Запретная связь

В дежурной части Абрамова встретили шуточками.

– Ваня! Ты, кроме зародыша, больше ничего не привез? Порнухи нет, а то мы бы в картишки перебросились.

– Закончилась порнография! – с усмешкой ответил Абрамов. – Как новую напечатают, так тут же привезу.

Шутки были связаны с первым посещением Абрамовым Девичьего домика. В тот день, пока он разговаривал с вахтершей, кто-то из девушек незаметно подсунул ему в папку с бланками протоколов колоду порнографических карт. Вернувшись в отдел, Иван стал доставать объяснение. Карты выпали, разлетелись по полу. Наряд дежурной части бросился собирать их, весело комментируя некоторые снимки. Скандала, на который рассчитывали обитатели Девичьего домика, не получилось. Замполит отдела отчитал Абрамова за невнимательность, карты изъял и спрятал в сейфе.

– Ты, Иван, в другой раз клювом не щелкай! – велел замполит. – В Девичьем домике надо держать ухо востро! Чуть зазеваешься – и беды не миновать! С Алексеевым вон как получилось!

– Со мной так не получится, – заверил Иван. – Я из другого теста сделан.

3

В пятницу утром Абрамов позвонил в областное бюро судебно-медицинских экспертиз, попросил к телефону дежурного патологоанатома.

– Вчера вам моего зародыша привезли, – начал он.

– Простите, не понял. Чьего зародыша привезли? Вашего?

– Зародыш, разумеется, не мой. Я не знаю, чей он. Вчера я изъял его с места происшествия и направил вам для исследования.

– Так понятнее. Что вы хотите? Чтобы мы побыстрее выслали вам заключение?

– Я хочу, – неожиданно жестким тоном заявил Абрамов, – чтобы этот зародыш хранился у вас до понедельника. В понедельник я привезу вам дополнительные вопросы для исследования.

Судебный медик мгновенно подхватил официальный тон.

– Товарищ Абрамов, – сказал он, – мне непонятны ваши требования. С каких это пор милиция вмешивается в регламент проведения исследований биологических объектов?

– В понедельник я привезу дополнительные вопросы и все объясню.

– Хорошо! – согласился эксперт. – Подождем до понедельника.

Эксперт положил трубку, поднялся на второй этаж, к начальнику отдела экспертиз трупов.

– Мне звонил инспектор Абрамов из Машиностроительного РОВД. Он требует, чтобы мы оставили вчерашнего зародыша на хранение. Я считаю, что если каждый инспектор будет указывать нам, что делать, то мы превратимся в филиал милиции и потеряем самостоятельность.

– Я понял! – сказал руководитель отдела и позвонил начальнику РОВД.

Абрамов тем временем пошел к начальнику следственного отдела Зубицкому Юрию Николаевичу. Иван не был хорошо знаком с ним, но был уверен, что Зубицкий найдет время и объяснит, почему обнаружение зародыша не считается выявленным преступлением. Начальник следствия выслушал инспектора, хмыкнул, закурил папиросу и спросил:

– С какого момента человек становится гражданином нашей страны?

– С момента получения паспорта, – не задумываясь, ответил Абрамов.

– То есть до получения паспорта ребенок не имеет никаких прав, и любой может его безнаказанно убить?

– Нет, конечно, не так. Ребенок становится гражданином с того момента, как на него будет выписано свидетельство о рождении… Черт, снова не то! Он же после выписки из роддома несколько дней без всяких документов живет.

– Не стоит путать гражданство и документы, подтверждающие гражданство. На ребенка, кстати, при выписке из роддома дают справку, на основании которой потом выписывают свидетельство о рождении. Но ты так и не ответил на вопрос – с какого момента новорожденный ребенок считается гражданином? Затрудняешься сказать? Я объясню. Как только младенец издаст свой первый крик, как только его легкие наполнятся воздухом, он становится человеком и гражданином. Если после первого вздоха он тут же умрет, то по статистике будет считаться умершим человеком. Если младенец умрет до того, как закричит, то он будет мертворожденным плодом. Появившись на свет, младенец своим криком оповещает окружающих, что он уже не внутриутробный плод, а человек. Зародыш отличается от новорожденного ребенка тем, что вне тела матери он существовать не может. Он – не человек, а плод, составная часть женщины, которая его вынашивает.

