скачать книгу бесплатно
Глава 2
Запах горелого жира, кажется, впитался уже не просто в кожу, а в кости. Кидаю новую партию котлет на гриль, который тут же начинает шипеть, разбрызгивая вокруг горячие капли. Похоже чтобы очиститься от ароматов фастфуда, нужно переехать жить в горы. Вытираю лоб, устало выдыхая. Крутить головой особо времени нет. Сейчас обед, и все студенты, школьники, офисные работники наполнили зал. В глазах все плывет, а от налипшего в ноздрях запаха подташнивает. Особенно когда к какофонии присоединяется один из любимых ароматов «Dior», что сейчас в этом месте ощущается просто преступно. Серьезно. За это нужно убивать. Но Гере плевать на мое мнение. Стройная блондинка ниже меня на голову виснет со спины, приподнявшись на цыпочках и запечатлев поцелуй где-то в воздухе возле моей щеки.
Сегодня настроение подруги явно на высоте. Отворачиваюсь от гриля, разглядывая нарушающую сейчас все правила нахождения на кухне подругу. Ровный загар, старательно приобретенный в солярии, блестит от тонкого слоя шиммера. А ведь и без него кожа лоснится от здоровья. Пухлые губы демонстрируют новый оттенок красного, выделяясь на идеально ненакрашенном лице. Тушь и хайлайтер, правильно оформленные брови, модная растяжка кератином – все это делает из провинциальной Машки красотку, достойную обложки Cosmopolitan. Кажется, она уже совсем и забыла, что два дня дулась за то, что я забыла отдать ей туфли. А судя по элегантным лодочкам стоимостью в мою полугодовую зарплату, они ей уже и вовсе не нужны.
– Как тебе? – Гера ставит руку на талию, демонстрируя кроваво-красный маникюр. Выгибается, чтобы смотреться эффектнее. Улыбаюсь, пожимая плечами.
– Ты же знаешь, я не разбираюсь, – вру, быстро переворачивая котлеты и скидывая перчатки, – Никит, посмотри, плиз. Я с Герой потрещу, она уволилась.
Гера изумленно открывает рот, а я мысленно отвешиваю себе пинка. Нельзя так лажать, Рокс. Сразу бы уж вывалила, что, несмотря на отсутствие кольца, ты полностью уверена, что Гера собирается замуж, хотя ее папик, судя по всему, еще и женат. Да и, учитывая хитро поблескивающие глаза, вспомнить шопинг Геры неделю назад, и можно сделать еще один вывод – она беременна. А еще она сильно ошибается в выводах насчет своего ухажера. Гера, конечно, собирается замуж, но вот он жениться на ней не будет. Это тоже легко понять, судя по тому, как Гера скрывает их отношения. Но я уже привыкла к тому, что люди не хотят знать правду.
Да я сама ее знать не хочу.
Высокий парень чуть старше Питера тут же оказывается рядом, а я молча выхожу в просторное помещение торгового центра, двигаясь дальше, к фонтану. Возле воды дышится легче. Даже около такой. Скидываю головной убор, наблюдая за походкой Геры.
Не отстанет.
– Как? – густые ресницы хлопают, а голубые глаза блестят от многочисленного света, что тут же вызывает головную боль.
– Фокус такой, помнишь? Дедукция, как у Шерлока, – подмигиваю, наблюдая за тем, как она тут же верит в любой бред, что выдает правильно сделанное лицо, – сериалов насмотрелась. Да я же тебе показывала уже. Ты пришла, обильно облитая какими-то духами, с распущенными волосами, на кухню – за такое легко могут уволить. В новых туфлях – явно не на смену, хотя сегодня – твоя. Ну и прочее, – кручу головой, опуская все остальные подробности.
Например, то, что она явно рассказала своему ухажеру о беременности, и он решил ее обеспечивать, видимо, или купив, или сняв отдельное жилье и выдав банковский счет. Девочка уходит в содержанки вместе с ребенком. Только не знает, что ее статус навечно закрепится на уровне второй семьи. А ведь она сейчас думает, что это признак его серьезных намерений. Но…
Мне плевать.
Есть слишком ограниченный круг людей, к которым не подходит это слово. Трое из них мертвы. Двое живы. Остальные – ничто. Ширма для Питера. Живой щит. Как угодно. Да, простите, но люди для меня – бессмысленные мешки костей. Так получилось.
