Заложница Шумера. Рождение Истины

Я криво улыбнулась, удерживая желание горько расхохотаться над судьбой заложницы Вселенной. Внимательно и глубоко заглянув в эти глаза напротив, не разжимая губ, попросила: «Ты уж постарайся, мой молчаливый друг, как-то сдерживать свою энергию. В конце концов кто из нас высшая цивилизация?»

Убедившись, что со мной все в порядке, Феликс поднялся и потянулся. Судя по его поведению, произошедшее с ним он не считал из ряда вон выходящим. Меня это нисколько не удивило. Удивило другое: его карнавальный костюм исчез. По-видимому, не выдержал напора раздувающегося тела и рассыпался на атомы. Каким-то чудесным образом он оказался в одних пляжных штанах. Обнаженный торс бронзой отражал блики пламени купола. Чем-то эта трансформация напоминает способ превращения оборотней. Каждый раз после трансформации из облика волка обратно в человека герой фильма остается голым. Рада, что Феликс не оборотень. Пусть он босой и без рубашки, зато в пляжных льняные штанах.

Самое время выдохнуть и оглядеться. Все вокруг были заняты своими делами и как будто даже не обратили внимания на странное поведение своего земляка. Одни сидели на полу, другие на подушках, третьи на низких столиках. Кто-то лежал под куполом на плавающих облаках. Шумеры разговаривали тихо, их губы беззвучно шевелились. На этом странности не закончились. Некоторые делали какие-то непонятные манипуляции руками над светящимися шарами, из ладоней других струилась лава. Кто-то ловил цветные ленты музыки, летающие волнами между посетителями этого чудного (с ударением на первом слоге) заведения, и закручивал их спиралью, которая вспыхивала ярким светом и стрелой уходила в огненный купол.

Феликс стоял рядом, уверенно расставив босые ноги. Рядом, но мыслями где-то явно не со мной. И я одиноко сидящая, словно непрошеный гость на чужом празднике. Ну, и ладно! Пока вроде бы ничего мне не угрожало. По крайней мере сейчас, когда нахожусь в уютном местечке. Поправив экстра-мини-юбку, я потянула на себя подушку. Странно, но она не поддалась. Желеобразное облако, которое я приняла за нагромождение подушек, просачивалось сквозь пальцы. Хотелось бы верить, что бархатистая субстанция не живое существо, которое может меня слопать. При каждом движении оно обволакивало и подстраивалось под тело, давая немного упругости и не позволяя провалиться. В конце концов у меня получилось спрятать обнаженные ноги, благополучно погрузив их в желе. Какое великолепное изобретение эта их живая подушка! Чувствовала я уже себя увереннее и комфортнее. Платье и волосы, как всегда, чудесным образом высохли. Вокруг витали звуки бирюзовой, слегка соленой музыки. Шикарное и уютное место.

– Надо признать, тут могут угодить клиенту. Только вот зря они установили шокирующий душ на входе. По-моему, слишком агрессивный маркетинговый ход. Окатить ледяной водой, чтобы клиенты потом оценили комфорт – это как-то бесчеловечно.

Господи, да что я такое несу? Они ведь не люди, им совершенно незнакомы наши понятия и ощущения. Я тут же перевела разговор:

– Что у вас дальше в программе?

Феликс не ответил и продолжил стоять неподвижно. Слегка прищурившись, он оглядывался по сторонам.

Как я его понимаю. Хоть и все тут слишком заняты управлением магией энергии, и, казалось бы, до нас и дела нет, но тем не менее на чужой земле стоит быть внимательным и острожным: смотреть в оба глаза и слушать в оба уха, не упуская ничего. Чуть отвлечешься, недосмотришь – и в ту же секунду может очередной катаклизм приключиться. Страшно представить, что еще эти неугомонные шумеры придумают. Похоже, они считают, что настоящие испытания никогда не заканчиваются.

Затаив дыхание, я наблюдала, как шумеры управляли энергией, и чувствовала себя на уроках практической магии. Вряд ли у меня так получится. Чтобы стать энергией и управлять ее, они потратили сотни тысяч лет. А у меня просто нет столько времени. Уж очень хочется здесь и сейчас контролировать свою энергию. Да и не только ее, хочется контролировать свою жизнь.

Краем глаза я увидела, как рука Преподобного вновь потянулась вверх и зависла. О, нет! Опять какая-то опасность? Садисты безжалостные, дайте немного передохнуть! Как же хочется на миг, только самый большой миг, расслабиться и посидеть в комфорте! О наслаждении я уже и не мечтаю.

