Защищая горизонт. Том 2

Кира, не говоря ни слова, развернулась на месте, подошла к стене, обклеенной разными картами, и сорвала одну. Затем подошла ко мне и демонстративно развернула перед моим лицом. Там был изображён участок пустыни с нанесёнными на него дорогами, а также две метки, подписанные как «Дом» и «Купол», и, судя по карте, они были совсем не далеко друг от друга.

– Пожалуйста! Твой милый Унис позаботился о нас заранее. Доволен? – грубо и с вызовом спросила Кира.

– А как же Кукольник?

– Кукольник в Системе, Стил, ты что, совсем его не слушал? Он всегда был там, и каким-то образом ему удалось обмануть наших Техников. Всё это время он играл с нами, манипулировал, а мы слепо плясали под его дудку. Глобальная партия вселенских масштабов, начатая ещё Унисом. Он заложил в него эту программу, и Кукольник следует ей до сих пор, всеми силами стремится уничтожить Систему. Иногда мне кажется, что он сам давно забыл, для чего это нужно. Мотивация потерялась с побегом Униса, осталось лишь слепое повиновение давно отжившей программе.

– Господи… Сол знал, что Стражи – единственное, что преграждает ему путь к цели, последний оплот у врат Системы. Не будет их – и наш мир останется беззащитен, – догадался я. – Сначала он заманил нас в ловушку, воспользовался нашей слепой яростью и перебил почти весь корпус рядовых Стражей, а затем отправил нас по неверному следу, одновременно ослабляя и без того обескровленную Систему.

Если мои догадки окажутся верны, значит, Кира всё это время была права, я служил послушной марионеткой в чужих руках, и по моей вине все жители Системы оказались на краю погибели. Чёрт бы тебя побрал, Сол! Ещё тяжелее мне стало на душе от мыслей, что я собственными руками уничтожил двоих Палачей, чем ещё сильнее помог его плану свершиться. Я не мог в этом признаться, но дела обстояли гораздо хуже, чем она могла себе представить. Боже мой, что я натворил? Мои руки по локоть в крови своих коллег, и это уже ничем не искупить. Я стоял и смотрел на собственные ладони, чувствовал, как их обагряет кровь невинных людей. Не скрою, я ненавидел их, презирал, но, выходит, они были правы во всём, а я…

– Наконец-то ты начал понимать.

– Получается, Система осталась беззащитной. Пока мы здесь, он там… о нет… – От шока я терялся в словах.

– Не преувеличивай свою значимость. Один Хранитель стоит нас обоих, но, да, нам нужно вернуться как можно скорее.

– Но как? Мы не можем этого сделать без Техников.

Кира поджала губы, подошла ко мне, и я заметил тень смущения в её глазах.

– Я солгала тебе о том, что не знаю, как нам вернуться. Перед выбросом я получила все необходимые инструкции для самостоятельного подключения к Системе в случае необходимости. Они предусмотрели это, как и многое другое. Пойдём, нам пора, – крайне угнетённым голосом изрекла Кира и быстро вышла из комнаты.

Несколько секунд я пытался прийти в себя после новых откровений, потом с грустью окинул взглядом трупы наших спасителей и поторопился вслед за ней.

– О чём ещё ты мне соврала? – возмущённо спросил я, догнав напарницу на лестнице.

– Обо всём, что тебе не положено знать, – без всякой скрытности ответила Кира.

– Получается, мне до сих пор не доверяют?

– Конечно, они тебе не доверяют. Что за нелепые вопросы? С чего должно быть иначе? Чего бы тебе ни наплёл Верховный Страж, он совсем не дурак, чтобы ставить на такого ненадёжного игрока, как ты, жизни всех жителей Системы. Чему ты так удивляешься?

– Да уже ничему… А как починить реактор тебя случайно не научили? – язвительно процедил я сквозь зубы.

– Нет, не научили, – пробубнила в ответ Кира. – Наше задание выполнено, нужно донести обо всём Вергилию, а дальше пусть сами решают, что делать.

– Наше задание или твоё? – угрюмо поинтересовался я.

Кира посмотрела на меня очень презрительно, но промолчала, что стало лучшим ответом. А я в последний раз окинул взглядом старый дом и мысленно попрощался с ним. Вот и подошла его грустная история к своему логическому концу. Десятилетия праздности и счастья плавно сменили годы жуткого похмелья и загнивания, а затем закономерно закончились маленькой трагедией, которую вскоре сотрут пески времени.

