скачать книгу бесплатно
Пискун тихо ворчал, что глупые попаданки употребляют не менее глупые слова, пока я раскрывала чемодан. На этот раз я не вздрагивала, не прыгала и не визжала от неожиданности – привыкаю к магии потихоньку.
– Вон в тех сундуках посмотри, – пискнул тиин. – Кажется, в них Эллен хранила всякие лекарские штуковины.
Я послушалась и, перешагнув пару тюков с тряпьём, опустилась на корточки перед чемоданчиком тёмно-коричневого дерева с золотыми уголками. На крышке были выжжены буквы, сначала показавшиеся незнакомыми. Моргнув пару раз, я почувствовала, как мозг и зрение адаптируются к чужому языку.
«Прежде, чем лечить других, исцели себя…» – гласила надпись.
Тут же вспомнилось латинское крылатое выражение Cura te ipsum – «исцели себя сам». Очень верное, между прочим. Врачу важно быть здоровым душой и телом, чтобы как можно больше дать своим пациентам и не опустеть, не выгореть, не погаснуть, как испорченная лампочка.
– Так, а как открывается этот чудо-чемоданчик?
– Нужна твоя кровь, конечно, – произнёс Пискун тоном Капитана Очевидность. – А ты думала, кто попало может открывать магические шкатулки? Не-ет, дорогая моя. Видишь тот выступающий шипик? Надо уколоть им палец.
Меня непроизвольно передёрнуло. Он наверняка грязный! Интересно, в этом мире есть столбняк?
Но любопытство пересилило, и я проткнула безымянный палец маленькой металлической занозой, которая располагалась в узоре замка. Послышался щелчок, потом второй, и лекарская шкатулка раскрылась, являя миру своё нутро.
Как я и подозревала, вместимостью она напоминала чемодан. В стороны выехали дополнительные отделения с ящичками, с двойным и тройным дном, а в них…
– Вау! – я не сдержала восхищённого вздоха. Сейчас я наиболее остро ощутила, что попала именно в магический мир, полный чудес. И это компенсировало отсутствие технического прогресса.
В первом отделении в отдельных ячейках на подстилке из сухого мха аккуратно лежали пузырьки и склянки с пожелтевшими этикетками и деревянными пробками. Некоторые были запечатаны сургучом и ни разу не использовались. Жидкости переливались, искрились, клубились и меняли цвет, какие-то были совершенно тёмными, но чутьё подсказывало – именно там находятся самые сильнодействующие зелья.
Были в склянках и порошки – я даже не пыталась угадать, из чего они сделаны. Наверняка толчёные зубы василисков или высушенный помёт магических тварей.
Двумя пальцами я взяла один пузырёк и посмотрела его на просвет.
– Ты там поосторожней, подруга, – тиин подлетел сзади и запрыгнул на плечо. – Неохота снова без хозяйки остаться. Кстати, где-то здесь должен быть справочник по зельям.
– Да, я видела, когда расставляла книги. Слушай, что здесь написано? Так мелко… – я сощурилась и прочитала: – Настойка корня сердечника?
– Ты у нас целитель, ты и думай, – ответил тиин, хихикнув.
Да уж, предстоит выучить целую кучу незнакомых названий. Но выучить это полбеды, главное научиться их использовать.
Ладно, поглядим, что ещё у нас здесь есть. Я потянула за миниатюрную ручку, выдвигая ящичек… На синем бархате лежали ланцеты, предки современных скальпелей – брюшистые, остроконечные, ампутационные ножи и хирургические ножницы. Наточенные и отполированные до блеска, в целом неплохие, только немного устаревшие.
– Кстати, совершенно новые! Эллен ни разу ими не пользовалась, – жизнерадостно сообщил мой дружок. – Но ты-то обновишь? Когда мы уже кого-нибудь разрежем?
– Эй, сплюнь!.. Да не на меня же, дурилка! Я не хочу никого резать, пока у меня нет для этого подходящих условий. Где я буду это делать? На кухонном столе с ассистентом в твоём лице?
Видимо, мой строгий тон возымел действие, и пушистый комок поник. Глазки заблестели так, будто тиин сейчас расплачется.
– Прости, Эл.
– Ладно, это ты прости, – смягчилась я. – Иногда я бываю строгой. Что поделать, профессия накладывает отпечаток.
Бережно закрыв ящичек, выдвинула следующий…
А там… ёлки-палки, да это же настоящее сокровище! Два стетоскопа – акушерский деревянный с двумя раструбами, и обычный в виде короткой трубки.
