и потому вопрос возникновения ангельского рода не будет возможен без реализации, например, проекта «коммунмаркетполис»; до той поры рассматривать ангельский род можно лишь в весьма туманной перспективе. Коммунмаркетполис же позволит организовать систему корпоративного рода, как если представить, что каждый такой полис есть род, где каждый из живущих в таком полисе будет обладать родовым символом, который по совместительству будет являться валютой, формируемой посредством блокчейн.

Представить для этого необходимо, что существует некоторая форма корпоративной этики, которая включает в часть собственного инвестиционного проекта, собственно, проект «ангел», которым занимается каждая корпорация по отдельности. Участвующий в таком проекте инвестор, параллельно являющийся сотрудником корпорации как житель коммунмаркетполиса, где только такой инвестор получает некоторый родовой символ корпорации проект организовавшей, будет в своем геноме претендентом на внесение ряда его днк в «ангела», когда тот явится в рамках проекта. Инвестор жертвующий часть своих финансов (получаемых на работе на эту же корпорацию, что понятно) в «ангела», получает право посредством обретения родового символа корпорации на, с одной стороны, своевременную выплату дивидендов, которые были получены посредством процентного накопления, а с другой стороны, момент реализации генетического наследника в мир позволяет утверждать о потенции к долгосрочному вложению, а именно: некоторая семья «А» вложила свой геном в некоторый проект «1», чьи гены состоят из инвесторов семей «А», «Б», «В» и т.д., который также обязуется уже по праву рождения (если только он не собирается уйти в иной коммунмаркетоплис) сдать собственный геном в корпоративное пользование, которое обязует в себе сохранить код инвесторов семей «А», «Б» и т.д. До того момента, пока геном проекта «1» не был реализован в проект «2», некоторая семья «А» имеет право исключить собственный геном из проекта «2», тем самым получив дивиденды за обретенную ступень поколения, в которой продлится днк семьи «А». То есть чем дольше существует геном в проекте «1», тем больше получит выплат семья, своевременно внесшая собственный геном.

Таким образом для проекта «ангел» потребуются лишь инвесторы, объединенные в данном случае в проекте «коммунмаркетполиса» как его жители, где наследие родового символа будет передоваться из поколения в поколение, если конечно с проектом «ангел:1» ничего не случится, например, если тот сам не откажется от продолжения рода. И вот корпорации имеют возможность формировать проект «ангел» и как политику, и как инвестиционную стратегию. Соответственно, котировки проекта «ангел:1» на общем рынке виртуальных корпоративных валют целиком будут зависеть от корпоративного духа коммунмаркетполиса, проект запустивший, и за многим не удивительно, что может не настать момент рождения ангела из проекта, например, «ангел:3», так как ликвидность его в среде рынка своевременно обвалилась.

Ангельский род на этапе своего формирования, что следственно, представляет из себя биржу частной корпоративной валюты, за чьей стоимостью стоят инвесторы с собственным генетическим кодом и дети, рожденные с участием генетического кода инвесторов, от которых впоследствии генная инженерия может избавиться, выплатив часть дивидендов семье от своего генома, избавившегося за участие в проекте. Учитывая, что корпорация и так обеспечивает своих сотрудников работой на себя же, иметь столь рискованный проект, подкрепленный идеологическим содержанием, представляется тем более разумным, если учесть, что именно этот проект стоит за курсом корпоративной валюты, обобщенно называемой как «ангельская руна».

Понятно, что «ангел» как проект, объединяющий экономическую и политическую жизнь коммунмаркетполисной массы обладает отнологическим основанием для организации той мифологической ситуации, в которой может существовать человек научной антропологии, явившей себя миру из смерти в себе.

Потенциальная альтернатива.

Человеку противостоит язык, так как именно за неимением метамифологической данности как биологического качества тому или иному роду деятельности приходится обзаводиться таким понятийным аппаратом, который, по существу, с трудом может быть применим к какой-либо иной сфере деятельности по своему существу, а не по принципу аналогии.

