скачать книгу бесплатно
Когда придет Большая Черепаха
Софья Шаер
Лулу, Отто и Наташа живут в Панцире-7. Здесь верят в Большую Черепаху и не за-дают лишних вопросов о тех, кто уходит на поверхность зажигать маяки. Но вторжение чужака меняет привычный уклад. Анджей пришел извне и явно знает больше, чем говорит. Он вовлекает новых знакомых в опасную авантюру, открывая двери, которые безопаснее не замечать. Только один человек знает, что за игру затеял незваный гость, но вынужден молчать, чтобы не выдать главную тайну – тайну «Проекта-144», с которого все началось.
Софья Шаер
Когда придет Большая Черепаха
«Врачи, преподаватели, люди искусства. Конечно, и среди них есть отступники и предатели. Но если в жизни и осталась хоть какая-то надежда, вся надежда – на них. Немногих. На нас».
(Дж. Фаулз «Коллекционер»)
Пролог
На сцене почти темно. Огни рампы давно погасили, софиты тоже не горят, но кто-то забыл выключить одинокий прожектор. Он стоит совсем близко, а потому выхватывает из океана мрака только крошечный островок не больше двух шагов в диаметре. Со всех сторон доносится приглушенный гул и грохот, очень отдаленный, не такой, от которого начинает болеть голова. Просто фоновый шум, и все. И если закрыть глаза, можно представить, будто вокруг, и правда, беснуются волны; и только маяк на забытом всеми богами острове напоминает мореходам: есть вещи, которые останутся неизменными, даже если в один прекрасный день мир исчезнет. Исчезнут чайки, исчезнут рыбацкие лодки, береговые утесы и пристани; исчезнут порты, а с ними – портовые шлюхи и кабацкие песни; девушки, что плачут одинаково безутешно, встречая и провожая своих возлюбленных в море; толкотня, чемоданы, неловкие прощания, клетки с птицами, клятвы, торговцы жемчугом… Все исчезнет. Останется только этот остров, маяк и смотритель. Да, пожалуй, что так. Смотрители маяков последними на земле узнают о конце человечества, такие уж они люди.
Но он сейчас думает не о море. Тот человек, что стоит в крохотном пятнышке света. Он стоит спиной к залу, а потому лица его не видно. У него короткие темные волосы. Он смотрит на полуразобранные декорации, на застиранный задник, реквизит, который после спектакля так и не убрали, не двигается и, кажется, разговаривает сам с собой. Негромко, но из-за того, что зал пуст, слова звучат отчетливо. Иногда он обрывает фразу на середине и замолкает, будто слушает ответ невидимого собеседника, а иногда его монолог длится довольно долго. Если бы вы увидели его здесь днем ранее, то подумали бы, что он репетирует роль. Вот только овации уже отзвучали несколько часов назад.
Внезапно человек наклоняется и поднимает что-то с пола. Предмет издает легкий шорох – похоже, это лист бумаги.
– Она сказала, что не знает, когда мы еще увидимся… Она, должно быть, хотела у меня что-то попросить, но не решилась. Повернулась и ушла. Теперь я об том все время думаю…[1 - Отрывок из пьесы «Там, внутри» М. Метерлинка] – бормочет мужчина, и голос его звучит так, будто он находится в каком-то забытьи, потом он вдруг стряхивает с себя наваждение и добавляет уже более обыденным тоном: – Да, прошу прощения, я думал, вы еще… это из пьесы, которую они сегодня… В общем, не важно. Разрешите продолжать? Так вот, насчет Драматурга… Разумеется, он даже не отрицал свою вину. Они придумали эту схему как минимум пять лет назад. Он и Ростислав. Им нужны были рычаги давления, чтобы остаться на плаву в случае чего, но мне непонятна логика Драматурга. Он не хочет отпустить их. Это был бы разумный обмен, и, справедливости ради, мы бы ему уступили, хотя бы в самом начале. Но, боюсь, они и сами не захотят – он снова замолкает, прислушиваясь, потом решительно заявляет: – Нет, при всем моем уважении, вы не знаете! Потому что вы – там, а я – здесь. Драматург создал идеальный мир. Я имею в виду, с точки зрения промывки мозгов. Если люди узнают правду, это будет равносильно сожжению чучела Большой «Ч» посреди атриума. Нет, нет, у них нет чучела, – торопливо поясняет мужчина, – это фигура речи. Но, поймите, нельзя так просто лишить их веры, как нельзя заменить одну идеологию другой в мгновение ока.
