Река Вечного возвращения

– Он… сбежал? – испуганно прошептала Сяо Лянь, глядя на пустующую поляну.

Сердце мое упало, но нельзя было показывать отчаяние.

– Возможно, – степенно отозвалась я. – А возможно, почуял то, чего мы пока не чуем. Дух горы, лисиц. Говорят, твари чувствуют их первыми. Может, мы уже близко?

Я не верила в свои слова, но мне отчаянно нужно было за что-то цепляться. Хотя бы за эту соломинку.

Сумерки сменились густой, непроглядной тьмой. Идти стало невозможно. Я уже почти приготовилась рухнуть на землю и ждать рассвета или смерти, как вдруг моя нога, потерявшая всякую чувствительность, наткнулась на что-то твердое и холодное. Одновременно из темноты прямо под ногами раздался жалкий, душераздирающий скулеж.

Я вздрогнула и отшатнулась, сердце бешено заколотилось в груди. Сяо Лянь вскрикнула и схватилась за мою ладонь.

Осторожно, протянув дрожащую руку, я присела на корточки. И тогда в жидком, молочном свете восходящей луны я разглядела ее.

Рыжая лисица. Небольшая, с изящной мордочкой и шерсткой, отливающей в лунном свете серебром. Ее задняя лапа была мертвой хваткой зажата в железных зубьях старого, ржавого капкана. Шерсть вокруг была сваляна в бурый, кровавый ком. Она смотрела на нас не со злобой, а с молчаливой, бесконечно усталой покорностью обреченного существа. Ее большие, умные глаза, светящиеся в темноте, как два желтых уголька, были полны немой мольбы.

Мы замерли, глядя на это застывшее страдание. И тут я услышала сдавленный шепот Сяо Лянь:

– Пошли дальше. Или… добьем ее. Покончим с ее мучениями.

– Добьем? – я обернулась к ней, и усталость моя внезапно сменилась холодной яростью. – Мы идем на гору Цзюйвэньшань просить о милости у хулицзин, и первым нашим делом будет убийство их сородича? Это не милосердие, Сяо Лянь, это верх лицемерия.

Как я посмотрю в глаза оборотнице, если часом назад загублю жизнь этой рыжей красавицы?

Лисица тихо пискнула, словно понимая суть нашего спора.

– Мы поможем ей, – заявила я, закатывая грубые рукава своей робы. – Что она нам сделает? Она ранена и слаба. Вдруг у нее поблизости детеныши?

Лиса снова взвизгнула, на этот раз более пронзительно.

– Детеныши? – в голосе Сяо Лянь послышалась тревога. – А если она и есть одна из них? Оборотень? Они выходят на охоту с закатом…

– Если бы она была хулицзин, – отрезала я, уже отыскивая взглядом подходящую палку, – она бы давно приняла облик девы и выскользнула из этой железной пасти. Нет, мы поможем ей. Сочтем это подношением духам этой горы. Разве можем мы просить о жизни, отняв ее?

Сяо Лянь сдалась, да у нее и не было сил спорить. Мои глаза уже привыкли к темноте. Я нашла увесистую, прочную палку и приблизилась к пленнице. Опустившись на колени на холодную землю, я встретила ее взгляд.

– Я не причиню тебе зла, – прошептала я, медленно протягивая к ней пальцы, чтобы показать отсутствие оружия. – Позволь мне помочь.

Я сидела так долго, застыв в немой мольбе. И, кажется, лиса то ли привыкла, то ли прочла что-то в моих глазах. Она перестала рычать, ее тело обмякло, и она тихо, жалобно пискнула. Я не удержалась и осторожно, кончиками пальцев, коснулась ее шерстки между ушей. Она была удивительно мягкой и нежной.

– Я вставлю палку, нажму, и замок ослабнет, – тихо говорила я, больше себе, чем ей. – А ты должна будешь выдернуть лапу. Сяо Лянь, – я обернулась к спутнице, – как только я скажу, тяни ее лапу на себя. Силы надолго не хватит.

