Оккультист

Вдруг странной показалась сама дверь. Иссохшаяся, деревянная, будто не от мира сего. Взять хотя бы номер – сто тридцать четыре. Черный человек упоминал о Египте, и мозг послушно выдал, что это сакральное для египтян число означает «видимый мир». Впрочем, тайный смысл можно найти практически у любой цифры. Нумерология зародилась в шестом веке до нашей эры, и ее приверженцы успели развернуться в полный рост, заражая своими идеями математиков и биржевых брокеров. Мне пришлось изучить основы, столкнувшись с алфавитными кодами и магическими квадратами каббалистов. Крайне приставучая гадость. Черный человек, появившись ниоткуда, расшатал мое восприятие мира. Такими темпами еще и в астрологию уверую. Проведя рукой по лицу, пришел в себя, и дважды нажал кнопку звонка.

– Иду-иду! Кто там такой нетерпеливый?

Интересно, насколько образ, нарисованный мной раньше, соответствует настоящей Марии? По опыту знаю: лучше всего срабатывает полуправда. Дверь открыла самая обычная пенсионерка: крепкая, полноватая женщина с добрым круглым лицом, слегка сутулая и хромая, но упорно не желающая ходить с палочкой.

– Сереженька! Здравствуй, дорогой мой. Заходи, как раз чай поставила.

– С удовольствием, Мария Алексеевна. Вот вам к чаю гостинец, – я протянул мед, слегка коснувшись морщинистой руки. Теплая, твердая, живая. После знакомства с демоном хотелось всех потыкать на всякий случай.

– Ой, спасибо, родной! Балуешь старуху. – Бабуля бодро посеменила в сторону кухни, а я задержался в прихожей.

Из маленькой комнаты выглядывало милое личико. Внучку звали Агафья. Ничего необычного, во время ее рождения как раз проходил бум на старорусские имена. Дворы полны Макарами, Ерофеями и Елизарами. Удивительно то, что в школу девочка не ходит. Пробивная старушка добилась домашнего обучения, причем Агафья абсолютно здорова, не считая природной стеснительности. Я скорчил рожицу, и малышка, улыбаясь, спряталась за косяком. Занятно, но я никогда не видел ее родителей. Ситуация «пожилой человек с ребенком» настолько обыденна, что замылила глаза даже мне. Вопросов про мать девочки просто не возникло.

– Проходи сюда, Агафья занимается, – крикнула старушка, звеня чашками.

Какие уж тут уроки, когда гости в доме. Пройдя на кухню, я закрыл дверь, ведущую в коридор. Ни к чему малышке слушать нашу беседу. Присел на скрипучий табурет и осмотрелся в поисках чего-нибудь необычного. Плохонькая кухонная мебель, стандартный набор посуды – ничто не выдавало в Марии ведьму.

– Чегось озираешься, словно в первый раз? Скатерть новая у меня, Клавка подарила. Ой, что это я? У тебя беда какая приключилась? Бледный ты какой-то, – старушка участливо наклонила голову.

– Ухо болит, застудил, наверное, или повредил чем-то, – даже не вру, проклятый звон постоянно возвращается, действуя на нервы.

– О-хо-хо, так сходи к Сергею, тезке своему из пятой поликлиники. Хороший терапевт, мою подагру враз вычислил.

– Ходят слухи, вы и сами кое-что умеете, – кидаю пробный камень.

Думал, что старушка станет изображать непонимание и отпираться. Но ничего подобного, наша беседа мгновенно изменилась. Секунду назад мы болтали о всякой ерунде, и вот уже напротив друг друга сидят два собранных мистика. В голосе хозяйки промелькнул холодок:

– Сказала же, сходи к Сергею, значит иди, баран упертый! Ухо – полбеды. На вон, прижми пустышку, и все пройдет, – она достала из ящика и бросила на стол маленький мешочек, перетянутый старой бечевкой, – клыки еще у тебя болят, но ничего страшного, отварчик мой выпей и станешь как новенький.

