скачать книгу бесплатно
Он тотчас пришел и к другому заключению: должно быть, она и впрямь о железяках знает.
Руна отвела пластины.
– Ну вот…
Сигурд всадил нож в мякоть. Подул на дымящийся кусок, сцарапнул ногтем прилипшие хвоинки и впился зубами.
Сочно и мягко. Злобный чхарь! Он жадно зачавкал.
Руна взялась за второй кусок, но тут же качнула головой и медленно повалилась на хвою.
Сигурд не стал ее поднимать. Он с аппетитом жевал мясо, искоса поглядывая на албианку. Ему казалось, что сквозь исцарапанную крышку он различает вздрагивание подкожного сосуда на шее, темной рядом с белоснежными волосами.
– Ну, – сказал, доев. – Хватит, что ли?
Албианка не ответила.
Сигурд обхватил колени, уставился в землю. Жажда отомстить железякам изводила его. Вместе с тем чутье подсказывало: прежде надо найти новое укрытие, нужна община, никто в этом мире не живет в одиночку. Да только он твердо знал: общину искать не станет. Он будет кочевать по лесам и убивать железяк. Пускай рабыня его всему научит.
– Вставай! – решительно приказал он и, повернувшись, тряхнул ее за плечо.
Руна не шевелилась.
Он ухватил ее за ремень, откинул назад. Темное пятно на тунике расползлось по всему боку.
«Чхарь бы его… – ругнулся в мыслях. – Нельзя, чтоб сдохла…»
Умей он сожалеть о своих ошибках, чему так часто учил Мерло, наверняка, признался бы себе, что поступил худо, но Сигурд на такую мягкотелость не был способен.
Он наклонился над порезанным боком, пытаясь сообразить, сколько еще протянет албианка с такой раной. Под соснами слишком темно, чтобы толком разобраться. Он повернул ее, подтащил к стволу и прислонил так, чтобы голова держалась прямо. Болтавшиеся на нитях пластины вложил ей в ладони.
Руна сидела с закрытыми глазами, но, судя по искаженному лицу, все же была в сознании.
– Вставай! – рявкнул Сигурд.
«Дохлячка», – подумал он и вспомнил, как дядя Огин говорил, что иногда албы мрут даже от небольших ран. Отсталая раса. Коли бы не их долбаное оружие, бигемы давно бы отобрали у белобрысых их пещеры.
Нельзя вот так вот лежать. Как говорится: дай боли волю, полежав, да помрешь.
Казалось, что рабыня и впрямь скоро отдаст концы. Он несильно ткнул ее кулаком в плечо. Руна застонала, повалилась набок. Он подхватил ее, усадил прямо. Тьфу! Что теперь с ней делать?
В общине не было лекаря, как в большинстве бигемовских общин. Ванг Юм умел зашивать раны нитями, он сам крутил их из косульих кишок. Мерло Джикер иной раз отвары делал, а еще протирал порезы брагой, настоянной на чистотеле. О тонкостях всех этих лекарских дел Сигурд не имел ни малейшего представления.
Наклонившись к Руне, он попытался вытащить из-под ремня толстую тунику, но ремень сидел слишком плотно. Тогда он надорвал края разреза. Все внутри было покрыто темным сгустком, но рана почти уже не кровоточила. Не так уж и много крови потеряла албианка, чтобы в обморок падать.
«Ей надо попить», – подумал он и огляделся: что бы такое найти вместо посудины. Встал, бестолково потоптался на месте. Ничего не оставалось, как тащить албианку к воде.
Наколов на нож несколько кусков мяса, Сигурд взвалил рабыню на плечо и пошагал к склону. Спустившись к реке, бросил нож с мясом на камни, опустил Руну и, запрокинув ей голову, чтобы просунуть руку к лицу, побрызгал на губы водой. Зачерпнул воды в ладонь, поднес ей ко рту.
– Ну.
Не открывая глаз, она глотнула, потом еще несколько раз, пока не закашлялась.
– Ну, – повторил он. – Не валяй дурня.
Она больше не могла пить, ей было тяжело дышать. Тогда он отпустил ее и, осторожно приподняв крышку, напился сам.