– А она меня не укусит? – голос девушки дрожал.

– Даже если укусит, – устало выдохнула я, – ее укус ничто по сравнению со стальными зубьями, что дробят ей кости. Ей больнее. Пожалей ее.

– Я сделаю это только потому, что ты просишь, – процедила Сяо Лянь. – И потому что одна я здесь пропаду. Давай уже.

Мне пришлось подняться. Впиваясь в шершавую кору палки, я с силой, на которую сама не рассчитывала, нажала на скобу механизма. Металл заскрежетал, я почувствовала, как напряглись все мускулы лисы. Она завизжала, отчаянно дернулась, и в тот же миг Сяо Лянь, зажмурившись, рванула ее за лапу.

Капкан с грохотом захлопнулся, разламывая мою палку пополам. Лисица, высвободившись, метнулась прочь, мелькнув рыжим призраком в темноте. Она даже не оглянулась.

– Пронесло, – выдохнула Сяо Лянь, вся дрожа. – Не укусила…

Но меня уже не было сил слушать. Последние силы покинули меня. Я рухнула на колени, а потом и набок, на влажную, пахнущую мхом землю. Сознание поплыло. Я думала лишь о том, как бы уснуть, просто уснуть…

Но желание спать мгновенно испарилось, сменилось ледяным ужасом, когда с ближайшего холма, гулко и протяжно, раздался вой. Низкий, голодный, зловещий. И он был совсем не лисьим.

Вслед за первым подхватил второй, третий… Целая стая.

Это был волчий вой.

Глава 2. Ли Вэй

Ледяная волна ужаса окатила меня с головой. Вой был не одиночным. Ему ответили другие голоса – выше, ниже, ближе. Они сплетались в жуткий, слаженный хор, от которого кровь стыла в жилах.

Это была не просто стая. Страшные хищники вышли на охоту и методично загоняли свою добычу. А добычей стали были мы.

– Волки, – выдохнула я, и голос мой прозвучал чужим.– Бежим! Ищи дерево! Толстое, с низкими ветками, чтобы забраться.

Радовало, что хоть кто-то из нас от страха не потерял разум.

Я рванула вперед, почти волоча за собой обессилившую Сяо Лянь. Ноги подкашивались, легкие горели огнем, но адреналин заглушал все. За спиной уже слышался треск сучьев, тяжелое, частое дыхание и низкое рычание, доносившееся уже не с холмов, а из темноты между деревьями.

– Вон то! – закричала я, заметив старый, могучий кедр с корявыми, низко растущими ветвями.

Мы ринулись к нему. Я буквально втолкнула Сяо Лянь, подсадила ее, чувствуя, как ее ноги скользят по коре. Она, рыдая от страха, вцепилась в ветку и залезла повыше.

Раздался оглушительный рык прямо за спиной. Я было потянулась за ней, но что-то тяжелое и мохнатое с силой толкнуло меня в бок. Я ударилась плечом о ствол кедра, и мир на мгновение поплыл перед глазами.

Когда я смогла сфокусировать взгляд, я поняла, что пути к отступлению отрезаны.

Их было шестеро. Шесть серых, огромных теней с горящими в темноте глазами-углями. Они обступили меня у самого подножия дерева, образуя смертельное кольцо.

Мне бы уцепиться, подтянуться, и я спасена от них, но злые морды словно предвещали: одно движение – и я умру в их зубах.

Но что-то было не так. Не могла понять, но ощущала в них странный разум и человеческую собранность.

Я медленно, стараясь не делать резких движений, наклонилась и схватила первую попавшуюся под руку палку. Жалкое оружие против шестерых хищников.

Вожак весь покрытый шрамами, подался вперед. Его клыки обнажились. Он готовился к прыжку. Я вжалась в ствол, сжимая палку до побеления костяшек. И в этот миг между мной и волком из самого воздуха, словно из ниоткуда, возникла еще одна тень. Не серая, а огненно-рыжая.