Зубы до этого у меня не болели, но стоило подумать об этом, как десны неприятно заныли. Знакомая фишка, мой первый учитель гипноза мастерски лечил фантомные мигрени, которые заранее сам создавал. Я послушно приложил мешок к уху и отхлебнул из кружки. Оба источника боли разом исчезли. Выходит, она специалист по лечению. Чего сама тогда с подагрой мучается, по поликлиникам скачет? Но задал я другой вопрос:

– Зачем идти, если больше не болит?

– Одно слово – баран! Ты ко мне за советом пришел, так слухай бабку старую! О контузии волнуешься, а у самого рак. Бегом к доктору, чтобы сегодня же сходил!

– А рак вы не лечите? – Вот так новости, час от часу не легче.

Старушка встала и нависла надо мной, ощупывая морщинистыми ладонями шею и мягкие ткани под подбородком, провела пальцами за ушами. Тяжело вздохнула и подлила нам обоим чай.

– Нет, сынок, травки не помогут. У тебя же последняя стадия, без лечения дольше года не протянешь. Но ты не переживай, сейчас медицина хорошая, под капельницами все пять пролежишь. Если повезет.

Странно это, никакой боли, воспалений, шишек на теле, и вдруг онкология. Неужели из-за блесток черного человека? Ничего себе, подарочек на юбилей! Это не похоже на огонь под пятками, скорее целый пожар под моим седалищем! На несколько минут даже забыл, зачем пришел, просто попивал ароматный отвар из трав и смотрел в окно. Не каждый день узнаешь дату собственной смерти. Сходил, называется, к колдунье. Эпичная судьба: натолкнуться на главную тайну мира и умереть. Наверное, так и выглядят настоящие приключения. Мария пристально смотрела мне в глаза. Похоже, ждала, что я начну биться в конвульсиях или выброшусь в окно. Жаль разочаровывать милую соседку, однако вокруг творятся слишком интересные дела, чтобы торопиться на тот свет. Да, время истекает, но, по большому счету, ничего не изменилось. Ухо окончательно перестало звенеть, и слух восстановился. Бросив мешочек на стол, развернулся к хозяйке:

– Мне нужно узнать о предках.

– Спиритическими сеансами не занимаюсь, трупаков не воскрешаю. – Она явно смеется надо мной!

– Достаточно проверить, были ли среди них маги.

– Магия? Пф… сам не понимаешь, куда лезешь, сынок. Волшебство лежит вдалеке от проторенных дорог, за чертой безумия.

– Мне это отлично известно, Мария Алексеевна, поведайте что-нибудь новое. Поздновато опасаться за чистоту разума, стоя одной ногой в могиле, – сказал я, прикидывая, чем можно на нее надавить.

– Вот же упертый! Плесни кровушки в чашку, – старушка пододвинула ко мне свой наполовину выпитый чай.

Ножа на столе не нашлось, а копаться в чужих ящиках как-то несолидно. Вынув раритетный кинжал, прижал его к запястью.

– Тише, тише, куда разогнался? Не собираюсь после тебя полы отмывать! Чутка надо.

Ткнув подушечку большого пальца острием, выдавил в жидкость пару капель. Мария вынула ложечку и помешала чай указательным пальцем. Сделала маленький глоток, затем побольше.

– Наследие. Какое у тебя наследие, мальчик мой? М-м, вижу…

С замиранием сердца я наблюдал за старушкой. Во многих из нас сидит глубоко затаенное желание принадлежать к чему-то большему. Просто так, по праву рождения. На этой глупой мечте основаны целые бизнесы, за сотню-другую тысяч рублей готовые раскопать секретные архивы и выдать красивую справку с гербовой печатью о родстве с королевой Елизаветой или Наполеоном Бонапартом. Казалось бы, даже если это правда, что такого важного в выдающихся предках? Наследство не получить, славы на этом не заработать… разве что гордость за великое прошлое и будоражащая мысль «может, я тоже смогу»? Неприятно осознавать, что я не исключение. Какой-нибудь Распутин в прадедах сейчас бы очень вдохновил. Ведьма резко открыла глаза и со скукой отставила чашку.