– Здесь еще мясо, – сказал, обернувшись. – Зажарь себе… ешь. Полегчает.
– Нет… – слабо отозвалась она, ощупывая камни позади себя.
– Не ложись! Нельзя. Надо обратно в лес. Когда про железяк скажешь?
– Уходи, – пробормотала она, задыхаясь. – У меня нет сил…
– Чего? Эй, как их убивать, ты!
– Нет… не могу… – лицо ее стало белым, как луна. – Оставь… отнеси… к каньону… Большое Поселение…
– Что за дела!
Она явно бредила.
«Пожрать ей надо», – упрямо решил он.
– Эй, ты! Придумывай, ну! Ты – албианка.
Она беззвучно шевелила губами.
– Эй! Я не намерен никуда идти. Надо быть тут, в лесу.
Она покачала головой.
– Я не уйду, – повторил он. – Вот как помрешь, тады и свалю.
– Запах… – пробормотала Руна. На лбу ее заблестели мелкие капельки пота. – Кабанина… это ты… Сигурд…
– Чего?
– Ты охотник… верно говорили… ты – лучший… надо в каньон…
Она несколько раз надрывисто вздохнула, ресницы дрогнули, глаза остались закрыты.
– В каньон… – пробормотала снова и притихла.
Он поддерживал ее за спину, не зная, что делать. Чего это она сказала? Сигурд – лучший охотник? Вот как, стало быть…
Хе-хе! Каково… Ни одна баба еще не говорила такого. Лучший охотник! Да такого никто ему не говорил. Разве только дядя Огин.
Он вроде даже начинал малость сожалеть, что порезал ее…
Прошло с полчаса. Албианка все еще дышала. Он прислушался. Дыхание было ровным.
– Эй, белобрысая. Давай, лечи рану. Твой ремень… там у тебя всякое. А снадобья есть? Вы, албы, в этом толк знаете…
– Нет… – промычала, не открывая глаз.
– Чего нету? Эй, очухивайся.
– Персоль не поможет… травы… темно…
– Травы? Я принесу. Говори, какие! Клятая рана… ее лечить надо. Железяки… куда их бить, в которое место?
Она разлепила веки, пьяно посмотрела на движущуюся воду.
– Эй! – сказал Сигурд. – Делай что-нибудь, железяка в печенку! Не сиди так!
«Не будет жарить – сырого натолкаю», – решил он и стащил с ножа кусок.
Албианка протянула руку, взяла мясо. Пальцы не удержали: кусок вывалился на камень.
– Ничего. Давай, жарь. – Сигурд поймал себя на том, что держит ее за плечи, чтобы она снова не упала.
Захотелось встряхнуться, войти в скачок. Бежать! Куда? Вперед? Нет… Что-то происходило внутри: албианка расслабляла, отнимала силу.
Колдует?
«Брехня… – подумал. – Со мной ты ничего не сделаешь…»
Мясо испеклось. Руна отщипнула кусочек и, слабо подув на него, медленно сжевала.
– Крупный сосуд… – она оттянула край туники. – Вена… давление падает…
Сигурд почесал бороду: ее заумные слова ничего ему не говорили.
Она оперлась обеими руками за спиной, откинулась назад.
– Спасибо… – сказала тихо. – Страшно умирать в шахте… одной в темноте… Лучше уж тут, у реки… А ты… иди через реку, на запад. Там кого-нибудь найдешь…
– Я килуна завалил. Только эти… они не узнали, – проворчал Сигурд.
– Не беда, – грустно утешила Руна. – Никто в общине не сомневался, что ты сильнее всех. Уилл говорил: Сигурд крепкий как медведь. Это правда. Мерло тоже так считал. И Флай, и Пит. И даже Свон. И другие – все так думали.
– Чего? – Сигурд был по природе недоверчив, но этой тонкой, неестественно белой женщине каким-то образом удавалось его зачаровывать. Он представил Мерло и Флая, восхвалявших во всеуслышание его доблести. Затем вспомнил свою погоню за килуном, и ему захотелось рассказать обо всем Руне. Он даже усмехнулся мыслям.