Опасливо покосилась на Феликса. Его рука нырнула в пространство и выдернула из ниоткуда кусок пламени. Я чуть было не захлопала в ладоши. Это самый крутой фокус! Почти так же ржавый гвоздь в руках графа Калиостро превращался в алмаз.

– Наслаждайся, – слишком мило улыбнулся Преподобный, протягивая живое пламя. – Выпей – освежает.

– Как огонь может освежать? – недоверчиво переспросила я, решив, что это трудности перевода, связанные с недостаточным знанием языка шумеров.

Я потянулась, но тут же одернула руку. Феликс ловко схватил мою ладонь и, властно перевернув, вложил в нее пламя. Я ожидала получить ожог, но застыла в изумлении. Ярко пылающий огонь оказался не газообразным, как на Земле, а твердым и абсолютно негорячим. Глаза видели пламя, а руки чувствовали холод. От непривычных ощущений я чуть не выронила овальное ледяное яйцо, едва не спалив подушку. Хотя эти свойства предмета тоже не ясны. Он горит или тает? Здесь все не так, здесь все не то. Подушки как желе, огонь как лед.

– Что это такое? – еще раз спросила я (все-таки надежда на ответ умирает последней).

Объяснять никто, разумеется, не стал. С этим пора бы смириться, не впервой. Но заставить меня наслаждаться…

Феликс присел рядом и, взяв за запястье, с силой поднес мою руку ко рту. Неожиданно для себя я проглотила это огненное яйцо ледяной шумерской курицы.

– Вот умница! Ты отлично справилась, – он погладил меня по голове, как маленького ребенка, съевшего ложку невкусной каши.

Уверена, после такого глотка глаза у меня стали, как у девочек из японских аниме. Ощущение застрявшего кома в горле длилось доли секунд, затем тепло приятно разлилось по венам. Сила вперемешку с чувством облегчения и непонятной пьянящей радостью охватила меня, и я, склонив голову, рассыпалась в любезностях.

– О, бесконечно великий благодетель, спаситель мой! Что ты со мной вытворяешь? И ты, Брут, решил испытать меня на прочность?

Во взгляде «Брута» мелькнул загадочный отблеск, а правая бровь приподнялась. Вот чему он удивляется? Нет, они точно здесь все заодно и все против меня.

По телу вновь пробежалась бодрящая волна. Впервые испытала опьянение силой, проглотив чье-то яйцо. Обычно меня не берет алкоголь. Однако больше одного яйца пить нельзя: начинает прямо-таки тянуть на подвиги. И что они в него добавляют? Дельные мысли сбежали кто куда, и свербела одна: он снова бросил меня, да как он мог так поступить со мной?! Я схватила руку шумера, вновь потянувшуюся за чем-то, резко согнула кисть и, потянув на себя, повернула ее локтем вверх.

– Не смей больше меня кидать на пол и засовывать в рот всякую хрень. Слышишь?! И никогда ни при каких обстоятельствах не оставляй меня одну. Больше не бросай меня ради этих треклятых игр, иначе… – тут я замолчала, придумывая страшную месть.

А что я умею? Несколько раз умирала и воскресала. Вынужденная реинкарнация происходила не без сторонней помощи. Но в то же время я смогла сама расправиться с предметами, даже с такими крупными, как шумерские высотки, расщепив их на атомы. Но вряд ли владение аннигиляцией поможет мне прекратить нападки шумеров. Как же просто все было на Земле! Приобретенный опыт и знания помогали в решении любых вопросов. За это меня уважали и ценили. Но здесь мой внутренний мир с энергией бесконечного потока как непокорная стихия юного аватара. Способна ли я…

И тут Феликс прервал мои мысли, легко освободившись и сев рядом. Неудивительно, что Преподобный до этого так запросто поддался. Оказалось, что он отлично владел боевыми искусствами. Одной рукой обхватил обе мои лодыжки и подтянул меня ближе к себе. Подушка-желе волновалось под нами, принимая новую форму и подстраиваясь. Я недовольно дернулась, пытаясь вырвать ноги. Однако сделала это зря. Он только сильнее их сжал. Зеленые глаза угрожающее сверкнули. Паутинки серебристой энергии спиралью раскручивались из зрачка, разбрасывая нити в изумрудную радужку.

Что, господин гневается, да? Думаешь испугать? Ну, нет. Только не меня. Кажется, что сейчас я способна на все. А если съем еще пару огненных яиц, то…

– Взорву ваш Шумер к ядреной матери, если не оставите меня в покое! – выдохнула я ему в лицо.

