скачать книгу бесплатно
«Люди, они… Пришли за мной и нашими сёстрами. Ты понимаешь. Мы больше не способны бороться. Их слишком много. Я прячу своё наследие в фундаменте маяка у утёса самоубийц. Ты найдёшь его так же, как и это письмо. Теперь, сестра, наши судьбы в твоих руках. Не подведи.
Йана. Освободи нас».
3
Перечитав письмо ещё раз, Илья без особого воодушевления свернул кусок кожи и, всунув его обратно в конверт, кинул его на полку.
– Ерунда какая-то, – хмуро сказал Илья в пустоту. – Сумасшедшая.
И только теперь Илья зажёг пять свечей на подсвечнике. В комнате сразу стало светло и уютно. Тогда при свете свечей Илья снова вернулся к прочитанному письму и, поудобнее усевшись в отцовском кресле, решил перечитать его ещё раз. Но таинственного свечения, как и текста сумасшедшей, не было. Илья крутил этот кусочек кожи и так и этак, но теперь на нём не было написано ни буквы.
«Странно», – подумал он. И, задумавшись, никак не мог припомнить, чтобы он хоть где-нибудь слышал о таких чернилах. Уж в каком-либо из модных магазинчиков для городской элиты такие чернила наверняка бы продавались.
Может, и содержание письма показалось Илье несуразным, но вот если писавший это письмо кинул флакончик с чернилами в сундук со своим наследием, то…
«То… можно нехило на этом подняться, – глаза Ильи жадно заблестели. – Сундук! К хренам эти чернила, может, там и золотишко будет, антикварные ценности, – он снова посмотрел на пустой кусок кожи. – Что-то там она говорила про сестёр. Значит, точно будет куча украшений, брошек, заколок. Бедные наследство не оставляют. Нужно найти этот сундучок как можно скорее».
Илья вскочил со своего места в полной готовности куда-то уже бежать. Вот только куда?
– Бла-бла… какой-то там маяк. Что-то там самоубийцы?
И тут до него вдруг дошло. Ему однажды доводилось читать предсмертную записку какой-то женщины, которая писала о том, что сделает это, спрыгнув с утёса самоубийц. Илье не нравились такие письма, а вот другие выкладывали за них кругленькую сумму. Так что он его продал при первой же возможности. Осталось лишь найти нужный маяк.
Насколько он знал, их было всего два. Один располагался, можно сказать, тут, под боком, а вот до второго ему бы пришлось добираться дня два, не меньше. К местному маяку можно было не идти, так как он был построен относительно недавно и никаких утёсов рядом с ним не было. А вот второй маяк… Тот вполне подходил под описание сумасшедшей. Маяк был построен чёрт знает когда, и вокруг него была целая куча красивых, но угрюмых скал, с которых так нравится сигать вниз головой разным сумасшедшим психам.
Илья заулыбался и захихикал. Его настроение заметно улучшилось. Он уже чувствовал вкус богатства, может, не баснословного, но достаточного для того, чтобы уволиться и уехать к своей семье. Даже представил себе такую картину:
Отец: Кто-то должен быть в городе, и бла-бла…
Илья: Да ничего подобного, вот у меня целый сундук золота. Я больше ничего делать не буду. Теперь если нужно, то пусть едет в город кто-то другой.
Отец: Да, сын. Я горжусь тобой. Конечно, теперь мы все можем жить вместе в достатке и благополучии.
По поводу второй фразы отца Илья очень сильно сомневался. Точнее, он бы точно так не сказал. Но сундук с золотом затмил разум Ильи, и он был уверен на все сто, что с ним он уж наверняка решит все свои проблемы. Осталась лишь одна незначительная деталь – этот сундук нужно ещё найти. Но в письме было написано о том, что сундук (а именно так помнил дословно написанное в письме Илья) можно найти так же, как и письмо. А письмо он нашёл. Значит, нужно лишь прийти к маяку ночью, разглядеть зелёное свечение и всё. Золотишко в кармане – жизнь легка и приятна.
На прыщавом лице Ильи с многочисленными рубцами снова засияла широкая довольная улыбка.