За ней вторая…

Потом третья…

Три лисицы.

Но таких я не видела никогда. Они были крупнее, величественнее, а из-за их спин волнами струились не один, не два, а девять пушистых, сияющих в лунном свете хвостов.

Они встали на мою защиту, выгнув спины, и их рычание было тоньше волчьего, но в десять раз более свирепым и древним. От них исходило почти физическое давление, пахло персиковым цветом и озоном после грозы.

Волки отпрянули в изумлении, но ненадолго. Их ярость, казалось, лишь возросла. С диким ревом вожак бросился на крупнейшую из лисиц. И тогда началось безумие.

В воздухе зазвучал странный, переливчатый звон, будто лопались тысячи стеклянных бусин. Фигуры лисиц начали мерцать и вытягиваться. Рыжая шерсть уступила место бледной, как луна, коже. Лапы превратились в изящные руки с длинными когтями. Морды сложились в лица неземной, острой красоты с горящими янтарными глазами. Это были три женщины в струящихся одеждах цвета заката и ночи, их движения были стремительны и грациозны, как танец смертоносных лезвий. В их руках были мечи и ножи.

Но и волки не отставали. Их тела тоже заходились судорогой преображения. Шерсть втягивалась, скелет ломался и перестраивался с противным хрустом. И вот уже на поляне стояли не звери, а шестеро мужчин в простецкой, но прочной одежде воинов. Их лица были искажены звериной яростью, а в руках у некоторых уже сверкали длинные ножи.

– Цюаньцуй! – крикнула одна из женщин-лисиц, ее голос был мелодичным и леденящим одновременно. – Вам не место в наших владениях! Вы забыли, кто нас охраняет?

Один из мужчин-волков, тот самый вожак, с рычанием бросился на нее.

Я понятия не имела, что происходит, но брошенная фраза хулицзин не осталась без внимания. Их кто-то охранял.

Лес ожил, чтобы защитить своих хозяек. Толстые плети дикого винограда, словно живые змеи, выстрелили из темноты, оплетая руки и ноги оборотней-мужчин. Ветви ближайшей ивы с хлестким свистом опустились вниз, отбрасывая другого нападавшего. Земля под ногами волков становилась зыбкой, как трясина, сковывая их движения.

Я застыла, завороженная и ужаснутая этим сверхъестественным зрелищем. Это было не похоже на бой – это было какое-то волшебство.

Гармоничный, смертоносный танец, где природа сама была оружием лисиц. Сверху раздался короткий, обрывающийся вздох, и я услышала глухой удар о землю. Сяо Лянь, не выдержав зрелища превращений, потеряла сознание и свалилась с ветки. Это отвлекло меня. И одного из воинов-волков.

Вырвавшись из цепких ветвей, он ринулся к беззащитной девушке. Я не думала. Инстинкт самосохранения и странная ответственность за эту несчастную слились воедино. С криком, в котором было отчаяние и ярость, я изо всех сил опустила свою дубину.

Дерево с глухим стуком встретилось с его головой. Это был не смертельный удар, но неожиданный и унизительный. Он отшатнулся, ошеломленно потирая висок и смотря на меня с новым, диким интересом. В его волчьих глазах читалось не просто удивление, а вопрос: «Что это за странная женщина?»

Этого мгновения оказалось достаточно. Одна из лисиц-женщин, та самая, что была крупнее других, метнулась вперед. Ее движения были столь быстры, что я едва успела уследить. Она не стала использовать когти. Она просто прикоснулась к груди воина, и из ее ладони вырвалась ослепительная вспышка золотого света. Мужчина отлетел назад, как тряпичная кукла, и рухнул без сознания, опутанный сновавшими по земле корнями.

Битва стихла также внезапно, как и началась. Шестеро воинов лежали поодаль, опутанные живыми путами из лоз и ветвей, словно в невидимых сетях. Три женщины-лисы стояли над ними, их груди слегка вздымались, а глаза холодно сияли.