– Ничего. Безликие бледные тени, растворившиеся в вихре времен. Девять поколений назад твой дальний родственник отправился в экспедицию на поиски морских путей возле северного полюса, но лишь бесславно замерз во льдах. Остальные еще ничтожнее: жили, умерли. Пустые биографии, низкие интересы. Гордись, ты первый такой… упертый.

– Жаль. Подскажите, Мария Алексеевна, а какие еще есть виды магии, кроме родовой? – протянул я, стараясь скрыть разочарование.

– Зачем тебе? Хочешь улететь в волшебную страну эльфов, юноша? М-м… Понимаю. Много вас таких в последнее время. Мечтатели, ничему не учитесь… – Чашка выпала из моих рук, разбившись, а сам я грохнулся на протертый линолеум, не удержавшись на табурете. Приблизились шаркающие шаги и склонившаяся надо мной старушка ехидно улыбнулась. – Каждый раз срабатывает.

Голова не болит, но я боюсь открывать глаза и просто слушаю свое затекшее тело. Руки и ноги привязаны к ножкам старого кресла. Пальцы онемели, но еще двигаются, значит, прошло меньше часа. Кинжала на привычном месте нет. Как такое могло произойти? Мария пила тот же чай из одной заварки. Выработала за годы иммунитет? Читал об индийском ордене убийц, травящих себя ядами, ради невосприимчивости к собственному оружию… но здесь, в обычной питерской квартире столкнуться с подобным? Рядом кто-то есть, я слышу шорохи. Старушка явно понимает насколько легко разломать рухлядь, на которой я сижу, и не даст мне такого шанса.

– Дядя Сережа, вы не спите! Дыхание изменилось. – Какая наблюдательная девочка.

Медленно открыл глаза и тут же закрыл. Так, выдохнуть, расслабиться. Осторожно открыл снова. Нет, мне не привиделось. Наклонил голову, стараясь не обращать внимания на труп. Итак, кресло, к которому я привязан, стоит в центре комнаты. Как полагается, на полу начерчена пентаграмма, хотя скорее косая пятиконечная звезда. До главного сатанинского символа рисунок серьезно не дотягивает. Свечей нет и необходимых атрибутов тоже, лишь маленькие сигилы на кончиках лучей. Не похоже на ритуал жертвоприношения. Такой набор чаще используют для посвящений и клятв. Значит, у меня есть хороший шанс выбраться отсюда живым. А вот у Марии уже нет.

Охренеть. Только это слово приходит на ум при взгляде на ее выпотрошенный труп. Подобную жесть я видел на фотографиях в уголовных делах маньяков. Повсюду кровь и внутренние органы, а на лице застыло выражение безмерного ужаса. Глаз нет, из приоткрытого в немом крике рта что-то торчит. Судмедэкспертам будет где разгуляться. Хоть сейчас помещай в учебник по криминалистике, глава «Ритуальные убийства». Среди этого безумия раскачивалась с пятки на носочек Агафья. Мой кинжал в ее маленькой ручке смотрелся сюрреалистично.

– Ой, как хорошо! Вы проснулись, дядя Сережа! Не волнуйтесь за бабушку, это было ее желание. Она чувствовала, что слабеет и передала семейный дар мне. По доброй воле, – за все прошлые встречи я не слышал от малышки столько слов сразу.

Впервые в жизни я не знал, с чего начать разговор. Даже демон не производил такое гнетущее впечатление, как эта девочка. Ее подавляли, или она всегда была такой? Тяжело вести беседу, ничего не зная о собеседнике. Нужно ли сюсюкать с ней как с ребенком, успокаивать? Лучше наоборот, спровоцировать:

– Горло она тоже сама себе перерезала?

