скачать книгу бесплатно
Я лежу на спине. Одеяло откинуто, подушка мокрая, сердце стучит. За окном неподвижно и темно. Я с трудом прихожу в себя.
«Твою мать! Ужас какой! Прямо, как наяву! Уж не заболел ли я?»
Некоторое время я лежу, прикрыв глаза и стараясь ни о чем не думать. Постепенно пространство в моей голове пустеет, разбегается в стороны, и я опрокидываюсь в сон.
– Ну что же вы кричите, как доктор истЕрических наук, который ударился об очередной «косяк»! – по-отечески встречает меня знакомый голос. – Поверьте, у вас нет ни малейшей причины так бурно реагировать!
– Я хочу спать, – твердо произношу я. – Не мешайте мне спать, прошу вас!
– Но ведь вы уже спите!
– Я не могу спать, когда меня все время о чем-то спрашивают!
– Тогда спрашивайте вы!
– Я не хочу ничего знать!
– Хорошо. Тогда сделаем так: вы сядете в эту удобную коляску, а я с удовольствием покатаю вас по этим чудесным зеленым лужайкам, а вы тем временем поспите!
Я вижу инвалидную коляску, и, не задумываясь, сажусь в нее.
– Конечно, это не лимузин, но вы останетесь довольны! – говорит за моей спиной голос, и коляска трогается.
Мы движемся среди стриженых кустов и ухоженных лужаек. Коляска плывет, как по воздуху, и мои глаза начинают слипаться. Ощущение удивительного покоя растекается по телу от головы к ногам.
– Как хорошо… – бормочу я себе под нос.
Вдруг коляска подпрыгивает, как если бы под ее колесо попал камень. Я вздрагиваю и открываю глаза. Впереди я вижу бессмысленное пересечение бесчисленных дорожек и несметное количество знаков и указателей.
– Что это? Где мы? – спрашиваю я.
– Ага! Наконец-то вы заинтересовались! – услышал я из-за спины. – Это поле причинно-следственных связей. Если двигаться по нему в любом направлении, то вы снова окажетесь на прежнем месте. И так бесконечное число раз.
– Но тогда как мы отсюда выберемся?
– Мы выберемся, потому что у вас есть мы.
– Кто – вы?
– Мы – это вы. Мы не являемся частью природы. Мы существуем потому, что этого хотите вы.
– Но я никого и ничего не хочу!
– Нам виднее.
– Так, значит, это вы преследуете меня и мою семью?
– Нет. Мы – ваши друзья.
– Вы хотите нас погубить?
– Экая глупость! Наше дело – правильно расставить знаки. Погубить себя можете только вы сами.
– Вы… вы… вы наглые, злобные, мерзкие создания! Вы устраиваете ваши фокусы, чтобы сбить нас с толку! Вам доставляет удовольствие видеть, как мы сходим с ума!
– Неправда. То, что вы называете фокусами, есть неразгаданные вами знаки. Мы лишь расставляем знаки, а читать их вам. И вот что происходит с теми, кто отказывается это делать.
Тут я почувствовал, что коляску подтолкнули, и она покатилась, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Мелькали указатели, уступали дорогу знаки, сплетения дорожек набегали и пропадали за спиной. Плавность хода исчезла, теперь коляску трясло, как на булыжной мостовой. Я сжался и вцепился в поручни, чувствуя, что внутри меня зарождается крик. Внезапно край поля превратился в узкую полосу сверкающей воды. Поверхность наклонилась и пошла под уклон. Полоса воды устремилась мне навстречу, разрастаясь и пожирая пространство. Коляска с бешеной скоростью неслась на нее, как на стену. Еще секунда, и я…
– Аааааааа!.. – услышал я свой истошный крик, когда коляска сорвалась с парапета и зачертила дугу, чтобы вдребезги разбить зеркало стоячей воды.
– Аааааааа!.. – орал я, погружаясь в зазеркалье, пока беззвучная вода не зажала мой рот.