Старшая, та самая, что метнула вспышку, медленно повернулась ко мне. Ее взгляд скользнул по моей замершей фигуре, по дубинке в моей руке, по потерявшей сознание Сяо Лянь и, наконец, остановился на моем лице. В ее бездонных янтарных глазах читалось нечто среднее между любопытством, насмешкой и… одобрением?

Я стояла, опираясь на свое жалкое оружие, дрожа всем телом, пытаясь осмыслить хоть крупицу происходящего. Нет, так не бывает… Все это было книжными сказками. Но сейчас, здесь и сейчас, это была моя новая, пугающая и невероятная реальность.

2.1

Три женщины-лисы стояли неподвижно, их силуэты, изящные и смертоносные, казалось, впитывали в себя лунный свет. Их глаза, горящие как расплавленное золото, были прикованы ко мне.

Одна из них, та, что сразила вожака волков одним прикосновением, сделала легкий, бесшумный шаг вперед. Ее движения были подобны скольжению инея по стеклу, плавные, холодные, не от мира сего. Ее черты были одновременно прекрасны и пугающи, словно высечены из древнего нефрита.

– Успокой свое сердце, дитя, – произнесла она, и ее голос был подобен перезвону серебряных подвесок. – Ты под нашей защитой. Никто не причинит тебе вреда.

Прежде чем я успела что-либо ответить или даже выдохнуть, она легко взмахнула рукой с длинными, заостренными ногтями.

Мир вокруг поплыл и исказился. Поляна, деревья, связанные волки – все смешалось в вихре красок и запахов. Ощущение было странным: будто меня пронесли сквозь водопад из шелка и тумана. Земля ушла из-под ног, но падения не последовало.

Я зажмурилась, а когда открыла глаза, мы стояли в совершенно ином месте.

Мы находились в просторной, но уютной комнате. Воздух был теплым и влажным, пахнущим свежим бамбуком, сушеными травами и сладковатым, цветочным благовонием. Стены были из полированного темного дерева, на полу лежали мягкие циновки, а вместо окон в резных проемах висели шелковые занавеси цвета лотоса. Со стороны доносился приглушенный, но веселый шум – смех, пение, музыка цинь.

Казалось, мы попали в чайный домик или постоялый двор, но атмосфера была слишком ирреальной, слишком насыщенной весельем. Я вспомнила, что все хвалили местный цветочный дом на горе, где мужчины искали общества продажных женщин.

Неужели мы в борделе?

Впрочем, меня место совсем не пугало, оно приятнее, чем лес с опасными хищниками. Рядом на циновке без сознания лежала Сяо Лянь. Я сама едва держалась на ногах.

– Мы не причиним тебе зла, – снова повторила старшая лисица. Ее лицо оставалось невозмутимым, но в уголках губ таилась тень улыбки. – Позволь представиться. Я – Лань Синь. Эти мои младшие сестры – Мэй Шэн и Чэнь Лунь.

Мэй Шэн, высокая и статная, с густыми бровями и властным взглядом, кивнула мне с достоинством. А та, что поменьше ростом, с живыми, лукавыми глазами и озорным изгибом губ. Ее глаза были знакомы. Кажется, моя спутница была права, и из капкана мы спасли саму хулицзин. Чэнь Лунь, что разглядывала меня с нескрываемым любопытством.

– Волки, что напали на вас, – наши давние недруги из страны Цюаньцуй, – пояснила Лань Синь. – Они охотятся на нас, а вы оказались на их пути. Но более они вас не тронут. Вы в безопасности. – Она медленно подошла ближе, и мне показалось, что атмосфера изменилась.– Но в тебе есть нечто… странное, дитя, – она прищурилась. – Твоя душа пахнет иначе. Она пахнет пылью забытых дорог и ветром из иных миров. Как будто на тебя пала тень небожителя, хотя боги не спускались в наш мир тысячелетиями. Кто ты?

