Защищая горизонт. Том 1

Наставник направил свой требовательный взор в аудиторию и медленно обвёл всех пронзительным взглядом.

– Ну давайте? Это же элементарно, – с разочарованием воскликнул лектор.

– Жизнь? – раздался сдавленный юношеский голос где-то позади меня.

– Что, простите? – повернувшись на голос, переспросил Наставник.

– Самое ценное, что есть у человека, – это жизнь, – более уверенно повторил парень.

На тот момент я уже знал правильный ответ и то, что этот смелый молодой человек позади меня был как никогда близок к истине, но всё же недостаточно для верного ответа. Я же всегда предпочитал молчать. Возможность ошибиться с ответом, разочаровать не только других людей, но и себя самого пугала настолько сильно, что сковывала движения, мысли, и я не в силах был побороть себя. Страх общественного порицания и излишнего внимания оказались настолько сильными, что превратились в своеобразную фобию. Я замкнулся, корил себя этим, но ничего не мог поделать. Возможно, это порочная тяга быть лучшим во всём, боязнь потерять доверие людей и весь смысл жизни. Лишний шаг как новая игра с собственной жизнью на бескрайнем минном поле из людских ошибок. Прочие плюют на условности жизни, на мнения людей вокруг, они способны на безумства – танцевать среди мин, скользить по смертельным граням. Меня всегда поражала их способность не только обходить эти ловушки, но и побеждать, а я боялся этого, завидовал им, ненавидел всех вокруг за этот беззаботный вальс. Всю жизнь я только и делал, что пытался соответствовать каким-то требованиям, хотел служить обществу, стремился к размытым граням справедливости и ковал себя только для этого момента, когда я наконец стану лучшим. Поэтому я почти всегда знал правильный ответ на все вопросы жизни, но всегда молчал, предпочитая смотреть, как другие обгоняют меня, играя со смертью, толкают, швыряют, бьют в этой слепой гонке со своими жизнями, и всё ради этого… Большая ответственность требует от нас большого кредита доверия со стороны людей, а его приходится копить всю свою жизнь, где одна-единственная ошибка может разрушить всё.

Наставник тем временем сделал задумчивое лицо, почесал подбородок, больше по привычке, чем по нужде, и снова обратился в зал:

– Вы правы и неправы одновременно. Да, самое ценное, что есть у человека, – это его жизнь. Это единственное, что он никогда не сможет вернуть. Но в то же время машина правосудия требует от нас не устранение угрозы, а её перевоспитание. Мы обязаны были дать шанс Отступнику на искупление своих ошибок перед гражданами Системы, и одновременно он должен был понести суровое наказание. Мы должны были лишить его того, чем он больше всего дорожит, – его жизни, но при этом не убивая его… Да-да, не нужно делать такие непонимающие лица! Я сейчас поясню.

Наставник откашлялся, взял стакан с водой, спрятанный под кафедрой, и сделал пару глотков. Вся эта пауза была предназначена только для одного, чтобы мы задумались над его словами и сконцентрировались.

– Для начала, – продолжил Наставник, – вы должны чётко понимать, чем стала Система для человека. Это не только новый дом, где должны исполняться все его давние мечты о лучшем мире, это также место, которое должно побороть все страхи людей, всё то, что толкает их на преступления. Мы не должны забывать, что главным страхом человека является неизбежность смерти. Издавна люди находили себе утешения в этом непреложном цикле жизни в форме различных верований, сказаний, создавали образы загробного мира, рая, куда человек мечтал сбежать на протяжении жизни. Вместо страха смерти он научился переводить все ужасы своей реальной жизни, все страдания и тяготы в веру в лучшую жизнь, в место, где он забудет о боли и лишениях. Он мечтал о новом доме, где исполнятся все желания, где он больше не увидит кошмаров и не почувствует страха. Сдавшись под натиском грязи из реального мира, он мог лишь тешить себя иллюзиями. Система стала нашей новой попыткой порвать эти порочные узы, цепи бесконечного рабства человека перед его страхами и тяготами жизни, это будущий рай на земле. Здесь мы сами меняем обстоятельства, стремимся к тому, чтобы побороть саму смерть! В Системе, а точнее в капсуле искусственного обеспечения жизни, наши тела почти не стареют, а вот разум, выкованный в горниле миллионов лет эволюции, оказался намного строптивее биологической оболочки. Что бы мы ни делали, он упрямо следует заложенной в него программе. В Системе человек продолжает стареть с прежней скоростью, его мозг выгорает, изнашивается, подчиняясь ускоренному течению времени. Вы сейчас, должно быть, думаете: «Зачем этот сумасшедший старик нам всё это рассказывает?» Вот мы и подошли к самому главному – к изъяну, которому подвержена любая машина, в том числе и Система. Она не способна обходиться без постоянного обслуживания и контроля со стороны человека, и этого, как вы понимаете, не добиться, находясь здесь, внутри Системы. Никто не хочет бесконтрольно доверять жизни миллиона человек машине и давать ей на откуп всё наше существование. К тому же есть некоторые аспекты нашей жизни, которые не решить, будучи подключёнными к сети, для этого приходится покидать колыбель нашей новой жизни и на время возвращаться в реальный мир.