Не теряя ни секунды более, Илья стал собирать свой походный рюкзак. А именно сгрёб в него всю еду, которая имелась в наличии дома, набрал из-под крана несколько литровых фляг воды. Скрутил рулоном свой походный коврик, на котором сейчас иногда занимался спортом, и был готов уже бежать к своему кладу с сокровищами. Но когда дошло дело до обуви, Илья, сморщившись, внезапно осознал, что в этих туфельках он далеко не уйдёт. Уже на полпути сотрёт свои ноги в кровавое месиво.
Что делать? Спать не хотелось совершенно. Илья стал расхаживать по своей просторной квартире как неприкаянный туда-сюда, то заходил на кухню, то в зал, то расхаживал по пустым комнатам братьев, сестёр и своих стариков. Все эти помещения давно запылились и пустовали. Только его собственная обросла огромным количеством всякой всячины, в основном хламом с блошиного рынка. Но теперь и тут ему было неинтересно. Хотелось поскорее добраться до своего сундука с золотом. И тут, стоя с подсвечником в руках, он придумал, что пока он дома, то может и приготовить еду в свой поход. Не так, как он это сделал час назад, а отварить, посолить и всё такое, чтобы время зря не терять.
Как любил говорить его отец, «Даже стоя на месте, можно двигаться вперёд».
Так он и поступил. Едва не опрокинув полку с различной мелочевкой, Илья ринулся бежать сперва в коридор к битком набитому рюкзаку, а позже вместе с ним на кухню.
В доме напротив одиноко горел свет от плиты, и Илья составил ему компанию. Отец приучил всех делать в печи закладку. Так что и у Ильи на кухне уже через минуту в плите весело играли языки пламени. Пока огонь разгорался, он наполнил водой кастрюлю и закинул в неё с десяток картофелин и имевшиеся десять куриных яиц. Поставил кастрюлю на огонь, присел на кресло и тут же провалился в глубокий сон.
Ему снился сундук с золотом и родительский дом в лесной глуши. Все были ему бесконечно рады, и каждый находил для себя понравившееся колечко или серёжку, а он ел домашние пирожки с мясом аж с обеих рук.
Так Илья и проспал до полудня, а когда проснулся, вскочив, подлетел из кресла на целый метр.
– Ага, посидел, – сказав, Илья скривил недовольную улыбку и посмотрел за окно.
Погода была ясной и солнечной, а на улице двор жил своей полной активности жизнью. Дети бегали, играя в догонялки, подростки, сбившись в стаю, играли на гитаре, мамаши выбивали ковры или следили за своими детьми. Мужчины в светлое время суток трудились на заводах, в порту и на других предприятиях. Или, как сам Илья, только-только проснулись и, зевая, чешут свои животы.
День был потерян, это ясно. Но раз сундук с золотом пролежал там до сегодняшнего дня, то и в ближайшее время тоже никуда не денется.
Или как назло…»
Илья слил воду из кастрюли в раковину и сперва позавтракал. До сего момента он даже не подозревал, насколько он проголодался, и за раз съел треть картофеля и яиц. Зато стало по ощущениям хорошо. Даже лёгкая тревога из-за сундука прошла. Так что теперь можно было забрать обувь и, прикупив ещё еды, отправиться в поход.
Хорошо ещё, что мастерская сапожника была совсем недалеко – прямо в его доме, только с другого конца здания. Да и вообще район был у него что надо. И магазины, и мелкие лавки, мастерские – всё было буквально в шаговой доступности. Так что когда у Ильи выпадали выходные, то в город ходить ему не было и нужды.
Раздражало лишь одно. Тут все знали всё обо всех, и каждый друг к другу обращался по имени. Илья же имена запоминал плохо, можно сказать, что вообще никак, так что выработал свою систему: «та тётка, что торговала в молочке». У неё ещё были такие завитушки странные. И остальных он тоже знал как «ту тётку». Просто и достаточно эффективно.
– Как отец? – поинтересовался сапожник, пока сам беглым взглядом искал ботинки Ильи.
– Классно.
– А мать?
