скачать книгу бесплатно
– Место тут у нас непростое, – начал витиевато врать Матузков, – Кольчугино – город древний, кого только не встретишь. В общем, завелась. Шустрая, неглупая. Звать Степанидой.
– Конечно, она миленькая, – кивнул Гургенов, поднимаясь из кресла, – но и работать, товарищ капитан, надо, а не только мышей дрессировать. Вот, дело Плотникова как продвигается? Третий день пошёл, что по горячим следам удалось установить?
Матузков развёл руками.
– То-то, – погрозил перед мышью указательным пальцем Гургенов, словно во всём была виновата только она.
– Расследуем, отрабатываем версии, – бодро отчиталась мышь.
– Смотри, товарищ капитан, в конце квартала проверка. Не подведи. Вынь мне и положи сюда убийцу Плотникова. Дело резонансное.
Матузков вскочил и шутовски отдал честь.
– Эх, к пустой голове руку не прикладывают, – погрустнел Гургенов и поднялся из кресла, – и толку от мыши… Игрушка только.
Степаниде это очень не понравилось, и она решила вступиться за себя и за Матузкова.
– Товарищ подполковник, разрешите обратиться.
Гургенов стоял уже у двери, намереваясь выйти из кабинета. Мышиный писк удивил его, и он обернулся и улыбнулся снова.
– Ну, обращайся, мелкая лейтенантка.
– Нас, мышей, напрасно недооценивают современники, – начала лекцию Степанида,– у народов древнего Средиземноморья общеприняты представления о прорицательном предназначении мышей и их хтоническом происхождении.
– Хто? Что? – переспросил Гургенов, явно не ожидая такой лекции.
– Ну…– замялась мышь, – многие цивилизации считали, что мыши имеют сакральный смысл и …
– Польза от вас есть? – прервал Степаниду Гургенов.
– Несомненная!
– Служи!
Гургенов хлопнул дверью и оставил обитателей кабинета Матузкова в молчании.
«Я бы могла рассказать, как мы погоду предсказываем, смерть, разрушения, войну, мор, голода, и болезни, – бурчала мышь, забираясь обратно за несгораемый шкаф, – но никто нас не воспринимает всерьёз. Мелкой лейтенанткой назвали, а, небось, в табели о рангах такого и чина не сыщешь».
Матузков мог бы объяснить Степаниде, что теперь вместо табели о рангах теперь действует система классных чинов, но Степанида уже скрылась из виду и нарочито шуршала. Домовой материализовался на сейфе и пристально посмотрел на Матузкова. Что-то было не так. То ли ветер зашумел за окном, предвещая ранее похолодание и отлёт журавлей. То ли Гургенов как-то легко разрешил всякой хвостатой хтони разгуливать по отделу.
– Иваныч, – осторожно шепнул домовой, – что-то не то. Отчего Гургенов не только слышал, но и понимал Степаниду? Отчего ты тоже с ней общаешься, а Берёзкин, скажем, нет?
Матузков пожал плечами, вместо него ответила мышь. Она шустро выскочила из-за сейфа и вскарабкалась по штанине следователя на стол.
– Со мной не то? Меня только что в мелкие лейтенантки произвёл самолично начальник милиции. Попрошу с уважением относиться.
– Тихо-тихо, – ласково погладил Матузков её по спинке, но Степанида не унималась.
– Разобраться тут со всеми надо. Кто тут нечисть, а кто служит бескорыстно, и… и… Вот дадут мне посмертный орден… Узнаете тогда!
Скупая мышиная слеза скатилась на ромашковый сарафан. Домовой потупился. Матузков не стал отвечать на обвинения Степаниды. Он подпёр кулаками подбородок и устремил свой взгляд в окно. Там качались верхушки тополей, над ними плыли кучевые облака, а запад темнел и предвещал непогоду. Наверное, неуверенность домового в завтрашнем дне, постепенно передавалась и ему, опытному следователю.
Глава 5. Появление Полупуда
В сердце каждого жителя кабинета Матузкова жила тревога и неуверенность. Домовой не мог понять, правильно ли он поступил, поселившись в отделе милиции, будет ли от него польза, не выгонят ли отсюда его поганым веником как нашкодившего кота. Матузков был загружен мелкими делами, точно ему специально не давали заниматься делом Плотникова, и от того досадовал и кручинился. А для Степаниды тревога имела вполне конкретный характер и материализовалась в виде приблудного кота.
