История Бориса Годунова и Смутного времени

– Я – Дмитрий, сын Ивана Грозного! – смог, наконец, выдавить из себя Отрепьев, затравленно озираясь.

– Прекрасно. Предлагаю перейти за стол и за это выпить! – хозяин широким жестом пригласил гостя в дом.

Следующие несколько дней князь и самозванец провели вместе. Отрепьева приодели, выделили слуг и собственный экипаж. Тем временем слух о том, что в имении Вишневецкого гостит царевич Дмитрий быстро разлетелся по Речи Посполитой и многих привел в изумление.

– Князь Вишневецкий – человек серьезный! – удивлялись люди. – Не может он простого человека принимать за царскую особу. Есть во всем этом какая-то тайна.

На самом деле план князя заключался в том, чтобы раскрутить фигуру самозванца, а потом совершить с Годуновым выгодную сделку: обменять Отрепьева на спорные территории. Впрочем, уже скоро он стал охладевать к своей затее. Самозванец не вызвал у него особого доверия, да и военные силы князя были слишком невелики, чтобы ввязываться в подобную авантюру.

Однако процесс, что называется пошел. Новость о воскресшем царевиче стала сенсацией. Знать Речи Посполитой переварила ее и не могла прийти к определенному мнению. Споры шли на улицах, площадях и в королевских покоях. Надо сказать, что в Речи Посполитой порядки значительно отличались от русских. Король там обладал ограниченной властью, и некоторые магнаты были даже влиятельнее и богаче короля.

– Какая чушь! – возмущался могущественный польский магнат коронный гетман Ян Замойский. – Нас, видимо, за дураков считают. Как такое может быть, чтобы ребенок умер, а потом оказывается, что он не умер?! Они что не смотрели, кого хоронят? На похоронах была его мать, царские чиновники, боярин Шуйский, весь Углич собрался. Они что все слепые?

– А мне идея нравиться! – возражал король Сигизмунд. – Борис Годунов подослал к Дмитрию убийц, но верные царевичу люди, узнав об этом, спрятали его, а в его одежды нарядили обычного мальчишку с улицы. По-моему, гениально придумано.

– Бред. У нас с тобой тоже были ситуации, когда мы подсылали к некоторым товарищам (не буду называть их имен) наемных убийц. – горячо возразил Замойский. – Каждый человек знает, что первое правило в таком деле, удостовериться в смерти того, кого заказал. Как такое может быть, чтобы убили и не посмотрели, кого именно?! Цирк!

– Все равно, придумано очень хорошо! – продолжал спорить король. -Получается, что в моей стране, инкогнито гостит сын Ивана Грозного и настоящий царь всея Руси. Я могу помочь ему в беде, и он в благодарность вернет мне Смоленск и Чернигов, которую несправедливо отторгли от нашей страны! Заманчиво! Очень даже заманчиво!

– Начинать войну с Россией? – ужаснулся гетман. – Мы уже это проходили. Сколько можно? Опять будем воевать тридцать лет и все это закончится пшиком!

Польская элита так и не смогла прийти к единому мнению по вопросу царевича Дмитрия, однако большинство магнатов войны не хотело, а, стало быть, выступило против помощи самозванцу. Царская карьера Отрепьева могла закончиться, так и не начавшись, но тут в игру вступил новый игрок, который вдохнул жизнь в умирающую интригу.

Юрий Мнишек был воеводой на территории бывшей Червонной Руси бывшей Киевской Руси. На тот момент эта земля была частью Речи Посполитой, а сейчас это Западная Украина. Под управлением воеводы находились Львов и Самбор. Любя от природы деньги, роскошь и красивых женщин, хитрый Мнишек на протяжении многих лет утаивал большую часть доходов с управляемых им земель в свою пользу. Украденные деньги он тратил так беспечно, что к пожилому возрасту совершенно запутался в долгах и оказался на грани полного разорения и позора. В 1603 году королевские чиновники нагрянули комиссией в Самбор, проверили финансовую отчетность и выявили огромные недоимки. Мнишек вынужден был продать свое личное имение, но это едва хватило на уплату части долга. Разорившийся магнат слезно выпросил у короля один год отсрочки, однако, где взять деньги, он решительно не знал и находился в полном отчаянье.