* * *

На улице уже вовсю властвовала ночь, а ветер принёс прохладные потоки с севера, ещё больше охлаждая ночной воздух пустыни. Он гонял их по песчаным барханам и пронизывал наши тонкие костюмы, забиваясь в каждую щель. В тот момент я подумал, что защитные комбинезоны для выживания в пустыне должны быть более… защищающие, но их несовершенство списал на износ за старостью лет. Мы быстро выскочили из дома и рядом с входом в полной темноте, разгоняемой лишь слабым светом из грязных окон, обнаружили припаркованный легковой автомобиль, приготовленный к нашей поездке в Купол. Он был очень маленький, компактный и грязный, а багажник доверху набит разными инструментами, складной лопатой и прочим хламом. Непонятно, как на такой машине Унис рассчитывал ехать впятером, но, к счастью, Кира уже решила эту проблему.

– И как мы в такой темноте что-то найдём? – спросил я, осматривая старый автомобиль.

Кира в это время уже расположилась внутри, забросила оружие в бардачок и с лёгкостью бывалого жителя пустыни завела двигатель.

– Карта есть, фары есть, – сказала она, включая ближний свет. – Доедем, запрыгивай!

По старой привычке я забрался на пассажирское сидение и стал осматривать всё вокруг в поисках ремня безопасности, но его здесь почему-то не оказалось. Может, дети Униса были очень хорошими водителями или удачливыми… или просто глупыми.

– Не боишься светом фар привлечь лишнее внимание? – спросил я. – Они ещё где-то там.

– Сейчас это меньшее, что тебя должно волновать, Стил.

– Как раз это меня и волнует… – сказал я, вглядываясь в ночное небо.

Кира внимательно изучила карту, потом небрежно отбросила её в сторону и стремительно погнала машину прочь, быстро набирая скорость. Несмотря на свой скромный вид и крошечные размеры, автомобиль оказался очень мощным и неплохо справлялся с сыпучей песчаной дорогой. Его широкие колёса с глубокими протекторами легко находили сцепление с подвижной поверхностью, и машина как пуля, окружённая завесой из песчаной пыли, смело неслась вперёд, изредка подпрыгивая на неровностях дороги.

– Мы так и не узнали, как Унис смог выбраться из Купола после побега, – расстроенно произнёс я, разрезая тягучее безмолвие, повисшее в кабине.

– Теперь это неважно, – сухо прокомментировала Кира, не отрывая взгляда от дороги.

– Нам сейчас всё важно, любая мелочь. Он мог пролить свет на то, куда делись Техники и кто увёл их из Купола. Мы ничего не узнали!

– Только не начинай снова читать свои нотации, Стил. Ничего уже не изменить, Техников больше нет, и их не вернуть. Ты же сам видел и слышал, что Купол не открывали много лет. Мы не знаем, когда точно не стало обслуживающего персонала, но, похоже, уже очень давно. Подробности их исчезновения сейчас не имеют значения, Систему нужно спасать и исходить из сложившихся обстоятельств. Нашей главной целью была разведка и поиск Кукольника, и мы сделали, что смогли, с остальным пусть разбираются знающие люди. Я уже очень устала от этого мира и просто хочу вернуться домой. Давай решать проблемы по мере их поступления.

В салоне сгустилась неприятная тишина, где каждый думал о чём-то своём, но уверен, что направления наших мыслей сходились и замыкались на моей персоне. Спустя некоторое время машина на полном ходу выскочила на главную дорогу, где мы совсем недавно удирали от летающих монстров, сделала крутой разворот и направилась в сторону знакомого нам придорожного кафе. Кира часто брала в руки карту и делала вид, что сверяется с ней, хотя в этом уже не было необходимости, но это выдавало в ней небольшую нервозность и неловкость от того, что ей приходилось ехать со мной в томительном молчании.

– Я тут подумал… – глубокомысленно изрёк я в пустоту.

– Этого-то я и боюсь, – прошипела себе под нос Кира.

Но я предпочёл сделать вид, что не заметил её укора.

– Если Купол всё это время был закрыт и если хотя бы на секунду принять во внимание версию Униса о Системе, каким-то образом обретшей разум и желающей нас уничтожить, можно ли предположить, что именно она истребила весь обслуживающий персонал? – витиевато и осторожно спросил я.

