скачать книгу бесплатно
– У вас здесь можно где-то переночевать?
– Это запрещено. Но я войду в ваше положение и позволю вам остаться до утра в ординаторской.
Я достала из сумочки несколько сотен и сунула под журнал. Врач сделал вид, что ничего не заметил, а я написала дочке смску, что с отцом все в порядке и что утром я ее наберу. Они могут не идти завтра в школу. Пусть присмотрит за сестрами. Светлане Владимировне позвоню утром, не стоит ее будить ночью. Попрошу, чтоб приехала к ним и посидела до моего возвращения.
В ординаторской я так и не смогла уснуть, всю ночь вертелась на железной кровати с ужасно скрипящими пружинами и на рассвете задремала. Меня разбудила медсестра, сказала, что скоро обход, и мне лучше уйти, а то у Антона Валерьевича будут неприятности.
Теперь я стояла в туалете, ополаскивая лицо ледяной водой и с ужасом думая о встрече с Кириллом. Достала маленькую расческу из сумочки и расчесала густые, непослушные волосы, заколола в хвост. Провела пальцами под глазами, проклиная синяки и две тоненькие морщинки. Покусала бледные губы и пощипала щеки, чтобы не выглядеть такой изможденной и белой, как стена. Вышла на улицу, поглядывая на часы – только семь утра, и подставила лицо теплым лучам сентябрьского солнца.
ГЛАВА 5
– Пирожки! Горячие пирожки! Чай! Кофе! – послышался зычный старческий голос, и я увидела женщину в пестром платке, темном потрепанном пальто с лотком на колесах.
– Дайте мне, пожалуйста, два пирожка с капустой и… три с картошкой, а еще, если есть, с рисом и яйцом, и кофе, пожалуйста.
Кирилл любил именно с картошкой, а я с рисом и с капустой. Завернула горячие пирожки в пакет и села на лавочку. Поддела носком сапога несколько бронзовых листьев, и они с шуршанием опустились на потрескавшийся асфальт.
– Не возражаете?
От неожиданности я чуть не поперхнулась горячим кофе. Возле скамейки стоял мой муж и внимательно меня разглядывал, засунув руки в карманы расстегнутой куртки. Ему уже сняли повязку с головы, и теперь его волосы торчали в разные стороны.
Солнце светило прямо ему в лицо, и от этого глаза казались светлее, чем обычно. До боли родной и чужой одновременно. Странно видеть его вот таким. Последнее время я привыкла совсем к другому выражению его лица. Давно не видела Кирилла небритым и таким уставшим. Захотелось протянуть руку и пригладить ему волосы, но я сжала пальцы и отпила кофе. Сильно обожгла язык, даже слезы на глазах выступили. А он, так и не дождавшись моего разрешения, сел рядом.
– Я за вами из окна наблюдал. Как вы одиноко пинаете листья на тропинке. Захотелось составить вам компанию. Тихо здесь по утрам. Любите осеннюю тишину? Только шорох листьев и запах дождя.
На секунду закружилась голова от звука его голоса, он как-то странно изменился. Стал взрослее, что ли, или, наоборот, моложе. Никогда не думала, что снова буду так реагировать на него. Как когда-то… когда только познакомились. Или это проклятая тоска вперемешку с отчаяньем. Он же был когда-то моим. Целиком и полностью. Родным. Таким до боли родным.
– Люблю тишину, особенно если мне не мешают ею наслаждаться в одиночестве.
Я медленно выдохнула, отпивая кофе из чашки уже осторожно. Он бросил взгляд на пирожки в пакете и усмехнулся. А я невольно засмотрелась, как поблескивает седина у него на висках. Красиво поблескивает. Мне всегда нравилась эта солидность. Помню, как он все время пытался ее состричь, чтоб было не видно, а я просила не трогать.
«– Тебе идет, Авдеев, ты похож на киноактера. Наверное, все бабы на твоей работе от тебя без ума.