Когда молва донесла до Мнишека весть о появлении царевича Дмитрия, он понял, что ему выпал шанс. Кроме отчаянного финансового положения еще одним побудительным мотивом Львовского воеводы была ненависть ко всему русскому, которую он объяснял «голодомором», имея ввиду голод 1601-1603 годов. Неизвестно откуда он это взял, но он был твердо убежден, что русское правительство искусственно создало этот голод, чтобы умертвить всех украинцев, проживающих в России.

Не теряя даром времени, воевода немедленно пригласил к себе самозванца, оказал ему царские почести (тот понемногу стал привыкать к ним), и вскоре авантюристы нашли общий язык.

– Я помогу тебе набрать армию для похода на Москву и сам возглавлю ее. Более того, если нам улыбнется удача, и ты сядешь на трон, я отдам тебе самое дорогое, что у меня есть – свою дочь! С твоей стороны ничего не надо. Только небольшой пустяк, чтобы доказать серьезность твоих намерений. Подаришь мне Чернигов с Северской землей и Смоленск, дашь расписку на триста тысяч золотых (лучше миллион для ровного счета), а Новгород и Псков после вашего брака с моей дочерью отойдут в ее личную собственность. Кроме того, ты должен стать католиком, поскольку моя дочка католичка. Когда ты сядешь на трон, тебе придется привести к католичеству все Московское государство, так как не может царь быть католиком, а подданные православными. Все это мы с тобой сейчас же оформим брачным контрактом, чтобы ты потом никак не увильнул.

Отрепьев, увлеченный своей идеей, не стал торговаться и подписал, наверное, самый удивительный брачный договор в истории.

Вскоре Мнишек отправился на прием к королю Сигизмунду.

– Ваше величество! У меня есть деньги заплатить вам задолженность, но давайте я этого делать не буду! – начал он доклад.

– В смысле? – поразился король.

– В том смысле, что будет гораздо лучше, если я отдам эти деньги царевичу Дмитрию. Он соберет на них армию и ударит по России! Мы устроим у соседей гражданскую войну, а потом заберем себе все, что захотим. Москва будет разорена, а, при благоприятном стечении обстоятельств, полностью уничтожена. При этом, заметьте, вы лично и наше государство не будут иметь к этому никакого отношения. На любые претензии вы всегда с полным правом можете ответить, что это моя личная инициатива, а вы тут совершенно не при чем. Валите все на меня!

Сигизмунд, немного подумав, одобрил план.

С этого момента Отрепьев перестал быть чудаком-одиночкой, а обрел серьезную поддержку. Началась подготовка к вторжению в Россию, которая проходила сразу по нескольким направлением: идеологическому, финансовому и военному.

Первоначально у Отрепьева не было ни армии, ни денег на ее содержание, а подавляющее большинство населения продолжало относиться к нему скептически, не очень-то доверяя его легенде. Нужно было переубедить общественное мнение, и он со всей энергией взялся за это.

Вскоре во Львове начались театрализованные представления, в которых самозванец выступал одновременно режиссером и актером главной роли. С остальными ролями тоже проблем не было. Множество русских бежало от голода в Речь Посполитую и готовы были выполнять за копейки любую работу.

Однажды самозванец собрал на центральной площади пресс-конференцию для журналистов. Прямо во время интервью к нему неожиданно бросился обниматься какой-то бородатый крестьянин:

– Ба! Неужто сам царевич Дмитрий?! – кричал мужик. – Сколько лет, сколько зим. Не чаял уже увидеться! Как дела, ваше величество? Как здоровье?

– Разве мы знакомы? – деланно удивился Отрепьев.

– Помнишь в Угличе, когда ты ещё мальчонкой играл в песочнице, я ехал мимо на телеге со стогом сена и низко поклонился тебе?

– Кажется, что-то припоминаю! – наморщил лоб самозванец. – То-то смотрю, что лицо вроде бы знакомое. Стало быть, ты меня узнал? Признаешь меня царевичем Дмитрием?

– Конечно, признаю. Никаких вопросов. Хоть вы тогда и совсем мальчонкой были, но с тех пор, в сущности, мало изменились. Это безусловно царевич Дмитрий! – закончил выступления крестьянин, обращаясь к журналистам.

На следующей день средства массовой информации сообщили, что Отрепьева узнал мужик из Углича. Вскоре ободренный успехом самозванец организовал брифинг с участием сразу нескольких крестьян из России.

