скачать книгу бесплатно
Конечно, примитивному большинству нравится только секс, мне же неожиданно стало нравиться превращать свою Мнемозинку в беспомощное дитя! Я буду кормить ее с ложечки как ребенка, и наслаждаться ее сонливым курлыканьем! И бить ее спящую по попе я буду нежно-нежно, чтобы не разбудить ее. И спящую натирать своей противомикробной мазью!
Она будет еле вставать, еле ходить и держаться за меня, а я буду наполняться гордостью как самый внимательный хозяин к собственной рабыне, и даже не как к рабыне, а как к своей живой игрушке!
Между тем, наш самолет должен был очень скоро приземлиться в Домодедове, поэтому я попросил стюардессу сделать для Мнемозинки крепкий кофе.
Кофе действительно ее отрезвил, но ненадолго, поэтому из самолета по трапу, я ее почти нес на себе.
Заботливый Мишаня хотел мне помочь, и чуть было уже не подхватил мою Мнемозинку за бедра, но тут же получил от супруги прекрасный гол, удар миниатюрной, но весьма увесистой сумочкой между глаз.
– Сука! – только и смог из себя выдавить незадачливый Мишаня, быстро оставив нас с Мнемозинкой в покое.
– Что это с ней? – наперебой стали меня спрашивать встревоженные Леонид Осипович с Елизаветой Петровной, видя, как сонная Мнемозинка повисла у меня на плече.
– Да, вчера в баре немного перебрала, – слегка потупившись, ответил я.
– Нет, это все от климата, – пробормотала Мнемозинка и снова вырубилась.
– Вроде она и не пила никогда, – озадаченно вздохнула Елизавета Петровна.
– Видно, уже научилась, – нахмурился Леонид Осипович, – денег-то у них куры не клюют, вот они и швыряются деньгами!
– Да, причем здесь деньги-то, – обиделся я, – просто был прощальный ужин, ну и выпили немного! И вообще, Владик здесь?! – спросил я про своего водителя.
– Здесь, шеф, – вышел из-за колонны улыбающийся Владик.
– На, бери Мнемозинку, и положи на заднее сиденье, только осторожнее, дурак, не урони! – и я ловко перекинул Мнемозинку с плеча на плечо Владика.
– Вы прямо как с вещью обращаетесь с моей дочерью! – обозлилась теща. – То плеткой своей ее по заднице колотите, то спаиваете ее какой-то гадостью!
– Да, дорогой Герман, надо как-то уже перевоспитываться, – заговорил тесть со льстивой улыбкой, наступая при этом на ногу Елизавете Петровне.
– Как вам катер, понравился?! – спросил я.
– Ну, катер просто загляденье, – еще шире улыбнулся тесть, – двухмоторный, с широкой просторной каютой!
– Он туда уже девок стал водить! – пожаловалась Елизавета Петровна.
– Никакие это не девки, а женщины, врачи, когда мне плохо с сердцем, я всегда вызываю «скорую», и поскольку мне понравилось находиться на катере в кают-компании, мне там врачи и делают укол! – стал оправдываться Леонид Осипович.
– А зачем ты с ними затем по Оке-то гоняешь? – закричала Елизавета Петровна, – тоже, что ли сердце свое лечишь?!
– Да, просто хочется сделать людям приятное, вот и катаю их понемногу, – смущенно улыбнулся тесть.
– Однако я уже устал и надо ехать, – заметил я, – кстати, чтобы не будить Мнемозинку, поедете на такси, а мы к вам завтра приедем! Так что, езжайте к себе домой!
– Это как-то не по-людски, Герман, – заволновалась Елизавета Петровна, – надо хотя бы чайку попить с тортиком в честь приезда!
– Нет, теща, нам надо отдохнуть, – вздохнул я, – кстати, я вам с Леонидом Осиповичем приобрел тур, кругосветное путешествие на теплоходе! Сначала поедете в Париж отдыхать, потом в Англию, а оттуда уже на теплоход и в Америку, потом будет Австралия, Океания, а потом назад до Европы!
– Странно, чего это ты, Герман, такой добрый-то?! – неожиданно заорала теща.
– Слушай, чего ты так орешь-то?! – возмутился тесть. – Человек добро нам делает, а ты все время чем-то недовольна!
Люди вокруг нас даже оглядываться начали.
– Ну и семейка, вот уж вляпался, – с тревогой подумал я, – неужели и я с Мнемозинкой дойду до такого же маразма?! Нет уж, лучше в петлю какую-нибудь башку свою сунуть, чем терпеть над собой такие издевательства!