Ох, с огнем играю. Но, раз уж начала, отступать не в моих правилах.

Феликс вскинул уже обе брови и посмотрел на меня то ли как на убогую, то ли как на самоубийцу. Сложно было правильно понять его недобрый взгляд. Затем молча кивнул и отпустил меня. Типа давай действуй, взрывай, а я посмотрю. Его брови вернулись на прежнее место. Этот айсберг чувств смотрел со спокойствием удава. Того и гляди просверлит во мне дырку неморгающими зелеными глазами, как у змеи.

Я испытала разочарование, и это остудило мой пыл, но и озадачило очередной нелепой мыслью. Интересно, а у шумеров может быть третье прозрачное веко, как у змей? Не поэтому ли он не моргает?

Что-то подо мной зашевелилось, и вдруг из подушки полезли белые шары. Они медленно выкатывались, издавая знакомый лопающийся звук пузырчатой пленки. Эта нереальная реальность безжалостно отрезвляет разум. Весь мой кураж мгновенно улетучился, и я начала медленно сползать на пол, опасаясь случайно раздавить яйца. Преподобный продолжал сидеть на шевелящемся существе, развалившись и забросив ноги на стол, который появился, пока я отползала на безопасное, как мне казалось, расстояние.

Что за проклятье! На этой планете ни минуты покоя. Спокойно не то что посидеть, даже чихнуть нельзя. То куда-то падаешь, то куда-то засосало, то что-то выкатывается.

– Только не говори мне, что подушка живая. Это она снесла яйца? – спросила я, провожая взглядом что-то круглое, катившееся по полу.

На душе стало неспокойно. Ведь это же не я снесла яйца и даже не почувствовала? Господи, только не это! Я с тихим стоном сжала голову, боясь, что телепат прочитает мысли. Нет. Не может этого быть. Глупость какая-то. Пусть я и не совсем человек, но живородящая, а не яйценосная. И к тому же бесплодная.

Яйца мамы-подушки продолжали катиться в разные стороны, как бильярдные шары. Феликс поймал одного беглеца, и шарик тут же рассыпался в его руке. Горсть мелких монпансье многозначительно поднес к моему носу. Пришлось попробовать еще одно чудо местной гастрономии. Вкус был синий. Да… Точно так. Не сладкий, не горький, не холодный, не горячий, а синий. Здесь все по-другому. Музыка имеет цвет. Еда с цветным вкусом. А еще на ней, как выяснилось, можно сидеть.

Я молча грызла жесткие синие леденцы, испытывая непреодолимое желание почувствовать себя Алисой в Зазеркалье, но настроение было хуже некуда. Хотелось то ли музыки и цветов, то ли убить кого-нибудь. Раз огненные яйца меня пьянят, уверена, здесь я стану настоящим алкоголиком.

Мой спутник вежливо протянул мне очередную порцию пьянящего огонька, видимо, для поднятия настроения.

– Твои глаза сверкали неподдельным восторгом от моего исполнения. Не буду кривить душой: на сцене я был неотразим.

Я аж поперхнулась, проглатывая пылающий лед. Не могла и подумать, что пищу богов есть опасно. Видимо, смертным вроде меня ее так просто не переварить. Я возмущенно уставилась на этого шута.

Это ж какое самомнение у тебя, индюк ты напыщенный. Чем восхищаться? Этим его низким, мягким, бархатистым голосом? Вот сама песня буквально завораживала, несмотря на непонятные слова. Или мускулистым загорелым торсом с гладкой, отливающей блеском кожей? Ну да. Очертания его тела притягивали меня тогда не меньше, чем песня. Начало было восхитительным, но финал… Нет ничего ужаснее, чем обнаружить, что конец вовсе еще не конец.

– Ты.., – сердито откашлявшись и постучав себя в грудь кулаком, я откинулась на подушку, которая тут же приняла форму кресла. – И ты об этом так спокойно говоришь после того, как меня очередной раз пытались превратить в кровавую лепешку?

Феликс лениво потянулся.

– Поверь, они об этом даже не думали, – почти зевая, отозвался он.

Теперь я поняла, к чему этот разговор, изначально принятый мною за флирт. Он пытается ослабить мою бдительность пустыми фразами с сексуальным подтекстом. Вот же дьявол без Prada!

