скачать книгу бесплатно
Смахиваю сообщение и блокирую телефон. Боится за свой косяк. Сама же клинику и нашла, а тут такая оказия. Могу ведь и с нее спросить, если под руку попадется. Но я так от этого устал, что сам не знаю, кого и какое наказание ждет. Еще и в делах проблемы. Как же не вовремя все это.
– Вот, вот, – запыхавшись, заведующий влетает в кабинет, размахивая папкой. – Вот ее карточка. Мы не знаем, как так получилось. Сотрудница в отпуске за границей. Не можем прямо сейчас вызвать. Она даже телефон не берет. Вот.
Протягивает мне документы, и я сразу цепляюсь за фотографию девушки. Молодая, блондинка, не в моем вкусе. И эта девка стала матерью моего ребенка? Вот же…
Ладно.
Фотографирую первую страницу и скидываю своему безопаснику. Можно было бы и Дамиру, но Хасанов начнет задавать лишние вопросы.
– Документы на сотрудников сбросьте на эту почту, – и бросаю ему свою визитку. – И молитесь, чтобы эти двое были не в сговоре и была допущена ошибка. В противном случае.
А что будет – недоговариваю. Самое страшное наказание для таких людей – неизвестность. Такой трясущийся боров сам себя изведет до моего вмешательства.
Выхожу из клиники с тяжелым сердцем. Сделал ребеночка максимально подконтрольным способом, блин. Лучше бы девку какую выловил и в доме запер, пока не родит. Вернее было бы. Сажусь в машину и жду. День итак насмарку, никуда не хочу. Надо клушу скорее найти с ангельской внешностью и милым именем Алёна.
Не знаю сколько сижу в салоне, листая ее медицинскую карту, вернее ее копию. Мне кажется, запомнил все до запятой, что там написано корявым почерком, но, когда на телефон приходит сообщение, вздрагиваю.
Рашид Фахаров: «Геолокация. Объект в движении»
Ну, что же, Алёна Андреевна, пора познакомиться и забрать моего ребенка себе, а вы с муженьком пытайтесь дальше.
Алёна
– Готова? – спрашивает, а у меня в голове происходит замыкание.
О чем говорит этот человек? Какая воровка? Даже головой кручу по сторонам, надеясь увидеть хоть кого-то, к кому он мог обратиться, но не нахожу. Почти весь ресторан пустует, что неудивительно, ведь в обед мало кто придет в подобное заведение.
– Простите, это вы мне? – осторожно уточняю у него, потому что от брюнета с зелеными глазами веет опасностью.
Широкие скулы, прямой нос с легкой кривинкой, словно ему его ломали, острый взгляд, широкие плечи и литые мышцы, которые не скрывает даже костюм. Интересный мужчина, и почему-то я рассматриваю его с интересом, хотя должна бояться, ведь в целом он напоминает бандита.
– Ты видишь здесь еще кого-то?
– Н-нет, – заикаясь, отвечаю ему, потому что тон, которым он со мной разговаривает, не предвещает ничего хорошего.
– Не включай дурочку, Алёна. Сколько и кому ты заплатила, чтобы украсть у меня ребенка? – даже подается вперед, чем пугает.
– Вы не в себе. Совсем с ума сошли? Какого ребенка? Какое похищение? Проспитесь лучше. Не желаю это слушать, – хватаю сумочку, что лежит рядом на мягком диванчике, и зависаю от резкого удара по столу.
– Сидеть! – басит так, что половина ресторана вздрагивает, а от его стука чашка с чаем звякает на блюдце.
Надо же, я и не заметила, когда мне его принесли. Вот это ушла в свои мысли.
– Еще раз. Кому и сколько ты заплатила, чтобы тебе подсадили моего ребенка?
Смотрю на него с выпученными глазами и думаю, мог ли такой дядька сбежать из психушки? По одежде – нет, но по поведению – да. От мужчины веет властью, силой, деньгами. И поэтому смешно слышать подобный вопрос.
– Вы бредите, или перепутали меня с кем-то. Я с вами не знакома. Пожалуйста, не пугайте меня и отпустите. Тут же понятно все. Вы просто обознались. Ничего страшного, с кем не бывает, – под конец мой голос потухает, потому что человек напротив уверен в своих обвинениях.
Ему не нужны никакие другие Алёны. Он пришел к конкретной. Но почему я? Мы с мужем использовали собственные материалы. Готовились долгое время, сдавали все. Мы были категорически против, чтобы ребенок был не наш.