– Извините, мне уже пора! – покачал я удрученно головой и направился из аэропорта к машине, где меня поджидал Владик, наверняка, уже успевший уложить Мнемозинку на заднее сиденье моего золотистого «Мерседеса».
– Вы уж простите ее, у нее просто климакс от жары, – догнал меня у самой машины запыхавшийся от бега Леонид Осипович.
– И как вы ее терпите?! – удивленно прошептал я. – Ведь от одного только ее крика невзначай и помереть можно!
– Ну, так уж и помереть, – лукаво заулыбался Леонид Осипович, обнимая меня, – ладно, ты уж, Герман, не обращай на нее внимания. Это ей, наверняка, нездоровится! А вот за турне большое спасибо!
И поцеловал меня сукин сын прямо в губы, а еще подозревал во мне голубого! А сам с поцелуями лезет!
А может он мне таким образом рот затыкает?! Или заразить чем-нибудь хочет?!
– Герман, а у тебя денег не будет немного до этого самого турне? – зашептал Леонид Осипович.
– Так я же вам оставил несколько тысяч евро, вы что, уже за две недели все истратили?! – возмутился я.
– Тише, Герман, тише, – еще более мягко и успокаивающе зашептал Леонид Осипович, – просто моя стерва все забрала себе до копейки и держит меня около себя, как кота помойного!
– Ну, уж и вправду помойного?! – усмехнулся я, и быстро отсчитал тестю тысячу евро.
– Спасибо, касатик, Родина-мать тебя не забудет, – тесть снова облапал меня потными грязными ручищами, и побежал в аэропорт успокаивать тещу, а я весь обмазался антимикробной мазью, быстро прополаскал свой рот настойкой перца, и только потом сел в машину.
– И зачем вы ему столько денег дали, он же их все пропьет, да на баб спустит! – заулыбался Владик.
– А ты откуда знаешь? – спросил я, украдкой косясь на спящую Мнемозинку.
– Так он без вас меня постоянно эксплуатировал, то в кабак, то по проституткам его возил, – обиженно почесал свой длинный нос Владик.
– Да, тише ты, дурачина, а то Мнемозинка проснется, – одернул я его, – мало ли чего не бывает на свете! Если б ты половину своей жизни изучал северного оленя, может быть, и не так еще свихнулся!
– Уж это точно, – хмыкнул довольный Владик, трогаясь с места.
Совсем рядом, невдалеке от нас суровая теща уже вела за руку притихшего тестя к одному из стоящих такси, и мне почему-то Леонида Осиповича стало жалко, и он, как бы в подтверждение моего сочувствия, помахал мне рукой, тут же получив от своей жены подзатыльник.
– Интересно, как быстро я отправлю их в путешествие?! – вслух задумался я.
– Все очень просто, – пробормотала во сне Мнемозинка, и я опять похолодел.
Из дневника невинного садиста Германа Сепова: Невинность:
Невинность Мнемозинки я однажды прочитал в ее глазах. Невинность Мнемозинки борется сама с собой, она вне ее характера и вне ее судьбы, но иногда она выражает собою ее постоянно голодную потребность испачкаться о любое живое существо, соответствующее ее половой ущербности.
Пол – это уже сама ущербность, а влюбленные, т. е. сексуально-влюбленные – это ущербные люди.
Пол – признак деградации и вымирания всей человеческой цивилизации…
Поэтому я бережно охраняю невинность Мнемозинки, постоянно укладывая ее в сон с помощью вирнола.
Сон : Более всего я очарован сном Мнемозинки…
Во сне проявляются все ее невинные черты, во сне она словно возвращается назад, в свое детство, в тихое и укромное засыпание под одеялом…
Она даже спит как ребенок, и также как ребенок свертывается калачиком… Она беззащитна во сне и признается в этом самой позой, покоем своих обездвиженных рук, спокойствием чуть слышного дыхания, а самое главное, оцепенелостью своего полового органа.
Во сне она никогда не занимается онанизмом, отчего выглядит так очаровательно, как сказка, нарисованная на картинке..
Правда, иногда во сне она стонет, беспокоя меня своей генитальной эрекцией, но бывает это, слава Богу, так редко, что я все чаще не сплю, любуясь как спит Мнемозинка.
Глава 7. Любопытство из безумного верчения
Все действительно, оказалось очень просто, как пробормотала во сне Мнемозинка.
Идея кругосветного турне очень увлекла тестя с тещей, а слабость и сонливость была оправдана как переменой климата, так и прощальной попойкой.
– А я вроде и не помню, чтобы я пила, – зевала за столом Мнемозинка.
– Ах, дочка, какая же ты у нас шутница, – заулыбалась Елизавета Петровна, ее вчерашнее, подозрительное и одновременно язвительное отношение ко мне совершенно испарилось.
