скачать книгу бесплатно
Хотя если бы не отец, то он вообще не смог бы попасть в Малавию, а через неё и в Восточную Европу. Никто не хотел брать Ивана Рыжова в партнеры, потому, что знали, что однажды все закончится так, как закончилось для Артура Ухарова. Но отец в него поверил, вместо того, чтобы гнать взашей.
Месть Рыжову казалась довольно простым делом, если найти того, через кого действовать. И в этом пункте начались проблемы.
Алиса оказалась в затруднительном положении: нужно использовать кого-нибудь из окружения Анаит и семьи Андриановых. Кого-то, с кем она хотя бы время от времени виделась и возобновление знакомства не вызовет подозрений. Но кто станет исполнителем?
Как выбрать надежного человека, если она даже не знает из кого выбирать?! Какой круг знакомств Анаит имела? Как незаметно поговорить с человеком находясь здесь, в больнице?
Пока что задумка оставалась невыполнимой задачей.
Алиса решила разбираться с проблемами по мере поступления. Начинать следует с изучения того, какой жизнью жила Анаит: где училась, с кем дружила, с кем росла. Любой случайный или давний знакомый мог оказаться очень полезным. У Алисы даже сформировался план действий: просмотреть соцсети Анаит, найти друзей-знакомых, через интернет узнать кто чем дышит, сделать вид, что кого-то вспомнила и попросить пригласить в гости.
Но от неплохой в сущности идеи быстро пришлось отказаться. Соцсети Анаит просто какой-то ад перфекциониста! Эта женщина постила вообще все, что видела: еду, себя на фоне еды, себя поедающей еду, себя поедающей еду и дающей комментарии о вкусе, цвете и консистенции, себя в гардеробной, себя примеряющей разную одежду, себя в саду, на фоне цветов, с цветами или садовыми скульптурами, в машине, за рулем, на пассажирском сиденье, на заднем сиденье, на капоте… список можно продолжать бесконечно.
Анаит просто помешана на внешности и на том, чтобы все видели какая она роскошная женщина. Месяцами листать мусор в надежде найти бриллиант – гиблое дело! У неё в друзьях десятки тысяч людей! Алисе просто жизни не хватит все просмотреть!
К тому же, чем больше фотографий просматривала, тем очевиднее становилось, что вряд ли у Анаит будут знакомые, через которых получится навредить Рыжову.
Пора менять подход или разрабатывать новый план.
Устроив мозговой штурм, Алиса все же придумала, как обойти сложившиеся препятствия.
Есть человек знающий Анаит лучше всех, человек, воочию наблюдавший как она росла и способный рассказать все и о школьных годах, и о том, где училась, кем были её друзья, с кем проводила время. И этот человек будет рад поговорить. Эрмина Кареновна Андрианова – мама Анаит.
Правда, Алиса не представляла, как с нею говорить, ведь с родной матерью у них сложились очень прохладные отношения. Воспитание сводилось к проверке успеваемости в школе и уроку манер два раза в неделю. Ах, да! Не забыть ещё постоянные напоминания о том, что женщина должна делать ради семьи: вести себя достойно, выглядеть элегантно, выполнять волю старших, поступать во благо близких. В остальное время Алисой занималась гувернантка.
Как обращаться к маме Анаит: на «вы» или на «ты»? Называть ли «мама»? Даже в мыслях звучит невероятно дико! Обращаться Эрмина Кареновна, по имени отчеству, как Алиса обращалась к родной матери? Но судя по увиденным общим фотографиям в соцсетях, Анаит и Эрмина очень близки! Вряд ли она так обращалась к матери.
Около недели Алиса раздумывала о том, как лучше поступить в данных обстоятельствах.
Эрмина Кареновна частенько приходила в гости, пока Алиса не начала снова говорить и не обрела некую самостоятельность. Потом визиты стали более редкими и сейчас почти полностью прекратились.