Он поселился в отделе почти одновременно с Бородой и мышью. Притащил его с улицы участковый Берёзкин, и спокойному житью мелкой лейтенантки пришёл конец. Поначалу кот шарахался от каждого милиционера или нарушителя, встреченного им в коридоре. Потом понял, что обижать его тут не собираются. Каждый жалел котяру, прикармливал. И уже к концу месяца облезлый помойник превратился в лоснящегося мурлыку и получил кличку Полупуд
– Как жить дальше… – причитала мышь, услышав всякий раз, как котяра ходит туда-сюда мимо двери кабинета следователя Матузкова, – Слышишь, когти поганые цокают? Это Полупуд на охоту вышел.
– Что ты, Степанида, – смеялся Борода, – разве с таким шумом и пыхтеньем охотятся? Это он силу свою демонстрирует и безнаказанность.
Степанида пожаловалась следователю, но тот был слишком занят расследованиями, чтобы вникать в проблемы мелкой лейтенантки.
Поняв, что Матузков ей не помощник и над котами не начальник, мышь решила пожаловаться на Полупуда полковнику милиции Гургенову. И хотя Степанида боялась забегать в его кабинет, страх перед котом был сильнее. Улучив момент, когда Гургенов вернулся с планёрки, она вбежала следом, забралась на стол и храбро пискнула.
–Товарищ полковник, разрешите обратиться.
Гургенов широко улыбнулся.
– Обращайся, товарищ мелкая лейтенантка.
– Разрешите спросить, на каком основании в нашем отделе обретается кот. Рыжий, огромный, зовут Полупуд.
Гургенов снял фуражку и вытер бритую голову клетчатым носовым платком. Так он раздумывал и тянул время.
– Ежели он не на государевой службе, то надоть его спровадить, потому как находиться посторонним в отделе никак не полагается, – продолжила осмелевшая мышь, – непорядок наблюдаю.
– Да… Порядок должен быть во всём, – улыбнулся Гургенов, – но не выгонять же в зиму котика на улицу? К тому же он такой милый, всему коллективу отдела повышает настроение.
Это была катастрофа! Степанида вернулась в кабинет следователя, достала носовой платочек и приготовилась плакать, с домовым это всегда прокатывало. Но почти следом вошёл Матузков, держа на сгибе локтя кота. Полупуд удобно устроился, свесив свой поганый хвост и сощурив глаза. Матузков гладил его по холке. Степанида вскарабкалась на полочку с кодексами и картинно вздохнула. «Вот предатель!» – подумала она о своём начальнике.
– Степанидушка, смотри, какой он милый, – ворковал Матузков, – к тому же он сказал, что вовсе не собирается обижать тебя. Все должны жить мирно. Так?
Полупуд то ли мурлыкнул, то ли буркнул. У Степаниды не было оснований верить котяре. Домовой материализовался на сейфе. И хотя он любил подшучивать над суженой, тут он заметил неподдельную тревогу, и решил вступиться.
– Полупуд, раз уж ты пришёл в мой кабинет, то настала пора нам сурьёзно потолковать, – сказал домовой. Степанида кивнула с довольным видом и устроилась на коленке Бороды, зорко наблюдая за всеми движениями котяры. Тот хитро поглядывал на Степаниду и домового в полглаза, а следователь хмыкнул, услышав слова «мой кабинет».
– Мурр, – ответил кот.
– Полупуд, – повысил Борода голос, – вся нечисть в отделе подчиняется мне и живет по «Наставлениям для порядочной домовой нечисти». Коты, как известно, к ней тоже относятся. Потому мои правила такие. Шатайся, где хочешь, но выше второго этажа не поднимайся. Тут обитает следственная мышь.
– Мурр, – ответил кот, спрыгнул на пол и потянулся.
Степанида не поняла, что именно он имел в виду и храбро продолжила слова домового.
–Я вот расследую преступления. А какую пользу приносишь ты? Даром ешь казённый хлеб!
– Я для крррасоты, – ответил кот и перевернулся на спину, умильно поджав лапки, – и всем нравятся мои песенки, муррр.
Вдоволь навалявшись по полу, он отряхнулся, высоко задрал хвост и неспешно покинул кабинет. Домовой и мышь переглянулись, вот уже второй негодяй в отделе праздновал победу над Хозяином. Этого так оставлять не следовало. Матузков с улыбкой смотрел на мелкую лейтенантку и домового, точно не считал проблему такой уж важной.