– Не думали, говоришь? – я подалась вперед, недовольно скрестив руки на груди. – Один пытался столкнуть меня с балкона, вторая разрушила свои царственные хоромы, только бы похоронить меня под ними. А это, кстати, статья номер тридцать Уголовного кодекса и лишение свободы до двух лет.

На этом месте я осеклась. Юридическая сущность выползла наружу и, одумавшись, заползла назад. Какой к чертям УК РФ? Они средь бела дня покушаются на человека – и всем вокруг хоть бы хны.

– Ты все не так поняла, – усмехнулся Феликс, снова протягивая горсть леденцов.

Шары, принятые мною за яйца, докатившись до препятствия, вернулись назад под мягкое крыло подушки.

– Угу, прямо-таки ангелы невинные. Дорогая, это не то, что ты подумала, – вредно ответила я, закидывая очередную порцию вкусняшек в рот. – Это у вас такой шумерский жест дружелюбия, да? Какие все вокруг оптимисты, когда проблема касается другого, – говорить с набитым ртом было не очень удобно, но, уверена, как телепат он меня понял.

Так «приятно» думать о том, сколько существ меня на дух не переносит под хруст цветного льда, который закладывал уши! С каким удовольствием сейчас лучше бы погрызла яблоко или сухарик! Ох, не нравится мне местная национальная кухня. Хотя огненные яйца – еще тот Ред Булл: даже окрыляют.

Вокруг ничего не происходило, и это начинало беспокоить. Что мне делать дальше? Очень хотелось понять, что же произошло? Почему здесь я постоянно в зоне повышенного внимания? Что за сила способна была затащить меня сюда и так изменить человеческую природу?

– Рад снова тебя видеть, – еле расслышала я сквозь хруст.

Кто-то хлопнул меня сзади по плечу. Я оторопела и, откашлявшись, подавила желание запустить ледяными яйцами в Мордашку. А это был точно он. Его энергетику я ощутила сразу, и она мне вообще не нравилась.

– Рада, что до сих пор тебя радую, Четвертый, – пробормотала я себе под нос и высыпала остатки монпансье на пол, и подушка моментально их впитала.

Четвертого абсолютно не смущало присутствие брата. Я нахмурилась и мгновенно напряглась, не ожидая ничего хорошего. Какого лешего ему от меня надо? Наверняка сейчас какую-нибудь гадость очередную сделает. Мордашка присел рядом со мной, аккуратно раскладывая полы плаща на коленях и, словно нечаянно, прикоснулся к моей обнаженной ноге. На том месте образовалась серебристая паутинка, сквозь которую просочился яркий белый свет. Рука Мордашки дернулась так, будто к ней приложили раскаленный металл. Затем, сжав ладонь в кулак, он спрятал ее за пазуху. Я недовольно поерзала, отодвигаясь и погружаясь глубже в желе. Хотя не так. Поерзала я очень довольно. Из-за того, что смогла инстинктивно отбить попытку прикоснуться ко мне.

– Здравствуй! – заглянул мне в глаза голубоглазый.

– Виделись уже, – отбрила я.

Незваный гость явно косил под закадычного друга в лучших земных традициях.

– Так вот ты какая, значит! – беззастенчиво разглядывая меня с головы до ног, произнес Четвертый. – А что вы тут делаете? – поинтересовался он уже у брата.

Феликс, почувствовав, что я на него смотрю, поднял на меня глаза.

– Ну, она смотрит на меня, я смотрю на нее, – серьезным тоном ответил телохранитель.

У него было абсолютно безмятежное лицо без эмоций. От него веяло спокойствием и уверенностью. Я не удержалась и улыбнулась.

– Почему ты все еще здесь?

Прозвучавший вопрос был явно задан мне. Ох уж этот любитель постоянно задавать неудобные вопросы. Его детская непосредственность больше бесила, чем умиляла.

– Шумер не отпускает меня домой, – с досадой вздохнула я, не уточняя, кто именно: планета или Преподобный.

– Ты знаешь, что невероятна? – пухлые сладкие губы растянулись в улыбке, обнажив белоснежные зубы.

Ни дать, ни взять вечный любовник, вечный злодей Казанова.

Словно прочитав мои мысли, Четвертый добавил:

– Да, кстати, зови меня просто Лиан, – и он смело похлопал меня по коленке.

В этот раз моя энергия не успела отреагировать. То ли ошалела от подобной наглости, то ли я расслабилась, ощутив флюиды уверенности Феликса.

– Лучше тебя вообще не звать, – отрезала я, хлопнув Лиана по красивой руке с длинными пальцами, которая тут же сползла с моей коленки и исчезла под плащом. – До тебя было все отлично.