Алиса не понимала почему. С одной стороны, невооруженным взглядом видно, как больно ранит Эрмину Кареновну то, что дочь её вообще не помнит. Видимо, мать надеялась, что уж семью-то Анаит точно вспомнит! Но проходило время, становилось все очевиднее, что у них нет ничего общего.
Неужели она перестала навещать родную дочь из-за этого?
Бред!
Алиса сама мать и уверенна в том, что окажись в такой же ситуации, не стала бы придавать значение тому, что Ника помнит, а что нет. Она боролась бы за каждое воспоминание, а если они так и не вернуться, то сделала все возможное, чтобы снова сблизиться. Так почему Эрмина Кареновна, фактически отказалась от дочери?
Ответ прост: причина в чем-то, чего Алиса не знала. По сговору или по молчаливому согласию, окружающие что-то скрывают. И это явно связано с Даниилом. Они практически никогда не появлялись в палате вместе и не упоминали друг друга в разговоре. Возможно, он запрещал родителям навещать Анаит?
Но зачем?
Глупо сидеть и просто ждать. Эрмина Кареновна могла прийти, а могла и не прийти. Поэтому Алиса взяла дело в свои руки и пригласила её в гости, если можно так сказать. Возможности самой связаться с новыми родителями не существовало. Пришлось использовать доступные способы.
Больничная палата почти стала домом: ежедневные процедуры сродни походу на работу; медсестры и врачи – единственные друзья. И, конечно, Даниил. Он приходил почти каждый вечер, и проводил вместе каждое воскресенье. Когда Алиса разрабатывала мелкую моторику рук, покупал настольные игры; когда училась писать, принес раскраску-антистресс и помогал держать кисть и выводить линии; когда училась говорить, задавал вопросы, вынуждая отвечать и практиковаться.
Сейчас она учится ходить, и Даниил ничем не может помочь. Но он все равно постоянно рядом: поддерживает, хвалит за успехи, терпеливо сносит все истерики из-за того, что что-то не получается. Алиса уже просто не представляла день без него. Иногда сама звонила ему, чтобы похвастаться успехами или просто поговорить. И у него всегда находилось время выслушать или просто поболтать.
Алиса решила обратиться к нему за помощью. Пока что Даниил ни в чем не отказывал. К тому же по его реакции станет ясно: действительно ли он запрещает родителям Анаит приходить, или у них свои причины. Можно, конечно, спросить напрямую. Но Алиса пока не решалась. Да и кто гарантирует правдивость ответа? Лучше понаблюдать и сделать собственные выводы.
Когда вечером Даниил пришел в палату, привычно поцеловав в щеку, и начал расспрашивать, как прошел день, Алиса отмахнулась:
– Такой же день, как и вчера. Гидротерапия пока даётся с трудом, но Альберт Игнатьевич говорит, что от неё будет больше проку. В воде задействуются те группы мышц, что сейчас почти неактивны. Невролог мамой клянётся, что моё состояние улучшается. Яблочков в целом очень доволен. Я иду на поправку.
Алиса уже ела нормальную еду, правда, с поправкой на диету, поэтому, когда Даниил приходил, они ужинали вместе. В палате сервировали небольшой круглый столик, как в итальянских ресторанах, и ставили пару деревянных стульев. Создавалось ощущение уюта, сглаживалась больничная атмосфера. Для закрепления эффекта в центр столика ставили небольшую вазочку с искусственными цветами, очень и очень похожими на настоящие.
Данилу всегда подавали мясо с гарниром, приготовленное по-разному, а Алисе вареные овощи, вареное мясо, рыбу или печень. Питание, как у ребенка, которому делают прикорм или у человека, имеющего сильные проблемы с желудком. Лучшая альтернатива питанию через трубку, и обычно Алиса ела с удовольствием.
Однако сегодня из-за предстоящего разговора сильно нервничала, и кусок не лез в горло. Поковыряв салат из овощей, отставила в сторону. Взялась за паштет из вареной печени с гарниром. Но и тут получилось осилить лишь пару кусочков.
Все время Алиса думала только о том, как попросить у Даниила помощи, и никак не могла подобрать слов, чтобы заговорить.