Домовой приуныл, а Степанида пощекотала его ухо усиками и сказала:
– Есть идея, как пристроить Полупуда к делу. Ему в скорости не до нас станет.
Мышь подвинула к себе лист бумаги, чернильницу и принялась писать хвостом рапорт Гургенову. Степанида очень старалась, самоотверженно пачкаясь чернилами и рисуя завитушки на заглавных буквах. Она могла бы и карандашом нацарапать текст, но из-за вредной привычки всё грызть, боялась не закончить важного дела. Степанида вспоминала казённый язык деловых бумаг, которым писали все сотрудники в отделе, и старалась не ударить усатой мордочкой в грязь перед начальством.
«В виду оптимизации кадровой работы предлагается направить кота Полупуда для прохождения службы в отдел по борьбе с малолетними нарушителями. Во избежание роста правонарушений и в целях воспитания чувства доброты предлагается чтение Полупудом народных сказок, разучивания стихов и песен с подростками, а также профилактическая глажка по спине с последующим умиротворяющим мурлыканьем. Поставить Полупуда на довольствие в звании рядового, с испытательным сроком в месяц. О результатах работы спрашивать по всей строгости закона».
Степанида перечитала и задумалась. Фраза «По всей строгости закона» была идеальной. А вот «чувство доброты» совершенно не вязалось к делу. Степанида со вздохом вычеркнула лишнее и дала прочесть Бороде. Тот посоветовал заменить «подростков» на хулиганов, но Степанида воспротивилась и дала прочесть Матузкову. Тот остался доволен и поставил свою подпись.
– Это для соблюдения принципа субординации.
–Чегошеньки? – захлопала глазами Степанида, услышав восхитительно новое канцелярское слово, и повторила его шёпотом.
– В милиции такой порядок. Мелкая лейтенантка подаёт рапорт капитану, а уж я – начальнику милиции. Я над вами Старшой, он – надо мной. Ну и что, что Гургенов у нас мягкотелый? Рапорт – бумага казённая, реагировать придётся. Правильно действуешь, Степанида, у нас в милиции только так: один другого подсиживает, подставляет и подкузьмить стремится. Так что ты приживёшься тут.
«А я?» – подумал домовой, но вслух не спросил. Он вёл унылый счёт своим промашкам. Неделю он болтался в Кольчугинском отделе, а нечисть себе не подчинил, авторитета не заработал. И не только потому, что дурная слава об отрубленной бороде долетела за ним из хутора Кривого. Причиной был простой в деле Плотникова.
– Матвей Иваныч, что у нас с расследованием пожара? – вскинул на следователя грустные глаза Борода, – что-то я кручинюсь от безделья.
– Сегодня будем допрашивать свидетеля, – ответил Матузков.
Глава 6. Бесполезные свидетели
Свидетелем оказался щуплый парнишка лет восемнадцати, вертлявый и нервный. Он не смотрел Матвею Ивановичу в глаза и на все вопросы юлил: «Не помню, не знаю, давно Витю не видел. Даже не в курсе, что он убит». Домовой наблюдал за допросом с высоты несгораемого шкафа и удивлялся спокойствию Матузкова. Борода не показывался свидетелю на глаза, потому что от Старшого не было на то команды. Через полтора часа от начала допроса, когда все методы уговоров, включая угощения сладким чаем с шоколадными батончиками «Марс» и двумя сигаретками «Ротманс Роял» были исчерпаны, Матузков внимательно посмотрел на домового и едва заметно кивнул ему.
Борода появился в виде густого серого облака. Оно расползлось по потолку и нависло над парнишкой.
– Видите, гражданин Пастухов, какая аура в кабинете стала? – указал пальцем на потолок Матузков, – а всё от ваших ложных показаний.
Пастухов расплылся в недоверчивой улыбке. По всему его виду было понятно, что фокусам следователя он не доверяет и правду говорить не собирается. Облако сгустилось, приняло форму увесистой дубинки и с размаху опустилось на голову свидетеля. Тот вскочил и заметался по кабинету, а дубинка наносила чувствительные удары то по одному уху, то по другому. Пастухов обхватил голову ладонями и по-поросячьи взвизгивал. Матузков наслаждался зрелищем. Когда бегать между стульями и столами свидетелю надоело, он рухнул перед следователем на колени и запищал хуже мышки: «Дракона боюсь! Потому и не буду показания давать, хоть убейте». Матузков махнул рукой, и домовой вернулся под потолок. Пастухов покосился на угрожающе нависшее облако, только и ждавшее момента напасть и отдубасить.