Никогда не знаешь, что будет дальше. Но если на своего безнадежного друга я более или менее могу положиться, то от его брата точно не знаешь, чего ждать. Такая вот теперь у меня жизнь: всегда трепетно жду подвоха. Только в этот раз мне уже некуда падать. Да и убивали меня сегодня уже.

Неожиданно мой аллат на несколько мгновений слабо вспыхнул. Я крепко сжала руки в замок, опасаясь неконтролируемого всплеска энергии.

– А у тебя только на меня такая странная реакция? – полюбопытствовал Четвертый с каким-то нездоровым исследовательским интересом.

Что я могла ему сказать? Лишь с упреком покачала головой. Молчи, грусть! Твои вопросы лишь вызывают сильное беспокойство и пробуждают во мне защитную реакцию.

– Четвертый! Угомони свое непомерное любопытство, или встань в очередь, – тихо произнес Феликс, медленно опуская ноги на пол.

На удивление телохранитель не проигнорировал шалости брата, но действовал, как всегда, с поздним зажиганием. Он развернулся и, наклонившись, потянулся к нему. Его лицо было так близко. И я, вдохнув дурманящий аромат мускуса, замерла в ожидании продолжения. Краем глаза увидела, как Феликс приложил пятерню ко лбу брата. Голубые глаза Лиана вдруг помутнели, став абсолютно белыми. Преподобный резко убрал руку, выпрямившись и вновь закинув ноги на столик, а брат тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение. Должно быть, телепат проник в разум незваного гостя и так сбил в кучу все его размышления, что я немного оторопела от очередного вопроса Четвертого:

– Алиса, ты зачем ноги прячешь?

А он знает мое земное имя! Однако чему я удивляюсь? На Шумере обо мне все в курсе. Миллион лет существования в одном несменяемом составе наложил отпечаток менталитета деревни, где все друг друга знают. И тут появилась новенькая из еще большей глубинки.

Не сводя опасливого взгляда с Лиана, я чуть придвинулась к телохранителю, спиной почувствовала его предплечье и немного расслабилась.

– Какие красивые, стройные, – продолжил льстец, стягивая с меня желе-покрывало. – Правда, больно уж короткие. Но и сама ты, надо признать, короткая.

Лиан оторвал взгляд от ног и перевел на грудь. Да уж. Этот братишка просто нечто со своими комплиментами. И кто учил этого недоКазанову? Лучше бы он молчал. Так и чешутся руки, хочется насыпать за шиворот этому самовлюбленному маньяку льда, чтобы как-то охладить его любопытство к моей персоне. Зато перекодировка мозга пошла на пользу, и Лиан больше не прикасался ко мне.

– Четвертый! Я очень зол, – слова Феликса заставили Лиана замереть, а меня расплыться в довольной улыбке.

– А я что, свечусь от счастья? – вдруг возмутился Лиан.

Аллилуйя, Преподобный разозлился! Брат его все-таки достал! Наконец-то Феликс избавит нас от этого назойливого красавчика и отбросит его куда подальше. Предчувствуя нехорошее, Лиан театрально возвел руки к небу.

– Ты и представить себе не можешь, как хочется послать все в прошлое и при этом не захлопнуть дверь в будущее, – он удрученно потер виски, и аллат на голове засветился ярче.

Я пока не понимала, о чем идет речь, и притихла, переводя взгляд с одного на другого. Несмотря на то, что их лица выражали глубокое спокойствие, в глазах светились паутины молний. В гневе человек часто выбалтывает лишнее, так что я надеялась, что братская перепалка прольет хоть немного света на загадку моего тутошнего присутствия.

– Почему за последние два дня я постоянно наталкиваюсь на кого-то? Неужели, пока я отсутствовал, Шумер стал слишком тесным? Или братья так по мне скучали? – Феликс криво усмехнулся.

Лиан печально вздохнул, не отрывая взора от моих ног и пытаясь разглядеть что-то сквозь живую подушку. И на кой дались ему мои ноги?!

– Я тебя раздражаю? – вопрос Мордашки повис в воздухе.

Уверена, что адресован он был мне. И нелестный ответ уже почти сорвался с языка, но тут встрял Феликс.

– Так ты все знаешь? А я думал, говорить тебе или нет.