Что мне оставалось делать? Лгать существам, читающим душу, как открытый свиток? Я была слишком измотана, слишком потрясена, чтобы придумывать небылицы. Да и зачем? Они сдержали слово и защитили нас.

Я сделала глубокий вдох, опустила глаза в почтительном поклоне и выдохнула правду.

– Благодарю вас, великие хулицзин, за наше спасение. Моя история… необычна. Я не совсем та, кем кажусь. Это тело принадлежало девушке по имени Ли Цзянь. Но ее душа давно отправилась в путь по реке перерождений. А я… я душа из другого мира, из иного времени. Меня зовут Ли Вэй. Я была… целителем в своем мире. А здесь я проснулась в ее теле, в монастыре Гуйчуань, и пришла к вам просить о милости и помощи.

Я рискнула поднять взгляд. На лицах сестер не было ни насмешки, ни гнева. Лань Синь выглядела задумчивой, Мэй Шэн удивленной, а Чэнь Лунь вовсе восхищенной.

– Переселение душ через миры, – прошептала Лань Синь. – Вот что я почуяла. Редкое и странное явление. Очень редкое. Никогда не видела.

– Ты спасла нашу младшую сестру от мучительной смерти в железной ловушке, – вдруг строго сказала Мэй Шэн, и ее властный голос не терпел возражений. – Мы, дети горы Цзюйвэньшань, не остаемся в долгу. Жизнь за жизнь. По нашему закону, мы исполним три твоих желания. По одному от каждой сестры. Говори, Ли Вэй из иного мира. Чего ты хочешь?

2.2

Их деловитый, почти торговый тон после всего увиденного и услышанного ошеломил меня.

Три желания. Как в сказке.

Но в их глазах не было ни капли сказочности – лишь холодная, древняя серьезность. Они предлагали сделку, и медлить было нельзя.

– Первое мое желание, – выпалила я, едва дождавшись окончания речи Мэй Шэн. – Исцеление. Для меня и для нее. – Я кивнула в сторону все еще бесчувственной Сяо Лянь. – Чтобы хворь в наших легких ушла без следа.

Лань Синь слегка кивнула, словно ожидала этого. Она что-то негромко сказала младшей сестре, Чэнь Лунь. Та лукаво улыбнулась, исчезла в соседней комнате и вернулась с небольшим лакированным ларцом. Внутри на бархатной подушке лежали две пилюли цвета лунного света, испускающие тонкое серебристое сияние.

– «Цветок ясной луны», – произнесла Лань Синь, протягивая одну мне, а другую передала Чэнь Лунь, склонившейся над Сяо Лянь. – Глотай, не разжевывая.

Я повиновалась. Пилюля растаяла на языке, наполнив рот прохладной, цветочной сладостью. И тут же по моему телу разлилась волна живительного тепла, смывая остатки ломоты, жара и той удушающей слабости, что преследовала меня все эти дни. Грудь расширилась, и я вдохнула полной грудью – глубоко и без боли. Это было потрясающее чувство.

Рядом Сяо Лянь тихо застонала, и цвет жизни стал возвращаться на ее щеки. Она все еще спала, но теперь ее сон был мирным и крепким.

– Второе желание? – спросила нетерпеливо Лань Синь, наблюдая за нами с невозмутимым видом.

Мое сердце забилось чаще. Теперь, когда туман болезни рассеялся, мои мысли прояснились.

– Мы не одни заболели пневмонией. Я прошу, умоляю, показать мне лекарство, травы, снадобья, которые помогут другим жительницам нашего монастыря.

На этот раз на лицах сестер мелькнуло легкое удивление. Видимо, они ожидали чего-то более материального – богатства, власти, красоты.

– Необычное желание для смертной, – заметила Мэй Шэн, скрестив руки на груди. – Тем более не из нашего мира, но ладно. Оно выполнимо.