На этот раз повисает долгая пауза. Потом мужчина устало вздыхает:
– Если только детей. Некоторые линии вполне удачны. Их просто нужно воспитать в соответствующем ключе, и получится то, что нам нужно.
Еще один вздох, но теперь гораздо тяжелее и продолжительнее предыдущего, плечи опускаются, словно на них упал небесный свод, и держать его – непосильная ноша для человека. Он молчит. Может быть, слушая незримого собеседника, может быть, просто задумавшись. Листок бумаги шелестит в пальцах.
– Да, – внезапно говорит мужчина и медленно кивает. И это «да», подтвержденное твердым жестом, звучит веско, как итог, как окончательное решение, которое было трудно принять, но все же оно принято, и обратной дороги нет. – Да, – повторяет он, – десять месяцев. В крайнем случае – год.
Акт I
Сцена 1. Панцирь-7
Лулу открывает глаза. Еще темно. Темно – это не по-настоящему темно, не как в тоннелях, где живут Слепые, там совсем ничего не видно. Нет, темно – это значит, работает только дежурное освещение. Приглушенный теплый свет проникает сквозь голубую ткань тента, обнаруживая серые пятна сырости, которые уже не отстирываются. Но это ничего. Лулу живет на четвертом Ребре, и из ее скены[2 - Скена – гримерка в античном театре, здесь – небольшая двух- или трехместная палатка для одной семьи] видно большую круглую лампу. Если лечь на спину, заложив руки за голову, и смотреть вверх, начинает казаться, будто смотришь на небо. Тент слегка колышется от сквозняка, и пятна на нем напоминают бегущие облака. И сейчас Лулу находится не здесь, не в спальнике на полу – нет, она уютно устроилась сверху на Панцире Большой Черепахи, и ленивое морское течение уносит ее далеко-далеко.
Ради этих блаженных минут она каждый день просыпается чуть раньше, когда все остальные еще спят. Лулу любуется рассветом. Она видела солнце только на картинках и в учебных фильмах, потому что ей пятнадцать, и с самого рождения она живет в Панцире-7. Но мама всегда говорила: «Если ты не видишь чего-то – просто представь!» Это она научила Лулу любить ранние часы. Только тогда они жили выше, на седьмом, тенты там темно-синие, поэтому лампа больше напоминала луну. С голубым все иначе. Маме понравилось бы здесь. Но она уже два года как на Маяке… впрочем, о Маяке – позже.
Из состояния безмятежности девушку выводит звук трещоток. И хотя она слышит его каждое утро, все равно в теле возникают неприятные ощущения. Наверное, все дело в том, что Лулу воспринимает звуки не так, как другие. Стрекотание трещоток напоминает ей о сухом горошке, который рассыпается по полу, и когда на него наступаешь, он издает такой хруст, который не слышно, но ногой чувствуешь, и тебя передергивает. Отто и Наташа не верят и, кажется, посмеиваются над странностями Лулу – они не понимают, как звук может быть похож на горошек. Но для нее это еще одна причина просыпаться до того, как Немые начнут обходить Ребра сверху вниз. Они носят кожаные сапоги и длинные плащи, которые пахнут землей.
Девушка быстро вылезает из спальника. Зажигаются дневные лампы, она садится на табурет и берет со столика осколок зеркала с ладошку размером, критически оглядывает себя. Ее короткие светло-русые волосы стоят торчком и уже отросли так, что закрывают уши – надо бы постричь, губы опять растрескались – не хватает железа, но сейчас его всем не хватает, ведь пайки уже два раза урезали в этом году. А в целом – неплохо. Причесаться, умыться, и можно выходить на утренний гимн.