– Что случилось? – в конце концов, не выдержал он.
– С чего ты взял, что что-то случилось? – в последнюю минуту струхнула Алиса и попыталась уйти от разговора. – Все нормально.
– Я же вижу, что ты нервничаешь, – не позволил проделать маневр уклонения Даниил. – Почти не ешь, дергаешься, отвечаешь невпопад. Что случилось? О чем ты думаешь? Ты что-то вспомнила? Это тебя беспокоит?
– Нет, – покачала головой Алиса.
– Плохие новости от врачей? – нахмурился Даниил и подвинулся ближе.
– Слава богу, нет!
Алиса по-настоящему радовалась тому, что плохих новостей действительно нет. Ей уже невмоготу эта беспомощность, больница, лекарства и режим жизни. Хотелось почувствовать себя живой и свободной, прогуляться в парке на своих двух, пройтись по пляжу.
– Тогда что тебя так беспокоит? Кто-то сказал или сделал что-то обидное?
Алиса поняла, что Даниил не отстанет, и решила, что раз выбора все равно нет, то лучше сразу откровенно поговорить, и спросила:
– Даниил, почему… – тут она непроизвольно запнулась, ведь все ещё чувствовала неловкость называя родителями тех, кого пять месяцев назад даже не знала. Но смогла перебороть себя: – Почему родители не навещают меня?
– Что?
Вопрос застал его врасплох. И Алиса попробовала объяснить внезапность такого интереса:
– Раньше они приходили чаще, особенно… мама. Но их вот уже месяц нет. Случилось что-то, о чем я не знаю? Или их разочаровало то, что процесс выздоровления идёт так медленно?
Алиса специально задала вопрос так, чтобы вынудить Даниила оправдываться. В такие моменты люди часто говорят то, чего не планировали. Приём Алиса подсмотрела у отца, наблюдая за тем, как Артур Ухаров разговаривает с подчинёнными.
Даниил отложил приборы и пересел так, чтобы взять её за руки:
– Анаит, в том, что Эрмина Кареновна и Николай Александрович сейчас не приходят в больницу, нет твоей вины. Им… – Даниил замялся, тщательно подбирая слова, чтобы не взболтнуть лишнего: – тяжело находиться возле тебя…
– Из-за того, что я их не помню? – прямо спросила Алиса.
– Нет, – после небольшой паузы ответил Даниил. – С этим они уже смирились, насколько я понял. Они рады тому, что их дочь идёт на поправку, и постоянно звонят Яблочкову, чтобы узнать о новых успехах.
Дела Андриановых настолько противоречили этим словам, что Алиса невольно спросила:
– Но почему тогда они даже не звонят мне? Почему не приходят?
Даниил замялся, не зная, как правильно сформулировать ответ и в который раз невольно подтверждая, что есть тайна, о которой по тем или иным причинам окружающие молчат. Наконец, он ответил:
– Родители считают себя виноватыми перед тобой.
Алиса закатила глаза. Объяснение казалось шитым белыми нитками:
– Не они же посадили меня пьяной в машину, и толкнули на встречку, под колеса другой машины.
– Не они, – не глядя в глаза согласился Даниил, и осторожно, словно каждое слово было шагом по минному полю, добавил: – Но Эрмина Кареновна и Николай Александрович считают себя виноватыми в том, что ты оказалась в той машине пьяной. Им кажется, что их решения привели к таким последствиям. Если бы не выбор, сделанный ими, все могло бы сложиться по-другому.
– Какие решения? Какой выбор? – нахмурилась Алиса. Подозрения, что все куда сложнее, чем казалось изначально, превратились в твёрдую уверенность.
Даниил молчал довольно долго, и Алиса уже начала бояться, что он так ничего и не скажет. Но все же не стала торопить. Ему нужно время, чтобы оформить мысли в слова. И проявленное терпение себя оправдало:
– Анаит, не скрою, я надеялся, что до этого разговора не дойдёт. Но раз эта тема всплыла, скрывать правду я тоже не стану. Между нами не будет лжи. Не в этот раз.