– О господи…

– Ну правда, ты только подумай, должна же быть в Куполе хоть какая-то система безопасности? В конце концов, там работали пойманные Отступники. Техники должны были предусмотреть любой сценарий, от бунта до побега. Может быть, по всему комплексу установлены скрытые оружейные гнёзда, управляемые автоматикой? Как думаешь? В таком случае Система может завладеть ими, перехватить управление и разом расправиться со всем персоналом. Ведь они для неё главная угроза, способные физически её остановить. Тогда вся эта история обретает некий смысл. Хотя куда потом делись тела?

– Стил, прошу…

– Хотя бы на секунду перестань быть такой упёртой и просто предположи такую возможность!

– Стил, заткнись, просто закрой рот, прошу тебя, – угрожающе и напористо сказала Кира и даже со злости ударила ладонями в руль. – Хватит, всё это зашло слишком далеко. Я всё больше думаю, что Верховный Страж ошибался не только в Унисе и в этой миссии, но ещё он ошибался в тебе. Ты не Страж и не мессия, или кем они тебя там считают? Ты просто глупая кукла в руках кукловода, и если ты сейчас же не перестанешь нести эту чушь… богом клянусь, я прострелю тебе башку!

Я ещё никогда не видел Киру настолько опустошённой и мёртвой внутри. Безжизненный и холодный взгляд застыл в её остекленевших глазах, и немая бездна отражалась в них. Я видел свою верную напарницу в разные периоды нашей совместной жизни. Я помню её весёлой и грустной, злой и очень нежной в краткие и запоминающиеся моменты нашей охоты на Отступников, я видел все грани её души и знал все закоулки её эмоций. Но то, что предстало передо мной сейчас, уже не было моей напарницей или просто живым человеком. Это не Кира, а бездушное существо, поглощённое болью и ненавистью, осколки опустевшей души, когда-то служившей мне настоящей отдушиной в череде серых дней. Что случилось с тобой, моя дорогая Кира, как ты могла так измениться? Или изменилась вовсе не она?

Остаток пути мы провели в молчаливом кошмаре и эмоциональной изоляции друг от друга. Несмотря на то, что наши мысли искрили ярче солнечных бликов на водной глади деревенской речушки, вслух никто больше не осмелился произнести ни слова. Всего через десяток минут мы миновали то самое кафе, где встретили дружелюбного Максима – специалиста на все должности, а с ним жутких ребят, мечтавших о скорой расправе над нами. В темноте было сложно что-то разобрать. Останки хлипкого здания всё ещё тлели на фоне ночного неба, а свет наших фар постоянно выхватывал всяческий мусор и следы недавней войны за выживание. Я всматривался в окна, в надежде увидеть кого-то живого или хотя бы тела недавних соперников, но всё было тщетно. Ночь вовсю вступила в свои законные права и сопротивляясь моему острому зрению. Миновав пепелище, мы свернули с дороги и направились к узкой колее, почти полностью скрытой под песком, но указанной на нашей карте. Судя по ней, здесь когда-то была самодельная дорога, ведущая прямиком к Куполу, но, к сожалению, прошло слишком много времени. Спустя километр колея совсем скрылась под толщей песка, а наша маленькая, но гордая машинка всё больше увязала в сыпучих волнах. Вскоре нам всё же пришлось бросить нашу резвую колесницу и остаток пути преодолеть пешком. Путь домой всегда кажется быстрее. Вот и сейчас всего какой-то час пути по песчаным барханам – и Кира, как заправский проводник, снова вывела нас к тому самому входу, откуда утром того же дня появилось два Стража с надеждой на будущее, но нашедшие лишь смерть и разочарование.

В основную часть Купола, где находились комнаты извлечения и погружения капсул, мы вернулись тем же путём, каким попали наружу. Всё это время Кира молча плелась позади меня с оружием в руках и отыгрывала роль уже не моего напарника, а скорее тюремщика, ведущего пленника на эшафот. В каждом своём шаге я ощущал приближение неминуемого возмездия за всё, что сотворил с Системой, с нашим родным домом. Я понимал, чем для меня закончится эта история, и давно принял свою судьбу, но в тот момент, когда Кира подвела меня к одной из капсул, терпеливо ожидающей новых жителей Системы, и открыла верхнюю крышку, я почувствовал острое желание бежать отсюда. Спасти себя от этого будущего, спрятаться, найти для себя другую заброшенную ферму и прожить остаток жизни, добывая воду из истерзанной планеты. Мир, живой и настоящий, вот он, здесь, прямо за моей спиной, стоит только снова преодолеть комплекс и выбраться наружу. Мир, жестокий и опасный, но хотя бы дарующий шанс на выживание вместо сладких грёз, где меня ждало воздаяние за моё предательство. В тот самый момент выбор для меня стал не так очевиден. Я встал как вкопанный перед открытой капсулой и больше не хотел делать ни шага, но в тот же миг услышал тяжёлую поступь своего тюремщика и холодную сталь оружия за своей спиной.