– Да, – улыбнулась Лань Синь. —Побудь нашей гостьей, пока твоя подруга приходит в себя. Завтра на рассвете мы возьмем тебя с собой на склоны Цзюйвэньшань. Наши сады скрывают то, что не найти в долинах людей.

Я кивнула, сжимая руки от волнения. До сих пор не верилось, что я разговариваю с древними существами. А ведь они и прожили не одну тысячу лет.

Настал черед третьего желания. Того, что жгло мне душу с самого момента моего пробуждения в этом теле. Я сделала глубокий вдох, глядя прямо в золотые глаза Лань Синь.

– Мое третье желание… Отправьте меня домой, – жалобно пропищала я. – Верните мою душу в мой мир, в мое время.

Повисла тяжелая, звенящая тишина. Три сестры переглянулись. В их взгляде читалось не нежелание, а нечто более сложное – сомнение и некая древняя осторожность.

– Это… выходит за рамки нашей власти, дитя, – наконец произнесла Лань Синь, и ее голос впервые прозвучал не холодно, а почти с сочувствием. – Просто так разорвать пелену между мирами, вернуть душу вспять по реке времени… Такая сила неподвластна даже нам.

Мое сердце упало. Но Лань Синь подняла руку, показывая всем телом, чтобы я не прерывала, а слушала.

– Однако, – продолжила она, и ее взгляд стал загадочным, – ходят предания… говорят, что сила, способная на такое, существует. В озере Спящей Жемчужины, что на востоке от столицы, на дне покоится та, что пала от руки возлюбленного. Богиня, чье сердце разбилось от предательства и превратилось в сияющую жемчужину. Говорят, она хранит тоску по утраченным мирам и может указать путь… Но это лишь легенда, юная Ли Вэй. Путь опасен, а жемчужину стерегут древние духи.

– Она способна… меня вернуть? – прошептала я, едва веря своим ушам.

– Говорят, да, – кивнула Лань Синь. – Но не так, как ты думаешь. Она не просто возвращает в мир. Она… исполняет глубинное желание сердца. Если твоя истинная цель – вернуться к жизни, она может даровать тебе это, дав новую в твоем мире. Или… если ты выберешь иное, она может воскресить кого-то здесь. Выбор будет за тобой. Но мы не можем обещать успеха. Мы лишь указываем направление.

Это был не ответ. Это был луч надежды в кромешной тьме. Очередной миф. Легенда. Но в мире, где существуют лисы-оборотни, легенды обретали плоть и кровь.

– Поскольку мы не можем исполнить твое третье желание, – голос Лань Синь вновь стал деловитым, – ты можешь просить другое.

Мысль пришла мгновенно. Образы изможденных девушек, холодные строения, самодовольная физиономия матушки Гуань.

– Тогда… – я помрачнела, – тогда пусть в монастырь «Гуйчуань» приедет проверка. Из самого Министерства наказаний. Пусть узнают, что там творится, и помогут тем, кто там остался. Чтобы матушка Гуань больше не могла губить жизни.

На этот раз на лицах сестер появились легкие улыбки.

– Желание благородное и справедливое, – сказала Мэй Шэн. – Мы такое не приветствуем, но оно будет исполнено. К утру нужные слухи достигнут ушей нужных людей в столице.

Три желания были произнесены. Три обещания даны. Я стояла, чувствуя себя одновременно опустошенной и невероятно легкой.

– Я провожу тебя в комнату, – подмигнула мне младшая хулицзин. – Отдохни до завтра. Не беспокойся о своей подруге, мы ее не забудем.

Она так уверенно пошла, что я послушно последовала за ней. На мгновение мы вышли в общий зал, и все мои опасения подтвердились.

В огромной комнате со множеством столиков восседали мужчины. Перед ними на широкой сцене танцевали красивые женщины, показывая иногда в складках одежды голые колени и лодыжки. Музыка играла громкая, провожаемая возгласами посетителей.