– Килун… Хочешь увидать всего? Он там, в кустах… я запрятал. Отнести тебя! Ты таво… – он посмотрел на нее с сомнением. – Ты как?
– Не знаю, – рассеянно отозвалась албианка. – Я посижу здесь. Чуть попустило… если не двигаться… Только кровь идет… Плохо… Тут, у реки, кое-что должно расти. Может, смогу встать…
Он кивнул, хотел подняться по склону туда, где провел день, но внезапно его кольнуло сомнение. Он подозрительно посмотрел на албианку.
– Только гляди мне, – буркнул. – Не хитри! Следить стану. Ежели решишь обмануть – каюк тебе.
Он вытащил из мяса нож, вытер об колено и сунул за пояс. Этот простой и в какой-то мере ритуальный жест вызвал облегчение. Сигурд почувствовал себя главным.
– Обмануть… – Она покачала головой. – Зачем ты так?.. Я хочу помочь… Если я выживу…
– Хватит, ты! – оборвал он. – Шуруй, ищи свои травы.
Он отошел в сторону, опустился на плоский камень под искривленной сосной и задумался.
Руна продолжала сидеть. Через несколько минут она поменяла позу, встала на четвереньки, подобралась к воде, попила. Сигурд видел, как ее ремень вдруг сам собой расстегнулся. Она подхватила его, положила рядом, задрала тунику. Обнажив спину, стала плескать воду на рану, смывая кровь, слабо постанывая. Она стонала, как стонали женщины во время совокупления – Сигурд не раз слыхивал их стоны. «Это глупо», – подумал он.
Албианка вымыла рану, искоса глянула на Сигурда, опустила тунику. Затем надела ремень. Сигурд видел, как она дрожала.
Руна медленно, с трудом, поднялась и, согнувшись, держась рукой за бок, двинулась вдоль берега. Перед глазами Сигурда все еще стояла ее обнаженная спина. У албов кожа гладкая, без волос, не такая, как у бигемов – у них-то по всему телу рыжеватые клочья.
Она вернулась спустя четверть часа с охапкой травы. Бросив ее на камень, тяжело опустилась на колени. Взяла булыжник, стала траву перетирать, превращая в кашу. Когда снадобье было готово, зачерпнула горсть, понюхала, затем приложила к ране, замерла на минуту. Потом отделила от ремня железную полосу, приложила поверх травяного компресса. Пошел пар.
Сигурд настороженно наблюдал. Его мучило сомнение. Он всегда презирал албов за немощность тел и коварный ум. Это было мнением всех бигемов, хоть Мерло порой и учил быть терпимыми к лукавым соседям. «Оба народа должны быть объединены одной целью, – повторял он. – Враг у всех один».
Рабыня ухитрилась уцелеть после атаки железяк, умеет мясо без огня зажарить, толк в травах знает. Ежели это и не снимает с нее всех грехов албианских, то все ж какую-то поблажку дает.
Ладно, так и быть, надо дать ей немного времени. Скажем, час. Пускай сил малехо наберется. Тогда-то уж растолкует все, что о демонах да железяках знает.
Руна убрала пластину, глубоко вздохнула. Видать, травяная каша помогла ей.
Сигурд стал вслушиваться в ночные звуки. Он ожидал возвращения железяк. Было тихо. Только река шумела выше по течению, где билась о каменные ступени.
Похолодало. Осенью чем больше звезд на небе, тем ночь холоднее.
Прошло полчаса. Сигурд поднялся и подошел к албианке.
– Все. Кажись, тебе лучше, албианка. Теперь давай про железяк!
Руна взялась за края крышки и повернулась к нему, глянула снизу вверх.
– Будь добр, помоги встать.
Он дал ей руку. Она вложила в его ладонь свою узкую кисть, медленно встала.
– Готова идти, – сказала. – По пути буду говорить.
– Нет. – Сигурд покачал головой. – До тебя не доходит. Я покуда намерен жить здесь, в лесу. Железяки воротятся. Я их встречу. Вот как убью одну-двух, может, тады и уйду. Только учти, албианка, мой путь – на север.
– Что? Зачем?
– Стало быть, так надо, – отрезал он.