– А ты?
– А я, Авдеев, не баба. Я твоя жена.
– А ты? Ты все еще без ума от меня, Снежинка?
– А я тебя люблю, Кирилл. Вполне осознанно и со всем пониманием данного косяка».
– Пришли кого-то навестить? – проигнорировал мой намек, словно, я не его имела в виду. Он всегда так делал, если ответ его не устраивал.
Кивнула и с трудом удержалась, чтоб не предложить ему пирожок. Черт, вы можете быть в разводе год, два, три, но эта привычка, видимо, неискоренима – накормить мужа. Она видимо заложена у вас в голове, как основная и важная программа на жестком диске компьютера.
– Вы моя жена, верно?
На этот раз я все же поперхнулась кофе и вытерла рот тыльной стороной ладони.
– С чего вы так решили? Я на нее похожа?
– Не помню, как она выглядит, у меня амнезия, – усмехнувшись продолжил он, заглядывая мне в глаза. Я несколько раз моргнула, – но я определенно хотел бы, чтобы она была похожа на вас. Ошибся, да? Вот черт, так и знал, что я не из везунчиков.
– А какой вы представляли себе вашу жену?
– Я ее себе не представлял, даже не знаю, женат ли я, но вот это, – он поднял руку и повертел у меня перед носом обручальным кольцом, сверкающем на безымянном пальце, – наводит на мысль, что все же, увы, женат.
– Сожалеете?
– Определенно – да. Знаете, когда мозг не засорен воспоминаниями, есть ощущение, что вы подросток, и все воспринимается остро и ярко. Увидел вас и засмотрелся. Мне даже показалось, что я вас где-то встречал. Может, в прошлой жизни?
Внутри поднялась какая-то странная волна злости. Сидит на лавке с, как он думает, незнакомой женщиной и говорит, что жалеет о том, что женат. Но говорит красиво. Это он всегда умел – с какой-то непосредственностью завораживать женщин. И смотреть не только в глаза, а намного глубже, заглядывая в душу. Когда-то я с ума сходила от осознания, что он МОЙ. Что среди стольких он выбрал и любит только меня. Наивная идиотка.
– А вы не думали о том, что, возможно, ваша жена ищет вас, переживает, а вы тем временем говорите, как вам жаль, что вы женаты?
Он пожал плечами и откинулся на спинку скамейки, в глазах пропал лукавый блеск, он даже слегка напрягся.
– Если бы искала, то уже нашла бы. Я здесь неделю валяюсь. Как бомж, – невесело усмехнулся, подобрал лист с асфальта и сунул в рот черенком. Курить хочет, а сигарет и денег нет. Достала пачку и предложила ему закурить.
– Я не беру у женщин сигареты, – ответил он и принялся жевать черенок.
– А что, да, берете?
Усмехнулся снова уголком рта и положил руку на спинку лавки, заглядывая мне в глаза.
– Не знаю. Ни черта не помню. Но определенно не беру то, что не положено брать у женщин, и отнимаю то, что положено у них отнимать.
Голубые глаза заблестели тем самым блеском, о котором я уже успела забыть, тем самым, от которого у меня двадцать лет назад внутри все в тугой узел стягивалось и дышать становилось трудно, тем блеском, с которым он уже давно на меня не смотрел. Отвернулся, запрокинул голову, глядя на пронзительно-синее осеннее небо. Теперь я отчетливо видела швы у него на левой щеке и на лбу. Сердце болезненно сжалось, и я все же протянула ему сигарету.
– Берите, а то все листы пережуете.
– Состоите в общество охраны природы?
– Нет, в обществе охраны животных, – отрезала я и сунула сигарету ему в руку. «Козла одного в больнице навещаю» подумала и достала вторую себе.
Кирилл похлопал себя по карманам куртки.
– Черт, у меня даже зажигалку сперли.