Наставник сделал небольшую паузу, перевёл дыхание и посмотрел в наши заворожённые рассказом глаза.

– Простите, Наставник? – снова заговорил тот юноша позади меня. – Что же получается, некоторым приходится жертвовать собой, своими жизнями, чтобы обеспечить наше существование?

– Именно. – Наставник улыбнулся. – Вы начали понимать. Об этом не принято рассказывать заранее, ведь механизм консервации наших тел также небезупречен, а природа, она… весьма коварна. Всё это время она сидит и ждёт нас там, за порогом виртуальной реальности. Ждёт своего часа, чтобы с удвоенной силой впиться в наши ослабленные тела. Тут-то и кроется главный недостаток всей Системы, который нам так и не удалось побороть. Стоит нам только покинуть наш кокон новой жизни, как природа начинает брать своё, она с поразительной быстротой высасывает из нас жизненные силы, словно пытаясь возместить все те годы, что мы обманом скрывали от неё в этом убежище. Да, вы правильно поняли. Те, кто покидают Систему, начинают стареть с чудовищной скоростью, их тела разрушаются, догоняя прожитые годы, но не останавливаются на достигнутом, а продолжают увядать до самого конца, пока природа не заберёт всё без остатка.

– Получается, мы навсегда заперты в Системе без права вернуться в реальный мир? – не унимался настырный юноша.

– Всю свою историю человек заперт в границах своего существования, мы лишь вольны раздвигать их. Виртуальная клетка ничуть не хуже любой другой, созданной природой или человеческими законами. Построив Систему, мы сделали лишь первый шаг на пути к нашему возрождению. Когда-нибудь мы решим все задачи, справимся с любыми трудностями и разрушим любые природные преграды на пути к истинному бессмертию. Но пока этого не произошло и машина не может оставаться без обслуживания, мы вынуждены идти на такие жертвы. Поэтому сначала мы приняли решение составить список, график дежурств, по которому каждый житель нашей Системы был обязан раз в жизни покинуть эту реальность, отключиться от Системы и провести несколько месяцев там, в подземном куполе, в компании других избранных, заботясь обо всех, кто остался внутри. Такой порядок вещей существовал достаточно долго, пока не появились Отступники. Тогда некоторые из них получили шанс на искупление, одновременно ставший для них наказанием. Люди, не желающие быть частью общества, в конечном итоге были отторгнуты им на долгое время и отправлены во внешний мир обслуживать тех, кого они так презирали. Там они вынуждены жить и наблюдать, как быстро пролетают их года, которые могли превратиться в десятилетия внутри Системы, как смерть на своей хладной колеснице на всех парах мчится к ним навстречу, чтобы заключить в свои объятия. Для человека нет страшнее ужаса и страданий, чем жить в ожидании смерти, знать, что кто-то очень быстро перематывает стрелки внутренних часов, как стремительно истощается календарь его жизни, как пустые, незаполненные листочки его дней опадают к ногам. Отступнику приходится жить с этим каждый день, с этой вечной осенью, где он может видеть счастье других людей лишь со стороны. И вырванные страницы, на которых ещё можно столько записать и сделать, уже никогда не вернуть. Поверьте, это поистине страшная участь для любого.

Наставник сделал долгую паузу, помрачнел и опустил взгляд на кафедру. Звенящая тишина охватила аудиторию, где все могли прочувствовать описанный страх. Каждый студент представил наяву, каково это – видеть приближение своей смерти и быть неспособным что-либо сделать или изменить. Справа от меня кто-то с горечью охнул, отчего Наставник вышел из раздумий и поднял голову.

