В поисках утраченной близости

– Обо мне он уже кое-что выяснил. Так и сказал: кое-что, но не до конца.

– А что, он думает, будет в конце?! – неподдельно возмутилась я.

– Что-нибудь из вышеперечисленного. Или все вместе сразу.

– Ну давай рассуждать по порядку. Криминального прошлого у тебя нет точно. Про сомнительные связи… не знаю. Ничего сказать не могу.

– Смотря что называть сомнительными связями. Я уверен, что сомнительным он счел бы твой внешний вид.

– Штаны до колен?

– И розовую куртку… И рыжие волосы. – Стив медленно провел рукой по моим волосам.

Я удачно сориентировалась и свернула в лес.

Глава 4

До сих пор не могу понять, как это у меня получилось…

Он не рвал на мне куртку, не путался в моих застежках и «молниях». В нем не было и следа хищной мужской ненасытности, которая так запала мне при нашем последнем свидании год назад. Моя идея скинуть сапоги и протянуть ноги в его прекрасные во всех отношениях руки, увы, так и осталась идеей. Похоже, мои ноги интересовали его не слишком. Стив продолжал гладить мои волосы, подолгу элегически грустно смотрел в глаза и лишь слегка касался губами губ…

Так он обращался со мной только после больницы. Я ведь не захотела добровольно возвращать деньги за офис, и тогда Славик решил действовать силовыми методами. Став объектом приложения грубой мужской силы, я загремела в клинику с сотрясением мозга и переломом ключицы. И вот когда я из этой клиники выписалась, Стив прибежал каяться и искать примирения.

Ну конечно, я ни в чем не виновата! Кто угодно, только не я! Вова и Славик – настоящие бандиты, Дашка – кликуша, а он, Стив, – дурак. Дурак, что усомнился во мне тогда.

Он объяснял мне это с пеной у рта, брал за руку и гладил по волосам, а я молчала, чувствуя себя задержавшейся на грани двух миров – реального и потустороннего.

О больших знаках внимания с его стороны в те дни не могло идти речи, но ведь с тех пор минул год.

Или он подспудно продолжает видеть во мне хрупкое существо, по-прежнему обретающееся на грани миров? А может, виной всему Кручина?

Я обвила руками его шею и, улучив момент, пошла в атаку – легкое прикосновение губ быстро переросло в полноценный затяжной поцелуй. Уже год никто не целовал меня по-настоящему… Успех наступления мгновенно оказался под угрозой: для обдумывания дальнейшей стратегии нужен был трезвый ум, я же поплыла, полетела в этом поцелуе, как птица в вешнем воздухе. Все, что видела, – только глаза Стива. Одной рукой он придерживал мою голову, другую положил мне на колено…

У каждого человека, говорят, есть личное пространство, и я, оказавшись в личном пространстве Стива, окончательно потеряла способность к стратегическим разработкам. Мне было очень хорошо в его личном пространстве. Деморализую где хорошо. Хотелось задержаться в этом пространстве как минимум на ближайшие сутки, а лучше – на всю оставшуюся жизнь. Но вдруг Стив мягко отстранил меня и произнес:

– Поехали, Ален. Нам надо еще успеть в мастерскую.

…Только не это! Все, что угодно, но не это! Нет!

Я собиралась сказать ему, что хочу домой, а не в мастерскую. Что мы не были вместе целый год, что я соскучилась и, наконец, что я просто его люблю, но я промолчала. В данной ситуации подобные разговоры, увы, способны вызвать одно лишь раздражение.

Я отлично понимала: мы по-разному воспринимаем происходящее. Стив сейчас занят делом, а дело для мужчины – это самое главное. Эту премудрость я постигла еще в раннем детстве. Мой отец был военным, дослужившимся в конце концов до генерала, и однажды я слышала, как мама сказала по телефону своей приятельнице:

– Всем им очень важно утвердиться в среде себе подобных, а некоторым, как моему мужу, например, кровь из носа надо быть лидером.

Чем занимался в данный момент Стив: просто ли утверждался или же штурмовал высоты лидерства, – я точно не знала, но решила, что лучше промолчать. По крайней мере, из уважения к его мужской природе.

– …Ты представляешь, последний спонсор устроил в мастерской Башляева настоящую бучу. – Стив включил зажигание, и вскоре наша машина выехала на шоссе. – Его тоже зовут Михаилом, и он раскричался: мол, совсем не таким он видит архангела Михаила – своего небесного покровителя. Переделывайте икону, а то не буду платить! Богомазы встали в позу, а мастерской от этого одни убытки. Он ведь не только за архангела не заплатил – за весь иконостас в пять рядов… Теперь все ясно, Башляев больше Кручины был заинтересован в поиске спонсора.

