скачать книгу бесплатно
– А что так поздно? – в голосе его прослушивалась дрожь.
– Да ты не бойся, я только фотоаппарат заберу, убирал сегодня могилу, а фотоаппарат повесил на оградку и только дома спохватился, что забыл его там, а камера дорогая, импортная. Если хочешь – вместе пойдём заберём.
– Нет-нет, мне машину бросать нельзя, – отмахнулся он от меня.
– Ну ладно, не хочешь – не надо, только не вздумай меня бросить, дождись обязательно.
Мы подъехали к маленьким воротам кладбища, и я направился по дорожке, но решительности моей хватило лишь до ворот. Стоило мне оказаться за кладбищенским забором, ноги стали словно ватными.
Здесь и днём-то темно из-за высоких деревьев и густых кустарников, а в это время и подавно. С трудом различая оградки, шёл почти на ощупь, пожалев, что не взял фонарик. Может быть вернуться? А на следующий год прийти сюда с фонарём.
Нет, такую трусость я себе не простил бы, решил идти – значит, пойду. Вокруг тишина, слышу, как сердце в груди стучит; если бы меня в тот момент кто-нибудь окликнул, оно бы разорвалось.
Вот она, оградка. Я открыл калитку…
Взгляд сразу же выхватил кол. Взявшись за него обеими руками, стал раскачивать и, когда он стал двигаться свободно, крепко прижал его к себе и потянул вверх; он поддался легко. Вынимал я его осторожно, чтобы комьями земли не засыпать случайно отверстие. Так же аккуратно уложил его вдоль оградки. Запахло гнилью и сыростью. Ну вот, половина дела сделана. Теперь на очереди колдовской обряд. Руки были грязными, но о какой-либо дезинфекции я не помышлял. Раскрыв конвертик с лезвием и занеся палец левой руки над образовавшимся отверстием, чиркнул по нему бритвой. Рана получилась глубокой, кровь просто струйкой полилась в эту дыру, а я громко вслух начал читать клятву отречения. В теле появилась слабость, закружилась голова, и земля стала уходить из-под моих ног…
Сознание ко мне вернулось только под утро. Я лежал на могильном холмике вверх коленями, палец уже не кровоточил, руки, лицо и уши искусаны комарами, и какой-то зуд в спине между лопаток. Усевшись на скамеечке, обмотал палец лейкопластырем и вернул кол на прежнее место. Еле переставляя ноги, двинулся к выходу. Силы совсем иссякли, ощущение было таким, будто тело стало пустым и вся энергия из меня ушла, – как бы до остановки не пришлось передвигаться на четвереньках. Что таксист меня ждёт, я даже не надеялся. Каково же было моё удивление, когда на дороге увидел своё такси припаркованным на прежнем месте. Плюхнувшись на переднее сидение, не дожидаясь вопроса, говорю водителю:
– Не нашёл аппарат, видно, кто-то меня опередил.
– Неужто шесть часов искал? Я думал, вообще не придёшь, провалился куда-нибудь.
– Ну вот видишь – пришёл же, давай, трогай.
– Чего трогать, аккумулятор сдох. Ты думаешь, стал бы я тебя ждать столько времени? Не заводится, буксир нужен. гляди.
Он повернул ключ зажигания, и машина, даже не чихнув, сразу завелась. Таксист даже приподнялся.
– Надо же, чепуха какая-то, лампочки не горели, хотел аварийную вызвать, рация не включалась, а тут сразу с пол-оборота завелась, как будто ничего и не было.
Переведя взгляд в мою сторону, он выпучил глаза, отодвинулся к своей дверце и боком прижался к ней. Машина рванулась с места. Всю дорогу он сидел как ошпаренный, иногда крестясь, не проронив больше ни единого слова. А мне было не до него, я жутко хотел есть и думал о колбасе, которая лежала у меня дома в холодильнике. Кроме того, я ощущал себя героем-победителем, хотя и немного посмеивался над собой: наверняка всё это ерунда. Ну, поживём – увидим.