Алиса напряглась от слов «не в этот раз». И чуть не спросила: «А в прошлый раз без этого не обошлось?». Даниил опередил её, заговорив первым:
– Мы с тобой поженились не потому, что любили друг друга, а потому, что я и твой отец об этом договорились. Наш брак – деловая сделка и не более, – сухо рассказал он. Никаких попыток смягчить удар. Только голые факты. – Мои родители эмигрировали в Чехию из России. Там мой отец построил гостиничный бизнес, а я, когда перенял бразды правления на себя, существенно его расширил и начал разработку новых направлений. Наши филиалы появились во многих странах – Болгария, Венгрия, Россия, Польша. Но мы так и не смогли закрепиться в Малавии. Это большая и богатая страна, но здесь многое решается благодаря родственным связям. Мой отец несколько раз пытался открыть тут отель, но его душили конкуренты. Поэтому я согласился на брак, ведь мне очень нужны связи твоей семьи.
– Так… ты на самом деле никогда меня не любил? – Алиса понимала, что не имеет права осуждать за события тех дней, или испытывать негативные эмоции, но почему-то ей было больно слышать эти слова. – Мы были несчастны?
Даниил крепче сжал её руки и заговорил куда эмоциональнее, чем прежде:
– Наша свадьба состоялась по договоренности, и все стороны были довольны: я смог занять новую нишу и расширить бизнес, который все еще развивается; твой отец нашел дочери богатого мужа, а у тебя появилось все, чего ты только хотела. Я оплачивал любые твои капризы, позволял жить так, как ты не жила до замужества… – немного помолчав, он тяжело вздохнул и признался: – Я прощал все измены, ведь ты не любила меня. Но я этого и не требовал. Мне хватало того, что ты не выставляла меня рогоносцем абсолютно открыто, и делала вид, будто мы счастливы в браке. Ты добросовестно выполняла свои обязанности в нашем браке: сопровождала на приёмах, когда нужно, знакомила с нужными людьми, и со стороны все выглядело абсолютно естественно, ведь вы знакомы с детства.
Он перевёл дух и продолжил:
– Я не заметил, как влюбился. Просто однажды осознал, что люблю собственную жену, на которой женился по расчету. Но ты меня не любила. Я начал ухаживать, приглашать на свидания и отчаянно надеялся, что из вранья, на котором построен наш брак, появится что-то настоящее. Но произошла авария. Ты два года пролежала в коме, и никто уже не надеялся на положительный исход. Много раз у меня почти опускались руки. Трудно бороться за тебя со всеми. Но я находил в себе силы не сдаваться – искал новые методики лечения, лучших врачей, адвокатов, просил небо вернуть тебя, и дал клятву, что если ты очнешься, то все изменится. Никакого вранья и лжи. Либо ты полюбишь меня, и мы будем счастливы, либо я отпущу тебя. Но мы больше не будем жить так, как жили до аварии.
Алиса смотрела на Даниила, не в состоянии найти хотя бы междометия в ответ на это признание. Мысли в голове водили адский хоровод, и ухватиться за одну никак не получалось. Алиса думала о родителях, которые выдали дочь замуж по расчету; о Нике и о том, смогла бы так с нею поступить; о Данииле и Анаит.
Внезапно её как громом поразила одна единственная мысль. Она вспыхнула как костер, пока свет остальных мыслей больше напоминал пламя свечей, поэтому Алиса смогла сосредоточиться на ней. Точнее, на вопросе, который нужно задать:
– Но ведь я не она, – осторожно сказала Алиса, – не та женщина, которую ты любишь, и уже никогда ею не буду. За что бы ты не полюбил ту Анаит, это уже никогда не вернется.