– Нет, попросила меня, – тихо ответила девочка. Ни слез, ни эмоций, лишь сухая констатация фактов. Агафья казалась отстраненной, будто не в себе. Но, учитывая обстоятельства, ее сложно винить. – Бабушка сказала, вы поможете! Доведете меня до расцвета!

– Совершеннолетия? Это же еще лет восемь, я столько не проживу. – Слово расцвет изменил намеренно, не понравилось мне, как она его сказала, с придыханием, практически стоном.

Девчушка смешно наморщила носик, загибая пальчики.

– Нет, полгода всего! В семье Добровольских совершеннолетие приходится на одиннадцатую луну. Потом отвезете меня к родственникам в Сибирь, и я войду в полную силу. Обещайте! Бабушка сказала, вы упертый, у вас получится!

Выходит, колдунья успела неплохо меня изучить, и знала, что данное слово я не нарушу. Но, демоны преисподней, как все это не вовремя! Еще полгода назад я бы вцепился в такой шанс руками и ногами, а сейчас девчонка лишний балласт. К тому же везти мелкую без документов, через всю страну – дурацкая затея даже для меня. Однако другие варианты еще хуже. Повторять судьбу старой колдуньи не тянет.

– Обещаю заботиться о тебе по мере своих сил. – Агафья заметила мою уловку, но настаивать на замене слов не стала.

Стоит притормозить с клятвами. Они ведь догонят меня и повиснут на плечах тяжелым грузом. Здесь хоть формулировку удалось сделать расплывчатой, а Черный может дважды приказать что угодно. Чувствую себя студенткой, проигравшей в карты на желание.

– Спасибо, дяденька! Обещаю не вредничать и всегда слушаться. Помочь могу! Я полезная! По дому там или вылечить. Меня бабуля учила всякому.

Роскошно. Годами не было помощников, а теперь сразу двое. И оба несовершеннолетние, за которыми глаз да глаз. Премудрости старушки – особый вопрос. Не заметил в Марии магии. Лишь вырубающий чаек на травках и театральное искусство. Да, ухо перестало болеть, но надолго ли? Даже моя клятва не была засвидетельствована, как полагается. Кроме личной порядочности, ее нарушение ничто не сдерживает.

Показалось, что меня начало немного потряхивать, но тряслись чашки в серванте и пол. В животе похолодело от знакомых звуков снизу.

– Что это? – тихо пискнула девочка.

Взрывы следовали один за другим, перемежаясь с автоматными очередями и редкими пистолетными выстрелами. Уже по этой характерной черте стало ясно: по мою душу явились спецназовцы из клуба. Быстро работают, я рассчитывал, что у нас в запасе есть как минимум сутки. Пока звучит пистолет – Павел еще жив и обороняется. Хотя ума не приложу, как это ему удается.

– Развяжи меня. Этажом ниже убивают одного сопляка.

Агафия отстраненно посмотрела сквозь меня и задумчиво протянула:

– А нам какое дело?

Глава 5. Кондитерские секреты

Агафья меня все-таки развязала и даже, виновато улыбаясь, вернула кинжал. Долго убеждать не пришлось, хватило одной фразы:

– На его месте могла оказаться ты.

Маленькую психопатку проняло, и теперь она держалась ко мне как можно ближе, практически вцепившись в штанину джинс. Главная проблема в том, что девочка абсолютно права: самое рациональное сейчас затаиться, а не бегать под пулями. Но если бы я всегда выбирал простые варианты, никогда не оказался бы здесь.

– Оружие в доме есть? – спросил я без особого энтузиазма.

Девочка покачала головой. Если не ошибаюсь, в нашем подъезде три квартиры с огнестрелом. Два друга-охотника с ружьями на первом этаже и пистолет у управдома, живущего напротив меня. Хотя последнее сложно назвать оружием: сомневаюсь, что древний наган способен стрелять. Скверно. С ножом на перестрелке много не навоюешь.