– То-то обрадовался, наверное, когда встретил тебя.

– Обрадовался, выходит…

– Подумай еще раз, так ли уж тебе не терпится стать дойной коровкой?

Он промолчал – хмуро уставился на дорогу. Видно, имелись в этом споре еще какие-то аргументы, о которых мне не полагалось знать.

Ближе к вечеру приехали в мастерскую Башляева. Просторный двухэтажный бревенчатый дом, изразцовая печь, деревянная мебель в русском вкусе – широкие скамьи, сундуки, столы, покрытые ажурными белыми салфетками. В гостиной – темно-бордовый византийский ковер, в углу у икон – зажженная лампада.

– Иконы наши с Андреем венчальные, – ни с того ни с сего взялась объяснять Катя.

Я чувствовала, что она в смятении – муж бросил на ее попечение совершенно незнакомую гостью.

– У вас потрясающе стильный дом.

– Это не дом. Это офис Андрея и иконописная мастерская. А дома у нас практически нет. Если бы вы видели нашу квартирку в Москве, у вас язык бы не повернулся назвать ее домом. А когда-то, когда это все строилось, мы мечтали: здесь будет наша спальня, здесь столовая, гостиная, на втором этаже комнаты детей. Ничего не вышло!

– Почему?

– На работу далеко ездить. Ведь я работаю в городе. В выходные лечу сюда. Проклятая жизнь! Простите, впрочем, за неинтересные подробности.

– А ваши мальчики с вами?.. Стив, то есть Степан Владимирович, рассказывал: у вас пятеро детей.

– Мальчики – кто в лес, кто по дрова. Кто во двор, кто на тренировку. Среднего, Василия, чуть из школы не исключили зимой.

– Но ведь обошлось?

– Да. Нам всем был хороший урок. Вы не против пройти на кухню? Я ужин приготовить должна.

Кухня оказалась громадным, вытянутым в длину, со всех сторон застекленным помещением, почти залом.

– Мы планировали устроить здесь зимний сад, – сообщила между делом Катя.

– А кухню вы где планировали?

– Там теперь мастерская. Иконописцы работают. Скоро в доме не останется ни одной комнаты. Не то что мальчикам, мне тут будет нечего делать… Сама жизнь так складывается. Выходит, дом – это не мое. Вы знаете, больше всего на свете я люблю путешествовать! Путешествия еще ни разу не оставили меня разочарованной.

– Вам повезло. Я, например, о себе такого не могу сказать. Да и никто из моих знакомых, по-моему…

– Если бы вы побыли с нами в Германии! – При помощи резной деревянной лопатки Катя перевернула угрожающе шипящее на сковородке мясо и приветливо заглянула мне в глаза. – Если бы вы только видели эти красоты… Пусть даже для вас это была бы рабочая поездка! Вы ведь референт Степана Владимировича, я правильно понимаю?.. Удивляетесь, наверное, откуда узнала? Ну, во-первых, мне догадаться несложно. Я ведь дипломированный психолог и практикующий психотерапевт…

Я невольно перебила Катю:

– И что ж вы поняли, как дипломированный психотерапевт?

– Многое. Например, то, что ваши отношения с Давликановым чисто деловые. Немного странно, что он не пригласил вас присутствовать при беседе с моим мужем.

– Да, странно, действительно.

– А знаете, что я вам еще скажу по секрету? – Катя сняла с плиты сковородку и снова обратила ко мне приветливо улыбающееся лицо. – Мне о вас очень много рассказывала Инга.

– А кто это – Инга?

– Да что вы, Аллочка?! Инга – подруга Степана, если хотите, его гражданская жена! Вы что же, совсем не интересуетесь личной жизнью шефа?

– Признаться, нет.

– Вот видите, как иногда бывает в жизни! Вы даже не подозревали о ее существовании на земле, а она вас от души ненавидит. Я всегда своим пациентам поговорку одну привожу. Холуй на барина три года серчал, а барин и не знал!

– И за что же гражданская жена Степана Владимировича так меня ненавидит?

– Ревнует, бедняжка. Степан, говорит, все время с ней, на работе… Она даже по имени вас ни разу не назвала, все секретарша да секретутка. Вы на меня не сердитесь – я за что купила, за то и продаю. А однажды выпили мы немного, Инга призналась: красивая она очень. Прямо глаз нельзя оторвать.