– Значит так, девочка. Советую быстро поумнеть. Не знаю, что за аферу ты решила провернуть, причастен ли к этому твой муж, но у вас ничего не выйдет. Не того человека жертвой своих афер решила сделать. Сейчас ты поднимешь свою пятую точку, и пойдешь со мной. Через восемь месяцев родишь и свободна, – и отмахивается от меня, как от надоедливой мухи.
Что он только что сказал? У него белая горячка, мания преследования и тараканы отжигают дикие танцы, а я своего выстраданного малыша должна отдать проходимцу? Да не будет этого никогда.
Инстинктивно прикрываю еще плоский животик руками, готовая рвать глотку большому и сильному мужику, и неважно, что я, как ребенок, рядом с ним. Я будущая мамочка, а это еще хуже кошки в бешенстве. Тормоза слетают, предохранители горят. Никому и никогда не отдам моего малыша.
– Да идите вы к черту, псих с замашками тирана-самодура! – резко встаю, разливая чай, брызги которого попадают на дорогой костюм сумасшедшего. – Это мой ребенок, и какой-то левый тип не смеет заявлять на него права, когда не участвовал в зачатии. Ясно вам? Приблизитесь ко мне, я на вас заявлю и вас посадят, – кричу, смотря прямо в его глаза.
И только сейчас понимаю, что сотворила. Я психу бросила вызов. Он же меня сейчас в узелок скрутит и глазом не моргнет. Мамочки. Бежать. Бежать надо. Срочно.
И если я сейчас обливаюсь потом от страха, коленки дрожат, то мужчина напротив явно чувствует себя хозяином жизни. Так настроение жужжащая мошка только портит. К нам подбегает официантка, вытирает стол от чая, пока псих лениво стряхивает с пиджака капли.
Не слышу этих двоих. Мне страшно. Такое напускное спокойствие собеседника пугает намного сильнее, если бы он орал на меня благим русским, ну, вы поняли, чем. Бежать надо, пока он занят, но ноги к полу приросли, пошевелиться не могу.
– Сядь, – едва девушка отходит от столика, как он отдает команду, и меня словно подкашивает.
Плюхаюсь на обивку дивана и с ужасом жду, что сейчас будет. Пробегаюсь по нему взглядом, оценивая финансовую состоятельность, и понимаю, что он очень богат. И это вводит в еще больший ступор. Зачем ему мой малыш? Какую игру он затеял?
– Чего вы от меня хотите? – стараюсь говорить ровно, но голос все равно предательски дрожит.
Ухмылка в его глазах убивает. Нет. Он явно псих. Маньяк.
– Я хочу своего ребенка. Уже сказал. Я не люблю повторять дважды, Алёна. Но да ладно, спишем на то, что ты блондинка, вы все недалекие, – он совсем, что ли? – М-да, материал, конечно, моему сыну достался. Посмотрим, стоит ли вообще сохранять, – и пальцами постукивает.
Знаете, вот как делают, один за другим, очередью такой.
Раз-два-три-четыре. Раз-два-три-четыре. Раз-два-три-четыре.
И после третьего круга мои тормоза резко пропадают. Что он там сказал?
– Вы кто такой? Вершитель судеб? Появились тут, весь из себя важный, хвост распушили, еще и угрожаете, что на аборт пошлете.
– Какая догадливая. Не все потеряно, оказывается, – усмехается, снова постукивая по столу, на этот раз уже одним пальцем, чем нервирует меня еще больше.
– Знаете, что? Можете тут глумиться сколько хотите, поливать меня грязью, поднимать свою самооценку за счет того, что с заведомо слабым противником связались.
– Ты мне не противник. Ты в моей власти. Как Я скажу, ТАК и будет, – не повышает голос, все ровно и спокойно, в то время как меня штормит.
Внутри проснулся режим мамочки, которая уничтожит любого за свое дитя. Не прогнусь, не сдамся. Тем более, он вообще никто. Проходимец, сумасшедший.
– Да мне все равно, слышите? Это мой ребенок. Мой. Вы к нему никакого отношения не имеете. Пришли тут, покушаетесь на чужое, то отнять, то убить грозитесь. Вы. Нам. Никто! – прикрываю живот ладошками, потому что страшно, как бы не кричала, не храбрилась.
Если он захочет, то скрутит и повезет на аборт. Мне не спрятаться от него, не сбежать. И сейчас я его злю, хотя стоило бы включить женскую мудрость и смекалку, пустить пыль в глаза и улизнуть. Но сложно себя контролировать, когда угрожают жизни твоего ребенка.