А! Чудесная, бесподобная семья! Пока они тут соревнуются в сарказме, пойти что ли носик припудрить? Хотя очень сомневаюсь, что здесь есть дамская комната. Еды человеческой тоже нет. Как погляжу, питаются шумеры одними бодрящими яйцами и утоляющим жажду льдом. С такой едой и туалеты не нужны.

Лиан выловил в воздухе огненный напиток и прикоснулся к нему губами, а потом задумался и выпалил:

– Как у вас на Земле говорят? За ваше здоровье, да?

Пламя завертелось спиралью и тонкой струйкой полетело вверх, исчезая в пухлых губах Четвертого. У меня не получалось так изящно пить содержимое: почему-то оно тут же проскальзывало целиком внутрь. Осушив пару огненных яиц, Лиан тряхнул головой, и волнистые кудри брюнета рассыпались по плечам.

– Вся жизнь – это встречи в нужное время и в нужном месте, – философски начал он. – Ты… – он сделал паузу, подбирая слова, а глаза забегали по мне, что-то ища.

Да-да, подумай хорошо, прежде чем ляпать очередную нелепицу обо мне. Я сжала кулаки, силясь сохранить спокойствие.

– Ты… очень странная, и от этого кажешься еще загадочнее и притягательнее.

– Я бы и рада быть менее странной, но, увы, не судьба.

– Да уж. Нелегкая тебе выпадет доля, – пожалуй, в голосе Мордашки слышалось искреннее сожаление.

– Так ты прорицатель? – пошутила я.

– Какая ты умница! И как ты догадалась?

– Каюсь, брякнула, не подумав.

– Лиан – хваран. В нем энергия пространства-времени, – вмешался в наш разговор Феликс, подтверждая мою шуточную версию прорицательства.

Да, на Шумере слово не воробей, а материальная реальность. Вот говорила мне бабушка осторожнее быть со словами. Надо же, он, видишь ли, прорицатель! О таких странных особенностях предупреждать надо. Хотя если подойти к теме будущего с научной точки зрения и опереться на мнение нашего великого Эйнштейна, то прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. Тогда время начинается с настоящего, а прошлое становится пространством. Значит, Лиан видит прошлое и будущее, находясь в настоящем. Если, конечно, слепо принять на веру, что он ясновидящий. А еще он сказал, что нелегкая мне выпадет доля. Выходит, прорицатель знает что-то обо мне, и это что-то заставило его столкнуть меня, посчитав угрозой для его брата или для всех шумеров?

По-моему, этого просто не может быть. Маленькая женщина, по шумерским меркам беззащитное существо, если не считать некоторых не очень-то выдающихся способностей. Да чем я могу угрожать этим многовековым титанам? Мой коричневый пояс по джиу-джитсу разве что галстуком завяжу на шее шумера, если допрыгну. Пусть я изрядно умна, но мои два высших образования здесь, как два класса начальной школы, и они ни в какое сравнение не идут с опытом и знаниями шумерской цивилизации. А новоявленная энергия способна лишь разрушать неодушевленные предметы. К тому же шумеры бессмертны, чего им меня бояться? В таком случае, что же этот хваран разглядел в моем будущем?

– Из-за колебаний квантовых струн настоящее постоянно меняется. Так что хвараны часто видят что-то, абсолютно не осознавая, – ментально пояснил мне Феликс.

А ведь это правда. Раз шумеры похожи на землян, то как раз история Нострадамуса и Ванги убеждает нас в том, что далеко не всегда слова прорицателей нужно понимать буквально. Да и с каких пор я стала такой наивной? Никогда не верила во всякие там прорицательства. Все эти ясновидцы играли на чувствах людей или, как Нострадамус, искусно проецировали события из прошлого на будущее. Но зато однозначно признаю, что загадочная теория струн феноменальна. Она может объяснить все явления природы. На Земле физики выдвинули целых пять теорий построения Вселенной. Но, по-видимому, шумеры нашли ту единственную и верную. Только и она не дает однозначного ответа провидцам. Согласно любой известной мне теории я могу находиться одновременно в любом измерении и влиять на любую версию себя в прошлом и будущем из настоящего. Тогда…

С головой погрузившись в размышления, я перестала замечать все вокруг. Но прорицатель не дал забыть о нем, вновь начав нести чушь, похожую на теорию мракобесия.

– Вряд ли ты понимаешь, какую смертельную опасность в себе таишь. Поверь, я вижу то, чего нет, и то, что есть, тоже вижу. Вот, к примеру, сейчас вижу на тебе аллат, – и Лиан обхватил мое предплечье, сжимая так, что браслет вспыхнул.