– В общем, я давно хотела тебе рассказать, – Гера нетерпеливо переминается с ноги на ногу, а ее глаза загадочно сияют.
Старательно изображаю интерес, подаваясь вперед и приоткрывая рот. Верит. Господи, ну почему ты такая дура.
– У меня уже давно отношения, – заламывает пальцы, а я прикрываю рот ладонью, – он богат, умопомрачительно красив и в принципе мечта любой девушки, – мысленно хороню прикольные переписки и обмен обувью, – в общем, недавно кое-что произошло, – залетела она, в курсе уже, но округляю глаза, – и он все взял в свои руки, дав мне ключи от квартиры!
Давлю усмешку. То есть то, что он женат, она все таки не знает? Или догадывается, но оправдывает? Сейчас не похоже, что она в принципе понимает, с чем имеет дело. Даже жаль ее немного. Нельзя быть настолько не приспособленной к жизни. Но, с другой стороны, ее ждет безбедная жизнь без забот и работы, так что – почему нет. Как раз для нее.
На самом деле от той работы, что сейчас есть, я сама бы отказалась с радостью. Но… Что может быть еще более незаметным, но способным подтверждать справки по кредиту и ипотеке? Никто не поверит, что пропавшая в семнадцать лет и чудом вернувшаяся в двадцать Роксана Андреевна вдруг просто так купила трехкомнатную квартиру. Конечно, пришлось постараться. Заложить сначала папину квартиру, взять ипотеку на огромный срок. Так же и с кредитом на обучение Пита. Каждый вложенный куда-то рубль приходилось подтверждать. А ведь дохода от подработки переводчиком вполне хватало бы на жизнь нам троим. Но опять же, переводить тексты хоть с китайского или вести личные переговоры на этом языке – большая разница. А я не могла рисковать и светиться хоть где-то. Самая скромная работа. Никаких руководящих позиций. Минимальный контакт с людьми.
Моя сожратая жизнь не стоила будущего Пита.
– А сегодня он сказал, что хочет поговорить, – она чуть ли не верещит от радости, а я мысленно ставлю точку, – я думаю, что он сделает мне предложение.
Конечно. Вернее, поставит свои условия по которым теперь ты будешь жить. Но я улыбаюсь, раскидывая руки и заключая Геру в объятия. Хочется ее ударить, когда дорогое платье соприкасается с моим жирным фартуком. Не знает она цену таких вещей. Плохо аукнется. Нет, не в тряпках дело, просто… Черт, и не знаю, как сказать даже мысленно. Слишком это не мое. Просто нельзя так, вот и все.
– Ты будешь подружкой невесты? – шмыгает носом Гера, а я тут же киваю, гладя ее по волосам.
Я-то в отличие от нее, точно знаю, что никакой свадьбы не будет.
Вибрация проходит по ноге, и я мгновенно выуживаю телефон, прислоняя к уху. Питер. Я не пропускаю от него звонков, он – от меня. Таков уговор.
– Рокс, – голос Пита хриплый, а я поднимаю руку, показывая Гере молчать, – короче, тебе надо приехать.
Медленно выдыхаю, прикрывая глаза. Это случается все чаще. Богатенькие родители – и я с Питом. Вечная война.
– Что случилось? – рассматриваю жирные капли на одежде, где не смог спасти фартук.
Шум, ругань Пита, помехи. И вот противное сиплое дыхание. Закатываю глаза, скрипя зубами.
– Роксана Андреевна, Пётр, – голос сочится ядом, а я представляю, как ее жемчужные бусы обвиваются вокруг шее все туже и туже…
– Вера Павловна, – лед – и ничего больше.
Не собираюсь притворяться с ней. Гера вздрагивает рядом, а люди оборачиваются. Директор задерживает дыхание. О, да. Я знаю, как действует этот голос. Когда кажется, что внутренности примерзают к позвоночнику.
Он у меня от него. Единственное наследие, о котором не жалею. Кроме, может, тринадцати языков.
– Я приеду. Отдайте трубку Петру. Больше не прикасайтесь к его телефону, – отчеканивая слова по слогам, выдаю я.
Снова шорох, а я чувствую, как в голову ударяет опасный пульс. Одергиваю себя, разглядывая витрину «Детского мира». Всегда помогает. Вспоминаю, как первый раз зашли с Питом в такой магазин. Я понятия не имела, что с ним делать. По-моему, он научил меня большему, чем я его.