Лулу проверяет резервуар – это пластиковая бутылка, она вмещает пять литров воды. Но, конечно, редко у кого бывает целых пять литров. Разве что у тех, кто обитает на трех нижних Ребрах. Вода – главная ценность и основная валюта в их мире. Это немного забавно, потому что вокруг ее полным-полно: Панцирь находится на морском дне. Здесь всегда сыро и холодно. Но морскую воду приходится опреснять и очищать, потому что она заражена, как и все снаружи, а это долго, и старый насос с трудом справляется с задачей, выдавая меньше, чем им нужно. И когда Лулу видит, что путем хитрых манипуляций сумела неплохо сэкономить, и в резервуаре скопилось уже почти три литра, она улыбается. Но все равно очень тщательно отмеряет количество для умывания, бережно переливая воду в старую-старую мамину чашку с наполовину стертым рисунком в виде зараженной девушки – у нее рыбий хвост вместо ног. Лулу вспоминает, что сегодня у нее как раз урок с первоклашками, где она должна подробно им объяснить, что происходит с человеком, если он заражен, и почему он опасен. Но из-за урока девушка не переживает, а вот из-за худсовета что-то уж больно нервничает. Всякий раз, когда она думает об этом, у нее сводит живот.
Почистив зубы гигиеническим порошком, Лулу переливает грязную воду в банку, чтобы вечером отнести на переработку, расчесывает волосы пластиковым гребешком, открывает сундук – третий и последний предмет интерьера в ее скене – и ненадолго задумывается, перебирая пальцами в воздухе. Выбор у нее не то чтобы большой, но важно сделать его правильно. Потому что если она наденет свой обычный синий верхний свитер, другие могут подумать, что она это специально – делает вид, мол, ей все равно, выберут ее пьесу для постановки или нет. А если Лулу придет в праздничном клетчатом пиджаке, то наоборот – скажут, что она уже считает себя победительницей, и назло проголосуют за Наташу, а это несправедливо.
За этими мыслями ее и застает Ася, когда скребется снаружи и тут же, не дожидаясь приглашения, заглядывает внутрь.
– Привет, Лулу! Извини, если помешала. Ты не позволишь мне взглянуть в зеркало?
Ася чуть старше, она живет на том же четвертом, только на две скены дальше.
– Да, конечно, – легко соглашается девушка. Она знает, что ее приятельница очень бережно относится к чужим вещам и не разобьет подарок, который Лулу получила от Отто на день первой помолвки.
– Спасибо! – Ася аккуратно берет зеркало, смотрится в него, поправляет волосы, которые с помощью каких-то невероятных хитростей уложила волнами. – Я так нервничаю!
– Прекрасно тебя понимаю, – кивает Лулу. – Когда мы с Отто решили заявить о себе, я тоже чуть со страху не умерла.
Она все еще колеблется между свитером и пиджаком. Про себя отмечает, что Ася надела свое лучшее платье – предмет зависти всех девушек. Не потому что оно какое-то особенно красивое. Нет, обычное, бордовое, самого простого кроя, но на нем ни одной заплатки, ни одного катышка, ни одного залома! Как будто только вчера сшили. Впрочем, вполне возможно, что Ася его чинила, но она – лучшая швея во всем Панцире, так что ей по силам такая тонкая работа. И тут Лулу осеняет гениальная мысль! Сейчас она выйдет петь гимн – это можно и в нижнем свитере, сегодня не праздник, посмотрит, как оделись все остальные, и тогда уже решит. Озарение так ее радует, что девушка в порыве любви к миру обнимает подружку.
– Все будет хорошо, – говорит она, – вы с Таширом созданы друг для друга.
– О, спасибо! – растроганно отвечает Ася. – Спасибо, дорогая!
Потом отстраняется, отходит на шаг назад, эффектно запрокидывает голову и спрашивает:
– Ну как я?
Лулу поднимает вверх большой палец.
– Красотка!
Ася хлопает в ладоши.