Я повертела их в руках, рассмотрела со всех сторон, отмечая странные клейма. Вот то, без чего не обойдётся ни один врач. И сердцебиение плода выслушать, и тоны сердца, и лёгкие. Когда-то лекари нашего мира пытались распознать звуки, прикладывая к груди или животу ухо, пока Рене Лаэннек не догадался свернуть в трубку листы бумаги, чтобы не прижиматься к груди молодой дамы и не смущать бедняжку. Разве мог он заранее знать, что это приведёт к изобретению столь полезного инструмента?
– Ну всё. Теперь я с вами не расстанусь, – прошептала себе под нос. Буду ходить на приёмы только со стетоскопами. Если местные их не видели ни разу, то мне это только на руку – будут говорить, мол, магичка волшебными штуками пользуется, колдует!
– Какая-то ты подозрительно довольная, – Пискун уселся на край раструба. – Как будто клад нашла.
– Это и есть клад, мой пушистый друг. А ну-ка, что у нас вот здесь?
Я открыла следующий ящик. Металлический блеск, плавные изгибы, цепочка…
Что это? Неужели то, о чём я думаю?
Я покрутила в руках чудо-инструмент. Да, это и вправду похоже на акушерские щипцы, только на их устаревшую версию. Они выглядели как две неперекрещивающиеся ложки на цепочке и были абсолютно нефизиологичными.
– Это что ещё за инструмент? – поинтересовался Пискун. – Эллен его ни разу не использовала.
– Не удивительно. Им можно нанести больше вреда, чем пользы, – я пощёлкала металлическими ложками и положила на место. – По идее эта штука должна помочь младенцу родиться.
Если верить истории, акушерские щипцы были придуманы ещё древними греками, но в тёмные века о них благополучно забыли, как и о большинстве открытий Античности. А что? Помер ребёнок или мать? На всё воля Божья. Или повитуха – ведьма – виновата.
– Брр, жуть какая! – поёжился пушистой комок. – Я даже представить не могу, как надо ими пользоваться. Я бы сбежал на месте рожающей женщины, если бы такую страсть увидел.
Ну, на самом деле в эпоху Возрождения акушерские щипцы стали палочкой-выручалочкой, спасшей множество жизней. Это в современной медицине их применение почти сошло на нет, ведь у нас есть прекрасно отработанная техника кесарева сечения. А тогда секрет этого изобретения очень долго хранился семьёй шотландских врачей и был продан за баснословные деньги. Кстати, их щипцы были куда лучше тех, что я только что держала в руках.
– Я был вместе с Эллен, когда она училась вместе с другими магичками роды принимать, но ничего такого не было, – Пискун настороженно помолчал. – Эл, только не говори мне, что ими надо…
Я кивнула.
– Ага. При наличии показаний щипцами обхватывают головку младенца и вытаскивают его наружу.
Ультразвуковой писк прорезал комнату и взвился под потолок. Пискун заметался туда-сюда, как отпущенный воздушный шарик.
– Ужас какой! Мамочки! Да разве ж можно так издеваться?! Аа-а!..
У меня ушло несколько минут на то, чтобы успокоить истерящее создание. А говорил, что не испытывает ярких эмоций…
– Да перестань ты орать. Никто не будет выдёргивать младенца, как морковку с грядки, – пояснила я терпеливо. – Все манипуляции выполняются аккуратно и бережно, мы имитируем естественный родовой процесс.
– Всё равно жуть!
– Ладно, я тебе наглядно всё продемонстрирую, если выпадет случай. Только шипцы, конечно, надо усовершенствовать. Надеюсь, местные мастера мне в этом помогут.
Осматривая чемоданчик, я обнаружила ещё несколько инструментов неизвестного назначения. Что ж, надеюсь, их описание удастся найти в книгах. Вещи из чемодана потихоньку переезжали на полки и в шкафы, превращая старый и мрачный дом в милое гнёздышко одинокой магички.
В одной из коробок я нашла прекрасно сохранившийся череп, который я водрузила на подоконник в своём кабинете. Если когда-нибудь наберусь наглости и смелости и вздумаю открыть свою лекарскую школу, то буду использовать его, как учебное пособие. Здесь просто идеальные височные кости со всеми их впадинами, возвышениями и отверстиями для сосудов и нервов. Ох и плакали мы на зачётах, когда пытались их вспомнить!
– Бедный Йорик! Я знал его, Горацио… – цитировала я строки известной трагедии.
– Эл, ты с ума сошла, – твердил Пискун, наблюдая за мной. – Все попаданки такие?
