Сын от предателя. Это моя тайна

– Кто ж знал, что они не постесняются забирать землю силой.

– Пусть только попробуют! – иду в зал, где стоит бабушкин буфет.

Я отодвигаю створку и достаю папку, спрятанную за хрустальной посудой и чайными наборами, что так бережно хранила бабуля.

Открываю папку, проверяя завещание и документы на дом. Все на месте, в целости и сохранности.

И вот теперь пусть только попробует выставить меня на улицу! Я найду на него управу.

– Так что с поездкой к сестре, баб Нин? – возвращаюсь на кухню.

– Мама, я покусал, – говорит Кирилл и тянет ко мне руки.

Положив папку на холодильник, помогаю сыну слезть со стула и веду его умываться. Наливаю в умывальник воды из ведра и ополаскиваю лицо сыну.

– Поиглай со мной! – заявляет сынишка и тянет меня в зал.

Понимаю, что проще поддаться, чем уговорить его поиграть самому. Следую за ним, наблюдая за тем, как Кирилл вываливает из ящика все свои кубики и машинки.

– Стлой голод! – командует.

– Ну так что, баб Нин? – говорю громче, чтобы меня услышала соседка.

Сама же начинаю строить из кубиков дома, расставлять вдоль дороги деревья, животных и машины.

– Не так, – говорит сын и убирает животных, собирая их в одну кучу. – Так надо.

Сводит светлые бровки, занимаясь пастбищем для коров, лошадей и овец.

– Я бы поехала, Лидочка, – заходит в комнату женщина, вытирая руки о фартук. – Так кто ж за Зорькой моей да курочками присмотрит? К тому же без меня огород засохнет.

– Баб Нин, и Зорьку, и курочек, и огород я беру на себя, – на все готова, лишь бы держать ребенка как можно дальше от Измайлова.

– Как же, милая, ты тут одна со всем этим управишься? – садится она в кресло напротив меня. – Все же, я думаю, это дурная затея – оставлять тебя одну.

– Мама, иглай! – сын берет машину и катит ее между выстроенными улочками.

Я беру протянутый мне игрушечный грузовик и тоже качу по городу.

– И если тебе интересно мое мнение, то я думаю, это судьба вас свела. Недаром вы встретились при таких обстоятельствах.

– К чему вы клоните? – сразу же вспыхиваю.

– Лишь к тому, что он должен узнать о сыне. И если захочет участвовать в его воспитании, то это будет очень хорошо для ребенка.

– Вот еще! Он его не заслужил!

– Дети не приходят в этот мир просто так, Лидочка. Не только мы их учим жизни, но и они нас. Помогают нам меняться. Возможно, и его отец станет лучше, узнав, что у него есть сын.

Я даже не хочу думать на эту тему. Ведь вопрос отцовства Измайлова я для себя решила еще тогда, три года назад. И теперь лишь утвердилась в своем решении.

– Как я и сказала, бросать тебя одну в трудную минуту я не буду, – говорит она, когда раздается звонок телефона.

Смотрю на дисплей и хмурюсь:

– Да, Коль, – принимаю вызов от одноклассника.

– Слушай, Лид. Я, конечно, пытался его закрыть. Но мне практически сразу позвонил адвокат этого мажора. И… в общем, у него на руках правда есть все документы, – выдыхает Коля.

– Что это значит? – меня сковывает страхом.

– У меня не было оснований задерживать его дольше. И он идёт к тебе.

– Идёт?

– Ха! Я не мог его задержать, но подвозить не обязан. Так что как-нибудь доковыляет.

– Спасибо, Коль, – тяжело выдыхаю и завершаю разговор.

– Что такое? – спрашивает соседка.

– Похоже, что ваш побег я организовать не успею. Скоро он будет здесь, а значит, придется мне как-то договариваться с ним и разбираться в ситуации.

– Таки не арестовали? – вскидывает она руки.

– Нет, – качаю я головой.