– Я жил в Угличе недалеко от царевича Дмитрия! – рассказывал мужичок средних лет. – Поскольку мы с ним были соседями, то, естественно, виделись почти каждый день. Разговаривали о погоде или обсуждали политические новости. Он был еще ребенком (годочков пяти не больше), но я уже тогда заметил в нем глубокий ум, наблюдательность и начитанность. Потом мне сказали, что его убили. Много лет я не находил себе места и часто плакал о своем покойном друге (я считаю, что имею право его так называть). Когда в народе прошел слух, что царевич жив, поначалу я, конечно, сильно удивился и, признаюсь честно, даже не поверил. Несколько дней я не спал и, в конце концов, решил отправиться сюда, чтобы развеять свои сомнения. Однако, когда я его увидел собственными глазами, мои сомнения полностью отпали. Перед нами, господа, действительно настоящий царевич Дмитрий, только немного повзрослевший! Сто процентов гарантии!

– Спасибо, свидетель. Как видите, меня многие помнят по Угличу! – заметил Отрепьев публике. – Я тоже помню, мужик, как мы с тобой обсуждали погоду и политику. У кого-нибудь есть вопросы? Нет. Переходим к следующему свидетелю.

– Мы с царевичем Дмитрием были друзьями детства! – встал моложавый мужичек лет двадцати. – Вместе играли, проказничали и веселились. Однажды, когда мы всем двором играли в ножички, к нам подошел страшный мужик с топором, который, как впоследствии оказалось, был убийцей, посланный Борисом Годуновым. Увидев нас, он спросил злым отвратительным голосом: «Кто из вас царевич Дмитрий?». Мы все сразу поняли, что он пришел убивать его. Тогда самый отважный из нас (имя его, к сожалению, забыл) смело вышел вперед и назвался царевичем. Беспощадный убийца тут же разрубил его пополам. Когда он ушел, мы, похоронив своего товарища, посоветовали настоящему царевичу скрыться, пока убийца не понял свою ошибку. Он вскочил на лошадь и с тех пор я его больше никогда не видел. Недавно я случайно гулял по Львову и нос к носу столкнулся с другом моих детских лет, царевичем Дмитрием. Мы вспомнили наши молодые годы и дружно посмеялись над посланным Годуновым убийцей, который замочил совершенно другого мальчика (даже не особенно похожего).

– Как вы сейчас убедились, господа, даже в детстве я очень любил простой народ и мог запросто играть с ним! – вставил самозванец. – Хочу всем пообещать, что когда я займу свой трон, то велю немедленно найти могилку того мальчика, который принял за меня смерть, вырыть его, а потом похоронить со всеми почестями!

Раздались аплодисменты.

– Переходим к следующему свидетелю. Пожалуйста.

– Я хочу дополнить портрет убийцы. – начал лысоватый мужичок с хитрыми бегающими глазками. – Я – коренной житель Углича. Царевича Дмитрия, к сожалению, не знал. Так вышло, что я жил в другой части города и мы с ним никогда не пересекались. Зато я видел его убийцу. Дело в том, что я – грибник. Однажды я пошел в лес по грибы. Вдруг вижу – идёт странный человек в полумаске, чёрной одежде и с топором. Я, конечно, слегка оробел. Увидев меня, он начал расспрашивать, как пройти в Углич и где там найти царевича Дмитрия. Мол, Борис Годунов приказал убить его. Я, конечно, отказался сообщить, где живёт царевич, ибо он наш законный государь и всякие такие вещи против него противны Господу богу!

– Все у вас, свидетель? – поинтересовался Отрепьев. На этом по заранее утвержденному сценарию нужно было переходить к допросу следующего мужика, но крестьянину так понравилась его роль, что он решил ещё немного сымпровизировать:

– Я этому негодяю так прямо и сказал, что никогда он от меня не узнает, где находится царевич Дмитрий. Тогда он достал топор и убил меня! Так я пострадал за свою верность законному царю!

– Почему же ты сейчас жив, коли уверяешь, что тебя убили? – хмуро взглянул на него самозванец.

Крестьянин, не ожидавший такого вопроса, сначала растерялся, но быстро нашёлся:

– Потому что он вместо меня по ошибке зарубил совсем другого человека, который шел в это время мимо нас. Он убил его, но решил, что убил меня!