Глава 5
Вечером, укладываясь спать, я вновь ощутил зуд между лопаток и какую-то тяжесть в спине. Этот зуд и тяжесть последние три дня не оставляли меня, а в этот вечер как-то особенно. Я завернул левую руку за спину и на сей раз легко дотронулся до шишки. Стало ясно – она увеличилась. «Чего ещё ждать? – подумалось мне. Пора показаться врачу. Горба мне ещё не хватало». – И с гнусным настроением, улёгся на бок.
Деревянный щит на кровати служил мне матрасом, это, по моему убеждению, профилактика сутулости и остеохондроза. Уже несколько лет этот щит был моим ложем, и я уютно чувствовал себя на нём. Но вот сейчас не очень-то удобно лежалось на спине, поэтому приходилось крутиться с боку на бок, сна совершенно не было. Немного приподнявшись, я потянулся за книгой, и как-то легко, ни на что не опираясь, моё тело оторвалось от постели и свободно повисло над полом на уровне стула. Тело моё распрямилось, я развёл ноги примерно на ширину плеч и оказался над шкафом – необыкновенное чувство лёгкости во всём теле.
Облетев по кругу тесную комнату, направил взгляд на окно и сразу оказался у штор, раздвинув их, с остервенением стал дёргать ручку фрамуги, и она поддалась. Если бы этого не произошло, я, наверное, разбил бы стёкла вдребезги. Окно раскрыто: вперёд – и в небо. «Свобода!» – хотелось кричать мне.
Я над пятиэтажкой, и мне не страшно. Облетев дважды с разной скоростью свой дом, решил больше не кружить, а побывать там, где меня сегодня не ждали, – у одной знакомой, которой обещал заглянуть как-нибудь вечерком. Если лететь по прямой – это будет недалеко, две остановки на электричке, в Академгородке. Представляю её реакцию, если войду к ней через балконную дверь. На всякий случай, чтобы не заблудиться, выбрав в качестве ориентира железную дорогу, направил свой полёт через дачный посёлок и антенное поле в сторону железки. Белый домик станции и железнодорожный переезд были освещены и поэтому хорошо видны. Небо было ясным и звёздным, мачты антенн на поле просматривались отлично. Захотелось пролететь между ними, совершив фигуру высшего пилотажа, что-то вроде мёртвой петли или какой-нибудь восьмёрки. Разведя руки в стороны и повернувшись боком, стал облетать мачту снизу и, словно по спирали, набирать высоту, но на втором круге получил сильный удар по руке, чуть выше локтя. От этого удара я перевернулся в воздухе. Простонав и схватившись за ушибленное место, спикировал столбиком вниз и довольно плавно опустился на траву. На рукаве, на месте ушиба, тёмная полоса.
Что это было? Посмотрев вверх по сторонам, мне стало ясно – ударился об антенную растяжку, но ничего, боль терпимая, пройдёт. Хотя, если скорость была бы повыше и ударился не рукой, а головой, на траве лежал бы мой труп; или если бы это была десятикиловаттная линия электропередач, наверняка сгорел бы в проводах. Впредь буду поосмотрительнее.
Продолжать полёт этим курсом почему-то расхотелось. Вытянув шею и расправив спину, я стал медленно подниматься, вглядываясь в темноту: растяжки неплохо видны. «Где до этого глаза мои были? Совсем нюх отморозил», – выругал я себя и решил полететь над лесом. Дачные домики подо мной быстро закончились, видны только сосны, лесные просеки и старая разваленная деревушка, дорога от которой вела снова в лес.
И вот на дороге, у самой обочины, я разглядел две человеческие фигуры. Любопытство одолело меня: что они могут там делать в такое время и в таком месте? Опущусь-ка я к ним поближе.
В одной из фигур я определил женщину. Она была крупной и головы на две выше своего спутника, а он коренастый и кривоногий, ну, в общем, совсем не пара.