– Какого такого дракона? – сдвинув брови спросил следователь.
– Бабки с хутора говорят, что Витьку дракон спалил живьём. Потому и боятся все рассказывать, что да как.
– А что да как? – подмигнул Матузков.
– А то, что Витька Плотников к вам стажёром устраиваться ходил, в милицию. И почти сразу же после этого дела он и погиб. Наверное, попал в лапы мафии. Известное дело, кто в милиции работает – оборотни в погонах…
С тем и отпустили свидетеля, погрузившись в глубокую пучину непонимания.
– Какая мафия, какие оборотни, какой дракон? – досадовал Матузков.
Домовой дёргал ошмётки бороды и с невыразимой печалью смотрел на Старшого. Тот барабанил пальцами по столу. Нервная мышь грызла карандаш.
– А ведь Плотников и вправду стажёром к нам устраивался, я у Берёзкина узнал. Аж два дня проработал, пока его не…– протянул Матузков, не переставая барабанить по столу.
– Оборотня изловить нам будет непросто, – подтвердил Борода.
– Ты их можешь почуять? – с надеждой спросил Матузков, и домовой покачал головой.
– Токмо пакости мелкие могу делать, а силушку мою инквизиция отрубила.
– Разве бывают оборотни в виде драконов? – удивилась Степанида.
– Кто их знает, – протянул Борода и тут же вскинулся, – а разве не ты драконьи крылья видала агроменные. Ну, тогда над хутором? В тот злополучный день.
Мышь кивнула, а Матузков прищурился.
– А вот это уже интересно.
Мышь рассказала то, что и раньше Бороде. Видела она не крылья, а тёмную тень на земле от них. Вверх голову поднять боялась, побежала прочь от избы позвать на подмогу домового. Проку от её слов было немного.
– А мои показания будут в протоколе?
От любопытства мышь вытаращила глаза и умильно сложила лапки, но Матузков её разочаровал.
– Не положено. Ты же в моём подчинении числишься, на оперативной работе.
Это пояснение Степаниде очень понравилось. От него не пахло дискриминацией, ведь Матузков подчеркнул её особый статус в отделе.
– Меня лучше допроси, – хмуро сказал домовой, – тебе расскажу то, что мне Тухлый сообчил. Про милицейскую машину, белую, с синей полосой на боку. Видел он её аккурат перед тем, как спалили мою избу.
Матузков покачал лохматой головой: «Ой, беда». Его рыжие нестриженые космы торчали над ушами, и Степанида подумала, что так бы выглядел старшина домовых, если бы он существовал на самом деле.
– Своих ментов тоже будешь допрашивать, али как? – без всякого ехидства спросил Борода и получил ответ.
– Никуда не денешься. Служба службой, а табачок врозь.
Весь день до вечера в кабинет Матузкова приходили лейтенанты, прапорщики и старшины. У Степаниды в глазах замелькало от милицейских мундиров, а все лица – весёлые или суровые, непонимающие или хитрые, слились в одно простодушное лицо участкового Будкина. Матузков сначала от руки заполнял бланки протоколов допроса, но потом быстро понял, что показания в них будут одинаковые: «Не знаю, не был». Он включил компьютер и стал шустро печатать тремя пальцами. Работа пошла быстрее, но мигнул электрический свет и погас. В отделе стало темно. Матузков не успел распечатать на принтере все файлы. Он покрутился, потоптался и махнул рукой со словами: «Завтра доделаем эти формальности». А по существу доделывать было нечего, никто не признался в поездке с Витей Плотниковым на хутор Кривой. По документам служебная машина числилась за Берёзкиным, а Гургенов пояснил, что целый день участковый был с ним, на школьном празднике «Весёлые старты».
– Кто-то брал втихаря машину и не признаётся? – вопрошала в пустоту Степанида.
– Может, кто-то свою машину за милицейскую выдал? На белом борту синяя полоса… Это не сложно выкрасить, – рассуждал домовой.
– А для чего, Борода? – изумился следователь.
– Чтобы доверия у народа к милиции не было, оборотнями в погонах всех выставить.
– Подумаю, – буркнул Матузков, но версию свою не высказал и ушел домой, распрощавшись с командой.
Электричество появилось только к утру, и принтер зажужжал. Борода от страха подлетел к потолку. Из громоздкого пластикового агрегата, к которому были подключены проводки от компьютера, доносился ритмичный визг и зубовный скрежет.
– Свят, свят, – пробормотал домовой.