– Почему никто не расследует причины его преждевременного появления на свет?

– Кто этим будет заниматься? Вспомни, кого из должностных лиц ты видел на месте обнаружения зародыша? Никого. Скорая помощь не выезжает на место обнаружения зародышей, так как они мгновенно гибнут, покинув чрево матери. Скорая помощь ни мертвыми младенцами, ни трупами взрослых людей не занимается. Ее интересуют только живые лица. Патологоанатом и следователь прокуратуры не выезжают на место происшествия, потому что зародыш – это не человек, и его обнаружение не может иметь криминальный характер по определению. По инструкции МВД СССР на месте обнаружения зародыша должен работать участковый инспектор милиции. Наш прокурор-перестраховщик считает, что участковый не в состоянии грамотно оформить протокол обнаружения человеческого плода, и требует, чтобы этим занимался инспектор уголовного розыска. Послать прокурора куда подальше с его надуманными требованиями мы не можем, вот и приходится на место обнаружения зародышей выезжать сыщикам, а не участковым инспекторам.

– Есть же уголовная статья за незаконное производство аборта?

– Не путай божий дар с яичницей! Аборт – это участие постороннего лица в преждевременном прерывании беременности. Аборт – это хирургическая операция, а не преждевременный выкидыш. Государство установило монополию на оказание медицинских услуг и жестоко карает за ее нарушение. Любой человек, который займется врачеванием без согласия на то уполномоченных государственных органов, будет привлечен к уголовной ответственности. Государство разрешает проводить аборт только в специализированном медицинском учреждении и только лицам, имеющим специальные познания и навыки, то есть врачам. Аборт производится на ранних сроках беременности, а зародыш – это плод, которому примерно тринадцать-четырнадцать недель. Для того чтобы зародыш преждевременно покинул тело женщины, участие посторонних лиц не требуется.

– Предположим, что я дал женщине таблетки, от которых у нее произошел выкидыш. В моих действиях будет состав преступления?

– Нет! Человеческий плод до момента родов является частью женщины, и она вольна распоряжаться им по своему усмотрению.

– Все-таки… – с сомнением пробормотал Иван.

– Ты можешь понять одну простую истину? Зародыш это не человек! Если женщина отрежет себе палец, у нее будет состав преступления? Нет! Палец – это часть женщины, и она может сунуть его в кипяток или оттяпать топором, если ей делать нечего. Про аборты – забудь! Зародыши, которых обнаруживают в Девичьей роще, к абортам отношения не имеют. Кстати, почему ты заинтересовался этим вопросом? Сколько лет их поднимают, и никому дела не было до преждевременного прерывания беременности.

– Как сотрудник милиции и коммунист, я хочу знать, почему будущие граждане нашего государства не могут появиться на свет.

– Ах вот как! Тогда понятно.

При упоминании партии Зубицкий стушевался и поспешил закончить разговор, сославшись на неотложные дела.

Не успел Абрамов выйти от начальника следствия, как его пригласил к себе Александр Сергеевич Мустафин, начальник милиции Машиностроительного района. Мустафин принадлежал к сибирской ветви «городских» татар. Он был светловолосым и голубоглазым. По паспорту его звали Амир Салихович, но так как Мустафин жил среди русских, то с юных лет представлялся Александром Сергеевичем.

– Мне только что звонили из СМЭ. Объясни, что ты надумал? – спросил начальник милиции.

– Я не могу спокойно смотреть, как у нас под боком творится беззаконие, – начал Абрамов. – Почти каждый месяц в Девичьей роще находят зародышей, и никому до этого дела нет! Зубицкий объяснил, что преждевременное прерывание беременности – это не преступление, но все же! Я, как член партии и офицер милиции, желаю знать, откуда появляются эти зародыши и кто повинен в их смерти.

– Откуда они появляются, я могу тебе подсказать, – желчно усмехнулся Мустафин, – а насчет того, что кто-то должен нести ответственность за их появление… Тут ты не прав. Мы не можем заниматься самодеятельностью и устанавливать в одном отдельно взятом районе областного центра свои законы. Зародыш – вне юрисдикции нашего законодательства. Он – плод, который еще не прошел все необходимые стадии развития. Ты представляешь, как развивается человек? Если следовать твоей логике, то оплодотворенная яйцеклетка уже является человеком, а ведь это не так!