– Что ж, ладно, я, пожалуй, побегу. А то Ташир решит, чего доброго, что я передумала! И, кстати, удачи тебе на худсовете! Мы болеем за тебя!
Лулу благодарит ее, хотя под ложечкой опять засосало. Снаружи, как и всегда по утрам, нарастает гул голосов. Кто-то уже вышел, кто-то подгоняет мужей или детей, где-то наверху громко ссорятся две женщины – одна обвинила другую в том, что та, якобы, иглой проделала дырочку в ее резервуаре и по ночам сцеживает воду. Она, дескать, вчера метку поставила мелом, а сегодня уровень опустился на целую четверть дюйма! Вторая утверждает, что у нее нет иглы, а если бы была, то, цитата: «я бы ее тебе, старой дуре, уже давно в глаз воткнула!» Конец цитаты. Мужчины подзуживают их снизу и смеются. Ссора несерьезная. За кражу воды или порчу резервуара тебя сразу выкинут в море. Просто двум соседкам нужно из-за чего-то поскандалить. Обычное утро в Панцире.
Уже собираясь выходить, Лулу с досадой замечает, что локоть нижнего свитера, где уже и так стоят две заплатки, снова расползается. Надо зашить, как только появится время. А сейчас она встанет где-нибудь в заднем ряду, чтобы сильно не светиться. Может, никто и не заметит. В конце концов, первая помолвка Аси и Ташира – более интересная тема для обсуждения, чем дырка у нее на локте. Но, скорее всего, и на них обратят мало внимания. Ведь сейчас всех занимает Панцирь-3, вернее, не он сам, а новость трехдневной давности о том, что его больше нет.
***
Первым, кто рассказал Лулу о случившемся, был, разумеется, Отто. Они встретились в перерыве между Часами, чтобы, как обычно, вместе пообедать. Часы есть у всех, кому уже исполнилось двенадцать лет. Их ставят обычно не больше шести, но не меньше трех. Зависит от работы, которую ты выполняешь. Лулу, например, работает учителем, Отто – инженер по коммуникациям, а Наташа – аппаратная нянечка. Часы – важная штука, от их количества зависит ежедневная норма воды, и еще болтают, будто пайки не одинаковые. Но это вранье. Они неоднократно сравнивали.
Собственно, тем утром Лулу как раз рассказывала малышам, что такое Панцири, куда делась Большая Черепаха, и почему так важно надевать костюм Слона, когда слышишь, как они трубят снаружи. Пожалуй, фрагмент этого урока стоит послушать, ведь иначе очень сложно будет понять, почему новость о Панцире-3 вызвала такой ажиотаж.
– Их было сто сорок четыре, – говорит Лулу, и ее помощница Марта старательно выводит цифры мелом на доске, даже кончик языка высунула от напряжения. Она и всегда красиво пишет, но сегодня особенно, потому что хочет загладить вину: вчера она забыла запереть коробочку с мелом. И хорошо, что никто, кроме Лулу, этого не заметил! Мел всегда надо держать под замком, а иначе дети его весь съедят. – Сто сорок четыре Панциря в одном море. Можете себе представить?
Она обводит класс взглядом. Семеро детей – четыре мальчика и три девочки сидят на одной длинной скамье за столом, который когда-то был покрыт лаком, но сейчас от него остались только воспоминания, перед ними возвышаются стопки картонок, прошитых нитками. На этих картонках дети записывают карандашом все, что Марта выводит на доске.
– Это очень много? – спрашивает вихрастый Лео, самый любопытный в классе.
– Да, – Лулу ненадолго задумывается над подходящим примером. По правде говоря, ей и самой сложно осознать масштаб, ведь она никогда не видела, что там снаружи. Но ее мама, объясняя такие вещи ученикам, всегда приводила сравнения, понятные каждому. И она говорит: – Это как бобы в бочке, которую выставляют в атриуме по праздникам. Помните, как их там много внутри? Сосчитать невозможно!
– А им не было тесно? – снова задает вопрос Лео. – Ведь бобы в бочке лежат один на другом.