– Кто. Папочка, у которого никто не спросил, хочет ли он им становиться. И сейчас ты, девочка, своим ядовитым язычком делаешь все, чтобы я принял решение не в твою пользу. Но! Мне даже интересно, что ты скажешь, когда придет ДНК-тест, подтверждающий мое отцовство. А пока, беги. Будет даже забавно.
– Что?
Говорит, и я понимаю, он настроен серьезно. Он знает, чем козыряет. И отпускает неспроста. Чего он добивается.
Глава 3
Радмир
– И ты ее реально отпустил? – Рэм усмехнулся, усаживаясь в кресло напротив.
– Отпустил, – киваю словам друга.
– Я чего-то не догоняю, да? Или ты от Дамира заразился? Тот вроде тоже своей дал в первую встречу сбежать.
Хм, а вот с новым другом я параллель и не провел. У меня свой интерес. Эта Алена чем-то меня зацепила. Не дерзостью и глупыми нападками в мою сторону, не вызовом, который попыталась бросить прямо в лицо. Нет. Она зацепила искренностью и тем, что не побоялась пойти против более сильного противника ради того, кто даже не родился.
Мне казалось, что, если бы продолжил разговор, девчонка бы кинулась на меня за ребенка. И вот за это мое сознание зацепилось. Именно этого мне и не хватало, когда я искал суррогатную мать. Что может передать ребенку вот такая вот девка, ищущая денег? Да, я циник.
Можете кидать в меня тапками, говорить, что такие женщины могут помогать отчаявшимся парам, или быть в отчаянном положении, нуждаясь в деньгах. Но. Для меня это не поводы отдавать своего ребенка другим. Сколько должно быть в женщине цинизма, даже если весь материал от чужой пары, носит-то его она, живет с ним она, чтобы забыть о крошке?
Мне этого не понять.
Я своего от любой девки бы не оставил. Если никакая, ветреная, значит потеряется из нашей с ребенком жизней. А вот эта девчонка. Другая, что ли. Но пока не понимаю, умело играет, или реально не замешана в афере. Судя по тому, каким взглядом она смотрела на меня, сидя за рулем дешевенькой машинки, пока я давал своим команду вести ее до места остановки.
Она, как тот олененок, выпучила голубые глазищи, и не знала, что ей делать. Страх я научился чувствовать давно, иначе сдох бы в какой-нибудь канаве, лет …дцать назад. Да и не только страх. В моем мире не выжить, если не умеешь определять, кто перед тобой.
Милая блондинка, голубые глаза, наивный взгляд. Она была растеряна, и не только из-за моего появления. Поэтому сложно понять, что скрывают ее колючки. План раскрыли раньше, или ее подставили.
– Рад? – голос друга вырывает из собственных мыслей.
Да, углубился я что-то в рассуждения. Давно такого не было, чтобы мысли крутились вокруг одной бабы больше нескольких секунд. А тут добрую половину дня все только о ней. О блондиночке с характером и милым вздернутым носиком.
– Да, Рэм. Мне нужно, чтобы она показала себя. Хочу услышать своими ушами, что происходит. А для этого она должна убежать, почувствовать мнимую свободу. Мне нужна ее правда, понимаешь?
Друг смотрит на меня, как на умалишенного, и, если мне еще хоть кто-то это скажет вслух, я ему поверю и даже соглашусь. Потому что да, я сумасшедший. Когда дело доходит до моего ребенка, я превращаюсь в зверя, потому что однажды я его уже потерял.
Телефон пиликает сообщением, и я понимаю, что время пришло.
– Сейчас все сам услышишь. Попалась, девочка.
Алёна
– Так, ещё раз. Твой долбосвинтус заделал ребёнка на стороне и заставляет развестись? – Лизка смотрит на меня, выпучив глаза, и ничего не понимает.
Похоже, ей, как всегда, нужно все самой повторить, чтобы шок прошёл. Жаль, мне эта техника не помогает.
– Выдра тебя опустила. А потом ещё и какой-то тип бандитской наружности сказал, что ребёнок его? Я ничего не упустила?
– Нет, – киваю головой, желая подтвердить слова жестами, сама не знаю зачем. – Ничего не упустила.
Обнимаю пузатую трубку обеими руками, желая согреть заледеневшие от страха пальцы. Ничего не выходит. Дикий страх съедает меня изнутри, мешая хоть немного осмыслить произошедшее. Слушая подругу, все кажется каким-то театром абсурда.