16
– Витя! Витенька! Что с тобой? Проснись! Ну, просыпайся же, прошу тебя! – вдруг услышал я сквозь толщу воды чей-то далекий голос.
Коляску зацепило голосом, как крючком, и погружение прекратилось. Некоторое время она вращалась вместе со мной на одном месте, а затем затряслась. Я отделился от нее и, чуть помедлив, рванул навстречу голосу сквозь светлеющие струи воды.
– Ы-ы-ы-ы-ых-х!.. – пробив поверхность зеркала изнутри, втянул я развороченным ртом весь воздух мира. Спасая глаза от стекающего жидкого стекла, я сцепил веки, как челюсти и, ничего не соображая, задышал бурно и часто.
– Витя, Витенька, проснись, ну, проснись же!.. – трясли меня за плечо.
Закатив глаза, я попытался ответить, но меня продолжали трясти, и у меня вышло только безвольное «а-а-а-а-а-а…", очень похожее на звук, которым укачивают малых детей. Наконец перепуганное сознание, набравшись храбрости, шагнуло в клетку к продуктам сна и щелкнуло бичом пробуждения. Взвыв, продукты скрылись в черном отверстии кулис. Я открыл глаза. Надо мной, склонившись и заглядывая мне в лицо, стояла жена.
– Что, что?.. – с трудом шевеля языком, спросил я.
– Что с тобой, Витенька? Ты так кричал, что я перепугалась!
– Сон… Сон дурацкий приснился… Все нормально, – приходя в себя, не сразу ответил я.
– Ты не заболел?
Жена присела на кровать и коснулась мягкой, теплой ладонью моего лба.
– Температуры нет, но у тебя вся голова мокрая, – сказала она обеспокоено.
Я освободил из-под одеяла руку и накрыл ею ладонь жены, удерживая ее на лбу.
– Посиди со мной, – попросил я.
Откинув одеяло, я подвинулся и положил голову ей на колени. Из-под халата шел тонкий запах ее тела. Я глубоко его вдохнул и задержал дыхание. Почувствовав легкое головокружение, выдохнул и сказал:
– Потерпи. Потерпи минутку.
Потерпев, жена спросила:
– Хочешь, полежу с тобой?
– Хочу, – ответил я, – хочу, как никогда. Но сначала мне надо переодеться.
Что я и сделал, а затем мы легли. Я обнял жену, она прижалась ко мне и уткнулась головой в мое плечо.
– Спи, – сказал я. – Спи. Спокойной ночи.
– А ты? – спросила жена.
– И я, – коснулся я губами ее волос.
Жена затихла, а я стал глядеть в потолок, словно надеясь отыскать там разгадку моих снов. Они стояли передо мной, нетронутые тленом пробуждения, загадочные, полные скрытого смысла, продолжая непрерывную цепь круглосуточных откровений. Ясно одно: кто-то во сне и наяву пытается мне что-то сообщить, к чему-то побудить. Но отчего так причудливо перепутаны благожелательность и агрессия, смирение и злорадство, доверчивость и коварство? Будто двуликий неспокойный Янус поворачивается ко мне то одной стороной, то другой!
Моя рука, обнимающая жену, скользнула и легла на ее притихшую талию.
«Какое слово они хотели от меня услышать? И этот голос, который угрожал, и эта женщина с тонкой талией, такая нежная, такая печальная…» – подумал я и отчетливо вспомнил ее послушный стан, откинутую голову, короткие пышные волосы, тихий голос. Рука моя покинула талию жены, миновала изгиб бедра и замерла там, где располагалась остановка по требованию. Жена никак не отреагировала. Я подождал и принялся тискать мягкое, податливое под рубахой полушарие, прилагая усилия, достаточные, чтобы мой интерес не выглядел случайным. Жена даже не пошевелилась. Я стал возбуждаться в одностороннем порядке. Продолжая действовать одной рукой, я осторожно потянул край рубахи, освободил полушарие и мозолистой ладонью автомобилиста-любителя вошел в контакт с мягким местом. Удивительно, но даже после этого жена осталась равнодушна к своему ближайшему будущему. В некотором разочаровании я ослабил хватку и вернул руку на талию.