А спустя десять минут снаружи раздается сигнал машины.

– Эй, хозяйка! Выходи! Разговор есть! – слышу голос Измайлова.

И сделав глубокий вдох, я беру папку и выхожу на улицу.

Глава 6

– Ну, здравствуй, – Измайлов стоит с противоположной стороны калитки и ухмыляется.

– Так вроде виделись, – спускаюсь с крыльца.

Соседская овчарка заходится лаем, почуяв чужака, и для меня ее реакция как бальзам на душу.

Все правильно, Графиня, этот человек нам не друг, и делать ему здесь нечего.

– Как видишь, избавиться от меня не вышло, – смотрит с прищуром и продолжает кривовато улыбаться.

Так и хочется вцепиться в его наглую рожу и стереть эту отвратительную самодовольную усмешку. Но я держу себя в руках. Драка мне никак не поможет. А главное для меня – это сохранить свое.

– Ты прямо как муха, – усмехаюсь я в ответ. – Тебя гонишь, а ты снова возвращаешься, будто медом тебе тут намазано.

– Интересное сравнение, – теперь он осматривает меня спокойнее и даже смелее.

Первоначальный шок прошел, и сейчас мужчина может подметить все изменения в моей внешности.

Хочется верить, что я не изменилась. У меня нет лишнего веса. Скорее, я даже ушла в минус, поскольку закончила кормить сына грудью совсем недавно, да и работа в огороде и школе наложила свой отпечаток. О лоске и думать некогда. Но в целом я выгляжу неплохо.

Тот же Коля постоянно зовет меня покататься, получая из раза в раз отказ. Есть и другие парни, считающие, что для матери-одиночки они словно джекпот, такие же желанные.

Но правда в другом. Никто из мужчин, кроме сына, мне не интересен.

Я же стараюсь не замечать, как с годами возмужал бывший, раздался в плечах, щетина стала гуще, черты лица заострились, а взгляд стал пронзительнее. Мирон и раньше был привлекательным парнем, а теперь стал брутальным мужчиной. И наверняка мое место подружки, которой можно задурить голову, чтобы скоротать вечерок, сразу же заняла другая наивная дурочка.

Рядом с таким любая будет рада обманываться.

– Но про мед ты это точно подметила, – окидывает меня внимательным взором.

Я чувствую себя неловко от тех взглядов, что он бросает. Но хуже всего то, что я все еще реагирую на них. Одергиваю себя мысленно, стараясь не позволить ему заставить меня думать о том, что совершенно теперь не важно.

Он не мой мужчина.

Не мой тыл и надежное плечо.

Он даже мне не друг…

Он тот, кто пытается лишить нас с сыном дома.

– Вот, – протягиваю бывшему папку, демонстрируя завещание и новое свидетельство о праве собственности, где сказано, что весь участок и дом на нем принадлежат мне. – Я не знаю, кто и как заключал с тобой сделку, но это какая-то ерунда.

– Вот как? – игнорирует он бумаги, всматриваясь в мое лицо. А затем медленно переводит взгляд к документам.

Сначала его взор совершенно ничего не выражает. А мне интересно, приехал он сюда один или с женой. Хочу увидеть обручальное кольцо, но руки мужчины спрятаны в карманах брюк.

– Когда мне предложили выкупить участок, я отказала, – стараюсь сосредоточиться на главном, игнорируя то, до чего мне нет никакого дела. – Два раза ко мне приходили твои люди, и дважды я отвергла их предложение.

– Хм, – хмурится Измайлов. – Но у меня в договоре стоит совершенно другая фамилия.

– Какая? – напрягаюсь, теперь окончательно перестав понимать, что именно происходит.

– Ма-ма! – слышу голос сына и мгновенно оборачиваюсь. – Вот ты где! – радостно смеется он, а я цепенею.

Кирилл стоит на крыльце вместе с сандаликами и садится на ступеньку, пытаясь обуться.