Несмотря на некоторые шероховатости в целом брифинг произвел на публику прекрасное впечатление, и сторонников у Отрепьева сразу прибавилось. Такие встречи со «свидетелями» стали происходить в ежедневном режиме, и скептики, которые раньше смеялись над самозванцем, начали сомневаться.

– Посмотрите сколько народу царевича Дмитрия узнают! Люди просто так говорить не будут. Дыма без огня не бывает. По всему выходит, что он настоящий царь.

Кроме постановки театральных шоу и мистификаций, Отрепьев параллельно занимался формированием армии. Наемнический рынок в Европе был очень развит, однако зарплата среднего боевика стояла на достаточно высоком уровне, а денег категорически не хватало.

Кое-какие средства выделил король Сигизмунд, дали деньги иезуиты (они мечтали распространить свое влияние в России), оказали спонсорскую помощь некоторые польские и украинские магнаты, но этого все равно было крайне мало. Мнишек после подписания брачного договора по-родственному признался, что находится на грани нищеты и почти ничего дать не может.

Отрепьеву пришлось брать кредиты. Он не скупился на обещания, соглашался на любые проценты, легко подмахивал заемные договора, обещая все вернуть после воцарения в Москве. Его широкая натура не ограничивалась только денежными обязательствами.

Он подписал с королем Сигизмундом «кондиции», по которым с барского подарил Речи Посполитой Чернигов с Северской землей и Смоленск.

– У меня царство большое! – беспечно улыбнулся Отрепьев, подмахивая документы. – Могу себе позволить.

Все было бы хорошо, но еще раньше он подарил те же самые города Мнишеку. Когда будущий тесть узнал обо всем, он устроил дикий скандал.

– Как ты смел распоряжаться моей собственностью? – в ярости кричал он. – Я уже посчитал с нее доходы и распределил, куда их буду тратить! Ты украл у меня мои деньги! Какой ты будешь муж, если так обманул самого родного, самого близкого своего родственника?!

– Спокойно, папа! – утешал его самозванец. – Я просто закрутился. Совершенно вылетело из башки. Целыми днями, как белка в колесе. Спектакли, военные сборы, переговоры, интервью. Голова идет кругом. Каюсь. Забыл, что я вам все это уже подарил. Ничего страшного. Я могу взамен что-нибудь другое подарить. Хотите, Нижний Новгород или Кострому?

– Засунь их себе в задницу! – продолжал бушевать тесть. – Я хочу города рядом с нашей границей, а ты гонишь меня к черту на куличики. Езжай немедленно к Сигизмунду и расторгай кондиции! Иначе не видать тебе моей дочки, как своих ушей!

– Он потребует вернуть деньги, а у меня их уже нет! – развел руками Отрепьев.

– Убил бы тебя, сволочь!

– Успокойтесь, папочка. Я что-нибудь придумаю!

– Ты законченный придурок! – Мнишек плюнул на пол и хлопнул дверью.

Он сам отправился на переговоры к королю и, в конце концов, после долгих препирательств, они поделили полученные от самозванца земли примерно поровну.

Тем временем, Отрепьев все-таки набрал наемную армию, и она выступила в поход. Киевский воевода Василий Острожский, который относился к партии противников войны с Россией, приказал угнать все суда и паромы с переправы через Днепр. Самозванца выручили простые православные мужички, которые признавали в нем истинного царевича. Они построили плоты и организовали переправу на левый берег.

13 октября 1604 года войско самозванца перешло русскую границу.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. НАЧАЛО ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

Соотношение сил противников в войне включает в себя несколько параметров, среди которых важнейшими являются военный (количество и качество армии), экономический (работа военно-промышленного комплекса) и информационно-психологический (пропаганда и агитация). В гражданской войне последний аспект ключевой. Как правило, победу во внутригосударственном конфликте одерживает тот, на чьей стороне общественное мнение и, стало быть, сочувствие большинства народа.

Армия Бориса Годунова была в десятки раз больше отрядов, которые привел за собой самозванец и, с чисто военной точки зрения, она легко бы их раздавила. Однако все оказалось не так просто.

Но обо всем по порядку.

Первая крепость, которая оказалась на пути самозванца, называлась Монастырев острог. Мнишек, перейдя границу, как-то сразу оробел, стушевался и даже перестал поносить все русское. Приказав передовому отряду казаков двигаться дальше по дороге, он с основной частью войска укрылся в лесу, где решил переждать боестолкновение.