– Ну, это преувеличение. Тем более лично мы незнакомы… А скажите, Катя, у Инги со Степаном Владимировичем это давно?

– В том-то и дело, что нет! Только разговор между нами. Не будете про своего шефа сплетничать? Конечно, не будете – вы ведь человек-то разумный. Это у них недавно, с Нового года. А у Инги ну прямо клином сошелся свет. Люблю его, говорит, замуж выйти мечтаю. Пока все хорошо, только вот секретутка…

– Я думаю, за такого, как Степан Владимирович, любая мечтает выйти.

– И вы?

На этот раз в Катиной улыбке сквозила хитреца. Никуда не денетесь от классного психотерапевта – вижу вас насквозь!

– Я? Не знаю… Нет… Просто я никогда не думала об этом.

– Лукавите, Алла, ой лукавите! И ведь напрасно! А хотите, загляните в мой офис на Цветном. Хорошего жениха вам подберу!

– Я думала, вы психотерапевт.

– Вот именно! Мы с вами поговорим, все по полочкам разложим, и выяснится, что все ваши проблемы коренятся в женском одиночестве. Я только на этот случай веду базу данных. Приедете?

– Спасибо. Я над вашим предложением подумаю.

За ужином мне не елось, не пилось, не говорилось и не смеялось…

Конечно, в этой ситуации мое поведение могло быть еще более отстраненным и вызывающим – удерживал меня только страх. Катя считает меня референтом Стива. Ну и замечательно, пусть считает. Только пусть она делает это втайне от самого Стива. А главное – Стив ни в коем случае не должен догадаться, что мне известно о существовании Инги.

«Любой ценой надо сохранить инкогнито», – тупо твердила я себе весь вечер.

Пару раз мои худшие опасения начинали сбываться.

– Что это вы такая грустная, Аллочка? – громко через весь стол обратилась ко мне Катя. – Степа угнетает вас на службе? И даже по субботам вы вынуждены…

Но, на мое счастье, у Давликанова в эту минуту затрезвонил мобильник. Он встал, покинул кухню, а когда вернулся, мы уже пили чай. Я была так поглощена своими усилиями, что не обратила внимания на то, в каком настроении Стив вернулся после телефонного разговора. Это не мое дело. Пусть Инга теперь о его настроении заботится. Если будет хорошо заботиться, в итоге сможет выйти за него замуж. А я – все. Баста. Финита ля комедия!

– Пробуйте печенье, Степан, – не унималась Катя. – Знаете, откуда рецепт? Инга дала. У кого получается лучше, у меня или у нее?

– Отменное печенье, – громко заверила я, не давая Давликанову вставить слово. – Очень трудно готовится? Не очень? Рецептик дадите? Нет, лучше прямо сейчас… Да я запомню, у меня прекрасная память.

Испугавшись, что переигрываю, я замолчала и больше до конца вечера не участвовала ни в каких разговорах.

«Нужно сохранить лицо. Улыбаться. Держаться как обычно. Стив ведь знает, что мне нравится бывать на людях, заводить знакомства. Никакой скорби – он сразу поймет… Домой приеду – первым делом позвоню Светке, потом наревусь всласть…»

Последнее испытание для меня началось в машине.

«Не молчать. Только не молчать! Какие-нибудь вопросы. Ну постарайся, ты же корреспонденткой работала! Давай! Поживее, повеселее…»

– Ну надо же! Меня угораздило напиться, – откидываюсь на сиденье рядом со Стивом, громче, чем следовало бы, хлопаю дверцей. – А Катя говорила: вино домашнее, из черноплодки. Обманывала, наверное, как думаешь, а?

Стив молча пожал плечами, и только тут я вдруг поняла, что совсем не в тему пришлась со своим моноспектаклем. Ему и без меня тошно. Наговорил ему этот Андрей чего-то неприятного. Денег попросил много, скорее всего. Стив теперь мучится вопросом, стоит ли выделки эта овчинка…

Мне стало легче – можно помолчать. Молчать, конечно, не означает расслабиться. Если я расслаблюсь, от меня такой тоской потянет, что Стив, как обычно, начнет меня жалеть. А вот этого мне точно не нужно…

Лучше я буду не о Стиве думать – лучше о Кате. Странная она какая-то – психотерапевт с университетским образованием, а манеры как у прачки или у торговки. Сплетница! Все грязное белье переворошила, всех помоями облила. И неужели находятся желающие у нее лечиться? Да она любого ославит, на весь город осрамит!