– Кирюша! – забываю я то, о чем мы говорили с Измайловым, и подхожу к ребенку.

– Ах ты сорванец! – появляется следом за сыном баб Нина. – Разве так играют в прятки? – она поднимает на меня виноватый взор.

– Я с мамой плятаться, – сопя, говорит сын.

– Лидочка, прости, пожалуйста. Я начала отсчет, а он убежал на улицу.

– Ничего страшного, – судорожно выдыхаю, понимая, что шила в мешке не утаишь. И совсем необязательно, что Мирон что-то заподозрит. Его волнует земля, и вряд ли он вообще отреагирует на ребенка. – Кирилл слишком шустрый, если это касается чего-то, что ему нужно, – прямо как его отец. – Да, малыш? – улыбаюсь ему.

– Дя, – довольно говорит он, закончив впихивать ножки в сандалики.

– Сынок, ты неправильно обулся. Давай переобуем сандалии, – сажусь напротив него, собираясь помочь, но он не дает мне и делает все сам.

Поднимается на ноги, испуганно льнет ко мне и хватает за шею.

– Что такое? – не понимаю, в чем причина перемены настроения у ребенка. Слежу за его взглядом и вижу, что Измайлов вошел в ограду и внимательно смотрит на нас.

– Что ты тут делаешь? Тебя не приглашали! – прижимаю сына к себе.

Бывший будто не слышит меня. Его взгляд как-то изменился, стал более внимательным.

– Значит, вот где ты спряталась от меня? – осматривает огород и домик. – Не думал, что в такой глуши.

– Всё лучше, чем там, где ты… – я не понимаю, зачем он делает подобные замечания. Все же сейчас мы обсуждаем совершенно другие вопросы.

– Замуж вышла? – смотрит на Кирюшу у меня на руках.

– Вышла, – нагло лгу, готовая на все, лишь бы он не узнал правды.

– Сколько лет ребенку?

– Зачем тебе это? – шумно сглатываю, молясь, чтобы он не догадался, но озноб, охвативший меня, говорит об обратном.

– После твоего побега я нашел тест на беременность с двумя полосками. Этот ребенок мой? – смотрит прямо в глаза.

А передо мной встает выбор: признаться или продолжить лгать…

Глава 7

– Этот ребенок мой?

Мысленно прикидываю возможные варианты ответа, и ни один мне не кажется подходящим.

– Что замолчала, Лида? – давит он взглядом и своей энергетикой.

Слышу позади себя едва слышные удаляющиеся шаги: соседка прячется в доме, давая возможность нам с Измайловым обсудить тот самый вопрос, что я планировала унести с собой в могилу.

– Ты родила сына от меня? – под видимым спокойствием я чувствую настоящую бурю.

– С чего ты решил, что после того, как ты со мной поступил, я сохранила беременность? – в груди вспыхивает обида.

Почему после его подлости и обмана я должна перед ним отчитываться? Почему должна предоставить ему на блюдечке с голубой каемочкой сына, которого он не заслужил?

– Серьезно? Думаешь, я не помню того, как категорично ты была настроена насчет абортов и сколько раз мы обсуждали возможность случайно беременности? Уже тогда ты давала четко понять, что родишь в любом случае.

– Ты тоже много чего говорил, Измайлов, – чувствую, как сын сильнее обхватывает меня за шею и прячет личико. – А в итоге оказалось, что, похоже, я не слышала от тебя ни слова правды.

– При чем здесь это? – вспыхивает он, и его взгляд темнеет.

– Ты скрыл от меня наличие невесты, хотя планировал свадьбу со мной, и я захотела избавиться от твоего ребенка, – говорю, а у самой внутри все сжимается даже от подобных разговоров. Как вообще может прийти в голову идея избавиться от собственного ребенка?

– Значит, не ответишь? – смотрит пристально, пытаясь продавить меня.