Она стояла ко мне спиной, он же суетился и, постоянно наклоняясь, что-то сооружал из сучьев на дороге.
Спланировав метрах в двадцати от них, с противоположной стороны, и затаившись под кустом, стал разглядывать странную парочку.
Одеты они были необычно. Она, в длинном, до самой земли, платье с капюшоном, которое обтягивало её статную пышногрудую фигуру, одним словом – нимфа, стояла ко мне боком, так, что мне был виден только её затылок, покрытый капюшоном. Её обожатель был в узких коротковатых брюках, облегающий пиджачок на нём был явно маловат, на голове английский котелок, как у Чар ли Чаплина.
Теперь мне стало понятно: он разводил костёр. Огонёк медленно разгорался, и языки пламени неохотно поднимались вверх; когда огонь охватил весь хворост, мне отчётливо стало видно его лицо: если бы не редкие усики – был бы вылитый Черчилль.
Потерев кисти рук и подержав их над костром, он повернулся в мою сторону и окликнул меня сипловатым голосом:
– Сколько ты там в кустах сидеть будешь, давай к нам, у огонька согрейся. Ждём тут тебя еженошно».
Вместо буквы «щ» он произнёс «ш». Мне ничего не оставалось, как выйти из-за укрытия и направиться к костру. Я шёл с таким чувством, будто иду к старым знакомым.
– Доброй ночи, – поприветствовал я их.
– Глядя на твою руку, не скажешь, что эта ночь для тебя была доброй. Где это тебя так зацепило? – усмехнулся Чер чилль.
– Да тут неподалёку о проволоку ударился, – произнёс я, словно оправдываясь.
– Ну ты, брат, тоже мне, Чкалов лётчик-испытатель. Поосторожнее быть надо, здесь всё проводами опутано, нормальному мистификатору полетать негде, разве что только над морем, – иронизируя, как бы с досадой сказал он и начал задавать вопросы:
– Что у нас сегодня в программе?
Мне как-то неловко было признаваться в аморальных намерениях, но всё ж таки я ответил правду:
– В Академгородок собрался, знакомую повидать хотел, да вот на вас чуть было не налетел.
– А как ты хотел показаться ей на глаза? В окно или двери?
– Конечно, в окно, – ляпнул я, не подумав.
– Ты, наверное, хотел, чтобы она обделалась? Тут я пару лопат дерьма ей гарантирую, а потом всю ночь, вместо любви, будешь извиняться и стирать ей трусы, – съехидничал незнакомец. – Пора вершить великие дела.
– Какие ещё дела? У меня своих дел по горло.
Не обращая на мою реплику внимания, он продолжал:
– Отныне твоей миссией будет являться поддержка мистического учения ТАББА НАДА, ты станешь его последователем и сеятелем. Перед тобой откроется занавес параллельного мира, ты увидишь то, что не всякому открывалось при его жизни, хотя очень многие стремились к этому: проходили разными тропами в надежде познать суть бытия, испытать неизведанное, раскрыть магические тайны, найти философский камень, сварить из дерьма золото, стать могущественным властелином. Ради этого шли на всё: мостили себе дорогу обманом, трупами, приносили в жертву жизни людей и животных. Многие стучались в эту дверь, но не для всех она открывалась. Мы открыли её Циолковскому, благодаря нам задолго до Коперника, ещё в шестом веке до новой эры, Заратуштра узнал, что Земля имеет форму шара, а тот, кто серьёзно изучал его труды, открыл квантовую физику. Ты же вышел на рубеж мира призраков, практически не затрачивая на это какой-либо силы. Пронька сделал тебе бесценный подарок, и ты должен это ценить. Вот! – он показал мне увесистую пухлую книгу.
Я даже не понял, откуда она появилась у него в руках.
Книга, судя по всему, очень старая, да и форма у нее была необычная – квадратная.
– Теперь это твоя настольная книга. Читать её будешь ночами в полнолуние. Про своих подруг пока забудь, не растрачивай понапрасну силы.