– Думаешь, Катя хороший доктор? – спросила я Давликанова, когда молчание уже угрожало сделаться неловким.

– Да как-то… А почему ты спрашиваешь?

– Просто так.

– Андрей, между прочим, посоветовал мне наведаться в ее кабинет. Аккуратно так посоветовал…

– Что ты говоришь? А для чего?

– Сказал: вам тяжело даются самые простые решения, это признак начинающегося невроза, неуверенности в себе. Можете, говорит, мне как психологу верить.

– А что, действительно тяжело?

– Да нет, обычно. А если и тяжело, он этого знать не может. С ним-то мы за пять минут все уладили.

– Вы с ним договорились?! Чего же ему еще?

– А он и жене заодно делает рекламу. Есть мнительные люди, услышат: комплекс, невроз, дальше недалеко до сумасшествия… Прибегут на прием как миленькие! Тем более деньги у них есть. Спонсорством занимаются, на себя тем паче найдут. – Стив вдруг расхохотался.

– А ты знаешь, меня она тоже на прием приглашала. «Мы с вами все разложим по полочкам!»

Я неожиданно удачно скопировала Катины интонации, Стив снова рассмеялся, и мне тоже совсем не кстати сделалось смешно.

– Ловкая публика!

– Лиса Алиса и кот Базилио!

– Дик и Джейн!

– А это кто?

– Был такой старый американский фильм с Джейн Фонд ой в главной роли. Приличные люди, ученые, остались без работы, потом у них закончились деньги, и им одно осталось – пойти воровать. Куда они залезли, не помню точно, в супермаркет или в аптеку, но номер прошел, и тогда они взяли банк. Денег в один миг стало много – они решили закатить по этому поводу шикарный завтрак. Представляешь, шикарный завтрак?

– Представляю. Да не нервничай ты так!

– …А в это время к ним в дом зашел человек в форме. Может, железнодорожник или налоговик. Зашел по какому-то делу, ну и из вежливости спрашивает: «Завтракаете?» А они думали, что пришли из полиции их арестовывать. Джейн Фонда говорит спокойненько так: «Мы обчистили ссудную кассу и потому пируем». Чиновник только рассмеялся в ответ: «Мадам шутит!» Ну, я тебе скажу, супругам Башляевым это не грозит.

– Что – это?

– Грабить супермаркеты. У них с деньгами полный порядок – был, есть и будет.

– А чем ты, собственно, недоволен?

– Как-то неприятно… Неприятно, когда тебя водят за нос.

– Очень хорошо понимаю. А кто тебя за нос провел?

– Башляевы! Мы с тобой о ком говорим? Сначала в Гамбурге они меня так искусно на эту свою выставку заманивали. Чего, мол, там только нет – и красота, и духовность, и национальные традиции. После выставки: «А не хотите ли вы эту красоту рублем поддержать?» Поддержал, так мне же еще и нахамили под занавес: без вмешательства психотерапевта вы неизбежно придете к тупику, к душевному кризису.

– А вдруг Андрей понял что-то такое… как психолог?

– Так сказал бы: на исповедь иди. Ведь, кажется, исповедью, молитвой и постом лечит душевные кризисы православная церковь. Но в том-то и дело, что на церковь я уже раскошелился, а на Катю – пока не успел…

– Слушай, а вдруг Стефана твоя кандидатура все-таки не устроит? Вдруг он накопает сомнительные связи или… причастность к скандалам?

– Да нет, со Стефаном порядок. Звонил, отмашку дал – плати, говорит, разрешаю.

– Ничего себе, разрешаю… Значит, у них от спонсоров отбоя нет?

– У него – не у них. Отец Стефан – настоящий деловой человек. Пунктуальный, разумный, трезвый…

– Хорошие качества, только вот для священника.

– Они для всех хорошие! Человек должен видеть перед собой реальных людей, а не жить в убеждении, что кругом одни идиоты, лохи и параноики! Как этот Башляев.

– Да ладно тебе, Стив. Не сердись. И не обижайся. Сейчас все на деньгах крезанулись – ты же понимаешь. Просто не ходи на прием к Кате – и все.

За разговором мы незаметно подъехали к моему дому. Стив, как обычно, остановился со стороны набережной, выключил двигатель и вдруг – совсем неожиданно – обнял меня.

Это был выстрел в упор. Нет, хуже – атомная бомба, сброшенная на мирный город! Для чего он делает это? По-прежнему жалеет меня, некогда брошенную им, да еще побитую Славиком? А может, он банально кобелирует? Дома Инга, на стороне я, на работе умопомрачительно красивая секретарша… А ты не треснешь, парень?!!