– Мама, пасли, – шепчет сынок. – Мама, пасли в дом, – сын продолжает тянуть меня внутрь.

– Сейчас, мой хороший, поговорю с дядей, и пойдем.

– Хорошо. Если это не мой сын, то где его отец? – оглядывается по сторонам бывший. – Где тот самый муж?

– Это не твое дело, – огрызаюсь, понимая, что уже бесполезно отпираться. Измайлов подлец, но не дурак.

– Ну как же! У нас есть вопросы, которые он как твой муж должен решать самостоятельно.

– Он на работе.

– Тогда познакомь меня вечером с этим храбрецом, который оставил жену в одиночку решать вопрос с выселением.

– Ты нас выселяешь? – меня кидает в пот только от одной мысли об этом. – Не можешь. Сначала покажи мне, на каком основании и кто продал тебе мой участок – единственную мою собственность.

– Хочешь взглянуть на документы? – ухмыляется он, почесав переносицу.

– А ты как думаешь? Меня будит странный писк. Я выхожу из дома и вижу, как мой забор сносит бульдозер! А еще оказывается, что мне повезло, потому что начали не с дома и мы с сыном остались живы! – выкрикиваю это и понимаю, что сын начинает плакать.

– Мама, хосю в дом. Пасли в дом! – уже не просит, а требует ребенок.

– Прости, Измайлов, но мне надо успокоить сына, – оставляю бывшего в одиночестве на улице, а сама перешагиваю порог и чувствую, как меня колотит от переизбытка эмоций.

– Мама, дядя плохой, – говорит сын, как только я заношу его в дом.

– Почему? – искренне удивляюсь я. Не помню, чтобы сын так отзывался хоть о ком-то.

– Мама клисит на него. Он плохой, – хмурит брови сын.

Я же теряюсь, как должна себя вести после такой реакции.

– Посли иглать, – он тянет меня в комнату с игрушками.

– Кирилл, пойдём играть с бабушкой, – появляется соседка и зовет малыша.

– Хосю с мамой, – упрямится он.

– Пойдем, расскажешь мне о том, какие у тебя есть машинки. А то бабушка забыла, – не оставляет попыток баб Нина.

– С мамой, – тянет меня Кирилл, и я сдаюсь, понимая, что никуда Измайлов не денется и подождет меня.

Мы садимся играть в машинки, и соседка пытается отвлечь сына от меня. Кирилл вовлекается в игру, и тогда я пробую незаметно сбежать.

– Куда ты? – резко оборачивается ко мне Кирилл.

– Я прогоню дядю и вернусь.

– Холёсо, – кивает малыш и возвращается к игре.

Я выхожу на улицу и вижу Мирона, сидящего на крыльце. Он задумчиво смотрит куда-то перед собой, а я бросаю взгляд на его пальцы и не вижу обручального кольца.

Но если вспомнить, что пока мы встречались, я даже не подозревала о наличии у него второй невесты, то я не удивлена.

Прикрываю за собой входную дверь и прижимаюсь к ней спиной.

– И долго ты тут собираешься сидеть?

– Пока ты мне не ответишь, – говорит он спокойно.

– Если я тебе скажу, что это не твой ребенок, тебя же этот ответ не устроит? – понимаю, что с этим человеком бесполезно бодаться.

– Нет, – оглядывает мой двор.

– Зачем ты свалился на мою голову, Измайлов? – тяжело вздыхаю, осознавая, что теперь он не исчезнет из моей жизни. – Что ж тебе не живется спокойно в своей столице? – практически хнычу от бессилия.

– Видимо, не зря меня в деревню потянуло, – усмехается он. – Тут вот, оказывается, сколько всего скрыто.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу сделать тест ДНК, – поднимается на ноги и оборачивается ко мне.

– И после этого ты оставишь нас в покое и не тронешь мою землю?

Мирон молчит, гипнотизирует меня тяжелым взором.

