И пусть будет так…

– Мороженое хочешь, фисташковое?

Ника боялась повернуться, думая, что это ее воспаленный разум шутит с ней шутки. Но знакомый голос продолжал звучать:

– Ну тает же…

Ника повернулась. Он стоял как ни в чем не бывало, будто они не виделись просто каких-то пять минут, а в руках у него действительно было мороженое…

– Ненавижу тебя, – прошептала Ника.

– И я люблю тебя, – ответил он.

– Почему мне знакомо твое лицо?

– Не знаю. Я тоже тебя сразу узнал. Видимо, мы должны были встретиться. Прости меня, я тогда должен был уехать.

Все. Больше никто ни о чем не жалел и ничего не спрашивал. Значение имело только то, что происходило здесь и сейчас. А здесь была просто Любовь. Любовь без условий, претензий и без лишних прикрас. Такое бывает редко, но все же бывает. И пусть будет так…

Кто же покормит Муську…

Мне никогда не везло в любви. Я росла начитанной и воспитанной девочкой, читающей классику и слушающей Шопена. Нет, я, конечно, позволяла себе иногда романы, но все они как-то быстро заканчивались по совершенно разным причинам, и ничего серьезного так и не было. Я получила два высших образования, и теперь я журналист, довольно известный в определенных кругах. Все. Мне тридцать шесть лет, живу одна в своей небольшой двухкомнатной квартирке, доставшейся по наследству от бабушки. Сама бы я на такую квартиру никогда не накопила, так как, как говорит моя мама, я ни украсть, ни покараулить не могу. Такое уж у меня воспитание. Взяток я тоже не беру, и поэтому мои коллеги, зная это, всегда давали мне такие журналистские задания, где моя принципиальность была бы выгодна.

В тот день я вышла из дома по обыкновению вовремя, считая опоздания дурным тоном, но в мои планы вмешался дождь. Вернее, то, что он сделал с маленьким серым котенком, сжавшимся в комок и дрожащим всем телом. Он сидел у моего подъезда и даже не мяукал. Но я его увидела. Нет, обычно я не тащу бездомных животных домой, но этот котенок почему-то тронул мое сердце и не дал пройти мимо. Может, именно потому, что он даже уже и не мяукал, прося о помощи. Он настолько смирился со своей участью и бездушием людей, что просто безнадежно смотрел на проходящих мимо, не надеясь, что кто-то обратит на него внимание. Мокрый, голодный, грязный и несчастный. Видимо, он был тот, кто был нужен именно мне. Я взяла его на руки и, быстро поднявшись домой, налила ему молока, обтерла сухим полотенцем. После этого, с ужасом посмотрев на часы, сказала:

– Муська, остаешься дома за хозяйку. Нам, девочкам, расслабляться нельзя, нам работать надо, поняла? И не ныть тут. Пока.

Ошарашенная от неожиданного счастья Муська, кажется, поняла. От ее взгляда на меня вдруг накатила волна какого-то неожиданного счастья, и я улыбаясь помчалась на работу. Сидя в такси, я продолжала улыбаться и сама над собой подсмеиваться: «Ну все, Катерина, теперь ты настоящая старая дева с котенком, прям все как и положено». – «Ну и что, – отвечала я сама себе, – зато дома меня кто-то будет ждать». И от этой мысли приятное тепло разлилось по моей груди.

«Неужели я так устала от одиночества?» – вдруг неожиданно задала я себе вопрос, но отвечать на него мне было некогда. Такси остановилось, и я помчалась на работу, представляя, какой там уже переполох из-за моего отсутствия. Но все было совершенно не так. Забежав в офис, мокрая и растрепанная, я сразу поняла, что меня тут никто и не хватился, все мирно копошились, занятые своими делами, кто-то уже попивал утренний кофеек, и на меня буквально никто не обратил внимания, обычно кивнув на мое «Всем привет».

– Меня никто не искал? – спросила я у нашего корректора Елены Николаевны.

Та посмотрела на меня внимательно, приспустив очки, как будто что-то вспоминая, и ответила:

– Нет, вроде никто. А должны были?

– Я опоздала на сорок минут.

Тут уже Елена Николаевна оторвалась от своего текста, с которым работала, и, улыбнувшись, сказала:

– Катерина, у тебя настолько порядочная репутация, что твое опоздание рассматривают как пребывание на каком-то важном интервью или что-то в этом смысле. А где ты была? – уже с интересом на меня посмотрев, спросила Елена Николаевна.

– Кота спасала. Девочку.

– Значит, кошку.

– Значит, кошку, – ответила я и принялась за свои обычные дела.

Елена Николаевна, вскинув брови, хотела мне что-то сказать, но я остановила ее:

– Знаю, знаю, что вы хотите мне сказать, ну и пусть. Старая дева так старая дева. А ее зовут Муська, – сказала я и еще раз улыбнулась от упоминания имени котенка.

День прошел хорошо, без эксцессов, занималась старыми статьями, которые давно ждали своей очереди, и все шло чин чинарем, но к концу рабочего дня меня вызвали к главному, и я сразу почувствовала запах неприятностей.

Михайлович у нас, в принципе, мужик не плохой. Врать не стал, а сказал прямо:

– Ну знаю я, знаю, Катерина, что ты этого не любишь. Ну мне-то что делать? Все заняты, работы по горло. К Быстрицкому идешь за интервью ты. Это не обсуждается, возражения не принимаются. Надо сделать материал живым, интересным, поэтому встречу договорились провести у него дома, так сказать, в кругу семьи. Завтра отправляешься. Вот тут все расписано.

Я взяла из рук Михалыча листок и молча направилась к дверям, понимая, что возражать действительно будет бесполезно. А за спиной услышала:

– Ой, вот не надо мне, пожалуйста, этих трагедий! Это всего лишь работа, деточка!

Я вышла из кабинета. Сказать, что я расстроилась, – это ничего не сказать. Просто терпеть не могу писать про этих нуворишей. Успешные, богатые, красивые, а за душой зачастую такие… Мягко сказать, не очень хорошие люди. А я пишу правду. Украшать не люблю. Интересно, кому этот Быстрицкий дорогу перешел, что писать о нем послали меня? Знают же, что я врать не буду.

Ну что ж, делать нечего, Быстрицкий так Быстрицкий, а мне домой пора, меня Муська ждет. После работы я зашла в магазин и, набрав всяких кошачьих вкусняшек, отправилась домой.

Радостная и уже явно освоившаяся Муська ждала меня, как щенок, у порога. Разобрав сумки и покормив котенка, я налила себе кофе, сделала бутерброд и уселась к компьютеру поработать. Как бы я ни относилась к человеку, а подготовиться к интервью все же надо. Сейчас посмотрим, что это за птица и что вообще о нем пишут. То, что я нашла в интернете о Быстрицком, меня и не удивило, и не впечатлило. Почти стандарт. Родился в Москве, учился в Лондоне. Много ездил, много работал. Разбогател. Женат, детей нет. Меценат. Поддерживает юные дарования. «Интересно, что из этого правда?» – подумала я и закрыла компьютер. «Пошли-ка, Муська, спать».