Даниил на мгновенье посмотрел в сторону, затем твердо сказал:
– Знаю, и принимаю это. Но не думай, что я от тебя отказался. С каждым днем я все больше узнаю женщину, проснувшуюся после двухлетнего сна, и она мне все больше нравится. Я вижу в тебе некоторые черты, за которые полюбил тогда: при всей легкомысленности, ты остаешься целеустремленной и умеешь добиться желаемого, чего бы это не стоило. Например, борешься с собственным телом за контроль и не сдаешься. Ты никогда не падала духом, и справляешься с полной потерей личности куда лучше, чем многие из тех, кто был на твоем месте. Это не мое предвзятое мнение, даже Яблочков об этом говорил. Мы ждали психозов, нервных срывов, истерик и даже асоциального поведения. Такая реакция психики была бы нормальной в данных обстоятельствах. Но ты, – тут он поцеловал каждую её руку, словно благодарил, – такая молодец! Держишься, работаешь над собой, своими эмоциями и даже развиваешься! Ты прежняя, и в то же время, в тебе появилось много нового поражающего, удивляющего и увлекающего. Все, кто тебя знал видят перемены! Ты начала читать книги, интересуешься новостями, аналитикой. Стала добрее, мягче и спокойнее. Раньше в тебе было много экспрессии и даже агрессии. Ты ни во что не ставила слуг. А сейчас? Медсестры и врачи относятся к тебе очень хорошо!
Даниил снова поочередно поцеловал ей руки:
– Мне очень нравится женщина, с которой я сейчас провожу время. Я не хотел бы ничего менять в тебе. Ты идеальна, – искренне сказал он, и Алиса могла расплакаться от осознания того, что можно хоть с кем-то не притворяться Анаит, что хоть кому-то пришлась по душе Алиса.
И когда Даниил наклонился, чтобы поцеловать её, не отстранилась. Она уже давно прониклась к нему симпатией, и была благодарна за все, что он для неё сделал, за то, что воспринимал такой, какая есть, за возможность не быть одинокой. Алиса осознавала, что для Даниила поцелуй значит нечто другое, то, чего пока не могла ему дать. Но так нуждалась в его силе и поддержке, что не собиралась разубеждать.
Трудно быть одной против целого мира, постоянно играть роль. С Даниилом можно хотя бы на время стать собой. Он – гавань, в которую будет заплывать её корабль после шторма.
ГЛАВА 6
Эрмина Кареновна пришла в гости на следующий же день. Алиса могла дать руку на отсечение – без Даниила тут не обошлось. Вот такой он человек – стоит сказать о том, что чего-то хочется, и планеты выстроятся в одну линию, если нужно, но желаемое окажется у неё.
Алиса наблюдала за Эрминой Кареновной из окна палаты, пока та разговаривала с Яблочковым. Мать Анаит выглядела немного осунувшейся, словно всю ночь не спала, и подавленной, но старалась держаться бодро. Темно-синее платье только подчеркивало нездоровый, почти серый цвет кожи. А ещё женщина будто постарела на несколько лет за прошедший месяц.
Наблюдая за разговором, Алиса впервые задалась вопросом: а правильно ли поступила, заставив бедную женщину прийти? Видно же, что для Эрмины Кареновной все происходящее дополнительный стресс. Каково ей сейчас? Идти на встречу к дочери, которая может на всю жизнь остаться калекой. Но даже если и не останется, то точно никогда не будет сама собой. Каково так жить? Каждый день просыпаться с мыслью, что все случилось по её вине?
У Алисы не каменное сердце, и все же отступать поздно.
Эрмина Кареновна выслушала Яблочкова, и нетвёрдым шагом подошла к палате, выглядя и радостной, и встревоженной, и измождённой одновременно. Алиса некстати вспомнила, что выглядела так же, когда у Ники начали резаться зубки. В те дни детская буквально превратилась в филиал ада на земле! Поднялась температура, пропал аппетит. Ника постоянно плакала и очень плохо засыпала. Алиса делала все, что могла, чтобы облегчить состояние дочери – купила много игрушек, которые можно жевать, помогая десне прорезаться, мазала мазью, чтобы снять болевой синдром, давала жаропонижающее и постоянно находилась рядом. Отчасти это помогало, но чаще только забывшись беспокойным сном Ника успокаивалась. Иногда Алиса не в состоянии успокоить дочь или как-то помочь ей, просто сидела рядом и плакала рядом. К счастью, первый зубик прорезался меньше чем за неделю. Второй тоже резался дня четыре. А остальные три уже лезли легче.