Видно, что на почве такого противостояния путь познания действительности может выразиться дуально, а именно таким образом, что мы получим или человека в мире победившего языка, или человека в мире, победившего язык. Человек в мире победившего язык есть ангел, в альтернативном случае же мы рассуждаем о мире победившего Духа, то есть такого языка, посредством которого можно не только описать, но и претворить действительность, в то время как в случае с ангелом Дух претворяется в самом человеке.

Случай триумфа Духа над человеком можно предотвратить, например, посредством вечного разделения языковой данности на множество языков, и в этом случае, в обход естественного хода становления человеческого языка эффективнее будет сократить затрачиваемое время посредством реализации языков программирования. Такое техногенное замыкание языка необходимым образом будет обязывать общество к переходу на восприятие именно языков программ; можно утвердить даже, что в лучшем случае рассуждая о технократии как власти над языком, сама власть перейдёт в область так называемого юридического программирования. Романтичнее всего представить, что на почве каждого конкретного языка будет создан ИИ, исполняющий законодательную функцию; реализовывать столь множественную законодательность будет тем более возможно, если здесь мы снова заговорим о коммунмаркетполисе: чем больше корпораций организующих коммунмаркетполисы, тем больше и тех самых языков, ИИ и последующих форм законодательств, позволяющих таким образом сохранить политическую чистоту человека, устремлённого в будущее.

Если же этим словам не будет уделено должного внимания, антропология и в принципе человечность как таковая свернёт с тропы истинного становления. Риск утраты ангелов приведёт человечество к результату тотального контроля языка, а потому вместо эволюции произойдёт в историографическом плане ничто иное как человеческая мутация. Соответственно до тех пор, пока язык не будет ограничен техническими средствами, общества и человечность как таковая стоят на пути античеловеческого и антисоциального, так как не ограничивают власть языка человечностью. Если повторить тоже самое другими словами: человек должен наделить властью лишь язык, отграниченный самим человеком; и лишь по той причине, что допустить диктат одного языка есть акт античеловечный, то есть ограничивающий свободу, здесь рассуждается, что государство должно себя изжить, чтобы человечество сохранило свои гуманистические принципы, идеалы и ценности. Во-первых, это связано с тем, что государство признаёт власть лишь себя самой и не позволит в себе же иметь альтернативные источники власти; во-вторых, сама власть государства произведена человеком, неограниченного какой-бы то ни было надчеловеческой категорией. Если рассматривать общества традиционные, религиозные, некоторые незыблемые надчеловеческие категории, понятия, были даны некоторой формой Божественного провидения, как то было, например, с понятием морали. Однако человек лишённый Бога остался наедине с собственной свободой и в то же время бытием перед смертью, и потому всякое действие производимое в таком мире есть действие политическое, но до сих пор неотграниченное ничем как таковым человеческим, так как государственность устанавливает диктат только собственной власти собственной же властью, неограниченной ничем «над» собой же. Такой подход приводит лишь к тому, что называется геополитикой, с некоторой игрой перетягивания каната в стремлении к установлению гегемонии, что уже по своему существу есть неверный курс развития общества, так как установление тотального закона античеловечно. Значит альтернативным путём развития общества является акт лишения государства права на монополию власти, что необходимо сделать для того, чтобы каждый из некоторого множества языков власти был отграничен техникой, то есть человеческим триумфом, выраженным в деятельности программирования. Этот технический триумф есть надчеловеческая категория по той причине, что именно посредством неё можно достигнуть ангела как нового человека, не допустив человеческой мутации в кейсе «язык захватил человечество». Таким образом здесь обозримо становление техники как некоторой высшей пусть будет «анархической ценности», и здесь же на почве разбора дуального становления можно выразить, что проект «коммунмаркетполис» заключает в себе идеалы расы как двигателя экономического корпоративизма, выраженного средствами анархии и кибернетики, и выступающего против форм геополитического характера в любом их проявлении как свидетельства тотального захвата человечества неограниченным Духом, который может быть урегулирован с сохранением власти только посредством религиозного содержания общественной жизни; таким образом человек может остаться человеком с сохранением государства только в случае традиции, которая тем более невозможна, чем более общества религиозно-плюролизованы, толерантны или атеистичны. А потому в сложившихся условиях и необходимо определить смерть-в-себе антропологии с помощью становления эзотерики, что было выражено всем текстом ранее.