– Тоже.
– Пять лет как они уже перебрались. Или сколько уже прошло? Эм, куда, кстати, скажи? А то одни говорят, что все переехали в другой город. А тогда почему не приезжают тебя навестить? Другие думают, что вы просто разругались. Как такое возможно вообще? Я даже слышал такое, – мужчина, старше Ильи лет на десять, наклонился к нему и заговорщически продолжил: – Что они все якобы перебрались в тайгу из-за твоей матери.
– Да ты что-о… – прошептал Илья. – Серьёзно?
– Люди так говорят, – сапожник серьёзно подтвердил свои слова одним кивком головы. Словно это всё теперь объясняет и доказывает.
– Прикольно, – Илья взял свои готовые ботинки со стойки. – До свидания, – и вышел за дверь.
«Какой мудак», – подумал Илья. (Сапожник подумал об Илье то же самое.)
Конечно, его отец был жутко популярен, всегда такой общительный и запоминающийся. И, как все остальные, знал всё и про всех. Так он и получил ту работу, где сейчас работал Илья. Конечно, работать в таком элитном месте Илья просто лицом не вышел. Но, на его счастье, охранники нужны не только дневные, но и ночные. Но это всё сидело у Ильи в печёнках. Он просто на дух не мог переносить всех этих людей.
«Оу… А ты знаешь, кто я, а ты знаешь, кого я знаю, кто мой муж, жена, любовник и бла-бла…» – поток мыслей захлестнул сознание Ильи по дороге до хлебной лавки. «Все такие разодетые, каждый что-то строит из себя. Сами вы уроды».
Колокольчик в хлебной лавке бодро оповестил девушку с надписью над левой грудью «Ученица». Ученицей она была уже года три и так и будет «Ученицей» до тех пор, пока её мама не уйдёт на пенсию или не помрёт.
– Десять, нет, двенадцать рогаликов. Шесть с маком и шесть с тмином, – сделал заказ Илья, а сам стал косо глазеть на формы продавщицы.
Она это заметила и неприятно скривилась. Рогалики тоже быстро-быстро всунула в бумажный мешок и небрежно кинула его на прилавок.
– С вас шесть…
– Мне ещё одну плетёнку, – быстро добавил Илья.
Такое поведение девушек было для него не впервой. Точнее сказать, только таким оно и было. Конечно, им ведь подавай красавчиков, а если ты «урод», то на тебя и смотреть никто не будет.
– Семь.
Илья достал из кармана одну бумажную купюру и две монетки.
– Спасибо.
Девушка не ответила, и Илья, весь раскрасневшись как рак, вышел из хлебной лавки. Прыщи на его лице светились, словно сигнальные отражатели в темноте.
Придя домой, Илья уже успокоился, но тем не менее неприятный осадочек всё же остался. Но ничего такого, чтобы впасть в депрессию и, отказавшись от наследственного сундука с золотом, завалиться в постель и плакать. Так что Илья слюни разводить не стал, а как пришёл домой, так, не раздеваясь, уложил всё в свой походный рюкзак по новой и, всунув письмо в карман штанов, прыгнул в удобные ботинки и закрыл за собой дверь.
4
Первым шагом к заветному сундуку с несметными богатствами была поездка в близлежащий городок Ульянов. Со слов Ильи, это было то ещё гиблое место. Все дома как один были сложены из сруба и окрашены цветными красками. Словно там жили одни лишь счастливые люди или наркоманы. И если Илье не нравилось, что дома его все знают хотя бы в лицо, то в месте с населением в десять тысяч или около того шансы на приватную жизнь у людей и вовсе сводились к нулю. И жизнь была там странной, так как единственной работой там была работа на пасеке. Пчёлы, мёд, ульи, и даже была профессия, подразумевающая с утра до вечера разрисовывать ульи разными рисунками. А тут уж у кого на что фантазии хватало. Это могут быть цветочки, узоры, рыбки или вот хит – пчёлы. Одним словом, сам город и был ульем, мёд, который они и продавали по всей стране, на что и покупали свои цветные краски. Или какие-то там ненормальные препараты. Иначе кто захочет там жить? Ведь, по статистике, там от пчелиных укусов в год погибало людей больше, чем в городах от пьяной поножовщины.