– То есть как – забудь? – возмутился я. – Себе вон какую отхватил, а я по ночам читать должен? Ну ладно, я согласен без баб, только в полнолуние, а по другим дням мне не хотелось бы лишать себя удовольствия.
– Ты с кем сравниваешь Адан? – одёрнул меня незнакомец. Сразу же после этих слов подруга моего собеседника, как уже выяснилось, имеющая странное имя Адан, повернулась в мою сторону, и я оторопел: передо мной стояла грациозная дама с настоящей лошадиной мордой со звёздочкой во лбу. Она кокетливо улыбнулась мне краешком губ, оголив часть белых лошадиных зубов, кокетливо прикрыла глаза и вновь отвернулась.
– Вот не будешь меня слушать, сделаешь чего не так – со свиным рылом останешься. Так что не забывайся и не зарывайся, что неясно – переспроси.
– А можно у неё спросить? – полюбопытствовал я.
– Она тебе нечего не ответит, где ты слышал, чтобы лошади разговаривали? Держу её при себе так, для утех; она у меня белой горячкой подрабатывает. Сколько алкашей благодаря ей в дурдом попали…
– Так теперь, выходит, ты начальник мой? – с горечью произнёс я.
Незнакомец фыркнул, повернул голову к спутнице:
– Адан, этот Экзюпери догадливый! Слушай меня и запоминай.
Он взял меня под руку и стал водить вокруг костра.
Объяснял он всё доходчиво, каждое его сипловатое слово будто прилипало ко мне, одним словом – настоящий педагог. Оказывается, в полнолуние мне придётся отказаться не только от женщин, но и частично от пищи, то есть соблюдать пост. Признаться, не ожидал, что нечестивцы ведут праведный образ жизни. Слушал я его долго, не перебивая, для себя, конечно, узнал много нового и необычного. Мне было жутко страшно и жутко интересно, и здесь, кажется, я попал не в свои сани. Как только образовалась пауза в нашей беседе, я спросил у него:
– Как мне вас называть? Может, ваше злодейство?
– Или просто Черчилль? Больно уж вы внешне на него похожи.
– Обращайся ко мне на ты, а зовут меня Аббат. На прозвище Черчилль я не обижусь, всё-таки фигура достойная, но не вздумай Адан назвать Маргарет Тэтчер, она за это лягнуть может.
Потом он подал мне книгу. На засаленной кожаной обложке бурыми буквами начертано название ТАББА НАДА.
– Передаю тебе Пронькину эстафету, будь с ней поаккуратнее, никому читать не давай, да и вообще о ней помалкивай. Ты ведь не маленький, чего тебе объяснять. Читать её будешь, как я тебе уже говорил, ночами в полнолуние при зажжённой свече или масляном фитиле, в общем, огонь должен быть живой. Огонь поставишь с правой стороны от себя, а стакан с сырой водой – слева. Прямо перед собой поставишь зеркало, и что бы ни происходило за твоей спиной – не оборачивайся. Смотреть на то, что за тобой, можно только через зеркало. Читать будешь вполголоса до тех пор, пока огонь сам не погаснет. Потом выпьешь всю воду.
– Это чёрная магия? – спросил я.
– Нет, чёрная магия – это книжка для домохозяек и девок-дурёх, которые присушками занимаются и ворожбой. У этой книги аналогов нет, в переводе на понятный тебе язык – «Тебе надо». А тебе именно это надо.
Я держал эту книгу и стоял как вкопанный, не зная, что делать – радоваться или бросить её в костёр и бежать отсюда без оглядки. Только сейчас я серьёзно стал понимать, во что я вляпался. Просто так отсюда не сбежишь. Нужно как-то поделикатнее отказаться от этого подарка.
– Ведь это не правда, – начал выкручиваться я. – Пронькину книгу сестра сожгла.
Черчилль поднял брови.
– Это она так считает, а на самом деле в печи горели Пронькины резиновые сапоги. Книгу вовремя подменили, её нельзя сжечь или украсть, она охраняется надёжными сторожами.