Дразареры.

Мифологика власти диктует восприятие права и действующий символизм в её исходе. Представив себе утверждение, что власть, всякая она или конкретная от Бога, не рассматривая сейчас утверждение того, кто есть Бог, можно рассмотреть и некоторую обратную форму утверждения, а именно, что неприятие власти, причём власти прямо соотносимой с исходным утверждением о власти как власти «от Бога» как утверждения в данном случае абстрактном и не связанным строго ни с каким утверждением по факту, так как по факту это утверждение мифологично, а потому неоднократно-раскрываемо во множестве смыслов и контекстов, то есть неприятие всякой неустановимой в данном случае власти данной Богом есть некоторый акт, а зная, что власть есть некоторая утверждающая о себе воля выражаемая в формах закона, права и правил, акт отрицания власти (учитывая, что утверждение «власть от Бога» есть утверждение политического характера) есть акт политического характера, а не интеллектуального. Такой некоторый политический акт отрицания власти есть прецендент нарушения закона, и как следствие, выражение некоторого свидетельства несостоятельности утверждения воли наделённого властью субъекта перед силой, превосходящей его форму утверждения. Напомню, что некогда действительно в условиях морали, чести и иных незыблемых категорий акт нарушение закона являлся формой не только антисоциальной, но и антирелигиозной, в условиях же свободы Духа закон и порядок есть ничем необусловленная языковая реинтерпретативная единица, обусловленная лишь самодурством одним или нескольких лиц по обоюдному сговору или согласию, где лица находящиеся во властных структурах не обязаны при этом быть теми субъектами, которым не доводилось познать политическую сторону Богоотрицания.

Опуская в собственном внимании известные суждения о том, каким именно образом здесь можно выйти из ситуации фривольного выражения форм власти, так как этого и не требуется по причине высказанного ранее, а именно, во-первых, что всякий человек есть человек политичный без социальной необходимости, и во-вторых, что человек будущего есть человек победивший Дух и потому сам язык выражения власти с отказом от всякой тотальности власти и, как следствие, всякого государства и потому геополитики, здесь следует рассмотреть иную форму власти от Бога, то есть власти целиком самосознающей собственную скоротечность и угасание, то есть утверждающую себя как ту самую силу, которая сильнее и выше власти от Бога как (в данном случае) государства, то есть которая утверждает, что её власть есть от самого времени и пространства. Такие «временные» формы Божественной власти истекают из, что очевидно, временных социальных организаций, хаотично-самоутверждающихся и исчезающих, стоит им лишь исполнить то политическое действо, во имя чего оно было выражено. Можно сказать, что как всякий человек политически-властен и потому могущий исполнить политическое действие в акте искусства, познания или самой социальной политике, так и всякая социальная, а потому и политическая организация обладает властью в себе самой с момента её возникновения и до момента её снисхождения в небытие по причине собственной свободы от, прежде всего, себя же самой в мире иных отделённых от себя же социальных организаций сосуществующих одновременно и задающих контекст, в отличии от той «статичной» государственной формы, утверждающей свой закон как бы во вневременное, о котором уже было сказано ранее как о необусловленном самодурстве властных структур.

Понятно, что контекст, формирующийся временными социально-политическими организациями, что черпают собственную власть из силы мифа их породившего и ими порождающего иные мифы, то есть по факту из самой субстанции метамифа есть некоторая невоспринимаемая обыкновенным эмпирическим методом структура, гармонично в себе существующая и претворяющая собственную волю в социумах и каждом конкретном индивиде. Эта метамифологическая структура власти, как нетрудно догадаться, сосуществует параллельно с иной структурой, уже отграниченной языком программирования, то есть человеком, то есть по факту метасоциальной структурой власти; если игроки в карты собираются вместе на участие в социально-политическую организацию для проведения карточной игры сосуществуя параллельно с иными игроками в карты и игроками в принципе, так и коммунмаркетполисы сосуществуют в себе и параллельно с иными коммунмаркетполисами. Однако же здесь следует понимать, что некоторый игрок «а» не только может играть в несколько игр одновременно, но и сами игры в собственной структуре могут сообщаться между собой как части единого метаигрового контекста.