Воевода крепости Лодыгин, получив донесение о приближающихся врагах, попытался организовать оборону. Однако тут в первый раз дали себя знать результаты агитации самозванца. Солдаты, оборонявшие острог, подняли восстание, арестовали своего командира и бескровно сдали крепость на милость победителя.

Тем временем Мнишек с самозванцем и основной частью войска заблудились в лесах и болотах.

– Дьявольская страна! – ворчал львовский воевода. – Чую, что ждет нас здесь всех погибель.

– Что вы такой нервный, папа? – ободрял его Отрепьев, который после перехода границы, наоборот, еще больше воодушевился. – Не волнуйтесь! Мы непременно найдем дорогу, и все будет хорошо.

– У тебя всегда все хорошо! Идиотом вообще неплохо на свете живется! – огрызнулся Мнишек.

Проплутав несколько дней, войско самозванца все-таки вышло из леса и приняло острог из рук восставших. Мнимый сын Ивана Грозного был встречен ликующими криками:

– Пришел наш царь и избавитель! Встало над Россией красное солнышко!

Тем временем известие о вторжении самозванца передавались из уст в уста и за короткое время широко распространялось по стране. Народ, ненавидя Годунова, ожидал с приходом нового царя избавления от своих бед.

– Наконец-то! – радостно обнимались люди почти в каждом городе. – Пришел настоящий царь. Видимо, сам Господь сжалился над нами и спас царевича. Теперь заживем на славу. Бориску Годунова сметем и настанет новая прекрасная жизнь! Примерно такая, как была при Иване Грозном!

Ближайший к границе крупный русский город Чернигов пришел в неописуемое волнение. Народ собрался на стихийный митинг и потребовал от власти признать законного государя. Воевода князь Татев укрылся со стрельцами в замке, оставив посад в руках восставших.

Тем временем Борис Годунов, получив известие о переходе самозванцем границы, немедленно послал в Чернигов отряд спецназа под командованием Петра Басманова. Спецназовцы стремительно преодолели несколько сот километров и были уже совсем близко от города, когда стрельцы, оборонявшие замок, в свою очередь взбунтовались, арестовали князя Татева и еще нескольких оставшихся верными присяге командиров, и бескровно сдали крепость в руки восставших.

Вскоре собравшийся на площади народ радостно приветствовал самозванца. Толпа бросала шапки вверх и оглушительно орала. Женщины визжали и посылали воздушные поцелуи. Почти все плакали от счастья.

– Пришло ваше избавления, друзья! – выступил самозванец. – Я, законный царевич Дмитрий, всех вас милую!

Ничего он больше сказать не смог, поскольку поднялся такой крик, что любые слова тонули в общем грохоте.

После торжественной части состоялся суд над пленными командирами: воеводой Татевым, знатным дворянином Воронцовым-Вельяминовым и князем Шаховским.

– Узнаешь во мне царевича Дмитрия? – обратился самозванец к Воронцову-Вельяминову. – Будешь присягать мне и служить против узурпатора Бориски Годунова?

– Да пошел ты! – наотрез отказался тот. – Какой ты царевич? На себя посмотри!

Самозванец дал знак палачу. Казнь Воронцова-Вельяминова плохо повлияла на боевой дух остальных пленников. Все они поспешили признать самозванца и принести ему присягу.

Чернигов стал первым крупным успехом войска Отрепьева. Однако там же обнаружилась его слабость.

Набранные в Речи Посполитой наемники (в основном поляки и жители Западной Украины), не считали русских «своими», а поэтому незамедлительно устроили грабежи и насилия, что несколько поубивало восторги горожан.

Кроме того, Отрепьев с товарищами проявили беспечность, несколько дней праздновали победу, что дало время командиру спецназа Басманову занять и укрепить оборону ближайшего крупного города – Новгород-Северского. Басманов железной рукой навел там порядок, арестовал смутьянов и призвал под свое начало разбросанные по округе воинские гарнизоны. Теперь город обороняло полторы сотни дворян, около пятисот стрельцов и три сотни казаков.

Когда самозванец закончил, наконец, праздновать победу и подошел к Новгород-Северскому, крепость оказалась готова к бою и легко отбила первую атаку.

В ночь с 17 на 18 ноября 1604 года последовал генеральный штурм. Самозванец лично возглавил атаку, в которой задействовал все свои наличные силы. Однако и этот приступ закончился неудачей. Понеся большие потери, наемное войско отступило.