– Знаешь, – снова завёлся я, – на меня все книги, особенно вечером, действуют как снотворное: прочту страницу и засыпаю как убитый.
– С этой книгой не заснёшь, – похлопал меня поплечу Черчилль. – Просто не дадут.
– Да и язык какой-то непонятный, – опять заартачился я.
– Тебе сразу, конечно, не всё будет ясно, да тебе это для начала ни к чему, главное, его понимают те, для кого ты читать будешь, а они уж сами о тебе позаботятся.
– А кто это они? – удивился я вслух.
– Когда читать начнёшь, в зеркале их сможешь увидеть.
«Наверное, чертей, – подумалось мне. – И этот Чер чилль – наверняка самый настоящий чертило, и на голове у него под котелком точно есть рога».
– Знаешь, Аббат, когда я шёл ночью на могилу колдуна, у меня была одна цель – научиться летать, может быть, овладеть каким-нибудь волшебством, для того чтобы удивлять зрителей, научиться врачевать, стать знаменитым и неповторимым.
– Летать ты действительно будешь, – уже с раздражением в голосе начал говорить Аббат, – но пока только тогда, когда я этого захочу. Ты станешь настоящим магом, а не каким-нибудь фокусником, твои номера не повторит ни один иллюзионист. Ты станешь знахарем, и перед тобой будут отступать тяжкие недуги. Но распыляться на публику, жаждущую зрелищ, не нужно. В нашем деле надо быть поскромнее, иначе беды не миновать. Народ к этому ещё не подготовлен, но придёт твой час, станешь ты летать над толпой когда захочешь, и превращать поля в сухие пустыни, сам будешь оборачиваться на глазах у всех в животных и зверей. Все от удивления падать будут перед тобой на колени. Захочешь кого-нибудь наказать – посадишь ему репу на задницу, до конца своих дней не сведёт.
– А пока готовь себя быть монстром.
От услышанного у меня озноб прошёл по всему телу.
– Зачем мне превращаться в животных?
– Ну как же, перед тобой откроется иной мир, и только так ты сможешь войти в него – для людей он закрыт. Таким образом ты будешь общаться с себе подобными.
– Можно мне ещё подумать? – взмолился я. – Всё это для меня так неожиданно, вдруг не справлюсь?
– Справишься, обязательно, – снова затараторил Чер чилль. – Ты только поверь, а по вере твоей и воздастся тебе.
– Пойми меня, Аббат, здоровья нет совсем, голова кружиться стала, шишкарь какой-то на спине растёт. Неужели нет никакой альтернативы?
– Выбор уже сделан, – резко оборвал меня Чер чилль. – То, что голова кружится, – это естественно, много крови потерял, скоро восстановится, а вот шишка пусть и дальше растёт, как только объёмом примерно в один литр станет, так и расти прекратит. Это твой двигатель внутреннего сгорания объёмом в тысячу миллилитров. – Он как-то зло хихикнул. – Не переживай, приживётся она, и думать о ней забудешь. Немного нужно пожертвовать красотой, наденешь курточку на себя посвободней, будет незаметно, это ж не рога! Альтернатива, конечно, есть, незаменимых не бывает, но кандидатура твоя самая подходящая, да и пожертвовать придётся не малым. До тебя, я вижу, не доходит? Ты взгляни на свою перспективу, пройдёт совсем немного времени, откроешь собственные курсы парапсихологов, слушатели потянутся к тебе гурьбой, поведёшь их за собой, и курсы твои станут сектой учения ТАББА НАДА. С такими способностями все страны охватишь. На руках тебя будут носить, в роскоши жить будешь. А что артисты? Они бывают в лучшем случае заслуженными или народными, а ты станешь великим! Мне не понятно: за что ты так уцепился, что там у тебя за выступление такое, если ты готов променять на него власть, популярность и дружбу со мной? Когда у тебя концерт будет?
– Во вторник, в Сосновке.