– Думаю, после теста мы сумеем договориться, – наконец-то произносит он.

– А как же твоя жена? Если тест окажется положительным, что скажет она?

– Об этом не беспокойся, – черты его лица ужесточаются, и, вообще, он выглядит очень напряженным. – Заеду за тобой и ребенком завтра утром. Будь готова и не вздумай выкинуть никаких фокусов. Иначе можешь начинать собирать свое барахло немедленно. Надеюсь, ты меня поняла, – произносит он с какой-то злостью и выходит со двора, оставляя меня в полном раздрае.

Глава 8

– Не волнуйся, Лидочка. Все будет хорошо, – баб Нина причесывает Кирюшу.

– Вряд ли. Теперь уже ничего хорошего не будет, – готовлюсь морально к тому, что через пару минут за мной с сыном заедет бывший.

– Он же не монстр, Лидочка. Смотри на ситуацию под другим углом. У Кирилла теперь будет два родителя, а не один.

– Будет ли? – оптимизм соседки я совершенно не разделяю. Мне кажется, что стоит Измайлову получить подтверждение, что я действительно скрыла от него ребенка, как он превратится в настоящего дракона, ворующего детей.

Возьмет и назло отнимет моего мальчика. А потом еще и дом.

Все эти мысли не давали мне спать. Кажется, я совсем не сомкнула глаз. Думала, представляла, как все будет дальше. Старалась просчитать реакцию бывшего на положительный тест.

Все эти тревоги, сначала за дом, потом за ребенка, совершенно лишили меня покоя. Мне же оставалось только надеяться на чудо и на остатки чего-то человеческого в Измайлове, что не позволит ему отобрать у меня ребенка или выселить из мести из собственного дома.

– Кажется, приехал, – выглядывает в окошко бабушка Нина.

Я смотрю на свое отражение в зеркале и судорожно втягиваю воздух, который будто бы не достигает легких. Оборачиваюсь к сыну.

– Кирилл, – смотрю на своего самого красивого мальчика в мире. Сегодня он выглядит таким взрослым и нарядным, что мне не верится, как быстро он из кричащего кулечка превратился в маленького мужчину в оливковой рубашке и в тон ей шортах. – Прокатимся?

– Да! – радостно распахивает глаза. – Када?

– Сейчас, – улыбаюсь, стараясь спрятать за улыбкой собственное волнение.

Беру сына за ручку и вывожу на крыльцо. Смотрю первым делом в огород, проверяя, на месте ли остатки забора. Обнаружив все в таком же состоянии, как и накануне, помогаю сыну обуть сандалии и сама быстро натягиваю белые кеды, целенаправленно не обращая внимания на черный джип и мужчину, стоящего рядом с ним.

– Давайте, мои хорошие, с Богом! – выходит на крыльцо за нами баб Нина, закрывая дверь. И, повернувшись к нам, перекрещивает.

Я же в это мгновение как никогда верю во Всевышнего, способного уберечь нас с сыном.

Вешаю замок на дверь и, защелкнув его, беру малыша за руку и вывожу из ограды.

За соседним забором надрывается Графиня. Не нравится ей Измайлов. Наверное, она первая сука, которая не растекается перед ним лужицей. Эта мысль забавляет меня.

Чувствую на себе его взгляд, но боюсь встретиться с ним глазами.

– Неть, – слышу от Кирилла, когда, увидев Мирона, он останавливается. – Хочу домой.

– Сынок, мы сейчас прокатимся с тобой на этой большой машине и вернемся домой, – пытаюсь уговорить Кира, в то время как сама готова трусливо бежать обратно домой.

Сынок же стоит и волком смотрит на Измайлова. А тот поднимает с глаз на лоб солнцезащитные очки и медленно приближается к нам.

Инстинктивно крепче сжимаю руку ребенка. Сердце заходится в груди от волнения, но я терпеливо дожидаюсь, когда этот, бывший когда-то родным, мужчина присядет на корточки перед Кирюшей.