Протянула ему свою, и он вдруг перестал улыбаться, внимательно её рассматривая. Провел указательным пальцем по гравировке сбоку, наверняка, читая надпись, сделанную им же на восьмое марта позапрошлого года.
«Моей самой любимой Снежинке». Бросил взгляд уже на мое кольцо.
– Вы замужем, – прозвучало разочарованно, а я заправила волосы за ухо и заслонила ладонью огонек зажигалки, прикуривая сигарету. На секунду посмотрела ему в глаза и, черт возьми, смутилась, потому что он тоже смотрел. Настолько близко, что сейчас я видела темно-синие разводы внутри голубой радужки его глаз и свое отражение в зрачках.
– Замужем, – ответила и утвердительно кивнула.
– Жаль, что не за мной.
– Очень жаль?
– Невероятно жаль.
– Я вас разочарую – я замужем за вами, – его лицо вытянулось, и брови удивленно поползли вверх, – но ненадолго, потому что мы с вами… Мы с тобой, Кирилл, разводимся. Это я тебе купила. Испечь не успела. Извини.
– Кирилл?! – все так же удивленно. – Кто бы мог подумать…
– Кирилл Сергеевич Авдеев.
Положила пакет с пирожками ему на колени и встала с лавки, отряхивая пепел с пальто.
– Поешь, я пока к твоему психиатру схожу. Он поговорить со мной хотел. И… мне только этой ночью сказали, что ты здесь. А так как мы год не живем вместе, то неделю твоего отсутствия я не заметила.
Кирилл продолжал смотреть на меня расширенными от удивления глазами, а потом затянулся сигаретой и, чуть прищурившись, спросил:
– Похоже, мы остались не в лучших отношениях. А зовут тебя как, жена? Снежинка, что ли?
– Женя меня зовут. Снежинки нет давно. Растаяла.
ГЛАВА 6
– По моему предварительному заключению у вашего мужа полная потеря памяти. Он даже не помнит, как его зовут и сколько ему лет. У него были какие-то стрессы в последнее время? Трагедии? Что-то помимо удара головой?
– Не знаю… дело в том, что мы разводимся, и уже больше года не живем вместе.
Врач внимательно посмотрел на меня.
– И тем не менее он носил в кармане бумажку с вашим номером телефона.
– Она случайно там осталась.
– Думаете? Неужели он ни разу не сдавал куртку в химчистку?
Я посмотрела на свои ногти и тут же сжала пальцы в кулаки, так как лак местами облупился и выглядел ужасно неряшливо. Маникюр у меня был по плану только завтра, а вчера я драила всю квартиру. Я всегда так делаю, когда нервничаю.
– Евгения Павловна, а давайте на чистоту. Вы бы хотели, чтобы он вернулся домой? Такой шанс, когда мужчина ничего не помнит и особенно причину разлада в семье, бывает один на миллион.
Я резко подняла голову и посмотрела на врача.
– Инициатор развода я. Поэтому нет, я бы этого не хотела.
– А если хорошо подумать? Ведь вы приехали сюда ночью и остались с ним до утра в больнице.
– Это просто долг и…
– Евгения Павловна, я врач-психиатр, и вы можете быть со мной откровенны.
– Я с вами откровенна. Я не хочу, чтобы этот человек возвращался ко мне. Я вообще не хочу, чтобы он возвращался в мою жизнь.
– А для него это было бы очень полезно – вернуться домой. В привычную обстановку, где прожил много лет.
– Возможно. Только это совсем не входило в мои планы.
– И тем не менее вы здесь.
– То, что я сюда приехала, означает лишь, что я хотела ему помочь. Как долго вы продержите его здесь?
– Да мы и не держим. Я могу выписать его уже сегодня. Потом Антон Валерьевич вынесет свой вердикт, и вы свободны.
– Вот и отлично – выписывайте.
