скачать книгу бесплатно
– Убирайся, – процедил сквозь зубы мой мужчина, задвигая меня за спину.
– Не поможет, поверь, – глаза старика сверкнули, словно фары машин. Неужели линзы? Наверное, он их носит вместо очков, почему бы и нет. Я с опаской посмотрела на окружение Саши, перевела взгляд на команду седовласого старика и нахмурилась. Они тоже сверлили друг друга глазами, на отдельных лицах играла улыбка, очень напоминающая звериный оскал. Но все оставались на месте. Похоже, без особого сигнала ни один из них не ринется в бой. Или я что-то не понимаю? – Более того, у тебя есть пять минут на всё про всё.– Оставьте нас! Все! – вдруг скомандовал странный родственник и посмотрел на меня. Прочие же свидетели беседы, словно тени, растворились за забором, покинув территорию вполне обычным способом. Сашины друзья, поймав его согласный взгляд, предпочли покинуть нас. Я не знала, как поступить, но мой Морозов всё решил за меня:
– Солнце моё, – хрипло произнёс он, быстро поцеловав меня,– иди туда, где я тебя оставил.
– Уверен? – мне не нравилось, что Сашка останется с этим чудным стариком.
– Вполне! – мой хороший хотел усмехнуться, но получился неприятный кривой оскал, которого ещё не видела. Жуть!
Я повернулась, чувствуя себя весьма неуютно. И стоило приблизиться к двери, как до меня донёсся приглушённый разговор этих двоих:
– К чему спектакль? – голос Морозова звучал спокойно, словно ещё недавно и не было гневных взглядов, обращённых к пожилому мужчине.
– Семья заждалась. Иначе помнишь, что случилось на прошлой неделе с той…
Не знаю, что и где произошло, только я в этот момент уже прикрыла за собой дверь. Подниматься наверх не было желания, поэтому я нервно мерила шагами огромную прихожую, попутно кусая губы и гадая, что именно сейчас произошло на моих глазах, кроме очевидного – Сашка чего-то очень не хочет, а вот родственник намерен твёрдо добиться желаемого. И в чём сила его убеждения, к чему принуждает, я не понимала. Только сердцем чувствовала, что в планы этого родственника совсем не вхожу. Может быть, родители Морозова не смогли убедить его оставить меня, так попросили этого деда?
Выходной «задался».
Наверное, ждала целую вечность, а может быть, две. Дверь раскрылась именно в тот момент, когда я была готова выглянуть наружу, чтобы предотвратить возможную драку.
– Саш, что произошло? – я бросилась к нему, отмечая сжатые губы и глаза, наполненные…болью? Что-то там случилось, только что? Мужчина тут же схватил меня… и отстранился.
– Жень, тебя сейчас отвезут домой, – Саша не смотрел на меня, а куда-то в сторону. И от этого заныло в груди.
– Отвезут? – не поняла я, пытаясь заглянуть в глаза любимому, хватая его за руку, – говори яснее, что между вами произошло?
– Ничего, – горько усмехнулся он и с какой-то щемящей тоской посмотрел на меня. И в тот же миг окатило золотом, янтарными искрами, что вырывались из глаз моего мужчины. Сашка поднёс руку к моему лицу, заправил непослушную прядь за ухо.
– Ты завтра приедешь? Мы увидимся? – я не знала причины смены его настроения, но хотелось двинуть как следует этому седовласому деду, чтобы наказать его за испорченный вечер.
– Нет, солнце моё, завтра не смогу, – золото жгло, а увеличивающиеся зрачки мужчины кричали о боли.
– Саш, тебе плохо? Он тебя ударил? Вы что-то не поделили? – затараторила я, в то время как Морозов не сводил с меня своего взгляда. И по мере озвучивания моих слов создавалось ощущение отчуждения. – Поехали в больницу? Там ведь всегда дежурят, сделаем рентген!
– Жень, мне не нужно туда, – улыбка Морозова получилась кривоватой, – тем более рентген. Сейчас тебя отвезут домой, не волнуйся. А со мной всё в порядке. Даже более чем.
– А ты? – сердце защемило, в то время как я смотрела во все глаза на Сашу. – Почему не ты отвезёшь меня, раз всё в порядке? – последние слова прошептала, убрав свою руку с его локтя. – Я тебе больше не нужна? – чудовищная мысль показалась кощунственной, но я поспешила её озвучить, несмотря на всё моё внутреннее сопротивление этим словам.
– Мы с тобой больше не встречаемся, – не расплавленное золото, а холодный бездушный металл сейчас лился из его глаз, наполняя эту огромную прихожую жестокими словами.
– Но почему? – я хотела сделать шаг навстречу Саше, но что-то невидимое удержало меня, словно последняя гордость не давала скатиться в омут, за которым последует жалость.