Тем временем выстрелы прекратились и я рискнул покинуть квартиру Марии. Осторожно свесился через перила. Впечатляющее зрелище: горы трупов, площадка черна от копоти взрывов. Соседские двери оказались сорваны с петель, а моя устояла. Не знаю, какие дела здесь проворачивал владелец, но он не пожалел денег на сейфовый металл со стальными штифтами, забуренными прямо в стену. Проще разнести бетон вокруг, чем эту монструозную дверь. Правда, сейчас она открыта нараспашку. Павел стоял среди копоти в окружении трупов и пинал одного из мертвецов. Медленно спустившись, тронул его за плечо.

– Паш, ты как? – мальчишку колотила крупная дрожь.

– Нормально, мазал много. Через глазок неудобно. Этот за взрывчаткой послал, и я… а там того… Короче, всех дед в спину положил.

Среди тел омоновцев выделялась залитая кровью полосатая майка управдома. Старик не пережил героического рывка. Его пьяные байки об участии в боевых действиях оказались правдой. Семь патронов – семь трупов. Удивительно, на что способны люди в стрессовой ситуации. Точнее, насколько я плохо разбираюсь в окружающих, раз не смог опознать в алкаше бывшего военного.

– Долго стоять будем? Между прочим, здание окружают. О, еще подкрепление прибыло. Разделяются на отряды для штурма. – Агафья стояла возле окна, выходящего во двор, и равнодушно комментировала ситуацию.

Павел засуетился, снимая с трупов гранаты. Протянул мне автомат, но я его не взял. Еще с непривычки что-нибудь себе отстрелю. Вид трупов меня отрезвил, кидаться на профессионалов с оружием – дурацкая затея. Парень же, наоборот, обвешался трофеями с головы до ног и стал похож на металлическую елку.

– И дальше что? Пойдем в лобовую атаку? Твоим друзьям в Зебре это не слишком помогло. – Зря я так, конечно, но отрезвить героя надо.

– Будем прорываться, наверняка кто-нибудь уже вызвал ментов. – Я поморщился от последнего слова.

Стражей порядка переименовали несколько лет назад, но народ неохотно отказывался от привычных кличек. А вот девочка называла их правильно, на новый лад:

– Полиция уже была. Покрутились и уехали.

Отличное у нее зрение. Я с высоты восьмого этажа видел лишь мельтешащие черные точки. Думай, Сережа, думай! Выход есть всегда.

Понятия не имею, как все устроено у стражей порядка, но, общаясь с их многочисленными представителями, я понял одну простую истину: платить нужно сразу. Да, могут возмутиться и не взять, но предлагать надо как можно раньше. Одно дело – пять тысяч рублей патрульному, другое – тридцать сержанту, оформляющему протокол задержания в отделении, третье – сотни тысяч прокурору. Причем эффект один и тот же. Нападавшие прекрасно понимали эту житейскую мудрость.

Примечательно, что никто из жильцов не вышел из квартир. Они наверняка стоят у дверей, напряженно вслушиваются. Их расшатанные нервы можно использовать. Заставить их оборвать телефоны всех экстренных служб, привлекая внимание. Это уже больше похоже на план.

– Агафья, проверь квартиры без дверей. Паша, затаскивай трупы в наш коридор. Чего вылупились, быстрее! – Окрик подействовал, и ребята засуетились.

Первой закончила девочка. Вытянувшись по струнке, шутливо отдала честь, щелкнув каблучком коричневой сандальки.

– Живых не обнаружено, мой фюрер… гуляют поди, воскресенье же. – Хоть здесь повезло.

– Помогай Павлу, залей кровь перекисью водорода, не знаю, солью закидай… главное, чтобы не бросалось в глаза.

Убедившись, что все заняты, я поспешил спуститься на третий этаж. Панику лучше начинать с наиболее впечатлительных. Остается выбрать причину. Террористы всегда в моде, но слишком привычны, народ уже охладел. Страх вызывает то, о чем слышал. Кажется, по Авторадио передавали про очередной взрыв газа. А что может быть ужаснее, чем сюжет из выпуска новостей, приходящий домой? Я забарабанил по двери кулаками:

– Газовая труба лопнула! Возможен взрыв! Бегите на улицу!!!