– Раздевайся и полезай внутрь! Живо! – скомандовала Кира, уже без сомнений угрожая мне пистолетом.

Я заглянул в капсулу. Холодная и вечно голодная Тьма уже ждала меня внутри, с вожделением протягивая ко мне свои жуткие щупальца. Она жаждала моего возвращения и звала меня. Я разделся и бросил одежду рядом с капсулой, а затем неуклюже улёгся в свою старую тюремную камеру, где должен был остаться навсегда. Кира подошла к небольшому пульту рядом с капсулой и напоследок заглянула внутрь. Несколько секунд она смотрела мне в глаза, словно надеялась увидеть нечто, способное исцелить её, но её взгляд остался таким же пустым и безжизненным. С тяжестью в сердце и лёгкими движениями губ она прошептала мне что-то на прощание и нажала несколько кнопок на пульте. Капсула загудела, зашипела и застонала, включая старые механизмы, а крышка медленно поползла на своё место, скрывая от меня лицо Киры, наблюдавшее за мной до последнего проблеска некогда вожделенного красного света. Следом пришла привычная темнота, будто и не было этого дня в моей жизни, всех этих событий и яркого солнца, а главное, необычайно красивого звёздного неба. После целой жизни, проведённой в заточении железной клетки, я так и не успел насладиться кратким мигом этого чудного, настоящего, живого мира. Этот день прошёл так быстро и мимолётно, как дивный сон он ворвался в мою жизнь яркими красками и так же быстро развеялся с первой тишиной и тьмой моей капсулы. Теперь я здесь, я дома.

Мои руки и ноги стянули неизвестные щупальца, не давая пошевелить ни единой конечностью, а вслед за ними вновь пришли острые иглы. Они впились в мою кожу, впрыскивая огромное количество неизвестных препаратов. Но я не успел почувствовать боль, не успел даже понять, что происходит, как мой разум внезапно помутился, а мир начал расплываться и таять в последних отблесках реальности. Последнее, что я почувствовал, погружаясь внутрь своего сознания, того ужасного монстра, однажды покинувшего мой желудок. С хищным оскалом он снова приблизился к моему лицу, но в этот момент мир окончательно разрушился и раскололся на множество осколков.

Кира… Когда мы покинули Купол, я видел те лохмотья, в которые превратилась её израненная душа, видел, как метался её ретивый дух и с каким задором она боролась с самой собой. Когда человек стоит на грани пропасти, прижимаемый тяжестью сомнений, когда весь его мир трещит по швам и вот-вот окунёт его в океан безумия, то у него остаётся только два пути: пойти навстречу своему страху, шагнуть в бездну и найти ответы на все вопросы или повернуть назад, закрыв глаза на всё, что происходит вокруг, и видеть перед собой только тропу, ведущую прочь от обрыва. Люди всегда боялись сделать последний шаг, отдаться во власть своим сомнениям, бороться с ними и за них, узнать всю правду и переродиться в нечто новое, возвышенное и великое. Они думают, что там, на дне пропасти, их ждёт только духовная смерть… и это правда. Но такова жизнь и таково развитие всей Вселенной – умирать и возрождаться вновь, чтобы с каждым разом становиться всё лучше и сильнее, впитывать в себя все недостатки и превращать их в достоинства. Это удел смелых. Но тот, кто испугался за свою веру, кто повернул назад, тот обречён на более несчастную участь – стать закостенелым слепцом на страже устаревших догм, послушным и грозным оружием в руках отжившего прошлого.

Кира сделала свой выбор. Моя же вера умерла давным-давно. Вместе с Икаровым она осталась в той петле, вместе с Шолоховым на его кухне и Максом в той комнате допроса. Я сам поднёс оружие к своей голове, Солу осталось лишь спустить курок. Теперь я здесь, на дне пропасти, разбитый и уничтоженный, застрявший где-то между жизнью и сном.