Его сестра, сидящая рядом, закатывает глаза.
– Но море гораздо больше, чем бочка, дурачок! Нам же показывали фильм!
– Верно, – кивает Лулу, – море огромное. Но Океан Вечности, в котором родилась Большая Черепаха, неизмеримо больше. Неизвестно, была ли она там одна, или с ней плыли другие животные, вряд ли мы когда-то сможем это выяснить. Мы знаем только, что наш мир зародился из пылинки, которую откуда-то принес ветер. Она прилипла к Панцирю, а потом стала расти, и росла до тех пор, пока не появились материки с зелеными лесами, высокими горами, холмами и долинами, большими городами и маленькими деревушками…
Учительница рассказывает, а Марта в это время прикрепляет к доске вырезанные из старых журналов картинки. Они почти выцвели, но еще можно различить красно-золотые краски осенней листвы, нежную зелень заливных лугов и белое оперенье кружащих в небе птиц.
– Большая «Ч» не особенно тревожилась из-за мира, который несла на своей спине. Она безмятежно плыла по водам Океана. Но пришел день, когда что-то разбудило ее. Это было течение, не такое, как другие, более сильное, и оно увлекало ее тяжелое тело все дальше и дальше, пока однажды Большая «Ч» не оказалась на краю водопада. Слишком поздно она поняла, что ей не выбраться из этого потока, потому что Панцирь слишком тяжелый и делает ее неповоротливой. И тогда Черепаха закрыла глаза, чтобы ее не ослепили слезы, и выдрала свое тело из Панциря. А это было непросто! Ведь Панцирь это не только домик, это часть ее самой! Ей пришлось оставить здесь свои Ребра и остальные кости, но ценой невероятных страданий Большая «Ч» спаслась. Она поплыла в обратную сторону, а Панцирь, подхваченный течением, упал вниз, и наш мир рухнул в неизвестность вместе с ним…
На этот рассказ Лулу прерывает не вопрос вихрастого мальчика, а громкий звук, и лампа под потолком мигает красным.
– Слоны! – громко предупреждает детей девушка.
И они уже знают, что нужно сделать. У каждого, кто живет в Панцире, всегда при себе есть набор самых нужных вещей: фляжка – чтобы расплачиваться за покупки, кружка – чтобы получать дневную норму, и сумка с костюмом Слона. Услышав грозный рев, никто не пугается и не паникует. Дети и взрослые расстегивают сумки и сноровисто надевают на себя белые комбинезоны и маски с хоботами и дырками для глаз, закрытыми пластиком. Потом все возвращаются на свои места и ждут. Проходит минут десять или около того, звук обрывается, лампа перестает мигать. Все снимают свои костюмы, и урок продолжается с того места, где они закончили.
– Очень вовремя, – улыбается Лулу, – я как раз собиралась рассказывать о Слонах. Но сначала послушайте, что случилось после того, как мир упал в водопад. Там, внизу, оказалось море. Но когда падаешь с такой высоты в воду, удар получается очень сильным. И Панцирь раскололся на сто сорок четыре части, а с ним и мир. Так мы оказались оторваны друг от друга, и постепенно каждый из осколков превратился в самостоятельный Панцирь в миниатюре. Но море не было безобидным, оно было ядовитым, потому что его населяли Слоны. Они выбрасывают в воду свой яд, поскольку это их привычная среда обитания. Но если в такое море попадет другое животное или человек, он станет уродливым. Об этом я еще расскажу на следующих уроках. Сейчас самое главное для вас – запомнить, что Слоны крайне опасны и всегда начеку! Они пытаются уничтожить нас с тех самых пор, как мы в буквальном смысле свалились им на головы. Послушайте! Вы слышите это? – она замолкает и поднимает указательный палец.
Дети тоже невольно смотрят вверх, навострив уши. Впрочем, этот звук они слышали с рождения. Неритмичные глухие удары, которые то затихают, то усиливаются, а иногда ночью они бывают такими мощными, что Ребра ходят ходуном. Но на нижних еще ничего, а на верхних – просто ужас.