– Рокс, – Питер кашляет, а мне это совершенно не нравится, – короче, мы поговорили с Маратом касательно наших разногласий по поводу общения с девушками, – выдыхаю, но молчу, – учителя восприняли наши эмоции как агрессию. Так что уже скоро подъедет отец Марата, мать уже за дверями и отец Алены на пороге в качестве моего адвоката. Не хватает тебя.
– Скоро буду, – выдыхаю, потирая переносицу, – вам с Маратом медпомощь оказали?
Питер смеется, а я понимаю, что пора это обсуждать. Два приятеля с завидной регулярностью периодически чешут друг о друга кулаки. Это никак не входит в концепцию «ниже травы, тише воды». Жму на отбой и смотрю на обеспокоенную Геру.
– Ты же на машине? – она кивает, а я виновато улыбаюсь. – Подкинешь?
Гера кивает, пока я бегу на кухню скидывать фартук.
***
Конечно, первое, что я вижу, преодолев дверь учительской, это причитающую Веру Павловну, нарезающую круги вокруг матери Марата, прижимая к силиконовой груди сына. Парню явно неудобно, но избавиться от всесильной родительской любви симпатичный брюнет восточной наружности не может. Еще бы, такой мастерский захват. Лишнее движение, и он или задохнется, или его сонная артерия аккурат будет перерезана острым маникюром мамаши. При всем желании не могу вспомнить имя натянутой силиконовой блондинки. Следов серьезных повреждений на парне не замечаю. Пара синяков, царапина, слегка распухший нос. Вполне мирно, поэтому тут же перевожу взгляд на Питера.
Желание повторить жест силиконовой мамаши взлетает где-то внутри, но тут же давлю его. Губа Пита разбита. Он сидит на стуле и потирает кисть. Судя по всему, вывихнул, неправильно бил. Вижу окровавленные костяшки и доходит – в стену долбил? Угрожал, значит? А этот дьяволенок виновато улыбается. Ограничиваюсь тем, то подхожу, хлопнув по плечу.
– Как ты? – смотрю в глаза.
Не сможет соврать.
– Все ок, Рокс, – киваю на руку, – ну, это ерунда.
Это и правда мелочи. Но не когда ты на пороге совершеннолетия, Пит. Естественно, этого я вслух не скажу. То, что все руки и ноги нужны целыми. Обсудим дома, не здесь. Клуши испепеляют меня взглядом, а я падаю рядом с Питом в ожидании тяжелой артиллерии.
– Вера Павловна, сколько можно это терпеть, – причитает кукла не первой свежести, а Питер закатывает глаза, – мой Маратик сегодня, а завтра кто?
– Мам, – Маратик вновь пытается выбраться, активно жестикулируя, – все в порядке. Я упал, Петьку за собой потянул. А химичке привиделось.
Ценю твой широкий жест, парень, но я тут буду защищать только одного ребенка. К тебе сейчас армия привалит, а у него никого, кроме меня нет.
– Вера Павловна, у меня нет оснований не доверять Петру и тем более Марату, – откидываюсь на спинку стула, – а вот учитель химии, которого упомянул Марат, кажется, девушка двадцати пяти лет от роду, чья голова забита непонятно чем.
– Вот и я говорю, до тридцати лет детей воспитывать нельзя! – сверкает в мою сторону мамаша Марата, намекая на мой возраст, а я усмехаюсь.
– А вы неплохо сохранились для пятидесяти. Я бы больше сорока пяти не дала вам, – давлю улыбку, видя, как багровеет ее лицо.
– Мне тридцать шесть, – шипит она, а я снова усмехаюсь.
– Оу, тогда поздравляю вас с прекрасным умным шестилетним мальчиком, – она вновь вспыхивает, а я не выдерживаю, – да заткнись уже, курица. Буду говорить с мужиком твоим…
– Рокс, – Пит дергает за рукав, а я взрываюсь.
– Нет, Пит, какого черта? Мы хуже их? Платим исправно, ты лучший ученик, а я сюда хожу уже чаще, чем на работу. Достало. Им, может, дома заняться нечем, а мне работать надо. С этими дурами, – киваю на ахнувшую директрису и причитающую мать Марата, – толка никакого нет.