Воспоминания о Нике встряхнули Алису и убили всякие сомнения. Жалость к другой матери, потерявшей дочь, не должна перевешивать желание отомстить за смерть собственной. Необходимо поговорить с Эрминой Кареновной, значит, разговор состоится.
«Не смерть! – тут же поправила себя Алиса. – Убийство!». Нельзя об этом забывать. Дочь Эрмины Каерновны умерла по собственной глупости, а Нике не дали шанса выбирать свою судьбу. И возмездие должно настигнуть каждого виновного.
Робко постучавшись, Эрмина Кареновна вошла в палату. Алиса сидела в кресле-каталке возле столика, за которым обычно ужинала с Даниилом. Воспоминания о Нике разбередили старую рану, и сейчас Алиса невольно разнервничалась. Плохое состояние для дружественной встречи. Глубоко вдохнув, она постаралась расслабиться. Но видимо получилось плохо. Едва взглянув на предполагаемо дочь, Эрмина Кареновна замерла у порога, и пробормотав:
– Я знала, что ты будешь мне не рада… – попыталась уйти.
– Нет-нет! Не уходите! – встрепенулась Алиса и, если бы могла, то вскочила на ноги и схватила за руку, чтобы удержать. Но смогла только сложить руки в молитвенном жесте и попросить: – Пожалуйста!
Эрмина Кареновна остановилась, нерешительно постояла, но все же вошла. Ей было заметно не по себе от встречи один на один. И Алиса не знала, что сказать или сделать, чтобы уменьшить напряжение между ними.
– Здравствуйте, – неловко начала беседу она. – Я вам очень рада. Правда.
– И я очень рада тебя видеть, – ответила Эрмина Кареновна, теребя ремешок сумочки и поглядывая на дверь.
Алиса поняла, что, если ничего не сделать, она уйдет, как только появится благовидный предлог. План «А» состоял в медленном, деликатном налаживании контакта. Но Эрмина Кареновна слишком взволнована и взвинчена, чтобы постепенно открыться. Значит, пора переходить к плану «Б» то есть к встряске.
– Знаете, я только сейчас поняла, что мы впервые оказались наедине, – заметила Алиса, и Эрмина Кареновна вздрогнула от того, как громко прозвучали эти слова в тишине палаты. Не давая новой маме времени собраться с мыслями, Алиса спросила: – Почему вы так долго не приходили?
– Ну… – прочистив горло, Эрмина начала говорить речь, явно заученную и тщательно отрепетированную: – ты занята процедурами, поправляешься. Мы не хотели отвлекать…
– Неправда!
Алиса сознательно выбивала почву у неё из-под ног. Так делал отец, когда хотел узнать правду или добиться чьей-то лояльности. Если человек нервничает или попадает в ситуацию, ему труднее сосредоточиться на лжи или на линии поведения, которой придерживался изначально. А если получится вызвать растерянность или вину, то им становится легче манипулировать.
– Если бы вы переживали о том, как я поправляюсь, то приходили бы в больницу каждый день, как Даниил. Но вы бросили меня здесь, отвернулись. Как будто я вам больше не дочь, и вы меня уже не любите.
Лицо Эрмины Кареновной стало бледнее простыней, на которых спала Алиса:
– Как ты можешь так говорить! – дрожащим голосом воскликнула она. – Мы очень тебя любим! Ты же наша любимая девочка!
Алиса испугалась, что если продолжать в том же духе, то бедную женщину хватит удар, но не сбавила оборотов:
– Тогда почему я прохожу через все это одна? Как будто у меня нет семьи! Я никого из вас не помню, не знаю, как жила раньше, чем дышала. И никто не может мне ничего объяснить! Кого мне спрашивать о детстве? Даниила?