Сын обхватывает меня за ногу и прячется за мной.

– Привет, богатырь, – говорит Мирон. А я смотрю на то, как впервые отец моего ребенка говорит с сыном, и внутри меня что-то екает. – Меня зовут Мирон, а тебя как?

Кирилл ничего не отвечает.

– Ты, наверное, Кирилл? – а я напрягаю память, говорила ли Мирону, как зовут сына.

Но малыш молчит, лишь сильнее хватается за меня руками.

– А я друг твоей мамы.

На этой фразе из меня вырывается странный звук, похожий на хрюканье.

К счастью, Измайлов игнорирует это.

– Я хочу прокатить вас с мамой на машине. Хочешь порулить?

Все. Тут я понимаю, что теряю ребенка.

Кирилл осторожно выглядывает из-за меня и робко кивает.

– Тогда бери маму и пойдем в машину.

Мирон открывает водительскую дверь и показывает сыну салон.

      Вижу, какими огромными глазами Кирюша смотрит на это светящееся огнями великолепие, как округляется ротик сына, и его восторг передается мне.

– Садись, покрути руль.

Я помогаю ребенку сесть на водительское сидение, и следующие пятнадцать минут мы с Измайловым терпеливо наблюдаем за тем, как сын крутит руль, нажимает кнопочки и издает звуки, похожие на рычание двигателя автомобиля. Я понимаю, что таким образом мы ни за что не доберемся до лаборатории и не избавимся от моего бывшего.

– Малыш, а теперь нам надо ехать. Быстро-быстро. Поедем? – говорю сыну.

– Дя! – радостно кричит Кирилл. – Поехали!

– Отлично! – улыбается Измайлов и открывает заднюю пассажирскую дверь. – Тогда тебе нужно занять свое место, – указывает он на детское кресло, а я гадаю, купил ли он его специально или это кресло его ребенка.

Сажаю сына, но не могу справиться с хитрым замком. Тогда Мирон сам пристегивает Кирилла, и я сажусь назад рядом с сыном. И как только машина трогается с места, больше не произношу ни слова, думая о том, что скоро все решится.

Спустя десять минут сын засыпает и я чувствую на себе заинтересованный взгляд. Наши с Мироном глаза встречаются в зеркале заднего вида.

– Хороший пацан, – говорит он. – Будто сошел с моих детских фотографий, – заявляет бывший.

А я морщусь, понимая, что тест – это всего лишь формальность. И у него нет сомнений в собственном отцовстве.

Глава 9

– Держи! – Измайлов протягивает сыну здоровый грузовик, как только мы выходим из клиники и замираем возле его внедорожника.

Глаза Кирилла округляются в восторге, и он забирает подарок.

– Ого! – говорит он.

– Нравится? – довольно спрашивает бывший.

– Дя, – отвечает сын.

– Кирюш, что нужно сказать дяде Мирону?

– Пасибо, – отвечает сын, не отрывая взгляда от грузовика.

– Тут и кнопочки есть, видел? – нажимает он на первую, и у игрушки светятся фары. При нажатии на вторую грузовик начинает шуметь, а мой сын издает восторженный крик:

– Ого! Ва-а-ау!

– А еще у него поднимается кузов, – нажимает на третью кнопку, и кузов приходит в движение.

– Лаботает! – сын начинает сам нажимать на все подряд и смотреть на то, как новая игрушка пищит, светится и как поднимается и опускается кузов.

Непроизвольно отмечаю, как сильно Кирилл похож на Мирона. Когда сын родился, мне казалось, что он моя копия, так я и предпочитала думать, игнорируя то что со временем в нем стало проявляться все больше черт отца. И вот теперь, когда они находятся рядом, нельзя отрицать, что они очень сильно похожи. Глаза, губы, мимика – все это сын унаследовал от своего отца-предателя.

– Кирилл, давай сядем в машину и ты будешь рассматривать подарок внутри, хорошо?