Не переставая кричать и бить во все двери подряд, добрался до своей квартиры. Соседи зашумели замками, подъезд наполнили тревожные голоса. Особенно надрывалась впечатлительная тетка на третьем этаже, кто-то с грохотом и матами спускал по лестнице тяжелую плазму. Убедившись, что на моей площадке не осталось следов мертвых омоновцев, обзвонил последние три квартиры на девятом этаже. Никто не вышел, но внутри явно засуетились. Вроде все. Жильцы с первых этажей и так переполошатся, когда мимо побежит народ.

Не знаю, пахнут ли свежие трупы, но я порадовался отсутствию обоняния. Коридор съемной квартиры превратился в братскую могилу. Павел вдохновенно вещал из комнаты:

– Маски обезличивают. Тащил, как кукол, только на деда тяжело смотреть, хороший он. – Суровые у детей темы.

– Ошибаешься, дело в количестве. После пятидесятого становится пофиг, бабушка говорила. – Агафья невозмутимо болтала ногами на диване.

Кровавыми ранами эту девочку не проймешь. Меня, впрочем, тоже слабо волновала смерть омоновцев. В основном колотил мандраж от опасности разделить их судьбу.

– Какие новости снаружи? – спросил я у самой глазастой из нас.

– Прикатили шишки из администрации, еще полиция, две скорые, газовиков пока нет, – малышка мигом подскочила к окну. – О, у наших друзей тоже подкрепление! Женщина на белом джипе. Перегородила дорогу, что-то кричит полицаям.

– Выбираемся, пока паника не стихла. Паша, хватай книги со стола и ноутбук. А ты возьми позолоченный подсвечник из кухни и вот эту связку кельтских крестов. Захватите мешок из коридора, не мусорный, а с наборами карт таро. Вряд ли нам дадут сюда вернуться.

Сам я бросился к своим записям. Так, раннее средневековье, ренессанс, пометки к Молоту ведьм. Столько работы впустую. Эту пачку я уже никогда не разберу. Шаманизм, наработки по Аненербе, ранние дневники Ошо, чего тут только нет. Беда в том, что каждое из этих исследований займет больше отмеренного мне года. В итоге забрал лишь записную книжку с контактами. Вырвал из нее длинные списки дел и крупными буквами вывел на обложке: «Живи сейчас». Надеюсь, это поможет не размениваться на ерунду. Схватив два редких издания по алхимии, замотал их в простыню, чтобы не слишком выделяться среди спасающихся жителей, и вернулся в коридор.

– Уходим! Ни с кем не разговариваем, смотрим прямо перед собой. На улице не бежим, а уверенным шагом двигаем к машине.

Еще на полпути я понял – все кончено. Мы слишком задержались. На первом этаже организовалась приличная очередь. Оказалось, что людей выпускают только после проверки документов и обыска. Вздохнув, я пихнул Павлу ключи от машины и книги, которые тащил.

– Уводи девочку, и сразу уезжайте. Телефонами мы обменялись, позвоню, когда выберусь, – пришлось наклониться к его уху, чтобы мой шепот не потонул в общем гомоне.

Никаких «если» даже когда сам не слишком уверен в успехе. Не хватало мне еще приступов юношеского героизма. Подумав, пихнул свой кошелек в карман его спортивки. Несколько тысяч мне сейчас не помогут, а им вполне. Терпеть не могу, когда усилия оказываются бесполезны. Столько беготни, чтобы нас всех повязали на выходе? Пусть хоть дети спасутся. Не слушая возражений Павла, протолкнулся к полной даме в красной шляпе. Имя вылетело из головы, но я знаю ее. Директриса местного ТСЖ и самая скандальная особа во всем доме. Взлохматил себе волосы и громко заголосил:

– Вы что творите, ироды! Пустите! Сейчас же рванет, сдохнем все! БЕГОМ ОТСЮДА! ГАЗ, ЛЮДИ! ГАЗ ВЕЗДЕ, ЧУВСТВУЕТЕ? ЗАДЫХАЮСЬ!!!

