Ноктюрн льда и клавиш

скачать книгу бесплатно


Я иду на кухню и завариваю себе чай с ромашкой. Надо успокоить нервы.

Я долго сижу на кухне, смотрю в окно, за которым ветер срывает с деревьев желтую листву. И понимаю, что я сама, как эти листья: оторвана, еще хорохорюсь, но почти увяла. Скоро от моей бравады и веры в себя ничего не останется. Уже не осталось.

Глава 9

Назар

Уже три дня я не слышу заунывно-скрежещущих звуков пианино из соседней квартиры. Белка больше не играет. Меня все подмывает сходить к ней и что-нибудь сказать, только я не знаю что. Чувствую себя идиотом. Я думал: она не умеет играть и просто издевается над инструментом и моими нервами, а оказывается, она играть не может. Я вспоминаю ее ладонь, по которой змеятся белые, уже давно зажившие шрамы. Что у нее с руками?

Подхожу к зеркалу и рассматриваю свой шрам на горле. Его почти не видно, потому что все заросло густой щетиной. Я окунаюсь в воспоминания. В тот момент, когда Живов резанул мне лезвием конька по шее, я даже не понял, что произошло. Был на таком адреналине от игры, что не почувствовал боли, но машинально прижал крагу к ране и уже на автопилоте доехал до борта и скамейки запасных. Потом, когда я пересматривал в записи тот момент, видел, что весь лед был залит кровью. До одури много крови, но я этого не помню.

Оказывается, не только у меня есть раны и шрамы. У Белки, Юльки, вон все руки изуродованы. Что же с ней произошло?

Переодевшись, я выхожу из квартиры, смотрю на дверь Белки, но так и не решаюсь позвонить. Ладно, в другой раз. Сейчас мне надо ехать на встречу с Даней, как и договаривались.

Мы встречаемся с ним в кафе, недалеко от хоккейной школы, где и познакомились несколько лет назад. Даня чуть ли не единственный из старых приятелей, кто, после того как я получил травму, не сделал вид, что меня не существует.

– Здаров, Нил, – пожимаю я ему руку.

– Привет, Назар. Ну, как оно? – Он кивает на мою ногу.

– Хреново, – признаюсь я. – Лед еще под запретом. Гаденыш Пранек мне кость раздробил в труху. Увижу когда-нибудь – убью, – зло выплевываю я.

– Слышал, он подписал контракт с «Монреалем».

– Сука! – выдыхаю я как раз в тот момент, когда к нам подходит официантка с заказом и застывает в изумлении.

– Это он не вам, девушка, – широко улыбается Даня.

– Конечно, не вам, – тоже улыбаюсь я, и девушка расцветает, ставит наш заказ на стол, а потом говорит: – Извините, а вы не Назар Елизаров? Знаменитый хоккеист?

Я расплываюсь в самодовольной улыбке. Оказывается, меня еще помнят. Я подмигиваю Дане и говорю:

– Нет, вы ошиблись, но вот он, – киваю я на друга, – и правда знаменитый хоккеист.

– Да? – Она удивленно смотрит на Даню.

– Ага. Даниил Кравцов! Знаменитый Нил!

– Ого! – расплывается девушка в милой улыбке. – Классно! Можно автограф?

Даня, кажется, даже смутился, но девчонке черканул пожелание и поставил свою роспись.

– Ну все, братишка, ты теперь звезда! – хмыкаю я, когда официантка уходит.

– Какая еще звезда. Ты же знаешь, после всей этой подставы с допингом я не планирую возвращаться в большой спорт. – Он хмурится, окунаясь в безрадостные мысли.

– Ерунда! – наклоняюсь я к нему. – Ты же здоровый! Руки-ноги целы! Бейся, братишка! Докажи всем, что ты настоящий хоккеист. Посмотри на меня, – зло произношу я, – вот кто ни на что больше не годен.

Наш разговор плавно перетекает в воспоминания о хоккейной школе, о тренере Воронцове, нашем Борисыче, который вкладывался в нас по полной.

– А помнишь Зиму? Мирона Зимина? Вы с ним были не разлей вода, – говорит Даня.

Конечно, помню, как я могу забыть лучшего друга. Зима – отличный игрок. Был отличным игроком, пока не накуролесил. В результате бросил хоккей, ушел в армию. Мы сто лет не виделись и почти не созванивались. Правда, он, как и Даня, позвонил мне, когда узнал о моих травмах. Моя сестра Анька когда-то по-детски была влюблена в Мирона, бегала за нами хвостом. Интересно, где он сейчас? Кажется, учится, забросил профессиональный хоккей. Сто лет не видел его.

Распрощавшись с Даней, я еду домой. Хотя какой это дом? Так, временное убежище, предоставленное теткой. Но я ей за это благодарен, потому что жить с мамой под одной крышей я больше не мог. От нее прямо-таки исходила надежда, что я никогда не вернусь в хоккей. Вернусь ли? Чем больше проходит времени, тем призрачнее мне кажутся мои шансы восстановиться и попасть в хорошую команду. Одно знаю: если все-таки со здоровьем наладится и нога срастется нормально, то к Баеву я больше не вернусь, какие бы горы золота он мне не сулил. Что это за тренер, который отказывается от игрока, когда тот получает травму? Да, я сам сглупил, согласившись разорвать контракт досрочно, но я был в долбанной депрессии. Я, мать его, был в шоке. Начинаю перебирать в голове клубы, за которые хотел бы поиграть. Некоторые парни мечтают уехать в Штаты или Канаду, кто-то грезит о Европе, а я всегда хотел играть на родине. «Берсерки» – команда из Новосибирска, лидер в нынешнем турнире, в прошлом году завоевали кубок. Я бы хотел попасть к ним, но разве им нужен сдувшийся Назар Елизаров? Я до боли сжимаю челюсти. Я прорвусь! Я должен!