– У него руки, ноги есть, – попробовал возразить Иван.

– Ну и что, что есть? – повысил голос Мустафин. – Кроме рук и ног есть закон, и мы обязаны его соблюдать, а не заниматься местечковым законотворчеством. Зародыш не является человеком, и расследование обстоятельств его появления на свет в нашу компетенцию не входит.

– Понял, – устало выдохнул Абрамов.

– Теперь объясни: чего ты хочешь от судебных медиков?

– Я хочу, чтобы они исследовали зародыша и определили, почему он преждевременно появился на свет. Если роды состоялись под воздействием лекарственных препаратов, то пусть они сообщат, каких именно.

Мустафин задумался, постучал кончиками пальцев по столу и сказал:

– Проконсультируйся у Зубицкого, как правильно сформулировать вопросы. В твоем требовании ничего незаконного нет, но учти – я не хочу пожалеть о том, что протянул тебе руку помощи в трудную минуту. Никакой самодеятельности с зародышами! Девичий домик – опаснейшее место. Глазом не успеешь моргнуть, как опозоришься до конца дней своих и работу потеряешь.

– Александр Сергеевич, вы не находите связи между историей с Алексеевым и зародышами?

– Дождись результатов исследования, и тогда поговорим.

От начальника РОВД Абрамову пришлось пойти к замполиту.

– Иван, не подскажешь, что за блажь? Ты что, революцию учинить надумал? – набросился на него замполит. – Что за разговоры про партию? Ты прекрати членством в КПСС козырять! Тебе партбилет вручили не для того, чтобы ты им стращал направо и налево.

– Я никого партией не пугаю, – спокойно ответил Иван. – Кого я могу ею испугать? Вы, я, Мустафин и Зубицкий – коммунисты. В Уставе партии сказано, что основной принцип партийного устройства – это демократический централизм. Для партии мы все равны.

– Мустафин – член бюро райкома КПСС, так что по партийной лестнице он стоит выше тебя, – возразил замполит, а про себя отметил: «Ваня же когда-то собирался в политотделе работать! Неплохо подковался для рядового коммуниста».

– Я могу увидеть заключение служебного расследования по факту обнаружения Алексеева в Девичьем домике? – спросил Абрамов.

– Зачем тебе это? – не понял замполит. – История с Алексеевым лежит несмываемым пятном на нашем коллективе, и еще неизвестно, как она в ближайшие дни аукнется для нас для всех.

– Алексеева отравили. Зародыши не по своей воле на свет появляются…

– Не говори ерунду! – перебил Ивана замполит. – Ты полагаешь, что между отравлением нашего бывшего сотрудника и зародышами есть связь?

– Химия.

– Какая еще химия?! – от возмущения замполит аж подпрыгнул на месте. – Какая химия, мать твою? Ты что, думаешь, что в Девичьем домике есть подпольная химическая лаборатория? Ты знаешь, кто в нем живет? Девушки работают за заводе «Химволокно», но к химии как к науке они не имеют ни малейшего отношения. У них образование восемь классов или ПТУ. По-твоему, бывшие пэтэушницы в свободное от работы время проводят фармакологические эксперименты и разрабатывают новые психотропные вещества? Ты вообще соображаешь, о чем говоришь?

– Если Алексеева отравили, то кто-то приготовил яд.

– Если бы у него была голова на плечах, он бы не пил водку где не надо и работал бы до сих пор.

– У него действительно были проблемы с почками или это только слухи?

Замполит посмотрел в глаза Абрамова, помолчал и сказал:

– Завтра, после обеда, зайди ко мне. Я кое-что покажу, но об этом – молчок! И, ради бога, прекрати партию вспоминать. Дойдут слухи до райкома, нам всем не поздоровится.

4

На другой день Абрамов вновь был у замполита.