Безобидно пререкаясь, мы приводили в порядок скромное жилище. У Эллен оказалось много нарядов. Простые горожане одевались так же просто, по-рабочему, а вещи магички были щегольскими и даже немного… провокационными. Понятно, почему на меня все так пялились, а Лейн счёл пустоголовой кокеткой!
Глубокие вырезы блуз украшали ленты и кружева. Юбки с высокой талией застёгивались на ряд маленьких пуговичек или стягивались ремешками, делая фигуру похожей на песочные часы. Было в гардеробе несколько платьев поскромней – с глухим воротом и длинным рукавом.
– Магичкам по статусу так положено одеваться, – пояснял мой товарищ. – Чтобы сразу было видно, кто перед тобой. А ещё только им… то есть вам дозволено ходить простоволосыми.
Такой гривой трясти? Да ну. Это ведь неудобно. Я бы постриглась, но здесь этого не поймут. И жаль волосы шикарные, у меня таких отродясь не было.
– Хорошо, что колпаки и мантии в звёздочку не положено носить, – бормотала я, убирая всё это добро в шкаф. – Ой, а это что такое?
Открыв одну из коробок, я обнаружила там… зеркало! Самое настоящее, в тяжёлой дубовой раме. Аккуратно поставив его на полку, я наконец заглянула в глаза новой себе.
Эллен была красивой. Пискун сказал, что это влияние магии, она скрывает недостатки. Кожа гладкая, на щеках нежный румянец. Брови тёмные и красиво изогнутые, нос прямой, губы в меру пухлые, скулы высокие. Внешность яркая, как будто даже «отфотошопленная».
Было бы мне лет двадцать – двадцать пять, я бы запищала от восторга. Но сейчас я видела не просто симпатичную мордашку, а… проблемную мордашку. Недаром красивых женщин раньше считали ведьмами и жгли на кострах. Во все времена делали им непристойные предложения и считали ходячими куклами. Наличие мозга у них отрицалось.
– Ну, чего скисла? – Пискун спланировал мне на плечо и уселся там, как пиратский попугай. – Я же говорил, что моя хозяйка красивой была. Мужчинам она нравилась, – и подмигнул хитренько.
– В этом мире я собираюсь рассчитывать только на себя. Или ты ещё не понял? Да и твоя хозяйка, кажется, от навязанного брака в эту глухомань сбежала.
– Ой, ладно-ладно, не ворчи, – пушистый болтун завозился, устраиваясь поудобнее.
Вечер уступил место ночи, на небе загорелись первые звёзды. Я разожгла магические светильники и укуталась в плед – в доме стало свежо. Из окон потянуло прохладой и влагой, во дворе выпала роса.
В чудо-чемодане было ещё много всякой всячины. Особенно меня порадовала бумага. Да, она была зернистой и желтоватой, а вместо ручек – писчие перья и чернила. Испоганив неуклюжими попытками целые лист, я на время оставила затею научиться писать пером и взяла большие толстые карандаши, которые тоже мазались. Но так хоть у меня был шанс нарисовать эскизы для мастеров, к которым я собиралась наведаться завтра.
Только вот художник из меня очень не очень. Как изобразить нормальные и современные акушерские щипцы и гинекологические зеркала, не прибегая к подробным рассказам и объяснениям? Ну не представляла я, как буду рассказывать местным мужчинам, что это за штуки и куда их надо вставлять.
Глава 5
Второе по счёту утро в новом мире не порадовало. Во-первых, ночью пошёл дождь – протекла крыша, и я проснулась в мокрой кровати. Во-вторых, я легла поздно и страшно не выспалась. Да ещё и сны такие странные снились, слишком реалистичные. Как будто я была Эллен и жила её жизнью, видела её глазами, буквально срослась с чужой личностью. В-третьих, я облажалась. Отыскала на кузнечной улице свата Грэты, рослого мускулистого кузнеца с устрашающими клешнями в руках, а он, глянув на мои эскизы, заявил:
– Нейра, вообще-то вам не ко мне.
И тон такой, каким обычно разговаривают с несмышлёным ребёнком.
– То есть как это не к вам? – удивилась я.
– Вам к литейщику надо. Я этим не занимаюсь, – и развёл руками, показывая, что здесь он бессилен.
Шагая по брусчатке в неудобных туфлях, я мысленно болтала с Пискуном, который снова принял облик браслета. Ночью он пытался обменяться со мной мыслеобразами, чтобы при помощи магии нарисовать идеальные эскизы, но у нас ничего не вышло. Тренироваться надо было больше, я решила не сдаваться и, если есть хоть малейший шанс, то выбить себе попаданческую плюшку в виде магии.