– Ахх, – в очередной раз громко вздохнула женщина, сидевшая в карете напротив Ильи. – Как прекрасно, я так люблю Ульянов, там ТАК красиво. И сам воздух прям медовый. Я аромат этого милого городка чувствую уже сейчас.
«Щас я тебе сниму свои ботинки, и будешь нюхать вонь моих носков. Мымра толстая», – подумал Илья и ещё круче отвернулся от женщины, уставившись в окно повозки.
– И правда, – тут же её поддержала другая женщина в широкой шляпе и солнечных очках.
«Кто носит в помещении солнечные очки? Мудаки или наркоманы, – прокомментировал снова про себя Илья и, еле сдерживая внутренний смех, ещё круче от всех отвернулся. – Трындец, ещё шесть часов ехать в одной карете с толстухами и наркоманами. Эти двое вообще не в адеквате. Вторые сутки уже сопят в две дырочки. Завидую им, щас бы сам с удовольствием уснул, если бы от этой тряски меня всё время не мутило».
А женщина в шляпке и очках всё болтала о воздухе, экологии, прогрессе, политике и очень-очень много об уходе за кожей, глазами, ногами, и за вторые сутки их совместной поездки Илья узнал буквально всё об эпиляции, причём всего тела, и даже хорошо теперь себе представлял все болевые ощущения от того или иного метода эпилирования.
Так что, когда кучер остановил повозку и проорал себе: «Приехали. Конечная остановка. Багаж и личные вещи не забывать», – Илья из кареты незамедлительно катапультировался и в обнимку с рюкзаком побежал в привокзальный туалет. Мочевой пузырь лопался, как и голова. А ещё хотелось что-нибудь поесть.
Итак, в привокзальной уборной первое, что бросилось в глаза, – это писсуары в форме ульев, которые воняли как обычные писсуары в общественных местах. Зато вот в соседней забегаловке чёртов мёд был везде. Мясо с мёдом, картошка с мёдом, чай медовый, да даже в простую воду они капали пару капель мёду для вкуса.
– А что-то нормальное у вас есть поесть? Без мёда, я имею в виду, – спросил Илья злым раздраженным тоном.
– Ужас какой, – посмеялась над ним женщина как над дурачком. – Вы из города, да? Надолго к нам?
– Сахарный диабет. Никогда о таком не слышали?
Женщина задумчиво перестала жевать мёд в сотах, а затем, исполнив сосущий звук, выплюнула воск в стеклянную банку и сухо ответила:
– Нет.
– А-а-а, это видно. Ладно, хрен с вами. Дайте мне тогда блюдо дня.
Пауза. Поняв, что у них такого нет, Илья ткнул пальцем в наиболее привлекательные блюда и наименее сладкие на вид. И ошибся он буквально во всём. Даже белый хлеб был буквально пропитан мёдом. Но худшее было даже не в еде – Илью пчела укусила в плечо уже в центре города. А ему нужно было попасть к маяку, пройдя все цветочные луга по пути. Задачка предстояла не из лёгких.
А за окном стоял тёплый летний вечер, что многократно облегчало жизнь Илье. Одно дело – идти за сундуком с сокровищами, когда тепло и светло, и совершенно точно оказалось бы сложнее идти в мороз.
Задерживаться в модной по меркам этого «миленького» города гостинице Илья не стал. Как только покушал, так отправился в путь, даже оставил блюдо недоеденным. Местные горожане раздражали круче пчёл. Ведь каждый раз, заходя в кафе, они здоровались с официанткой по имени и все как один спрашивали:
– Что, новенькие приехали?
– Да. Типа горожанин или типа того, – после каждого слова «типа» она издавала тот сосущий звук и хихикала.
Одним словом, Илья был рад остаться один. Конечно, всюду он замечал на себе косые взгляды местных. Но это ничего, на него так косо смотрели и дома. Разница была лишь в том, что там его знали, а тут нет.