– Я работаю в Машиностроительном райотделе четвертый год. За это время сменилось трое инспекторов уголовного розыска, осуществляющих оперативное прикрытие женского общежития завода «Химволокно». Первых двух инспекторов назовем Иванов и Петров, третий – Алексеев. Иванов был падок на женщин. Курировать Девичий домик его поставили от безысходности, просто никого другого не могли подобрать. Он с самого начала под предлогом оперативной работы стал каждый вечер проводить в общежитии, подхватил венерическое заболевание, заразил им жену. В Девичьем домике он подцепил гонорею, или, наоборот, сам кого-то в общежитии заразил, неизвестно. Жена измены не простила и ушла от него, забрав детей. Иванов запил, неделю на службе не появлялся, и мы вынуждены были направить его на кадровую комиссию областного УВД. В день принятия решения у генерала было хорошее настроение. Он не стал увольнять Иванова из органов внутренних дел, а предложил ему пойти работать в сельский райотдел. Иванов с радостью согласился. Он до сих пор там трудится. После его перевода Девичий домик остался без оперативного прикрытия. Тут же начались кражи. Специфика женского общежития «Химволокна» в том, что в любое время суток в нем отсутствует треть жильцов. Завод работает круглосуточно, в три смены. В общежитии постоянное движение: одни приходят с завода, начинают готовить еду, другие только собираются на смену, третьи отдыхают после работы. При таком круговороте жильцов уследить за целостностью комнат сложно. По коридору постоянно кто-то ходит, замки во всех дверях одинаковые, воруй – никто не заметит. Посовещавшись, мы решили закрепить Девичий домик за инспектором Петровым. По службе он характеризовался положительно, за каждой юбкой не бегал. Мустафин с самого начала предупредил его, что женское общежитие – это террариум, полный ядовитых змей. С другой стороны, тот же Мустафин сказал, что Девичьей домик – это Клондайк информации, городской центр слухов и сплетен. Кто наладит в нем агентурную работу, тот будет знать все о происшествиях в районе. Я лично предупредил инспектора, сказал: «Фильм “Бриллиантовая рука” помнишь? Герой Папанова говорит: “Нет женатика, который бы на время не хотел стать холостяком”. В Девичьем домике живут четыреста двадцать девушек, мечтающих выйти замуж и остаться в областном центре. Смотри, не поддайся на их чары!» Он меня не послушал, и результат не заставил себя ждать. Как-то зимой его жена вышла во вторую смену на работу в трамвайно-троллейбусном депо. Петров сказал ей, что в пятницу будет дежурить, а сам занырнул в Девичий домик и остался в нем на ночь. Перед окончанием смены его жене позвонила девушка и сообщила, в какой комнате женского общежития ее супруг предается разврату. Жена уговорила водителя служебного автобуса довезти ее до Девичьего домика, поднялась на этаж и обнаружила полуголого супруга, распивающего спиртное в компании трех развязных девиц. Она надавала супругу пощечин и уехала домой. Петров после ее появления забыл про блуд и рванул следом. Каким-то образом он вымолил прощение, но жена поставила условие: «Никаких Девичьих домиков!» Пришлось ему перевестись в Ленинский район дежурным по спецкомендатуре. За то, что он пренебрег нашими предупреждениями, мы напоследок дали ему по выговору по партийной и по служебной линии. С таким послужным списком он теперь до пенсии будет в спецкомендатуре сидеть. Пару месяцев Девичий домик был без надлежащего оперативного прикрытия, и опять начались кражи. Воровать у девчонок особенно нечего, но любая кража оставляет неприятный осадок в душе. Человек, лишившийся даже ненужной вещи, чувствует себя беззащитным, растоптанным, униженным. Вновь перебрав кандидатов на оперативное прикрытие Девичьего домика, мы выбрали Алексеева. Он с неохотой согласился. Надо отдать должное, к поручению Алексеев отнесся со всей ответственностью. За год работы он обзавелся в общежитии сетью осведомителей и по их информации регулярно раскрывал кражи, совершаемые по всему району. Ему также удалось установить место переброса через забор готовой продукции и каналы ее сбыта. Мустафин на него нарадоваться не мог – наконец-то Девичий домик заработал!

Рассказывая об Алексееве, замполит не упомянул, что доверенный человек Мустафина под благовидным предлогом побывал в общежитии, поговорил с вахтершами и жильцами и убедился, что Алексеев не поддерживает с кем-либо из девушек личные отношения, жене не изменяет.