Глава 7. Добровольный кошмар

Тьма. Мой главный попутчик и вечный мучитель. Она терзала меня всю жизнь, точнее ту её часть, которую я помню и осознаю. Каждый день, стоит мне только закрыть глаза и потерять над собой контроль, как приходит она, жуткое воплощение моего личного кошмара. Сколько бы я ни бежал, сколько ни боролся, но она всегда была рядом, незримый ангел смерти за моей спиной, который только и ждёт момента, когда я ослабну, выпущу жизнь из своих рук, и тогда на престол взойдёт она – Тьма, королева моего внутреннего мира. К сожалению, я не помню себя до того, как пришёл в школу Стражей. Там я отрёкся от себя, от чувств и своего прошлого, чтобы посвятить жизнь служению общему благу, но вместо этого получил лишь смолянистую пустоту, разъедающую меня каждую ночь. Я никогда не видел снов: ни во время службы Стражем, ни до этого. Мне всегда казалось, что быть отрешённым от мира и людей, плыть по реке жизни в одиночестве, без семьи, друзей, без снов и сладких грёз – мой личный выбор с самого детства. Я был опустошён, потерян, не видел перед собой ни целей, ни смыслов, ни идеалов, и, возможно, именно это подтолкнуло меня стать Стражем и Палачом. Только так я смог обрести частичку огня для борьбы с внутренним монстром, немного надежды в этой бесконечной схватке с бессмысленностью своего существования. Только так я нашёл причину, чтобы жить и двигаться дальше. Я уверен, что никогда не был весёлым и задорным мальчиком, ведь то странное и пугающее чувство собственной пустоты, зияющее из самой глубины моей души, не могло возникнуть всего пару лет назад… Нет. Эта бездна ковалась всю мою жизнь, день за днём прожигалась невзгодами, закалялась нестерпимой болью от невозможности найти себе места в этом мире и обществе. Наверное, именно из таких юношей, как я, получаются лучшие Палачи, слепые исполнители чужой воли, оружие в руках безумцев и куклы на нитях незримых кукловодов. Мы – покорные стражи лживых горизонтов. Тьма, которую взрастило и вскормило внутри нас жестокое общество, станет его надзирателем и палачом, карой во имя туманных идеалов. Ты здесь, со мной, мой верный спутник и единственный друг, пылающий ко мне странной извращённой любовью. Ты всегда была здесь, всегда ждала и надеялась – и я пришёл. С тебя всё это началось и тобой должно закончиться.

Ну что же, привет, мой старый друг. Я боролся и бежал от тебя каждую ночь и каждую нашу встречу. Я мечтал однажды найти свет, что выведет меня, укажет путь через твои непроглядные сети, но я ошибался. Нет Тьмы, пожирающей нас извне, и нет врага, с кем нужно бороться. Тебя не существует за горизонтом моей души, есть только тьма внутри меня, есть только я. Свет – это не благо, даруемое свыше, и не панацея от собственных демонов, это лишь отрицание Тьмы, её продолжение и источник. Он рождается из темноты собственного разума, он результат долгих и упорных трудов. Чтобы светить, нужно сначала стать тьмой, смириться с этим, слиться с ней воедино, а затем гореть так ярко, пока ещё позволяет время. Но пока есть только Тьма, есть только я.

Когда крышка капсулы закрылась над моей головой, а тело и разум накрыло тьмой железной клетки, то я не встретил там цветного хоровода чужих мыслей, не услышал больше пения великого множества чуждых мне сознаний, вокруг застыла только мёртвая тишина обители моих кошмаров. Исчезли нити людских мыслей, что ласкали мой разум, когда я покидал виртуальный мир, исчезли все краски и чувство безмятежности. Тьма захватила Систему, превратилась в единственную и полноправную хозяйку, растоптала последние увядающие цветы на этом сгнившем поле. Она поглотила всех, проникла в разум каждого обитателя Системы. Мой кошмар стал реальностью и единым целым с душой всего мира. Мой разум летел навстречу неизбежному, в паутину изо лжи и сладких иллюзий, он скользил в темноте и сливался с ней воедино. Тьма не видела различий, не пыталась меня остановить и не считала своим врагом. Я не был чем-то чужеродным или иным, я не корабль, что разрезает мутные воды, я её часть, всего лишь течение, волна на маслянистой глади, слабый отзвук её естества. Я всмотрелся вглубь своего сознания, желая увидеть своё тело или хотя бы руки, как это было каждую ночь, но узрел только всплеск темноты и чёрный сгусток, что пробирался сквозь тихие воды, пронзая их бесформенными щупальцами. Я был совсем рядом, почти у границ Системы, и уже видел эту грань, стену мироздания, что трещала, прогибалась под напором Тьмы, но держала её натиск. Я собрал все силы в едином порыве, сделал последний рывок, стягивая все мысли в тугой кулак, сжимающий острый меч моего разума. Плотный поток информационного шума ударил в моё больное сознание. Оно сжалось от страха, закричало и услышало крик в ответ. Вопль агонии умирающей Системы, последний зов тысяч людей, соединённых в один громкий клич, набатом звучащий даже здесь, на подступах к мирозданию. С безмолвным криком я пробил эту стену, и Система втянула меня обратно. Она ждала меня, сияя болью на туманном лице, она улыбнулась мне. Теперь я дома. Я там, где должен быть, теперь я это чувствую.