Этот метаигровой контекст известен; понятно, что языки программирования посредством которых были организованы различные искусственные интеллекты ответственные за инаковость права в организации отличных коммунмаркетполисов не позволяют утверждать о тождественности их также, как не позволяет утверждать о тождественности правил различного множества карточных игр, однако полная свобода индивидуума позволяющая участвовать в нескольких различных играх одновременно (или можно рассмотреть вариант не идеальной одновременности, но хотя бы потенциальной мобильности) обеспечивает некоторую добавочную продолжительную сохранность «временной» социально-политической организации посредством текучки социального капитала.

Таким образом представитель коммунмаркетполиса есть связующее звено между метамифологической и метасоциальной реальностью власти, он есть форма капитала, существующего не только как самого по себе, но и политически, так как его геном с его потенциального согласия может участвовать в проекте «ангел». Таким образом вне зависимости от того, каким образом индивид участвует в экономической жизни коммунмаркетполисов, то есть формирует-ли он ресурс социальный или финансовый, само его существование и есть подлинная форма выражения власти от Бога.

Что из этого выводится в культурной жизни коммунмаркетполиса как следствие?

Коммунмаркетполис производит, предлагает и продаёт в себе и из себя ряд товаров и услуг, формируя и организовывая рабочие места, собственную рыночную политику и законодательную систему, самоорганизованную искусственным интеллектом в Духе угодной самой корпорации. Руны, являясь блокчейн валютой коммунмаркетполиса на едином рынке таких частных валют укрепляются и падают в собственной цене за счёт притока или оттока социального или финансового капитала: первый посредством становления работником корпорации и участии в проекте «ангел», а второй с помощью реализации товаров и услуг самой корпорации на внутреннем и «глобальном» рынке, хотя что очевидно, ни о какой «глобальности» в старом понимании речи не идёт.

Так как котировки рун на соответствующем рынке связаны со структурой власти времени и пространства (по сути субстанции мифологического характера, самого метамифа), а также власти метасоциальной, в которой сам язык, Дух был подчинён человеком, то тот объект реализации на рынке, во имя которого и сам Дух был загнан в структуру воли корпорации, является не только фетишизированным символом, то есть символом указывающим на специфику производства и предложения корпорации на рынке, но также и архетипом некоторого действия, политического, подлинно-человеческого действия в мире контекстуальной метамифологии. Очевидна отсюда взаимосвязь того, как изменение котировок рун говорит о тенденциях времени не только на самом рынке, но и в целом во всей вселенной, как и множестве социально-политических организаций, и как следствие, утверждает о последующем изменении мифологического поля, куда также относится и сам рынок рун.

То есть как следствие культурной жизни коммунмаркетполиса выводим эпизод возникновения рун не только как валюты, но и как способа, а также метода констатировать настоящее и зреть в будущее. Зная это можно установить и следующее следствие, а именно сколь много коммунмаркетполисов формируют собственный капитал за счёт верного предсказания об изменении рунических блокчейн курсов, которые, что ничуть не удивительно, силой собственного авторитета влияют на эти самые курсы ничуть не лучше, чем неизведанное, но весьма предсказательное будущее. В целом само участие в таком конкурентном предсказании рунического курса есть обыкновенная практика, которая без преувеличения по силе обладает тем же статусом, что и не включённая напрямую в экономическую жизнь метамифология, которая своё притязание на власть выражает совершенно другими способами. То же, какими именно параллельными способами метамифология может повлиять на котировки рун возможно выяснить с использованием специальной техники, которая называется «дразар», и в соответствии с которой и сами лица, занимающиеся таким ремеслом, называются «дразарерами».

Дразар есть и ремесло, и игра, и что тем более показательно, как ремесло дразар делает больше если был сыгран, чем целенаправленно использовался как труд; сам же дразар работает с использованием рун, причём что не удивительно, рун, лишённых своего актуального котировочного контекста, т.е. руны рассматриваются автономно от их стоимости, сохраняя в себе символ как фетиш (то есть как идею выраженную в материи), социальный архетип и действие (преимущественно политическое), соприкасающееся с имманентными категориями и претендующими на эзотерическую трансценденцию.