– Трагедия случилась в мае, – продолжил замполит. – Вот заключение служебного расследования. Можешь с ним ознакомиться, а можешь послушать, что я расскажу, так как в заключении пропущены некоторые моменты. В конце мая, в субботу, Алексеев пришел в отдел, отметился у начальника уголовного розыска и пошел работать на свой участок, а не в Девичий домик, который в этот день он посещать не собирался. В воскресенье, около полудня, его труп обнаружили на запасной лестничной клетке женского общежития. Мы, как могли, восстановили последние часы его жизни, но ни к какому определенному выводу не пришли. Жена Алексеева сообщила следственной комиссии, что он заранее предупредил ее, что будет дежурить в выходной день, то есть пойти в Девичий домик он решил не спонтанно, а еще в начале недели. В женском общежитии по субботам и воскресеньям разрешается прием гостей до двадцати часов. Вахтерша записывает визитеров в специальный журнал. После восьми часов вечера начинает сверять, кто покинул общежитие, а кто затерялся в нем. Журнал посетителей – пустая формальность, так как любой парень может назвать одну комнату, а сам пойти в другую. Алексеева, естественно, в журнал не записывали, так как он приходил в общежитие по служебным делам. В субботу вахтерша его не видела, как он прошел внутрь общежития – не заметила. Вахтерши в Девичьем домике пенсионного возраста, за посетителями бдительно не следят, часто отлучаются с рабочего места: то в туалет, то чай поставить, то перекусить в служебной комнате. В воскресенье утром одна из девушек отправилась по запасной лестнице общежития к подруге на другой этаж и увидела, что на лестничной площадке лежит пьяный мужик. Она не стала поднимать шум, посмеялась и пошла по своим делам. Через пару часов, когда она возвращалась, обнаружила того же пьяного мужчину в той же позе. Она решила разбудить его, стала тормошить и поняла, что он мертв. Алексеева обнаружили одетым в синее синтетические трико с белыми лампасами и растянутую майку. На ногах у него ничего не было – ни обуви, ни носков. И трико, и майка были велики для Алексеева. К тому же майку под рубашкой он не носил. Можно, конечно, предположить, что Алексеев в трико пришел в общежитие, но это маловероятно. Скорее всего, он переоделся в гостях или его, уже бесчувственного, переодели в то, что было под рукой. Мустафин, как увидел его труп, взбесился и решил обыскать все общежитие, но представитель областного управления не дал это сделать. Он сказал: «Ты что, рехнулся? Провести массовые обыски без санкции прокурора?! В какой комнате ты собираешься искать его одежду? Представь, что будет, если из Девичьего домика в областную прокуратуру поступит сто жалоб на незаконно проведенный обыск? С нас, по представлению прокурора, обком партии головы снимет и на всеобщее обозрение выставит». Мустафин не стал упорствовать, от проведения обысков отказался. На этом первый этап расследования смерти Алексеева был окончен. Труп отвезли в морг. Одежду Алексеева и его служебное удостоверение не обнаружили. Проведенным расследованием мы не смогли установить комнату или комнаты, где он весело и пьяно провел всю субботу. Его труп на лестничной клетке утром в воскресенье видели несколько девушек, но они решили, что это кто-то из гостей напился и лег спать там, где его водка свалила. В Девичьем домике не принято лезть в чужие дела, особенно связанные с мужчинами. Запасной лестничный марш в общежитии идет с четвертого этажа и до самого низа, но на улицу по нему выйти не получится – входная дверь закрыта уже много лет, чтобы с этого хода посторонние не могли попасть внутрь. Запасной лестницей пользуются редко, только чтобы с этажа на этаж перейти, если комнаты в одном крыле здания находятся… Теперь о втором этапе расследования, из-за которого и грянул скандал областного масштаба. Начальник уголовного розыска нашего РОВД, как только понял, чем дело пахнет, тут же перевелся в другой район дежурным по медицинскому вытрезвителю. Должность в офицерской иерархии самая унизительная, но ему было не до звезд на погонах. У него была одна цель – остаться в милиции и избежать строгого наказания. Итак, второй этап начался с заключения судебно-медицинской экспертизы трупа Алексеева. Сам понимаешь, что труп молодого здорового мужчины, сотрудника милиции, погибшего при невыясненных обстоятельствах, исследовали особенно тщательно. Смерть его наступила от острой почечной недостаточности, развившейся от токсического отравления. В первоначальном заключении служебного расследования состав препаратов и веществ, которые были обнаружены в крови Алексеева, были указаны так, как назвал их эксперт. Узнав об этом, примчался сотрудник КГБ и завопил: «У вас есть ум или нет? Вы что, решили состав яда в служебном расследовании указать?» С ним спорить не стали. Препараты и вещества в новой редакции заключения служебного расследования зашифровали так: первый препарат – «АС» – противовоспалительное средство, применяемое после хирургических операций. В свободную или рецептурную продажу оно не поступает. Второй препарат – «МС» – специфическое лекарство, применяемое при лечении гинекологических заболеваний. Третий – «ДС» – обычное средство от гипертонии. Оно отпускается в аптеке без рецепта. Кроме лекарственных препаратов, в крови Алексеева была обнаружена характерная комбинация минеральных веществ, усиливающая свойства лекарства «АС». Эксперт предположил, что эти вещества были получены из минерального удобрения, растворенного в этиловом спирте. Удобрение мы обозначили как «ЕС». Сами по себе препараты по отдельности и в любом сочетании между собой опасности для жизни или здоровья человека не представляют. При одновременном приеме их с алкоголем происходит сильное отравление с потерей памяти. Но и оно не смертельно! Несколько часов отравившийся человек будет в полубессознательном состоянии, потом придет в себя и сможет полностью контролировать свои действия. С Алексеевым получился казус, то есть случай, не вписывающийся в обычный ход вещей. У него оказались больные почки. Он скрывал болезнь, принимал соответствующие препараты. В тот роковой день смесь лекарственных веществ с водкой привела к отказу работы почек. Он бы, может быть, выкарабкался, но впал в бессознательное состояние. Время оказания медицинской помощи было упущено. Скорее всего, на лестничную площадку его притащили ночью еще живым, но без оказания экстренной помощи он скончался. Вот, в принципе, и все, что связано с его гибелью.