Шёл Илья и шёл, сперва покинул символичные городские стены. Это был даже не частокол, а обычная ограда, какой ограждали загоны для скотины. Просто вбили в землю на приличном расстоянии столбики и к ним наспех приколотили по две доски, одну сверху, другую снизу. Видно было, что забору горожане особого значения не придавали. Ну, конечно, люди не животные – из своего загона не разбегутся. Будут сидеть в нём и в достатке, и в грязи, тепле и холоде. Зубами вгрызутся в свои пожитки, и до смерти никого не выгонишь и сраной метлой.
Илья был рад покинуть городские стены, но его счастье продлилось недолго. Во-первых, дышать было невозможно. От самого подножья города начинались цветочные поля, и простирались они дальше видимости глаз. Илья чувствовал, что у него начинается астма, хотя астмы у него никогда и не было. А дальше это были пчёлы, он никогда даже не мог себе представить, что бывает столько пчёл. Они сидели буквально на каждом цветке и кружили над головой чёрными тучами. Спасало всю ситуацию только то, что его они не кусали.
Видимо, просто потому, что уже темнело и пчёлы становились сонными. Так, идя через яркие цветные поля, Илья встретил закат, и лишь с маленькими перерывами на отдых он дошёл и до рассвета. К этому моменту он наконец-таки добрался до леса, где, особо долго не разбираясь, прилёг на травке и тут же уснул, даже не укусив ни кусочка рогалика и не сделав глотка воды.
Где-то часа через четыре спину Ильи пронзила острая жгучая боль, от которой, заорав на весь лес, он вскочил и спросонья куда-то побежал вглубь леса. Только чуть позже до него наконец дошло, что это он просто во сне накатился спиной на проклятую пчелу.
Паника сразу отступила, ведь первое, о чём он подумал, так это то, что его какой-то местный упырь пырнул ножом. А вот жгучая боль никуда не делась. Так что, вернувшись к своим вещам, Илья, заметив укусившую его пчелу, ползущую по земле, яростно втоптал её своим сапогом.
Посидеть и нормально позавтракать здесь Илья уже не остался всё по той же причине, ведь заметил ещё несколько десятков пчёл. Лишь спустя несколько часов ходьбы, когда все цветочки остались позади, Илья смог присесть и хорошенько перекусить и отдохнуть.
Здесь была прекрасная атмосфера, никаких ярких цветов и жужжания насекомых. Только всепоглощающая тишина. И запахи – Илья никогда не вдыхал такого чистого воздуха. Только сейчас он вдруг осознал, что, всю жизнь живя в городе, всё время дышит потом и грязью с десятков тысяч немытых тел.
И так Илья просто сидел на сухом мягком мху и, наслаждаясь каждым вдохом, думал о сундуке с золотом, оставленном той самоубийцей. И о своей новой жизни с чужим золотом. На эти деньги можно будет достроить родительский дом, чтобы никому не пришлось в нём ютиться. Возможно, даже построить рядом ещё один – для рабочих, тогда ему бы даже не пришлось рубить дрова или пахать землю. С чужим золотом можно свою жизнь обустроить достаточно комфортно, и у Ильи всплывали в разуме самые приятные мысли и картинки.
Немножко Илья отдохнул, немножко поел и отправился дальше. Странно, но здесь, в лесу, он совершенно не уставал. Шёл себе спокойно и шёл. По первой, конечно, Илья побаивался, что встретит случайно лесных хищников. Но вскоре и эта мысль его оставила, ведь это был абсолютно необитаемый лес. За все долгие часы своего путешествия Илья так ни разу и не увидел ни одного животного. Наверно, пчёлы или люди всех истребили. Наверное, поэтому у них и не осталось никакого другого выбора, как есть только свой мёд.
Так было даже лучше, однако сам факт того, что люди истребили всю здешнюю живность, Илью периодически напрягал. Но не тогда, когда стемнело. А в лесу стало темнеть гораздо раньше, чем в городе, тогда, конечно, Илья был рад, что живности в лесу нет. Ведь и без зубастых когтистых тварей тут было весьма не по себе. Ведь не было тут человека, что ходит на длинных ходулях, разжигая большие красивые светильники. И Илья вдруг понял, какой пункт он совершенно не рассмотрел, собираясь в свой поход. А именно – он не взял с собой ни одной свечи, а если бы и взял, то зажечь её было бы совсем нечем, ведь и ни одного коробка спичек он тоже с собой не прихватил.