– Возможно, вы скажете, что это было жестокое решение? – продолжил он. – Вероятно, это так. Но подумайте, что стоит на кону, на что покусились Отступники, выбрав свой путь? Своими действиями они ставят под угрозу мечту всего человечества, всё то, к чему мы стремимся всю свою историю, к раю на Земле. Тем более им дали шанс на искупление, закрывший собой проблему обслуживания Системы. Теперь не нужно выводить так много людей, подвергать их жизни опасности – это возложили на плечи Отступников, чья вина не настолько глубока и кого ещё можно спасти. Это стало их бременем и долгом. Мы смогли отказаться от системы графиков и списков, оставив только возможность добровольцам записываться на дежурства вне Системы. Ведь кому-то всё равно приходилось следить за Отступниками. Провинившиеся проводили достаточно долгое время за пределами капсул, многие сильно постарели и уже не могли вернуться, их тела попросту не смогли бы пережить повторное подключение. Это, безусловно, грустно, но иного выхода у нас не было. К счастью или к сожалению, поток Отступников никогда не иссякал, и так могло продолжаться ещё довольно долго, пока не случилось непоправимое. Инцидент Ноль… он изменил всё.

Наставник сделал глубокий вдох и замолчал. В аудитории раздался слабый ропот непонимания, но никто не решался спросить вслух. Похоже, Наставник тяжело переживал из-за каких-то событий в прошлом, из-за чего наша жизнь, как он говорил, сильно изменилась. Он задумался на некоторое время и прикусил губу, будто снова ощутил вкус от давно забытой горечи поражения. Для нашего лектора было в порядке вещей моментами уходить в себя, в глубокие раздумья, и так же неожиданно возвращаться из пучин своего бурлящего разума. В каждое слово и мысль, которые он пытался до нас донести, Наставник вкладывал всю душу и эмоции, из-за чего его бравурная речь иногда звучала слишком наигранной и преисполненной возвышенной лирикой. Но я точно знал, что каждое его слово исходило от чистого сердца, поэтому после особенно горьких воспоминаний он мог временно замкнуться, чтобы в одинокой тишине собственного разума вновь пережить эти мгновения.

– После Инцидента Ноль всё рухнуло в одночасье, – внезапно и тихо произнёс Наставник. – Вся наша прежняя жизнь, все надежды и мечты были сломлены и отправлены на свалку истории. Из наступления мы перешли в глухую оборону и теряем одну позицию за другой и по сей день. Страх и хаос продолжают шириться на улицах нашей Системы. Время изменилось, пришло время меняться и нам. В тот момент мы поняли, что вся наша исправительная система не давала положительных результатов, число Отступников продолжало расти, и даже те, кто прошёл наказание временем вне Системы, – голос Наставника задрожал, а взгляд опустился на кафедру, – даже они не желали более верить в наши мечты и стремились всячески их разрушить. Отступников больше не пугала перспектива выхода из Системы, они перестали бояться приближения смерти. Но раз их не пугает путь…

Наставник внезапно встрепенулся, расправил плечи, поднял на нас строгий взгляд и стукнул кулаком по стойке перед собой.

– У нас не осталось иного выхода, – сказал он громко и свирепо. – Теперь лишь одно может остановить их раз и навсегда, только одно наказание, что Отступники заслужили сами, встав на нашем пути, – Смерть! Она ждёт каждого, кто посмел угрожать всему, что построили наши предки Творцы, всех, кто покусился на мечты людей и желает разрушить наш мир. Они отступили от наших идеалов и должны быть нещадно истреблены во имя нашей великой Мечты. У нас более нет права на ошибку, нет права на милосердие. Мы дали им шанс, а они воткнули нож в спину. Запомните раз и навсегда: нет пощады врагу…

Последние слова Наставника смешались со вспышкой боли в моей голове, всё поплыло перед глазами, меня обволокло ярким светом, и я зажмурился. Послышался выстрел, потом ещё один, они доносились откуда-то из глубины сознания, а потом боль резко прекратилась. Я открыл глаза. Свет постепенно растворялся в темноте вокруг меня, и только белый квадрат с нарисованной на нём круглой мишенью маячил где-то вдалеке. Я ощутил тяжёлую прохладную сталь в руке, почувствовал, как снова дрожит палец на спусковом крючке, меня всего бьёт озноб от сильных переживаний и страха за своё будущее.