***
Домой мы ехали в электричке, так как у нас обоих не оказалось достаточно денег. Точнее, у Кирилла их не было вообще, а у меня с трудом нашлось на поезд. В городе возьму такси – Алиска спустится и оплатит. Как назло, еще и кредитку забыла дома второпях. Я искренне надеялась, что забыла, потому что вполне могла её потерять. Очень на меня похоже. Славику звонить не хотела. Я вообще не хотела думать о нашем последнем разговоре с ним. Это было слишком для моей нервной системы. Уж точно не сейчас.
Бросила взгляд на мужа, он смотрел в окно, куда-то поверх меня. Не знаю, о чем он думал. Иногда раньше любила смотреть на него и угадывать, что делается в его голове, а потом выдавать ему версии, которые он разносил в пух и прах. Только этого давно уже не было между нами. Мы и виделись последнее время перед расставанием только по вечерам и воскресеньям.
А сейчас я впервые видела его настолько близко за этот год, и мне было больно на него смотреть. Казалось, что он и не был мне родным никогда, может мне все это приснилось? Почти не изменился за это время, только похудел немного, и щетина появилась на скулах, пару морщинок у глаз… тех самых, в которые я влюбилась. Он никогда не был красивым, но в нем была та самая дикая харизма, от которой женщины теряют голову. Она заключалась в том, как он говорил, в повороте головы, в том, как размахивал руками и поднимал брови, в том, как смотрел или ухмылялся, и его чувственные губы всегда вызывали непреодолимое желание тронуть их кончиками пальцев. Он всегда напоминал озорного мальчишку, у которого в голове куча всяких фантазий, стрелялок, шутеров, американских горок и прочих аттракционов.
Вспомнила, как он улыбнулся мне в первый раз, и я подумала о том, что такие улыбки нужно запретить законом. Подумать только, я столько раз целовала это лицо, гладила пальцами, а сейчас я сижу, как натянутая струна, и внимательно слежу, чтобы не дотронуться до его колена ногой.
Между нами повисло молчание, которое я нарушать не собиралась. Я была слишком взволнована своей собственной реакцией на него сегодня утром. Меня словно отшвырнуло лет на двадцать назад в период нашего знакомства, когда от одного его взгляда пересыхало в горле, и мне это не нравилось.
– Может, расскажешь мне немного… обо мне. Ехать еще часа два.
Я даже не обернулась, вглядываясь в осенние пейзажи за окном. Нужно поменьше на него смотреть. Я просто соскучилась. Точнее, это дурацкая привычка по нему скучать, но можно ведь отвыкнуть, а когда отвыкну – это тоже станет привычкой. Невероятно логично.
– Тебя зовут Кирилл Сергеевич Авдеев. Тебе сорок три года.
«И ты редкостная сволочь».
– Ты сказала, мы в состоянии развода, а сколько лет прожили вместе?
– Двадцать один год, и у тебя есть три дочери. Старшей шестнадцать, средней двенадцать и младшей пять.
– Ох ты ж… ничего себе, – он даже выдохнул и прищелкнул языком. Его глаза округлились. Он всегда делал такие глаза, если его что-то шокировало. Когда-то это вызывало у меня приступы хохота.
– И как их зовут?
– Старшую – Алиса, среднюю Маша и младшую Лиза. Имена выбирал ты.
– А работаю я, наверное, ювелиром, да?
– Это почему? – я резко обернулась, но увидев его усмешку, поняла шутку и еле сдержалась, чтоб не усмехнуться в ответ. – Нет, ты не ювелир, хотя у тебя определенно есть талант к ювелирной работе.
– Так чем я все-таки занимаюсь?
– Бизнес по автозапчастям к иномаркам. Раньше ты работал с партнером, но вы поссорились, и теперь ты сам по себе. В нашем городе у тебя пять небольших магазинов, три из них ваши совместные со Славиком и два ты открыл самостоятельно. Год назад вы сильно повздорили, и больше ты с ним не работаешь. Насколько мне известно, ты пытаешься отжать у него парочку ваших общих проектов. Кстати, один из магазинов мы будем проезжать при въезде в город.