Теперь под кронами деревьев стало совсем жутко, совсем как на кладбище без фонарика. И чем темнее становилось, тем чаще Илье чудились различные звуки и тени за спиной. Так что теперь, пока ещё совсем не стемнело, Илья, позабыв об усталости, бежал как на пожар к старому маяку с надеждой на то, что в нём найдётся какая-нибудь старая керосиновая лампа и кремень.
Конечно, сейчас, пробираясь через ночной мёртвый лес, полный страшных звуков и теней, Илья был склонен думать о плохом. О том, что в ночи подвернёт ногу и, падая, свернёт себе шею. О том, что просто переломает ноги и будет ползти на пузе обратно в медовый город, где его просто добьют жужжащие пчёлы-убийцы. Или о тенях. О них Илья старался, конечно, не думать. Но легче от этого ему не становилось, ведь чем сильнее темнело в лесу, тем страшнее в нём становилось.
Но как только Илья на полном ходу выбежал из лесу и, еле успев остановиться, сам едва не улетел с утеса самоубийц, все его мысли о страхах вмиг развеялись на свежем морском ветре. Его сердце билось, покалывая, в груди. А сам Илья теперь скинул с плеч рюкзак, упал на тонкий край сухой пожелтевшей травы, росшей по всей длине, казалось, бесконечного края высоченного утеса, и вздохнул с облегчением.
5
Обняв свой рюкзак ногами, Илья так сидел уже час и не спеша жевал свои холодные припасы. Спать хоть и хотелось, но он всё думал, куда же ему идти. Где находился этот старый, давно покинутый маяк? В его голове было так: он проходит через лес к морскому склону и там видит маяк. Спускается, находит свой сундук с золотом и на следующий день уже богатым человеком возвращается в семью. Однако в реальной жизни всё оказалось немного не так, как он представлял.
Морской утёс был настолько крут и высок, что при освещении одних лишь звёзд он словно стоял на краю бездонной пропасти на краю этого мира. Были слышны лишь редкие, разбивающиеся о камень волны. Такой мирный, тихий и манящий к себе шум прибоя. Глаза Ильи слипались, с каждой минутой все сильнее хотелось спать, а внутренняя паника его всё никак не отпускала. Волнение его раздирало изнутри, словно голодные кошки – пакет с едой. А ветер всё доносил шелест воды, маня Илью к себе:
– Иди к нам, и всё будет хорошо. Иди – и мы омоем все твои переживания, иди…
Слушать эти голоса было невозможно, ведь вся его боль с самого детства теперь выплыла наружу. Но самое обидное было то, что его бросили одного. Вся его семья ушла. Они живут все вместе, они счастливы. А он один, в лесу, и нет ни единой души в округе. А голоса обещали ему заботу, тепло и то, что он никогда больше не будет одинок.
– Чёрт, как же холодно, – вытирая слёзы рукавом кофты с капюшоном, всхлипнул Илья. – Я хочу согреться.
Но вдруг вспомнил о том, что с собой у него нет ни спичек, ни кремня. И по телу побежала блаженная дрожь. Так реагировало его тело на мысль о тёплой летней воде. И вдруг это чувство сдуло ветром как пушинку.
– Холодно, а вдруг и там будет холодно? – хотя голоса твердили ему, что это не так.
Илья откинул свой рюкзак ногой и, словно одурманенный сильным опиумом, пошёл обратно в лес собрать себе в дорогу сухого хвороста, но как только он оказался снова под кронами деревьев, все голоса ушли из его головы. Осталось лишь чувство страха перед тем, что он только что едва не натворил.
– Оу. Вот это да, – выдохнул Илья. – Значит, так это происходит.
Он обернулся обратно к утёсу, и его тело дёрнулось, словно получило разряд тока.