– Холёсо, – кивает он.

– Я помогу тебе, богатырь, – Измайлов подхватывает сына на руки и усаживает в кресло.

Я молча наблюдаю за происходящим и пытаюсь игнорировать тревогу, затаившуюся внутри с момента встречи с бывшим.

– Зачем это? – спрашиваю, когда он закрывает дверь и мы остаемся с ним вдвоем на улице.

– Что именно?

– Подарок… – под ребрами все клокочет от гнева.

– Хотел сделать приятно. Это запрещено? – смотрит из-под широких бровей.

– Ты пытаешься купить расположение моего сына! – говорю громче, чем требуется.

– Зачем мне это нужно? – ухмыляется негодяй.

– Ты мне скажи, – смотрю на него с вызовом.

– Я просто налаживаю контакт, – не отводит взгляда в сторону.

На протяжении всей процедуры мы практически не разговаривали с Мироном. И я даже старалась не смотреть в его сторону. Но то и дело ловила на себе его взгляд.

А сейчас, когда во мне преобладает гнев, и совсем немного вина, за то, что утаила от него ребенка, то смотреть в глаза бывшему трудно.

– Для чего, Мирон? У тебя есть красавица жена. Твои родители от нее в восторге. У вас наверняка идеальные дети. А если их и нет пока, то они обязательно появятся, и тебе будет неинтересно играть с сыном какой-то деревенской учительницы.

– А вот это мне решать, с кем мне будет интересно играть, а с кем нет, – черты его лица ожесточаются, и мне становится не по себе.

– Конечно, в этом ты всегда был хорош: в том, чтобы поступать по-своему.

– Потому что это моя жизнь, и мне решать, как ее проживать.

– И оттого можно не церемониться с чувствами других людей. Думаешь, твоя жена будет в восторге оттого, что у тебя ребенок на стороне? Или твоя мама вдруг расплачется от счастья? Давай просто остановим это все здесь и сейчас, хорошо? Ты сделаешь вид, что не возил нас на тест, покинешь нашу деревню и забудешь о нашем существовании.

– Исключено, Лида. Я ни за что не откажусь от своего ребенка.

– Да что же ты за упрямец такой!

– Мама, поехали! – слышу голос сына из машины и понимаю, что сейчас ничего не добьюсь от Измайлова.

Он всегда был таким: если он чего-то хотел, то получал любыми средствами.

– Едем, сынок! – кричу, не прерывая зрительного контакта с бывшим, на дне глаз которого будто разверзлась пропасть, желающая поглотить меня.

Больше не проронив ни слова, обхожу его и сажусь в салон просторного джипа. Слышу, как открывается водительская дверь и Мирон заводит мотор.

– Смотли, – сразу говорит мне сын и демонстрирует все, что умеет его новая игрушка.

– А еще в ней можно многое перевозить, – говорю сыну, указывая на еще одну очень важную функцию грузовика.

– Сто возить? – смотрит на меня Кирилл.

– Все что угодно! Кубики, животных, песок…

– Песок! Хосю песок! – радостно кричит он. – Давай возить песок!

– Дома, малыш. Если у нас еще есть дом, – в горле встает ком, стоит мне подумать о том, что в наше отсутствие люди Мирона могли закончить начатое.

– Есть у вас дом, – подает голос с водительского сидения Измайлов. – Никто его не трогал.

– Надеюсь, и не тронет.

– Боюсь, что это невозможно, Лида. Вся та зона практически полностью выкуплена под курорт. И только с твоим домом загвоздка, – говорит он глухо.

– Но я не хочу его продавать.

– Уже поздно. Теперь он принадлежит мне и от меня зависит, где вы будете жить дальше, – встречается со мной взглядом в зеркале заднего вида, в котором я читаю, что лучше мне не перечить ему… И от осознания, что вся моя жизнь в руках этого человека, меня бросает в холод.