– Они пытаются до нас добраться, – тихо говорит Лулу. – И когда у них не выходит, они от злости выпускают свой яд. А он очень сильный, просачивается внутрь и убивает все живое! Но на самих Слонов отрава не действует, поэтому очень важно надевать костюмы, как только вы слышите, что они начали трубить своими ужасными хоботами! Если вы притворитесь Слонами, то не отравитесь.
– А Большая «Ч» может умереть? – спрашивает Кристина. Она выглядит года на три младше остальных, хотя на самом деле самая старшая – шесть с половиной лет. Но она живет на последнем Ребре, где хуже воздух и нет полной защиты от заражения, и у нее дефицит гормона роста. Кристина не доживет до двенадцати лет, и она часто спрашивает о смерти.
– Конечно нет, – ласково отвечает Лулу. – Слоны не могут причинить ей вреда. Они сами ее боятся, потому что когда вернется Большая Черепаха, она сразу же уничтожит их всех до единого. Именно для этого мы и построили Маяк, там, на поверхности. А потом еще один, и еще… Вы знаете, что каждый год некоторые из нас уходят, чтобы работать на Маяках. Они должны светить день и ночь, ведь никто не знает, когда придет Большая Черепаха, но если она окажется где-то поблизости, мы должны указать ей путь.
Кристина важно кивает в ответ на эти слова. Ее отец стал одним из тех, кого выбрали для этой почетной миссии год тому назад.
– И однажды Большая «Ч» вернется. И когда это случится, она соберет воедино все осколки, мир снова станет единым, а Слоны будут повержены. Море очистится, и мы сможем вернуться на поверхность. А там будет все! Чистый, свежий воздух, солнечный свет, вода – столько, сколько захочешь, и еда, за которую не нужно будет бороться. А еще мы увидим небо, такое высокое, голубое, с легкими перышками облачков, птицами, звездами, радугой…
Девушка все больше воодушевляется собственным рассказом, и все слушают ее с восхищением. Лулу подробно описывает кружащих над водой чаек; запах асфодели; пестрых бабочек; горы, подпирающие небесный свод; а еще – Маяк, чей свет пронзает пространство острым лучом, открывая перед людьми невиданные доселе перспективы. Сейчас в ее глазах отражается то самое небо, по которому она так сильно тоскует, хотя ни разу его не видела. Ведь для Лулу вся эта история – чистая правда! Она ждет того дня, когда все они вернутся на землю, она верит в него и заражает этой верой всех вокруг. Такой же была и ее мама.
Но вот снова звучат трещотки, а это значит, что пришло время обедать. Дети вскакивают с мест, хватают свои вещи и шумной гурьбой покидают класс. Лулу напоминает Марте обязательно запереть коробочку с мелом и внимательно следит, как ее помощница кладет свой мелок к остальным. Марта тоже с верхнего Ребра, за ней нужен глаз да глаз. Но та проявляет совершенное равнодушие к мелу, и только уже выходя за дверь, Лулу замечает, как девчонка украдкой облизывает оставшуюся на пальцах крошку.
***
Отто подходит к Лулу со спины, когда она стоит в длинной очереди за обеденным пайком. Она его не замечает, думая о чем-то своем. Скорее всего, о предстоящем худсовете. Вся труппа говорит только о нем уже месяц или даже больше. Театр (уж простите за каламбур) играет ключевую роль в их маленьком мире. Он значит почти так же много, как Маяк. Но сейчас это неважно, потому что Отто принес плохую новость и думает, как сообщить ее своей невесте. А еще ему стыдно, что ей он расскажет о случившемся не первой. Но юноша уже знает, как заранее загладить свою вину.
Народу в очереди очень много, но люди расступаются, завидев крепкого коротко стриженного парня в рабочей одежде. Они знают, что Отто с седьмого Ребра, у них своя раздача, а значит, он лезет вперед не из наглости.