– Так и о чем вы хотите со мной поговорить? Как от статьи сына отмазывать? – раздалось от двери, а последняя заслонка медленно дрогнула.
Нельзя, Рокс.
– Как из сына мужчину воспитывать, – рычу, встречаясь взглядом с вошедшим.
А вот это уже как в плохом кино. В очень хреновом кино. Потому что и мужчину в дверях, отца Марата, и мужчину, приобнимающего Алену за плечи, я знаю. Судя по их взгляду, они тоже прекрасно меня помнят.
Только этого дерьма сейчас не хватало.
Нет, то, что у нас были маленькие приключения – это полбеды. Люди взрослые, не в бульварном романе. А вот то, что, оказывается, такие приключения у меня были с главой фармкорпорации «Ланцелот», прямого конкурента «Destiny», а, следовательно, имеющего такую же репутацию, по совместительству отцом Марата – уже ее треть. Вишенка на торте – отец Алены, глава сети клиник пластической хирургии, куда направляла меня Аманда.
– …спустя пять лет управления корпорацией «Destiny» Майкл Чимблер, бывший замглавы Уильяма Клода-младшего, был найден в собственной квартире мертвым. Об этом и других новостях… – невидящим взглядом смотрю на экран, почему-то все это время работающего телевизора чувствуя, как на моем локте мертвой хваткой закостенели пальцы Питера.
Что я там хотела. В горы?
Глава 3
Нью-Йорк, 2013 год
Перед открытой дверью в кабинет Клода я наконец останавливаюсь. Левая рука онемела от тугой повязки на плече, а голова кружится после кровопотери. Боль, далекая и неосязаемая, короткими уколами пронзает мозг, обжигая сознание.
– Дес, что там? – голос Луи в наушнике раздражает слух, и я морщусь, сжимая пальцы на ледяной ручке.
Я знаю, что увижу, но все равно медлю. В груди ноет, но я плохо понимаю, что это. Как и то, почему, стоит мне увидеть вытянутое на полу тело, и меня охватывает дрожь. Просто труп. Один из многих таких же ледяных тел в луже собственной крови. Но глаза печет, а голос не слушается, когда я пытаюсь ответить Луи.
– Дес?!
Динамик разрывается, а я хочу выкинуть чертов наушник. Опустившись на колени, медленно касаюсь шеи Клода, тут же отдергивая руку. Холодный и твердый. Можно и не пытаться нащупать пульс, глядя в широко открытые невидящие глаза.
– Хозяин мертв, – хриплый стон вырывается из груди вместе со всхлипом.
Луи что-то говорит, но я не могу разобрать голос. Взгляд прикован к круглому пятну запекшейся крови на бледном лбу Клода. Хозяин знал, что это закончится так, но все равно отослал меня. Может быть, в тебе оставалось что-то хорошее? Раз ты выбрал жизнь сына вместо своей. Ладонь сама тянется к его лицу. Лед обжигает кончики пальцев, а я осторожно касаюсь запекшейся раны. С силой провожу по корке, словно могу просто стереть. Соленые капли стекают по подбородку, а я судорожно размазываю их по коже.
Ад для тебя, Клод.
Облизнув губы, я с трудом заставляю себя осмотреть тело. Не мог же он уничтожить все, что-то должно остаться. Ткань послушно шуршит под моими ладонями, пока я пытаюсь нащупать ампулу. Боль пронзает плечо и я сгибаюсь, зашипев от неожиданности. Ладонь опускается в лужу крови, пока перед глазами пляшут цветные пятна. Препарат прекращает действие, а это значит, что скоро я сойду с ума от обрушившейся на меня боли.
– Дес, боже, у него всякого дерьма навалом. Просто выбери анальгетик посильнее.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь, – отвечаю я, пытаясь поднять руку.
Пальцы не двигаются. Новый приступ боли врывается в мозг, и я оседаю в лужу, сжимая измученное плечо.
– Мне нужно, чтобы она функционировала, Луи, – скриплю я сквозь сжатые зубы.
Холодный пот застилает глаза, а я откидываюсь на ножку стола в попытках отдышаться. Потеря времени. Сегодня Дес опоздала везде. Расслабленная ладонь касается трупа, и я со злостью пинаю его. Даже сдохнуть не мог так, чтобы всем не испортить жизнь.