– Немедленно убери от меня руки!

– Господи, Ален, что с тобой? Мне казалось, у тебя хорошее настроение и ты, по-моему, не прочь была сама…

– Что я была не прочь?

– Ну в лесу, мне показалось…

– Ерунда! Тебе показалась! Все, Стив, спокойной ночи. Спасибо за чудесную прогулку!

– Спокойной ночи, дорогая… Спокойной ночи.

Глава 5

Всю ночь до рассвета я пролежала без сна, без движения, без слез, без чувств и без мыслей. Я хоронила свою любовь, умирала и с отвращением понимала, что все-таки не умру – встану утром и пойду на кухню готовить завтрак. Это-то и есть самое убийственное. Ведь я больше не хочу жить. Ни капельки не хочу! Не хочу, но буду… Буду. А как? Для чего?

– А для чего ты жила до этого? – выслушав мои излияния, прямолинейно поинтересовалась Светка.

– Ну, я, во-первых, надеялась… Я надеялась, что у нас со Стивом будет все хорошо в конце концов…

– А во-вторых?

– Во-вторых?.. Во-вторых, похоже, не существует. Весь последний год я жила только этим.

– Что значит жила? – не поняла Светка. – Действовать надо было, а не мечтать – ушами хлопать.

– Так я действовала…

– Надо было после очередного театра, или ресторана, или куда он там еще приглашал тебя, надо было сказать одну-единственную фразу: «Давай, дорогой, поднимемся ко мне». Все! Сейчас бы наконец-то сменила девичью фамилию на Давликанову. Это же стыд и позор – всю жизнь под девичьей фамилией жить.

– Но мне было неловко. – Я пробую оправдаться в Светкиных и, что для меня сейчас гораздо важнее, в своих собственных глазах. – А вдруг он спешит? Или… просто не хочет?

– Ты бы убедилась, что он не хочет, помучалась бы и переболела. Постепенно начала бы писать жизнь с чистого листа… Да нет. Глупости! Он хотел. Иначе зачем ему возить тебя на эти дурацкие концерты?

– Но ведь Инга появилась на горизонте в начале этого года, а наш последний выезд состоялся вчера…

– Значит, ему нужна и ты, и Инга, и красивая секретарша. Мужчине вообще нужна женщина, минимум одна, а сколько еще – неизвестно. Мужчина – он полигамен по своей природе. А ты хотела, чтобы твой Стив, красавец сорока двух лет, довольствовался платоническими ухаживаниями, культпоходами и прочей чепухой?! Получай, подруга, что заслужила!

– Как ты считаешь, а если бы вчера в машине я подыграла ему?

– Ничего бы не потеряла – я тебе гарантирую. И Инга бы ночку просидела на раскаленных углях, терзаемая муками ревности!.. Дура ты, Алка, капитальная. И старших не хочешь слушать.

– А если мне сейчас ему позвонить?

– Зачем?

– Сказать: соскучилась, туда-сюда, приезжай?

– Не приедет он! Точно тебе говорю, после вчерашнего…

– А что, вчера…

– Ты достигла пика идиотизма, – закончила Светка. – Его критической точки! В самый неподходящий момент на шею ему стала вешаться, потом, когда он дозрел: отойди, не трогай меня!.. Ты кто, сбесившаяся старая дева? Это же исторические экспонаты – даже не из прошлого, а из позапрошлого века! Тебя бы в колбу и под стекло!

– Ну что ты посоветуешь? Не звонить?

– Запомни, моя дорогая: Стив – пройденный этап. Увы, как это ни прискорбно! Но надо заметить: с самого начала добыча не шла нам в руки.

Меня неприятно удивили развязные Светкины речи, однако я была вынуждена признать стопроцентную справедливость последнего ее высказывания. Кроме Вовы, Дашки и Славика, которые, сами не подозревая того, норовили встрять между Стивом и мной, существовала еще въедливая дама Элеонора, периодически опускавшая меня в глазах Стива, и Настя, его взрослая дочь, которую я долгое время принимала за его любовницу. Мы ссорились, мирились, выясняли отношения и время от времени здорово напоминали героев сказки «Лиса и журавль». И даже наша помолвка, провозглашенная назло всем бедам и врагам, закончилась банальным скандалом.

– Ты считаешь, просто не судьба?