Я вспомнил это место, тренировочную комнату для отработки обращения с огнестрельным оружием, находившуюся в самом сердце школы Стражей. Здесь нас учили, как правильно использовать табельное оружие, как себя вести, правильно дышать, куда направлять свои мысли и концентрацию, какие стойки занимать… и как убивать. Здесь я впервые ощутил всю мощь человеческой ярости, воплощённой в отполированном куске железа, что был призван концентрировать в себе весь гнев и направлять его в сердца врагов. Я помню, как впервые взял его в руки и он показался мне очень тяжёлым, в том числе с психологической точки зрения. От него веяло какой-то смертельной прохладой, безразличием к самой жизни, в нём не было ничего возвышенного и целеустремлённого, как нам пытались это преподнести. С той самой минуты я невзлюбил этот пистолет, он стал для меня скорее обузой, навязанной необходимостью, чем верным другом и соратником. Было нечто подлое в таком способе отключения при помощи маленького, металлического кусочка смерти, выпущенного исподтишка. Даже Отступники не заслуживали такой участи. А может, я невзлюбил пистолет из-за того, что никак не мог научиться с ним правильно обращаться. Я бесцельно тратил множество часов подряд на стрельбище, пытаясь отточить своё мастерство, но всё было безрезультатно. Он не слушался меня, отчего я ещё больше начинал бояться и ненавидеть его, а он, похоже, отвечал мне взаимностью. Иногда по вечерам здесь, на стрельбище, ко мне приходило отчаяние. Неужели я, лучший ученик этого набора, провалю такой простой экзамен? Неужели мечта всей моей жизни может так просто разбиться об эти холодные железные рифы? Каждый день я тратил остатки своих сил, засиживаясь на стрельбище допоздна, но продолжал промахиваться по цели, после чего от злости кидал в неё пистолетом, и даже так он пролетал мимо. Что со мной не так?

Я медленно и протяжно выдохнул воздух из лёгких, как нас учили, встал в стойку и направил дуло пистолета в направлении мишени. Руки дрожали, а ладони вспотели от постоянных тренировок. Я смотрел сквозь прорезь прицела и видел через неё свою цель – маленькую чёрную точку в центре круга на том конце комнаты для тренировок. Палец скользнул по спусковому крючку. Пистолет дёрнулся, выгибаясь от внутреннего возмущения после удара бойка, и пуля с длинным хвостом пламени вырвалась из огненного чрева и унеслась в сторону цели. Звук выстрела был очень тихим, приглушённым, только слабый хлопок раздался в комнате и мой крик, перекрывающий всё остальное. Хорошо, что в этом зале стояла система шумоподавления не только звука выстрелов, но и громкого голоса разгорячённых студентов.

Я посмотрел на новую дыру в мишени, возникшую с самого края и предательски так далеко от центра, потом эмоционально бросил пистолет на стойку перед собой и ещё раз в сердцах воскликнул:

– Чёрт! Опять!

– Какие-то проблемы, молодой человек? – внезапно раздался очень знакомый голос за моей спиной.

Я резко обернулся и увидел у входа в комнату тёмный силуэт, очертания, которые скрадывал общий сумрак в комнате. Меня немного напугал внезапный гость, ведь всё это время я думал, что нахожусь один в тренировочной комнате и даже не стал включать общее освещение, чтобы создать для себя более уединённую обстановку. Неужели этот человек видел все мои промахи? Я был так взбудоражен и напуган, что не смог удержать расплескавшиеся мысли и нервно выпалил первое, что пришло на ум.

– Не нужно лишнего притворства, вы и сами прекрасно знаете о моих проблемах, – довольно грубо и резко бросил я в ответ.

Человек немного помедлил у входа, потом сделал шаг навстречу, и из сумрака ко мне вышел Наставник, всё в том же комковатом свитере и с несвойственной ему смущённой улыбкой. На секунду меня парализовало волной испуга, а по телу выступил холодный пот.

– П-простите, Наставник, я не знал, что это вы, – заикаясь, затараторил я. – Я… я просто, тут…

– Всё в порядке…

Наставник назвал моё имя, но я вновь не расслышал его, мгновенная молния острой боли пронзила мой висок и так же быстро скрылась из головы.