– Ты, – Луи запинается, а я вновь врезаюсь ногой в окоченевшее тело, – рука не двигается?
– Да! – рычу я, вытирая взмокшее лицо. – Что там у Аманды? И где, черт возьми, Гин?
С очередным ударом раздается хруст. Что-то в штанине Клода. Быстро поднявшись на ноги, хватаю со стола ножницы. Вцепившись зубами в брючину, надрезаю ткань и тяну, раздирая ее. Как она не разбилась при падении? Голубая ампула, раздробленная моим ботинком, осколками осыпается на пол. Дрожащими пальцами подхватываю самую большую стекляшку, языком собирая вязкие капли. Осколки режут тонкую кожу, но препарат тут же впитывается в кровь, не давая боли достичь мозга. Этого чудовищно мало, но хоть что-то в нашей ситуации.
– Дес, – я вздрагиваю, уже и забыв о существовании Луи, – Гин не выходит на связь больше шести часов.
Очередной осколок впивается в пальцы. Откинув его, слизываю кровь, пытаясь сквозь туман в голове разобрать, что говорит Луи. Да и кто он вообще такой, этот Луи? Мысли танцуют, заставляя пелену в голове дрожать. Адреналин разливается по венам, а изо рта вырывается смех. Я вдыхаю до хруста в ребрах и с удовольствием потягиваясь. Какая-то тряпка мешает движению руки, и я сдираю ее резким рывком. Языком прохожусь по зубам, хватая воздух ртом. Очень хорошо.
– Дес? Ты ширнулась этой дрянью?! – кричит Луи, пока я выпускаю рвущийся наружу смех.
Сознание возвращается, но боль остается за его гранью. Мир становится четче. Никакой пелены, лишь яркие краски и ледяное дыхание смерти у меня на затылки. Да, родная, потанцуем с тобой. Ты давно наблюдаешь, ждешь своего часа. Только не со мной.
– Клод мертв, Гин нас предал, Аманда не может договориться без козыря, а ты сидишь с дрожащей задницей где-то в подполье, не в состоянии покинуть город. Теперь еще скажи, что не рад моей маленькой находке.
Москва, 2020 год
Знакомый холодок пробежался по коже, заставляя волоски приподняться. Все чувства тут же обострились, а мышцы окаменели, с болью напрягаясь под кожей. Словно охотничий пес, почуяв добычу, остановилась, принюхиваясь к воздуху. От того места, где сомкнулись пальцы Питера, короткими сигналами в мозг стучалась смерть. Силиконовая курица что-то верещала, пока я набиралась сил обернуться. Кажется, раздался хруст, когда я все же смогла посмотреть на Питера. Веки затрепетали, пытаясь стереть изображение, оттолкнуть его. Но, несмотря на годы, проведенные без препарата, рефлекс работал бесперебойно.
Черные нити, напоминающие паутину, обхватили голову мальчика, расползаясь по телу все дальше. Питер смотрел мне в глаза, а я пыталась прочесть картинку. Еще далеко. Тень была достаточно призрачной и не получилось ухватиться, проиграть сценарий. Адреналин тут же ударил в голову, а я с силой сжала пальцы Питера.
– Я переведу Петра отсюда, – глядя на расширяющиеся напротив зрачки, я поднялась на ноги, все ещё сжимая его ладонь, – можете не волноваться.
– Рокс, – Питер нахмурился, дергая руку на себя, а я вновь постаралась ухватиться за паутину, – постой.
– Нет, – пальцы инстинктивно сжали его руку сильнее, а кровь шумела в ушах, мешая слышать что-либо вокруг, – мы забираем документы.
– Рокс! – возмутился Пит, дергая руку сильнее.
– Вот и правильно, – взвизгнула силиконовая курица, привлекая внимание, – нечего всяким уголовникам делать рядом с нашими детьми.
– Что ты сказала? – резко обернулась я, рассматривая сквозь кровавую пелену.
– Вы сейчас сломаете парню руку, – знакомый голос звучит мягко, но при этом нет желания продолжать спорить.
Правильно. Я же собачка. Реагирую на человека, от которого исходит сила, хотя сама способна сломать каждую кость в его теле. Словно огромный волкодав, что послушно прижимает уши рядом с хозяином. Только вот мой хозяин уже давно мертв. Поэтому, разжав пальцы, я медленно поворачиваюсь к отцу Марата.