– Много он выпил? – спросил Абрамов.

– Эксперт считает, что не менее полулитра водки в течение десяти-двенадцати часов. Для здорового мужика за такой период времени это не доза. Даже под скудную закуску можно себя контролировать.

– Что он ел в тот день?

– Исследование содержимого желудка Алексеева показало, что он ел беляш, яичницу с вареной колбасой и хлеб. Беляш, скорее всего, он съел по дороге в общежитие. Еда, как ты видишь, самая обыкновенная. Любая из девушек в общежитии такую сможет приготовить.

– Его специально отравили? Не могли же препараты случайно попасть в водку?

– Трудно представить, что он по доброй воле проглотил горсть лекарств и запил их водкой.

– Лекарства полностью растворяются в спирте или на дне будет осадок?

– Осадок будет. Ты спросишь, почему он его не заметил? Мы тоже задавались этим вопросом и пришли вот к какому выводу: он пил последнюю стопку в темноте. Интим, романтика! Любимая женщина погасила свет, поднесла чарочку, а в ней – яд! Острая почечная недостаточность развилась у него ночью.

– Его нижнее белье исследовали на наличие следов недавнего полового акта?

– Он был без трусов. Мы, честно говоря, вначале не могли поверить, что Алексеев, примерный семьянин, отец двух детей, ударился в блуд. Но с фактами не поспоришь! Не Гегеля же он всю субботу изучал с развеселыми девицами. Для познания философии Гегеля водка не нужна. Что сказать, слаб человек! Особенно если он мужчина и вокруг него вьются четыре сотни девушек и женщин на любой вкус. Для работы в Девичьем домике не каждый подойдет. Мы считаем, что ты подходишь.

– Мне поблагодарить вас за доверие? – нахмурился Иван.

– Работай! Раскрывай преступления – это будет лучшая благодарность.

– Еще вопрос, о Петрове. Девушка позвонила его жене по телефону на вахте?

– Рядом с Девичьим домиком стоят три панельных девятиэтажных семейных общежития. На входе в одно из них висит уличный телефон-автомат. Мы думаем, что звонок в трамвайно-троллейбусное управление был сделан с него.