– Потому что я так решил, – от того тепла, каким ещё недавно ласкали меня глаза моего мужчины, ничего не осталось. Как не осталось МОЕГО Сашки, готового рвануть через весь город, узнав, что я оступилась и подвернула ногу на ступеньках университета, в лёгкую распугать однокурсников, решивших проводить меня до дома. Только холод отчуждение, возрастающее с каждым его сказанным словом. – Хватит, заигрался с молоденькой девочкой, пора найти себе подругу по возрасту и положению. Прощай Женя. И твоя девственность осталась при тебе, так будет лучше.
Услышанное тупыми иглами проникло под кожу, двинулось к сердцу, которое никак не хотело верить, что его предали. Я открыла рот, чтобы попытаться сказать что-то колкое и непременно обидное, но замолчала, поражённая произошедшим. И всё же, собрав осколки гордости, той самой, которую ещё не успели растоптать, я буркнула:
– Действительно, так лучше, – улыбка получилась кривой, но другой в арсенале у меня попросту не было. – Счастливо оставаться!
Я направилась к выходу, с трудом переваривая то, что между нами сейчас произошло. Несправедливость, непонимание и обида, эти чувства бурлили, заставляя совершить что-то из ряда вон выходящее. И если бы были предпосылки для нашего расставания! Но нет, всё произошло буквально за считанные минуты! Страсть в его спальне, нахлынувшая, словно неуправляемая волна и тут же признание, что так, «по-быстрому», практически в окружении друзей, Сашка не хочет… И спустя всего лишь небольшой отрезок времени, он говорит мне, что я не нужна, что найдёт себе подругу по возрасту.
– Жабу зелёную тебе в постель, по возрасту и положению! – зачем-то буркнула я, не оборачиваясь, не дёргаясь за носовым платком, который вот-вот должен был потребоваться, ведь слёзы, они были слишком близко. Мои пальцы коснулись ручки двери, чтобы открыть её, уйти, покинуть это странное, весьма жестокое ко мне место, но в ту же секунду горячая ладонь Морозова накрыла мою.
– Женя, прости, если сможешь, – хрипло, с каким-то надрывом, раздалось позади меня. И тут же я спиной почувствовала грудь мужчины, его обжигающее тепло… Был порыв прижаться вот так, чтобы хоть на миг продлить состояние надёжность и безграничного счастья, в котором я ещё недавно купалась. Но нет, моё сердце уже было отравлено, и без лишних слов понятно, н-е н-у-ж-н-а!
– Да пошёл ты! – вырвалось у меня. И в тот же момент резко открыла дверь и выбежала наружу, радуясь, что серые тучи, словно прочувствовали моё настроение, появившись на небе. Я поспешила прочь, не оглядываясь по сторонам на гостей, которые наверняка в данный момент посматривают кто с жалостью, кто с интересом, ну а кто-то с язвительной усмешкой. Хотелось бури, грозы, чтобы все ушли в дом, не думая оглядываться на такую несчастную меня, вылетевшую из раскрытых ворот морозовского жилища.
Я не очень знала этот район, но в общих чертах представляла, где находится остановка. Однако спустя минуту, притормозила, чтобы судорожными руками набрать номер такси. К счастью, указатель улицы и номер частного дома за моей спиной были очень чёткими, и я назвала адрес, по которому надлежало приехать. Как сказала диспетчер, машина находится рядом, а значит, ждать оставалось недолго. Зажиточный район, утопающий в зелени смотрелся интересно, но я не обращала внимания на подобные изыски. Мне было плохо, очень. Именно поэтому, едва завидев издалека белое авто, выскочила на обочину, готовясь немедленно покинуть это место. Однако не сразу поняла, что приметных шашечек-то нигде нет, ни на дверцах машины, ни на крыше в виде опознавательного фонаря такси. А когда транспорт остановился, то я испытала отвращение и толику ненависти.
– Садись, нечего по дороге шарахаться, – Лисов сама любезность, не покидая машины, распахнул передо мной дверцу, приглашая сесть рядом с ним на переднее сиденье.
– Нет, – я отступила, испытав очередной наплыв упрямства и жалости к себе несчастной. Отвернулась, прошла несколько шагов и тут увидела сверкнувшие фары. На этот раз самое настоящее жёлтое такси остановилось неподалёку, и я рванула к нему, как к спасительному островку. Наверное, кому-то со стороны это могло показаться слишком комичным, но не мне. Быстро усевшись на заднее сиденье и прикрыв за собой дверцу, произнесла:
– Пожалуйста, проспект Ленина, девяносто пять.