– Да, уж, дочка, ты уж постарайся все вспомнить! – поддержал жену Леонид Осипович.
– И чего вы ко мне пристали, я спать хочу! – снова зевнула Мнемозинка.
– Это у тебя от недосыпания, – вздохнула теща и, взяв Мнемозинку за руку, повела ее в спальню.
– Совсем, прямо, как ребенок стала, – с улыбкой оглянулась теща на меня, и закрыла за собой дверь в гостиную.
– Конечно, Герман, два месяца на одном и том же корабле, наверное, скучно будет, зато мы весь мир увидим, – зашептал тесть, когда мы остались одни.
– Ну, почему же скучно, – улыбнулся я, хитро поглядывая на тестя, – теплоход очень большой, там есть и бассейн, и кинозал, и множество ресторанов, баров, это считай, как небольшой город.
– А что, и проститутки там тоже есть? – заметно оживился тесть.
– Конечно, есть! Для тебя, дорогой тесть, у меня все есть! – засмеялся я, смело хлопая Леонида Осиповича по плечу рукой в резиновой перчатке.
– Тише, Герман, а то жена услышит, – взмолился тесть, – а как же их там можно распознать-то?
– Да, они сами кому угодно будут на шею вешаться! А потом там вся обслуга-прислуга этим занимается, это у них как дополнительный источник дохода! Но презервативы, Леонид Осипович, обязательно захватите, сейчас в мире всякой заразы, сам знаешь, сколько!
– Уж об этом, Герман, можешь не беспокоиться! – сразу повеселел тесть.
– И зачем я это ему говорю, – задумался я, – неужели только для того, чтобы сойти за своего, и побыстрее их отправить в эту чертову кругосветку?!
– А Мнемозинку-то не спаивай, все-таки дитя родное! – вдруг всхлипнул Леонид Осипович, а что это ты в перчатках резиновых?!
– Это я от аллегрии лечусь, – шепнул, покраснев я.
– Бедный Герман, такой молодой, и уже весь больной, – всхлипнул Леонид Осипович.
– Да, ничего страшного, скоро пройдет, – еще больше смутился я.
– И все-равно ты очень бедный, – продолжал всхлипывать Леонид Осипович.
Только сейчас я обратил внимание, что он уже где-то наклюкался.
– А денежку-то ты мне еще подбрось, – сквозь слезы нахально улыбнулся тесть.
– На проституток, что ли?! – усмехнулся я.
– Ну, Герман, ну, я же просил тебя потише, зачем это моей жене знать?! – опять перешел на шепот Леонид Осипович.
– Ладно, – вздохнул я, и протянул ему пачку евро, – этого хватит?!
– Сейчас, подожди, – оживился Леонид Осипович и со всей осторожностью стал пересчитывать деньги, тут же рассовывая их по карманам, а несколько купюр он умудрился даже засунуть себе в носки.
– Экий вы, Леонид Осипович, предусмотрительный! – удивился я.
– Да, Герман, жизнь научила меня очень многому! – заулыбался Леонид Осипович.
– А что это ты такой сегодня радостный-то? – вошла в гостиную Елизавета Петровна и начала с подозрительной гримасой внюхиваться в окружающий воздух.
– Что, уже выпил?! – она склонила голову над покорно раскрывшим свой рот Леонидом Осиповичем.
– Ну, так и есть, – усмехнулась она, – эх, Лёня, у тебя же сердце больное! О чем ты только думаешь?
– Так я ничего, я не с Германом, а с утра чуть-чуть бальзамчику «Рижского» выпил, – виновато улыбнулся тесть.
– Знаю я твое чуть-чуть! Хоть бы вы, Герман, как-нибудь на него повлияли! – обеспокоено вздохнула Елизавета Петровна. – Хотя может, вы тоже любитель?
– Да, нет, меня к этому как-то не влечет, – я рассеянно взглянул на них и подумал: «Неужели они скоро все-таки уберутся отсюда?!»
– Когда же мы, Герман, отъезжаем? – спросила теща.
– Завтра, я уже звонил! – я немного приврал, хотя Владик уже сегодня должен был приобрести билеты на завтрашний рейс!
– А что так быстро-то?! – удивилась Елизавета Петровна.
– Следующее турне только через полгода будет, – опять соврал я.
Ненависть с презрением лишали меня всякого стыда, поэтому вралось легко и свободно.
– Эх, дорогая, я всю жизнь об этом мечтал! – сжал в своих лицемерных объятиях Елизавету Петровну Леонид Осипович. – Герман такой молодец, и так о нас с тобой заботится!