– Не волнуйся, я могу понять твоё негодование. – Наставник сложил руки за спиной, раскачиваясь подошёл ко мне ближе и зажмурился, пытаясь разглядеть мишень в другом конце комнаты.

– Всё равно, простите, – всё ещё испуганно пропищал я. – Это сводит меня с ума. Я тренируюсь каждый день, но не могу совладать с этой железякой.

Кивком головы я указал на пистолет, лежащий на стойке.

– Хм, странно… – Наставник задумался. – Я видел тебя сегодня на курсах ближнего боя и видел твою страсть в схватке на мечах. Не похоже, чтобы ты не мог совладать с «железяками». Может, это от того, что мечи тебе нравятся больше огнестрельного оружия?

– Угу, – понуро ответил я, – мне нравится ближний бой, с ним я чувствую себя живым, подвижным, клинок как продолжение меня самого, он слушается, подчиняется моим мыслям, а этот… он ужасен. Я не смогу сдать экзамен.

После этих слов я окончательно помрачнел и поник. С лица Наставника моментально пропала улыбка, он заглянул в мои глаза, недовольно покачал головой и перевёл взгляд на пистолет. Потом взял его в руки, повертел из стороны в сторону и положил обратно.

– Не вижу в нём ничего ужасного. По-моему, в тебе есть всё, что нужно для сдачи всех экзаменов: достаточно холодная голова, расчётливость, быстрота мысли и отличная реакция. Проблема не в оружии, она в тебе, и нет никакой разницы между мечом и пистолетом.

– Но в убийстве из пистолета нет никакой чести, – с возмущением возразил я. – У противника нет шансов, это подло! К тому же я совершенно не ощущаю самого боя, он как бы отстранён от меня и не подчиняется моим действиям, а контроль – это самое важное для меня.

– В убийстве вообще не может быть чести! – Наставник повысил голос, перешёл на командные нотки и махнул рукой. В его глазах читалось явное недоумение и разочарование моим ответом. – Что за пафосная блажь, где вы этого набрались? Мечи, пистолеты, даже твои кулаки – это всего лишь инструменты, бездушные механизмы, которые вам вложили в руки для достижения определённых целей. Кто вы, по-вашему? Простые убийцы или видите в убийстве самоцель? Это жестокая необходимость, не более, тяжёлая жертва данности, которую мы вынуждены совершать! Вы – хирурги, что точечно вырезают опухоль, поразившую тело нашей Системы. Ваша основная задача – спасать жизни, отбирая её только у паразитов. Это не благословление и не дар, это тяжёлый каждодневный труд, пытка, которую не каждый способен вынести. Долгие годы мы тренируем вас, оттачиваем мастерство, чтобы сделать из глупых юнцов беспощадных специалистов и мастеров своего дела. А это, – Наставник указал на пистолет, – лишь инструмент вашей работы. Не всегда будет такая ситуация, когда ты сможешь подобраться к противнику для контактного боя. В большинстве случаев он убьёт тебя на подходе. Именно для этого нужно дальнобойное оружие. Для каждой операции – свои инструменты. Вас учат обращаться с ними, и для каждого существуют одни и те же правила. Твоя проблема именно в этом. Ты на многое способен, но ты непостоянен, не всегда можешь держать в узде свой пылкий нрав. Ты даёшь эмоциональные оценки вещам, наделяешь их чувственным восприятием, отношением, что не свойственно, как ты выразился, «железякам». Это просто инструмент, вещи, запомни это!

Я стал мрачнее тучи и выглядел как нашкодивший школьник. В тот момент мне стало действительно не по себе и казалось, что я совершил фатальную ошибку, после которой не будет пути назад. Я всё-таки сделал то, чего всегда так боялся, – разрушил копившееся годами доверие. Я оцепенел, не в силах больше пошевелиться. Вся учёба разом крутилась в моей голове, моменты из жизни вспыхивали один за другим и безвозвратно угасали в нарастающей тревоге. Я искал ответы на главный вопрос: «Что же мне делать дальше, как жить?» К тому моменту я уже простился с надеждами стать Стражем и почти простился с жизнью. Но Наставник медлил, молчаливо буравил меня строгим назидательным взглядом и чего-то ждал. Обычно он бывает более решительным и жёстким с претендентами, многие на моей памяти вылетали из школы и за более мелкие провинности. Наставник увидел мои беспорядочно мечущиеся глаза, немного расслабился и усмехнулся.