– Откуда же я, дитя двадцать первого века, могла знать, что кузнец мне не поможет? Я кузнецов до этого только в фильмах видела.
– Эх ты, попаданка, – пожурил Пискун. – Нянчайся теперь с тобой, как с младенцем.
– А ты-то! Мог и подсказать, что мне нужен литейщик.
– Как будто я знал. Если бы знал, то подсказал бы, – разобиделся тиин и замолчал.
Наконец, в бесконечном лабиринте узких улочек, изобилующих лавками всех мастей, я нашла нужную. На вывеске значилось: «Мастерская нейта Луйса».
Колокольчик над дверью возвестил о моём приходе. Внутри стоял лёгкий полумрак, пахло металлической пылью, но полы были чисто вымыты, а на полках громоздились предметы неизвестного назначения.
– Нейра, вы ко мне? – из неприметной дверцы выглянул мужчина лет пятидесяти, небольшого роста с седыми растрёпанными бакенбардами. На ходу снимая замасленные рукавицы и передник, окинул меня настороженным взглядом.
– Доброго дня. Вы угадали, уважаемый нейт. Я к вам.
Кузнец по секрету рассказал, что у этого мастера в роду были маги и сам он унаследовал небольшой дар, который помогал ему в ремесле. Что ж, будет хорошо, если это так.
– Чем могу помочь? – вынув из кармана круглые очки с толстыми стёклами, водрузил их себе на переносицу.
Я достала из сумки листы с чертежами и образец акушерских щипцов из чемодана Эллен.
– О, это что-то интересное, – мастер разложил листы на столе и принялся их перебирать. – Можно поинтересоваться, вы целительница?
Я представилась, не забыв добавить, что окончила столичную Магичемкую Академию и приехала в Левилль попрактиковаться в лекарском искусстве. Слушая, мужчина одобрительно кивал.
– Вы уж извините, я нарисовала как смогла…
– Это ничего, – твёрдо заявил нейт Луйс. – Из специального воска я изготовлю образцы, вы их осмотрите, и мы вместе сможем их откорректировать. Только после этого я помещу формы в печь и отолью из металла.
А потом хитро подмигнул:
– Во мне тоже течёт магическая кровь, поэтому мои изделия лучшие в Левилле.
После такого заявления я прямо-таки восстала духом и смогла искренне улыбнуться.
– Да-да, будьте так добры. Вы меня очень выручите, дорогой мастер Луйс. Назовите, пожалуйста, цену своей работы.
Литейщик снова перебрал листы, посчитал и произнёс:
– Пятьсот двадцать восемь серебряных соренов. А вот за такими иглами, – ткнул мозолистым пальцем в один из эскизов, – вам лучше обратиться к ювелиру. Это слишком тонкая работа, а у мастера Кройса руки золотые.
Я мысленно подсчитала свои финансы, доставшиеся в наследство от хозяйки моего тела… Да, не густо. Надо бы поэкономней, а то неизвестно, сколько денег у меня останется после визита к мастерам и когда я начну зарабатывать законным способом, а не из-под полы. Проблемы с законом – это последнее, что мне сейчас нужно. А на вопрос, положена ли мне какая-то стипендия от Академии, Пискун только пропищал что-то невразумительное. Надо бы в местный банк наведаться.
– Я не буду брать с вас задаток, нейра Эллен. Чувствую, что вы ответственная магичка и хороший клиент. Мы с вами сработаемся.
Должно быть, он нечасто встречал здесь магов и обрадовался «сестре по разуму». Нейт Луйс сказал прийти для проверки образцов послезавтра утром, и я, поблагодарив его, с чистой совестью покинула лавку.
Скоро, скоро у меня на руках будут привычные инструменты, а волшебный медицинский ларец пополнят зеркала, тазомер, акушерские щипцы, хирургические ножницы, несколько видов пинцетов и зажимов, кюретки, зонды и расширители. Из медицинского набора Эллен мне понравились только скальпели и стетоскопы, остальное было уж слишком устаревшим и небезопасным.
– Хороший дядечка, он мне понравился, – пропищал браслет у меня в голове.
– Это он просто не знает, что никакая я не магичка. По крайней мере – пока.
Мой меховой помощник рассказал, что Эллен могла обезболивать и останавливать несильные кровотечения при помощи чар. Но в общем и целом магия в этом мире не была волшебной таблеткой от всего. Люди так же болели и умирали, и мгновенно срастить перелом или, поводив руками, заставить затянуться смертельную рану было под силу разве что седобородым магистрам.