– Я говорил тебе, что мы здесь пропадем! – кричал Мнишек. – Черт нас дернул ввязаться в эту авантюру. Теперь нам всем хана!

– Заткнитесь, папа. Не до вас сейчас! – огрызнулся царевич.

– Мы так не договаривались! – возмущались наемники. – Мы думали, что нам будут сдаваться города, и готовились только наводить в них порядок. Патрулировать улицы. Обыскивать дома. Реквизировать собственность непокорных. А тут какое-то смертоубийство! Столько народу полегло. А нас у всех семьи, дети. За такую работу надо платить гораздо больше, а нам даже нашу скромную зарплату задерживают. Нет. Хватит. Поигрались и будет. Мы возвращаемся домой. Что касается тебя, царевич, то пока все до копеечки долги не отдашь, ты – наш заложник!

Отрепьев, который никогда раньше не нюхал пороха, был подавлен и не знал, что предпринять. Он лишь хмуро кивнул и ушел в свою палатку.

Поход самозванца мог закончиться, едва начавшись, но, когда наемники уже начали паковать вещи, пришла весть о сдаче Путивля.

Этот южный русский город являлся крупным торговым центром, имел надежную каменную крепость и многочисленное население. Но самое главное, в нем находилась царская казна, из которой платили зарплаты бюджетникам во всей Северской земле.

В Путивле произошло то же самое, что в Чернигове. Народ поднял восстание, его поддержала армия, воевод арестовали и передали самозванцу. Вместе с пленными в лагерь доставили крупную сумму денег, из которых сразу оплатили задолженности по зарплате наемникам. На этом конфликт был исчерпан.

Главного путивльского воеводу боярина Салтыкова привели в лагерь самозванца на веревке, которую привязали к его бороде. Измученный дорогой, весь дрожа от страха, воевода моментально «узнал» царевича и присягнул ему. Следом за своим начальникам присягнули другие командиры гарнизона: князь Масальский и дьяк Сутупов.

Народное восстание быстро набирало обороты. Под власть самозванца перешли Курск и Рыльск. Везде все происходило по одной и той же схеме. Сначала население собиралось на мирный митинг с требованием к власти признать «законного» царя. Посланные для усмирения войска, которые большей частью состояли из простых людей, переходили на сторону толпы. Далее народ захватывал воеводу и других государственных чиновников, которые в подавляющем большинстве присягали самозванцу.

Тем временем Отрепьев увяз под Новгород-Северским. Артиллерия самозванца ежедневно бомбардировала город из тяжелых орудий. В самой цитадели сторонники самозванца (их у него повсюду было множество) несколько раз пытались поднять на бунт, однако Басманов железной рукой не давал разгореться мятежу, немилосердно вешая и расстреливая предателей.

Так наступила зима.

Борис Годунов, которому спецслужбы доложили информацию о биографии Отрепьева, вначале отнесся ко всему происходящему не слишком несерьезно. Армию самозванца он посчитал обычной бандой, которых немало бродило по русской земле.

– Какой царевич Дмитрий? – устало вздыхал царь. – Только этого мне не хватало. Шут гороховый! Поймайте его и притащите ко мне в Кремль. Очень хочется с ним побеседовать с глазу на глаз.

Он выслал против самозванца несколько небольших отрядов, которые, конечно, не могли добиться успеха. Лишь через некоторое время Годунов, осознав масштабы бедствия, объявил всеобщую мобилизацию.

18 декабря 1604 года примерно пятидесятитысячная царская армия под командованием главы Боярской думы князя Мстиславского прибыла в окрестности Новгород-Северского.

20 декабря отряды самозванца, которые в несколько раз уступали по численности, выстроились напротив. Вражеские силы простояли друг против друга почти сутки, не решаясь атаковать и ограничиваясь взаимными насмешками и оскорблениями.

Наконец, 21 декабря польские гусарские роты (они единственные не знали русского языка, а поэтому не могли никого оскорблять и умирали от скуки) не выдержали долгого стояния и стремительно атаковали правый фланг царской армии. Не выдержав напора, правый полк бросился бежать, увлекая за собой остальную армию. Среди общего смятения гусары ворвалась в ставку князя Мстиславского, захватили его стяг, а самого главнокомандующего сбросили с коня и избили. Вскоре, однако, подоспели его телохранители, которые отогнали поляков.