– Вполне возможно… Два поезда, один из Москвы, другой из Петербурга, на большой скорости едут навстречу друг другу. Едут уже много лет и никак не могут встретиться. Потому что не судьба. Ясно?

– Это анекдот?

– Случай из жизни… Займись, Алка, чем-нибудь полезным.

– Чем?

– Доведи до конца ремонт квартиры, продай дачу, съезди к морю и найди себе там шикарного мужика. Поняла? Это программа максимум. Хочешь, немного ее подкорректируем? Вместо курорта приезжай ко мне в Киев.

Я положила на тумбочку телефонную трубку и спряталась под одеяло с головой. Не могу! Ремонт, курорт, мужик. Зачем это все нужно, когда я потеряла самое главное в своей жизни. Любимого человека. Стива. А я еще, дурочка, сомневалась, нужен он мне, не нужен. И пока я сомневалась, Стив встретил Ингу…

Меня душило отчаяние, сознание непоправимости совершенной ошибки и абсолютной моей беспомощности. Беспомощность представлялась мне чем-то вещественным, вроде теста. Если в тесто добавить дрожжей и поставить его в теплое место, оно начнет подниматься, вылезет из квашни… И моя беспомощность тоже росла, и ширилась, и распространялась по комнате. Мягкая и липкая, как свежее дрожжевое тесто, беспомощность лезла наружу, стекала по лицу, на губы и на глаза. Чтобы не видела мира вокруг, не дышала, не звала на помощь!

За три дня, проведенные в виртуальной борьбе с беспомощностью, я совершила единственный поступок: позвонила в «Иероглиф» и сказала Анне Игоревне, что больна. Вечером третьего дня Анна Игоревна перезвонила мне сама, суховато справилась о здоровье и сообщила, что завтра, тридцатого апреля – в последний предпраздничный день, в издательстве зарплата.

Утром я встала пораньше, вымыла голову, накрасилась и поехала на работу. Впереди майские праздники – почти неделя. Что ж прикажете – с голоду умирать?

Что там ни говори, а с зарплатой в кармане жить на земле значительно веселее. После работы я решила пробежаться по магазинам, но пробежка по ходу дела превратилась в прогулку и в результате растянулась на несколько часов. В магазины я отправилась за впечатлениями, а домой вернулась с флакончиком розового лака для ногтей «Виктория Шу», набором пилочек, пенкой для умывания «Ив Роше» и туалетной водой того же производителя; белой, расшитой яркими бабочками батистовой блузкой (ручная вышивка – я не смогла пройти мимо), летней брезентовой сумочкой с аппликациями и симпатичным китайским фонариком.

Эти миленькие вещицы, собранные вместе, смотрелись довольно грустно. Налицо была все та же беспомощность: игрушки для женщины, стесненной в средствах, стареющей и одинокой. Учитывая масштабы утраты, мне следовало приобрести норковое манто в пол, бриллиантовую диадему! А здесь – фонарики, блузочки…

Но о грустном я старалась не думать. При помощи пенки «Ив Роше» смыла макияж и стала заниматься ногтями.

Зато сэкономим на маникюре! Пора становиться умнее, практичнее. Самой полировать себе ногти, вместо того чтобы раз в неделю относить по тысяче рублей в салон. Вон как хорошо получается, прямо как у профессиональной маникюрши! А после маникюра можно выпить чаю с пирожными безе. Ну что еще тебе для счастья нужно?

И тут, словно в ответ на заданный вопрос, в коридоре раздался звонок телефона.

Вот что нужно! Чтобы Стив позвонил! Сию минуту, немедленно!

Только ведь это не Стив – не думай… тысячу раз права Светка!

– Ну как, едешь завтра? – спросила басом тетя Ира. – А меня с собой не возьмешь?

– Ты дачу, тетя Ир, имеешь в виду?

– А то что же? Дачу, конечно. Во сколько ты завтра выезжаешь?

– Завтра, тетя Ир, у меня совсем другие планы, – ответила я печальным и одновременно назидательным тоном. Так умудренные жизнью взрослые говорят с маленькими детьми. Может, этот тон уже сам по себе бестактность в разговоре с семидесятипятилетней теткой, но я не смогла сдержаться – ее оптимизм действовал на меня угнетающе.

– Какие могут быть планы? – взревела тетя Ира. – Самое время делать посадки, грядки вскапывать!

– Ты уж меня прости, но грядки вскапывать я не буду, – сказала я насколько умела твердо. – Чего мне на этих грядках выращивать? Сейчас в магазинах, слава богу, все продается.