Краем уха юноша слышит сплетню: Магистрам на трех нижних выдают Феррум-капсулы. Якобы дежурный с четвертого узнал от дежурных снизу и передал их слова первому в очереди, а тот шепнул соседу, и вот уже все об этом говорят. Юноша уверен: это чушь, про Магистров все время что-то такое болтают, причем чем выше поднимается слух, тем более нелепым он становится.
Так вот, Отто подходит к Лулу со спины и закрывает ей глаза руками. Девушка отводит его ладони от лица, улыбается и оборачивается. Он целует ее в губы. Это очень легкий поцелуй – как и положено парам, которые прошли еще только первую помолвку.
– Привет, любимый, – щебечет Лулу и снова улыбается, но внезапно морщится и стирает кровь, выступившую на потрескавшихся губах. – Ой, прости. Мне бы не помешали Феррум-капсулы. Слышал про это?
– Да, очередной треп, ничего там не дают – отмахивается Отто, и девушка разочарованно вздыхает. Но он тут же обнимает невесту за плечи и заговорщически подмигивает. – Зато у меня для тебя есть кое-что.
От этих слов Лулу тут же расцветает. Правильно говорят: предвкушение подарка приятнее самого подарка. Впрочем, этот подарок она должна действительно оценить. Отто запускает руку в карман рабочего комбинезона, и вот на его ладони уже поблескивает металлом маленькая круглая коробочка.
– Что это? – заинтригованно спрашивает девушка.
Отто наклоняется к самому ее уху и доверительно сообщает:
– Вазелин.
Он ждет, что она сейчас захлопает в ладоши от радости и бросится ему на шею. Но вдруг Лулу вспыхивает, как будто он протянул ей коробочку с фекалиями.
– Отто! – шипит она, смерив его таким взглядом, что Слона можно завалить при желании. – Если на первой церемонии мы поклялись не делать ЭТОГО, значит, мы никак не должны, и таким способом тоже! Или ты, как многие мужчины, уверен, что это не считается?!
Несколько секунд он ошарашенно смотрит на нее, не понимая, за что на него злятся. Потом, когда до Отто все-таки доходит смысл ее слов, ему приходится приложить очень много усилий, чтобы не разразиться гомерическим хохотом. На языке так и вертится какая-нибудь пакость, вроде: «Заметь, не я это предложил!», потому что он и в самом деле не подумал, что презент в виде коробочки с вазелином будет воспринят, как предложение заняться анальным сексом.
– Глупенькая, – он качает головой, открывает коробочку, и, подцепив на палец немножко вазелина, касается губ невесты. – Это чтобы не кровили…
Он видит, что Лулу очень смущена. Но не знает, чем именно: тем, что так по-хамски отнеслась к попытке жениха сделать ей приятное, или тем, что первая заговорила о сексе.
– Прости, любимый, – бормочет она, забирает коробочку у него из рук и поспешно отворачивается. – Худсовет через три дня, и мне такая ерунда в голову лезет! Спасибо, что заботишься обо мне, это очень-очень мило, правда!
Отто целует ее в висок, показывая тем самым, что понимает и не обиделся на ее тираду.
– Где тебе удалось достать вазелин? – спрашивает девушка, делая шаг вперед, потому что очередь продвинулась дальше.
– У Наташи выпросил, – безмятежно отзывается ее жених. – Не забудь только ей потом коробочку отдать, чтобы она ее списала.
И на этот раз Лулу поворачивается к нему.
– Ты ее видел?
– Сегодня – нет, я вчера вечером с ней разговаривал. А ты?
Девушка отрицательно качает головой.
Он ей врет. Врет, потому что именно Наташа первая узнала от него новость. Он специально пришел к ней в аппаратную и рассказал все. Отто выбрал ее, зная, что она не из тех девчонок, которые падают в обморок или впадают в панику и сразу же разбалтывают тайну всем вокруг. А еще потому что они – друзья. Но именно из-за этого он чувствует свою вину перед Лулу, ведь она – его невеста, а значит, он должен был поговорить сначала с ней.