– Я, пожалуй, посмотрю, – пообещал он мне.
От досады я выругался трёхэтажным матом, брови у Черчилля поднялись вверх до краешков котелка, он словно надулся и зашипел:
– Не смей никогда при мне выражаться! Хотя мат и является молитвой к сатане, но в данный момент он не к месту, – и тут же сразу обмяк. – Всё же в культуре работаешь, тем более дама с нами. Ну ладно, долго я с тобой проговорил, а у меня тут своих дел невпроворот. На сегодня свой визит к подружке отмени до другого раза, держи свой учебник покрепче и лети домой.
– Мне, значит, домой, пост держать, а сам тут скотоложством заниматься будешь? – съязвил я.
Черчилль засмеялся и похлопал меня по спине, по самой шишке.
– Вот за это ты мне и нравишься, с юмором ты, не в бровь, а в глаз попал. Ну, давай, до скорого.
Ноги мои оторвались от земли, и вот уже верхушки сосен подо мной; внизу, кроме потухающего костра, ничего не видно, а надо мной звёздное небо и полная луна. Выделывать фигуры высшего пилотажа мне что-то совсем не хотелось, и я прямым курсом отправился домой в раскрытое окно.
Глава 6
Просыпаться совсем не хотелось. Лёжа в полудрёме, я попытался проанализировать: что же всё-таки произошло? Хорошо бы, если б это был сон. Я открыл глаза, посмотрел на футболку: чёрная полоса от какой-то смазки на рукаве, а на руке – ссадина от удара. Значит, это жуткая явь, а не приключенческий сон.
После водных процедур, не завтракая, достал книгу, положил перед собой на стол и стал рассматривать. Утверждать не стану, что книга была написана от руки, но и на печатную не похожа. Разглядывая кожаный переплет, я невзначай раскрыл тайну названия книги: если прочесть его справа налево – получатся имена моих новых приятелей. Да, сколько ещё загадок хранит в себе эта книга? Между строк были серые полосы. Очевидно, ранее читавший её грамотей грязными пальцами водил по тексту, а переворачивая страницы, слюнил их. Все буквы были бурого цвета, неровными и немного корявыми, и ни одной заглавной. Не было ни предисловия, ни содержаниями разделения на главы. Слова в книге были короткие, как обрубленные, в большинстве заканчивались на «а». К примеру, слово «скока», на мой взгляд, нужно понимать как «сколько». Текст изобиловал архаизмами: «денно и нощно», «глас», «алкать», «юдоль». Весь текст шёл без знаков препинания, были только апострофы и лишь одна точка в конце всего произведения. Все страницы пронумерованы, последняя – 666. Что означает это число, думаю, не нужно объяснять. Вот так, сидя перед книгой, сжав кулаками виски и прокручивая в голове события прошедшей ночи, я просидел полдня, мысленно представляя своё будущее, и никак не получалось у меня увидеть его в радужных тонах, как-то всё гнусно и страшно.
Мало того, сам попав в дьявольские сети, я ещё народ должен тащить за собой. Это мне напомнило козла с мясокомбината. Не помню, кто рассказывал эту историю, но вроде рассказ достоверный. На мясокомбинате обучили козла профессии погонщика скота. Когда скот, привезённый на забой, предчувствуя свою гибель, не хотел идти в загон, козёл выходил первым и призывал всех двигаться за ним. Приговорённые животные видели в нёмпредводителя и доверчиво следовали за козлом, а когда ворота за ними закрывались, он забирался на крышу навеса и оттуда созерцал, как сородичам резали горло.
Уметь летать – об этом не только мечтать, а даже фантазировать мне не пришло бы в голову; теперь же это стало реальностью. Не могу сказать, с чем это можно сравнить, пожалуй, с наркотическим опьянением; хотя наркотики никогда не употреблял, но воображение у меня неплохо развито. Вот только цена этих полётов меня не очень устраивала. Однако же стать эдаким монстром – очень заманчиво. Сколько проблем можно решить одним махом!