Я не могла понять, отчего три могущественный хулицзин открыли бордель на горе. Почему именно цветочный дом, а не что-то другое?

Но спрашивать Чэнь Лунь я не решилась.

Она ввела меня в просторную комнату. А вслед за ней последовали служанки. Они принесли теплую воду, новую, свежую одежду, украшения.

Я даже растерялась от их внимания, помылась в теплой купели, а потом заснула. И впервые со своего попадания, я действительно заснула крепко.

2.3

***

Очнулась я внезапно, и, удивительно, не от шума, а от настигшей тишины.

В прошлые сутки я спорила сама с собой, не верила, что так бывает, но из-за бессилия заснула. Сейчас же я осознала, что я здорова. В груди не осталось и следа от тяжелого камня, дышала я глубоко и свободно, спина была легкой, а мысли кристально ясными, будто утренний горный воздух.

Я беспокоилась о Сяо Лянь, но чутье мне подсказывало, что сон исцеления еще не отпустил ее.

Я воззрилась на узкое окно в выделенной комнате. Сквозь резные деревянные ставни пробивался первый, жидкий свет зари, окрашивая циновку на полу в бледно-золотистый цвет. Воздух пах сандалом и едва уловимой сладостью персиковых цветов. И я где-то глубоко внутри понимала: внизу, в тишине пробуждающегося дома, меня уже ждет старшая сестра из лисиц.

Спустившись, я застала Лань Синь стоящей у двери, неподвижной, как изваяние из холодного нефрита. Ее алые шелка казались в этот час каплями крови на фоне утреннего тумана. Она была такой ослепительно красивой, что на мгновение я ощутила себя ужасной замарашкой.

– Готовься, дитя, – произнесла она, и ее голос прозвучал шелестом опавших листьев. – Горные тропы не ждут незваных гостей. Путь и поиск будут тяжелыми, пусть ты и выздоровела.

Мы вышли за пределы их цветочного дома, и дорога наша лежала вверх, по едва заметным тропам, что вились меж древних кедров и причудливых скал. Воздух становился все прохладнее и гуще, пропитанным запахом хвои, влажного камня и тысяч неизвестных мне трав.

– Эта гора – древнее место силы, – беззвучно скользя рядом, заговорила Лань Синь. – И давняя линия раздора. Война с оборотнями-цюаньцуй здесь не ощущается, потому что рядом вход в Подземное царство. – Она указала длинным заостренным ногтем вниз, на каменную породу под нашими ногами. —. Пока мы на горе, тень демонов защищает нас. Их гнев – наш щит.

От этих слов по моей спине пробежал холодок. Демоны… слово, несущее в моем мире лишь ужас и проклятия. Я невольно напряглась. Лань Синь, конечно, заметила мой страх. Уголки ее губ дрогнули в подобии улыбки.

– Не бойся их гнева Ли Вэй. Ты демонам совершенно неинтересна.

Вскоре мы вышли на солнечный склон, и я ахнула. Поляна, укрытая от ветров, была живым ковром из сотен видов растений. Лань Синь движением руки принялась показывать мне травы, называя их имена, которые звучали как древние заклинания.

– Это цзышэнь – заживляет раны и очищает кровь. Это байцзянцао – усмиряет жар и успокаивает дух. А вон та, с мелкими темно-синими цветами, что прячется в тени, ханьшэнь. Сильнейший снотворный корень. – Она сорвала один стебелек и протянула мне.– Горсть истолченного корня, подмешанная в питье, погружает человека в сон, столь глубокий, что даже величайший лекарь не нащупает пульс. Он сочтет тело бездыханным. – Ее янтарные глаза сверкнули. – Но хороший целитель, не доверяющий лишь пальцам, поднесет к носу полированное зеркало. И если дыхание есть, оно оставит на нем мельчайшую росу. Увы, плохих лекарей, верящих лишь в очевидное, куда больше, чем хороших.

Я запомнила ее нравоучения, потому что местами они звучали как намек.