В очереди перед ними остается всего три человека, и девушка достает из кармана карточки на пайки. Как и все, она носит с собой целую пачку карточек на месяц сразу. После нескольких случаев краж, когда воры так и не были найдены, никто не рискует оставлять ценности в скенах. Вообще-то красть карточки – глупый поступок, потому что один паек выдают в одни руки, и если бы кто-то попытался получить за другого, сославшись на то, что тот болен или еще что-то подобное, его бы тут же вычислили. Месяц подходит к концу, и пачка уже совсем тонкая, но Отто замечает, как неловко двигаются пальцы Лулу. Она никак не может вытащить нужную карточку, и юноша ей помогает. Потом подходит ее очередь, он выпускает невесту, отходит к перилам и терпеливо ждет, пока она обменяет кусочек картона на бумажный пакет с обедом.
Внизу, в атриуме, обедают Магистры. Наверху кто-то снова скандалит, обвиняя оппонента в том, что тот за его спиной откусил кусок от протеинового батончика. Они там вечно грызутся либо из-за еды, либо из-за воды, а уж если привозят витамины, вообще доходит до массовых драк. Но витаминов давно не привозили. Потому и ходят слухи про Феррум-капсулы. Все знают, что это ерунда, но надежда все равно остается. А вдруг?..
Отто размышляет, как рассказать Лулу правду. О том, что случилось в Панцире-3, почти никто не знает. Он говорил только с Наташей, и она пообещала молчать. А если она пообещала – значит будет. Потом еще с нижних Ребер кто-то должен быть в курсе, но не выше второго точно.
Впрочем, скрывать долго не получится, и совсем скоро весь Панцирь будет гудеть от пересудов. Причем за считанные часы люди придумают такие подробности, от которых зашевелятся даже уже выпавшие волосы. Так что пусть лучше Лулу узнает все от него, а не от какой-нибудь истеричной соседки. Отто, по крайней мере, скажет то, что есть. Его Часы заняты обслуживанием коммуникаций: аппараты, фильтры, рециркуляторы воздуха, очистные сооружения, электрические щитки и тому подобное. А поскольку они разбросаны по всему Панцирю, и техники работают во многих помещениях, куда другим ход заказан, он слышит много всякой любопытной информации. Дружить с инженерами полезно. Но все-таки большую часть новостей Отто узнает просто потому, что он – это он.
Подходит Лулу, и они вместе идут обедать в ее скену. Они обедают у нее со дня первой помолвки, потому что его невеста живет одна после того, как ее маму забрали на Маяк. А Отто делит свою с двумя младшими братьями, там слишком тесно, а кроме того, средний уже обзавелся девчонкой и хочет проводить свободное время с ней. В общем, Отто решил, что не будет смущать их своим присутствием в обеденное время. А Лулу, конечно, только рада, ведь скоро они станут мужем и женой – пора привыкать к совместному быту.
В ее скене – всего один стул, так что они используют его в качестве столика, а сами располагаются на спальнике и распаковывают свои пайки. Набор тот же, что и почти всегда, кроме праздников: протеиновый батончик, кукурузная лепешка, крошечная баночка печеночного паштета, таблетка кофеина и две таблетки фруктозы. Лулу наливает себе воды из резервуара и предлагает жениху, но тот отказывается: знает, что она копит на вторую помолвку – сделать прическу, помыться, постирать нижнюю одежду. Отто приятно, что для него она хочет быть самой красивой.
– Солнышко, – говорит он ей, когда они уже почти расправились со своими пайками, – мне нужно тебе сказать кое-что. По секрету. Никто пока не знает…
– Конечно, любимый, я слушаю, – нарочито спокойно отвечает девушка, но голос ее звучит неестественно.
Лулу моментально напрягается, ее выдают жесты. Она берет бумажный пакет и очень аккуратно, по сгибам, начинает его складывать. Возможно, сейчас она думает, что он хочет расторгнуть помолвку или сообщить, что кто-то из ее сторонников переменил мнение и собирается голосовать на худсовете за Наташу. Отто решает не тянуть.
– Это касается Панциря-3. Там кое-что случилось.