Мои мысли сжались в одну точку, а затем взорвались ярким каскадом осознанных брызг. Мощные и направленные лучи информации ударили в разные стороны, разбегаясь от центра моего сознания. С каждой секундой они обретали форму, вгрызались в виртуальное пространство вокруг бурлящего комка мыслей, вытягивались в руки и ноги, рисуя в мироздании тот самый образ, который оно успело запомнить, – тело бесстрашного Стража и борца за новый мир, Палача по имени Стил. Система помнит меня, она не забыла того, кто любил её всем сердцем, кто желал ей только добра и процветания. Она бережно хранила мой образ и ждала возвращения, и теперь с радостью и скрупулёзно воссоздавала моё тело, мою виртуальную, но единственно верную оболочку.

Мы пришли в этот мир и заточены здесь на всю жизнь. Мы прожигаем её день за днём, наблюдая, как перед глазами проносятся дни и годы, мы встречаем каждое утро одних и тех же людей, места, события и начинаем воспринимать их как должное, как вечный порядок вещей. Наши жизни размываются, становятся тусклыми и однообразными, где мы медленно умираем не только физически, но и духовно. Вся человеческая сущность иссыхает, эмоции блекнут, а стремления исчезают вслед за солнцем нового дня. Мы перестаём замечать этот мир, для нас он сливается в одну и ту же точку, краткий миг, что проносится перед нашими глазами каждый день, один и тот же, снова и снова. Те же люди, те же места и события. Чем больше мы теряемся в этом круговороте, чем сильнее жизнь становится похожа на смазанный до однородности холст художника, чьё великое творение было смыто и растворено в карусели серых дней, тем быстрее течёт время, тем мимолётнее становится наше существование. Но в один момент мы вдруг пробуждаемся от этого сна, сбрасываем с себя словно наваждение или пьянящий дурман, а затем срываемся с места и бежим куда-то вдаль, не разбирая дороги. Мы спотыкаемся, ломаем судьбы, но не обращаем внимания и всеми силами пытаемся спастись от опостылевшего нас существования, стремимся всеми силами восполнить ту пустоту, образовавшуюся внутри нас, наполнить холст новыми красками. Безуспешно пытаемся восполнить всё то, что мы пропустили или не успели сделать в жизни, пытаемся снова прожить утерянные годы, но уже по-настоящему, при этом сжигая себя ещё быстрее. Безумства сменяют друг друга, тянутся бесконечной чередой: вечеринки, экстремальные развлечения и небывалые впечатления – всё это проносится перед нашими глазами и стремительно поглощается, бездумно, безудержно. Мы похожи на умирающих от голода людей, внезапно оказавшихся на королевском пиру, где хотим поглотить всё и сразу, причиняя себе ещё большие страдания. Но каким бы отвязным ни было путешествие в утраченное прошлое, в один прекрасный момент мы понимаем, что это не собственная жизнь, что это чуждое для сущности человека. Мы только гости на этом празднике жизни, где фальшивое всё: эмоции, ощущения и события; это лишь суррогат, которым мы пытались насытить потерянное время. Такая жизнь быстро приедается, тускнеет пуще прежней и истощает наши силы, и тогда мы оборачиваемся назад, на родной дом, и теперь он не выглядит таким уж безрадостным, а скорее привычным, спокойным и очень понятным. К нам приходит осознание, что мы те, кто мы есть, что только привычное окружение дарует нам свободу быть собой, а также невероятное чувство умиротворения, когда попадаешь в родные пенаты. Не зря в гласе народном родилась поговорка, что в гостях хорошо, а дома лучше. Как бы мы ни стремились к новым впечатлениям, иной жизни или другому Я, только дома мы всецело ощущаем свою нужность и важность, причастность к великому общему, ведь именно он сделал нас такими, он нас породил и воспитал. Я тоже был там, за границей Системы, и не хотел возвращаться, но первое, что ощутил, ворвавшись в пелену из снов, – это умиротворение, радость от долгожданного возвращения не только домой, но и к самому себе.