Похоже, я хрипел достаточно убедительно. Тучная женщина завизжала и, словно ледокол, двинулась к выходу, размазывая соседей по стенам. Очередь нарушилась, и испуганно принюхивающиеся соседи ломанулись следом, не обращая внимания на заграждения автоматчиков. Желание выжить – мощная штука. Павла с Агафьей унесло людской рекой, а я вернулся на этаж выше. Липовые омоновцы – кто угодно, только не идиоты. Они знают номер квартиры, да и проверка документов неспроста. Наверняка и лицо мое им известно. Дети еще проскочат, а вот у меня шансов нет.

Понаблюдал из окна, как разбегающихся жильцов профессионально отлавливает вторая линия оцепления. Павла с девочкой отпустили, лишь тщательно обыскав. Упирающуюся директрису скрутили возле детской горки, изваляв в земле. Отсюда открывался отличный вид на двор. Я даже заметил ту самую женщину, о которой говорила Агафья. Эффектная особа с черными волосами, стянутыми в тугой длинный хвост. Белый деловой костюм явно шили под заказ: он выгодно подчеркивал изгибы тела и выдающуюся грудь, а брюки разве что не лопались при ходьбе. Туфли на высоком каблуке превращали и без того рослую женщину в настоящую великаншу. Хм, как-то странно ее оцениваю, слишком давно у меня девушки не было. Красивая, конечно, но обстоятельства не располагают. Да и пистолет в ее левой руке немного отбивает желание.

Сексуальная внешность не мешала ей быстро и четко отдавать команды. Нападавшие собрались вокруг женщины, разделились на группы, притащили из ее джипа… болгарки? Да они же сейчас начнут вскрывать квартиры! В который раз за сегодня, преодолел злополучные лестничные пролеты. К себе возвращаться не стал, мое жилище проверят в первую очередь. Дверь выстоит какое-то время, но исход понятен. Квартиру Марии Алексеевны мы не заперли, так что я забежал в нее и заперся на хлипкую щеколду и цепочку. Вся эта беготня очень выматывает. Спортом я никогда не занимался, и теперь уже, наверное, не займусь.

На кухню идти не хотелось, в зал с трупом тем более. И так едва не поскользнулся на внутренностях покойной. Зашел в комнату малышки и присел на стул у компьютера. Идеи закончились. Можно, конечно, реально открыть газ и рвануть тут все, только меня разнесет вместе с преследователями. Самое рациональное – сдаться. Ощупал шкатулку в кармане, проведя пальцами по выпуклым символам. Отдать артефакт, поехать с ними, все рассказать? Я бы так и сделал, если бы чертовы автоматчики не начали подрывать двери. Диалога не будет. Пуля в лоб – вот и вся беседа.

Чем может заняться человек перед лицом неминуемой гибели? Наверное, вспоминать свою жизнь, лихорадочно звонить родственникам и прощаться с друзьями. Я же просто включил компьютер и, подключившись к вай-фаю Ивановых, продолжил искать информацию о смерти Есенина. Умереть мне придется в любом случае, а так одной загадкой будет меньше. История, как ни посмотри, довольно мутная. Посмертную фотографию с разбитым лицом и теории о кровавом заговоре КГБ я сразу отбросил. Как и свидетельства близких друзей, шпионское прошлое поэта и прочее. Это все неважно. Богемная тусовка того времени сочиняла роскошно, но путалась в деталях. Вот что действительно интересно, так судьба самой гостиницы Англетер. В 1987 году здание полностью разобрали, наплевав на многочисленные митинги горожан в его защиту. Не спас даже статус памятника архитектуры. Физически номер пять, в котором произошла трагедия, существовал и сейчас, и в нем вполне можно поселиться. Однако это совершенно другое помещение. Еще один тупик. Значит, пришло время радикальных экспериментов.