Если вспомнить, что «руна» в нашем случае есть прежде всего некоторая корпоративная философия и сам её язык, то каким образом можно рассмотреть руну в «вакууме» от её котировок? По факту нужно упомянуть, что вообще не обязательно с самого начала обладать знаниями о символических значениях всех рун на актуальном рынке. «Руна» есть некоторая мифологика, которая уже заложена в дразарере как представителе корпорации и участнике проекта «ангел», что утверждает тот культурный факт, что дразарер есть хранитель корпоративной философии и традиции, зачастую являясь некоторым разработчиком, связанным с программным обеспечением искусственного интеллекта. Именно он рассматривает себя как некоторый мир, чьей воле подконтрольно всё, что не связано напрямую с экономикой. То же что противостоит ему есть сама «руна», выражаемая в символических формах корпоративных идеалов, то есть идеалов за чьё выражение ответственен по факту сам дразарер как разработчик ПО ИИ. Таким образом конструируя ситуативную реальность дразарер обращается к ряду некоторых равноценных идеалов руны приведя ряд их частей к выпадению, где само выпадение утверждает о некотором ответном действии со стороны руны ко всему миру «вне неё», который дразарер согласуясь с руной интерпретирует как событие. Для простоты вместо «руны» используется сам дразарер как бы со стороны, погруженный в виртуальный мир и выражающий сам собой идеалы корпорации. Враждебный мир и руна противостоящая ему, что выражены на едином языке, и выражают суть деятельности дразарера; мир же не враждебный и руна с ним сопричастная есть то условие, которое обязано быть соблюдено для возникновения ИИ и последующего законодательства.

Рассматривая же дразар не как ремесло, а как игру, можно здесь упомянуть то отличие, что дразарером в этом случае может стать не только носитель корпоративной традиции, но и всякий путешественник в собственных смыслах и представлениях об идеальном. Однако, что есть в данном случае тогда определяющая ценность его идеалов, если сами идеалы не находят отражения в актуальном метамифе, от которого дразарер в использовании рун отказывается? Кроме, конечно же, ангела, который задаёт политический (т.е. человеческий) смысл всему дразару и силу всем рунам, где ценностью рун является сам путь реализации ангела в мире, его энергетический исход; ценностью для путешественника смыслов является объективная самоценность работы рун, так как вне зависимости от того кто и какие интерпретации будет за собой нести при взаимодействии с рунами известно, что они существуют и работают всегда, а не только в момент обращения к ним. Коммунмаркетполисы есть следственно-необходимые объекты метамифа, свидетельствующие истинность дразара и принцип сверхвластия человеческой субъектности, в которой извечно-существовавшая руническая кибернетика выражает структуру времени самой вселенной.

Краткий экскурс в парадигматику коммунмаркетполитики

О природе становления магии.

Можно рассмотреть ряд общественных парадигм, исчерпывающих свою действительность в понимании феномена власти и источников, наделяющих саму власть силой. Как было сказано ранее, источниками власти были обнаружены Метамиф, Дух и Человек, или “о чём, как и кем утверждает себя тот Кто, который в силу какой-то необходимости обязан явиться в свет”.

Рассуждая о власти мы рассуждаем о Времени, или некоторой трансценденции, то есть законе и формуле? Рассмотреть требуется лишь второй случай, так как первый строго определяется лишь формой контекста, в котором была рождена необходимость утвердить понятие власти.

Власть исходит из некоего иномирья в следствии с собственной же властью данной себе самой, то есть власть наделена властью быть властью, а не ничем иным, а значит качество власти есть утверждение себя самой, а значит власть можно рассматривать прежде всего как утверждение. Отличием между властью и утверждением является тот факт, что утверждением можно утвердить власть или её отсутствие, а сама власть может утвердить лишь себя саму. При этом власть не только утверждает себя саму, но и наделяет потенцией утвердить себя тем, кем был тот, кто обрел власть каким-либо способом, а значит самоутверждающее качество власти передаётся, то есть наделяет некоторым инобытием, а значит и утверждается во времени, так как для передачи и наделения требуется движение, которое в любом случае должно быть во времени как необходимости изменения состояния как “быть во власти” и “не быть во власти”.