Особенно этот незнакомец, который несмотря на пугающий внешний вид, чем-то привлёк моё внимание. Да. Мне хотелось сбежать, спрятаться на необитаемом острове, лишь бы он не нашёл и не забрал моего малыша, или чего похуже не сделал.
А он может. Почему-то я в это верю. Скажи мне это муж, отмахнулась бы, ведь у него мнение меняется слишком часто и зависит от ситуации. Но этот зеленоглазый не такой. Уверена, он точно слов на ветер не бросает и за каждое отвечает.
– М-да, вот вам и приветики-фигалетики, – устало вздыхает, и я понимаю, не в состоянии она думать, как, впрочем, и я. – Ладно, с мужем – это мелочи. Послал, ну, и скатертью дорога. Пусть живёт долго и счастливо. Мы тебе другого найдём. А вот что с этим типом делать?
– Если бы я знала, Лиз, – встаю и иду к окну.
Погода испортилась, даже мелкий дождик накрапывает. Знаете, такой, типа измороси. И зонт лень открыть, и отсыреешь насквозь. Опираюсь на подоконник и продолжаю.
– Он был настолько уверен в своих словах, что просто ужас. Но ведь это просто невозможно. И в тоже время… не знаю я. И отпустил он меня странно. Как будто поиграть решил. Вон. Даже псы его цепные стоят внизу.
Лизка видела это сопровождение в окно, когда я подъезжала к дому. Даже с порога спросила, куда я влипла.
– Уверенность уверенностью, но где доказательства, что тебе его головастиков подсадили? Я предлагаю наехать на клинику. Они же даже данные твои психу слили. А если он маньяк? Или. О Господи. А если они специально это сделали? Может, он аферист, и они в сговоре? Сейчас струсят с тебя по полной.
Смеюсь с её слов, потому что такому мужчине не нужны подобные аферы. Он выше этого. Чувствую.
– В понедельник прикроешь меня? Завтра мне ничего не скажут, буду устраивать разнос в понедельник, когда все на выходе. Я должна знать правду, чтобы понимать…
Но договорить не успеваю. Телефон на столе начинает звонить, и когда я вижу от кого вызов, глаза округляются от удивления.
На дисплее светится "Муж"
– Кто там? – спрашивает Лизка, и я показываю ей экран. – Что ему надо? Уже назад попроситься решил?
– Не знаю, – телефон в руках продолжает звонить, а мне страшно принять вызов.
Не улеглось ничего. Незнакомец еще больше навел беспокойство внутри. И снова муж. Вернее, бывший муж.
– Ответь. Посмеемся, что уж. На громкую только поставь, чтобы я ему рога ослиные обломала, – и рукой машет в сторону гаджета. – Давай-давай.
Мне бы хоть чуточку ее уверенности. Мне страшно услышать ее голос на фоне. Страшно, что это она могла набрать мой номер, чтобы уколоть побольнее. Даже живот начинает болеть от пережитого стресса. Но что-то внутри надеется, что дома был розыгрыш. Обидный, жестокий, но розыгрыш. Задеревеневшими от страха пальцами все же принимаю вызов.
– Какого ты так долго отвечаешь? Я что, ждать тебя должен? – возмущенно начинает Мирон, лишая меня призрачной надежды, что все может наладиться.
– Что ты хотел? – тихо спрашиваю у него, вызывая ещё большее раздражение.
Слышу, как Мир тяжело выдыхает, явно считает от одного до десяти. Знаю его фишку, когда злится. Сам успокаивается, а собеседник накручивается до предела, готовый сорваться в любую секунду. Раньше меня поражало это умение выводить людей на искренние, как мне раньше казалось, эмоции. Теперь же меня пугает эта его привычка.
Он же не наружу истинное лицо вынимает, он заставляет людей оступаться из-за переизбытка эмоций.
– Ты ничего не забыла, надеюсь? – спрашивает уже будничным тоном, словно ничего не произошло.
– Не понимаю тебя, – не скрываю своего недоумения, подруга так вообще челюсть на уровне пола ловит.
– Не включай дурочку, Алён. Мне на почту приходят сообщения из клиники, что ты не приходишь на консультации. И сегодня что-то пришло. Даже противно открывать очередное сообщение со счетом и неутешительными заключениями. Избавь меня от этого, – раздражается за считанные секунды и к концу монолога все же срывается на рык.
Хлопаю удивленно глазами. Ему приходит дубляж на почту? Я об этом не знала. Он никогда не говорил об этом. И еще больше не понятно, почему он не написал им давно, чтобы прекратили рассылку? Но спрашиваю у него совершенно другое.