– Еще, – тихо сказала жена.
– Ах ты, обманщица! – возмутился я и стиснул жену в объятиях.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.
– Прекрасно! – воскликнул я. Жена поцеловала меня, и я ринулся в атаку.
Смято одеяло, скинуты одежды, отброшено целомудрие. Я словно впервые увидел белеющее в темноте тело жены и взалкал его. Ползая вверх и вниз, я с восторгом обнаруживал на нем прелестные холмы, впадинки и бугорки. Я водил по ним ладонью, ласкал волнующие изгибы и склонялся перед совершенством линий. Я разводил их руками и нырял в них лицом, гладил, сжимал и целовал, возбуждаясь все сильнее. Жена отвечала мне, выгибая тело и подставляя моим ладоням гладкую тонкую кожу. Я сел сверху и возложил руки на ее гибкую, послушную талию. Жена затихла. Спутанные пряди закрывали ее лицо, и мне вдруг почудилось, что со мной та самая женщина из сна. Я замер и, теряя остатки разума, взошел с ней на эшафот.
Я толкал голым задом любопытную ночь. Я трудился, как шахтер, упирающий отбойный молоток в свежий пласт золотой руды. Я работал, как пьяный слесарь, расширяющий напильником отверстие детали.
– Скажи мне что-нибудь! – выдохнула жена, сверкнув в темноте глазищами.
– Что сказать? – замер я.
– Какое-нибудь слово! – из последних сил произнесла жена, подталкивая меня снизу.
– Какое слово? – пробормотал я, боясь услышать в ответ что-то страшное.
– Что ты меня любишь! – подсказала жена, изнемогая.
– Я тебя люблю! – нисколько не кривя душой, выговорил я и запечатал ей рот французским поцелуем…
Сдавленное дыхание на грани обморока, ураган чувств на пороге истерики, запоздалое прозрение на краю жизни. Мы дергаемся, как под ударами тока и, наконец, распадаемся. Ночь-соучастница набрасывает на нас свой снисходительный покров.
Спустя некоторое время жена говорит слабым грудным голосом:
– Это было что-то неземное…
– Да, – соглашаюсь я.
– Такого не было с тех пор, как мы поженились…
– Да, – подтверждаю я.
– Ты меня правда любишь?
– Да, люблю, – признаюсь я.
Жена прижимается ко мне и кладет голову на грудь. Я лежу, закрыв глаза. Моя голова пуста. Так мы и заснули.
Под утро ко мне в сон явился антиквар Иванов. Он прошел через всю комнату, взял стул, уселся возле кровати и стал смотреть на меня и спящую жену. Я застеснялся и свободной рукой подоткнул одеяло.
– Спите, спите! – успокоил антиквар. – Я вам не помешаю.
И опять уставился на нас.
– Я вам звонил, – сообщил я ему, чтобы не молчать.
– Я знаю, – ответил он.
– Мне сказали, что ваш номер не существует.
– Я знаю.
– Но ведь это был ваш номер?
– Да, мой.
– Почему же вы не ответили?
– Не пришло время.
– Ваши друзья совсем меня задолбали! Даже во сне покоя не дают! – пожаловался я.
– Это не мои друзья, это ваши.
– И как же мне дальше быть?
– Терпите.
Помолчали.
– Скажите, вы когда-нибудь обращали внимание на то, что в сексе земных существ присутствует космическая составляющая? – неожиданно поинтересовался гость.
– Что вы имеете в виду? – смутился я.
– Процесс сотворения у вас, если рассматривать совершаемые вами при этом движения, имеет одновременно волновой и дискретный характер и может быть описан уравнениями квантовой механики.
Я подумал и глубокомысленно сказал:
– Первый раз слышу такое членораздельное объяснение. Никогда об этом раньше не думал.