– Чего ты боишься, юноша?

– Я? – Вопрос показался мне неожиданным.

– Да, ты. Чего ты сейчас боишься? Меня?

– Я боюсь провалить экзамен и не стать Стражем… – пробубнил я себе под нос.

– Ох, вовсе не этого тебе стоит бояться, друг мой. Экзамен по стрельбе – это меньшее, что тебя должно волновать. Это всё мелочи, периферийные знания. Безусловно, они тоже нужны и крайне важны, чтобы получить статус Стража, но в первую очередь тебя стоило бы выгнать по другой причине. – Наставник прикрыл глаза и покачал головой. – Ты хороший, усердный ученик, я прекрасно вижу чистоту твоих помыслов и силу душевных порывов. Но твоя импульсивность порой становится непредсказуемой, хаотичной, ты не умеешь держать эмоции на коротком поводке, сохранять свой разум чистым и защищённым от проникновения скверны. Вместо того, чтобы направить свой гнев против врагов Системы, ты занимаешься саморазрушением. Страх – твой главный враг, он сковывает тебя и не даёт раскрыть свои навыки и способности. Научись контролировать себя и свои мысли, возьми над ними первенство, подчини их конкретной цели. Многие претенденты, такие же, как и ты, пренебрегают моими советами, полагаются на процедуру Отречения, думают, что она поможет избавить их от страхов, сомнений и эмоций, но это не так. Отречение не панацея…

– Что же мне делать? Я отчислен? – через силу прохрипел я сквозь пересохшее горло.

– Что? – Наставник даже немного усмехнулся. – Нет! Пока нет. Пойми, в тебе есть то, чего нет в большинстве других. Я вижу это каждый день на наших занятиях и видел сегодня в том отточенном неистовстве на арене ближнего боя. Ты лучший претендент в этом наборе, даже несмотря на все твои юношеские заскоки. Но пока рано зазнаваться, ты должен собраться. Возьми в руки своё оружие!

Наставник указал на пистолет, и я послушно последовал его приказу.

– Хорошо, теперь прицелься. Что ты видишь?

– Мишень, – испуганно пробормотал я, заглядывая через дрожащую мушку прицела.

– Неправильный ответ! – хлёстко прочеканил Наставник. – Что ты видишь, когда ты смотришь на неё через прицел? О чём ты думаешь?

– Я вижу… цель…

– Какую цель?

Голос его по-прежнему был очень строгим и напористым, он пытал меня каждым словом, которыми ловко орудовал, как кинжалами.

– Стать Стражем Системы.

– И снова неверный ответ! Ты следуешь за ложными целями, это порочный путь, юноша, он никогда не приведёт тебя к истинно желаемой цели.

Наставник сокрушённо покачал головой и потом посмотрел на мои руки.

– Почему твои руки дрожат? Ты боишься промахнуться?

– Я боюсь того, что за этим последует.

– Ох, юноша, страх когда-нибудь погубит тебя и всех, кто будет рядом, запомни мои слова. Ты знаешь, почему в Палачи выбирают лучших? Потому что цена их ошибки слишком велика. Они единственная защита от всеобщей гибели, от тех, кто хочет сожрать нас целиком. На этой войне нет места страхам и нерешимости. А ты боишься всего, даже этой мишени! Посмотри на неё! Даже твои страхи вертятся вокруг твоего тщеславного эго. Всё потому, что изначальная цель твоего пребывания в нашей школе ложная. Для чего ты сюда пришёл? Стать Стражем? Зачем? Твоё сознание слишком ограничено, твои мысли не могут выйти за пределы собственных интересов. Так для чего ты хочешь быть Стражем? Ответь!

Наставник зашёл сбоку и требовательно уставился на меня, отчего моё сердце вновь ушло в пятки и жалобно отбивало оттуда быстрый ритм, а дыхание стало очень быстрое и поверхностное. Я всячески старался собрать разбежавшиеся мысли воедино и тщательно подбирал слова.

– Я… я здесь… я хочу защищать Систему, людей, оберегать нашу мечту…

– Стреляй! – резко скомандовал Наставник, обрывая меня на полуслове.