– Что, с женихом поссорились? – почему-то произнёс молодой таксист, спустя несколько минут, и я напряглась, обернулась, чтобы убедиться в своей догадке. Так и есть. Белая машина следовала за нами, даже не скрываясь. – Настырный, – последнее было сказано с долей уважения и усмешкой одновременно.
Я ничего не ответила, решив не развивать эту тему. Пусть Морозов и вовсе не был моим женихом, но ворошить свежую, ещё незажившую рану, оказалось очень больно. Поэтому предпочла просто неопределенно пожать плечами, не соглашаясь, но и не отказываясь от предположений любопытного таксиста.
– А сейчас мы его сделаем, хотите? – вдруг предложил неуёмный водитель.
И не успела ничего ответить, как наш желтый автомобиль понёсся, увеличивая скорость. Когда-то я увлекалась игровыми гоночными машинками на компьютере, которые очень быстро передвигались, лавируя между себе подобных. Сейчас было то же самое, с одним отличием – всё происходило в реальности.
– Может быть, не надо, – попросила я, обернувшись, чтобы посмотреть на Лисова, по-прежнему висящего у нас на хвосте.
И это было последнее, что я успела сказать перед тем, как нашу машину занесло. Почувствовался сильный удар, а затем ещё…
…Как потом сказал врач, оперировавший меня, именно ремень спас мою жизнь в той головоломке.
Первое что я поняла, придя в себя, что ужасно кружится голова. И это ощущение, когда словно кто-то резко выкачал все твои силы. Ещё вчера могла бегать, прыгать, играть в волейбол. А сегодня правда жизни оказалась таковой, что дойти до туалета самостоятельно было весьма проблематично.
– Женечка очнулась, – всхлипнула мама в тот момент, когда я попыталась открыть глаза. – Девочка наша пришла в себя!
Горячая рука покрыла мои скрюченные пальцы и я, проморгавшись, поняла, что это папа выразил свои чувства. У него не было слов, у меня практически тоже.
– Ма, па, – прохрипела, посмотрев на родителей, а затем перевела взгляд на окружающую меня обстановку. Белые стены палат почти везде похожи друг на друга, вот и сейчас я молча созерцала потолок, белоснежное бельё на кровати, – всё хорошо.
– Горе ты луковое! – всплакнула мама, пытаясь меня обнять и тут же отстраняясь, услышав моё непроизвольное шипение от боли. – Вот! Живого места на тебе нет!
– Таня, она поправится! Главное, что пришла в себя! – произнёс папа, не сводя с меня наполненных любовью и одновременно встревоженных глаз.
– Конечно, наша девочка поправится! – откуда-то из-за моей головы раздался твёрдый голос бабушки, и я попыталась повернуться к ней, но не вышло. Резкая боль на лице напомнила о моём плачевном состоянии. Поэтому просто улыбнулась, сдерживая слёзы, зная, что родные это видят. – Танюш, всё милая, – на сей раз бабка показалась на мои глаза, она тоже прикоснулась к перевязанной руке, а после похлопала по плечу маму, – выпей успокоительных и сходи за врачом. Они же просили пригласить его, как только Женя очнётся. Сейчас чего-нибудь хорошего нам обязательно скажет! Позови доктора!
И мама ушла, то и дело оглядываясь и вытирая слёзы. Мне её стало очень жалко, только подняться пока не могла, не было сил.
– Ну а ты что застыл, как замороженный, – неожиданное нападение на папу (её сына) заставило меня удивиться, выплыть из состояния заторможенности, – поди, пригляди за Татьяной. Не видишь, она после дежурства возле Женечки и сама мотается! Всю ночь ведь глаз не смыкала!
Бабка у меня, словно генерал, строила всех соседей. И папа, весьма грозный на вид мужчина, не спорил с ней, а просто выполнял всё по мере собственных убеждений. Он никогда не был подкаблучником, но уважал свою мать, и мне это очень нравилось.
– Ну, ягодка моя, чего загрустила? – тепло улыбнулась бабуля, а морщинки и без того, не покидавшее её лицо, рассыпались вокруг глаз. – Всё будет хорошо, вот увидишь! Врачи нынче недурственные, опытные, враз на ноги поставят! – проворные руки бабки сначала поднесли мне попить воды, а потом поправляли одеяло, подушку. Она так всегда делала в моём детстве, но ни разу в последнее время. И, несмотря на толику приятного воспоминания, я успела заметить её встревоженный взгляд, – вот же, старая! Забыла! Украшение-то твоё чуть не потерялось! Но, знаешь, нам отдали. Так что всё в целости и сохранности, не беспокойся! Только цепочка порвалась, но я всё заменила. Так что теперь носи, не снашивай!
– Это хорошо, – на сей раз мой голос звучал увереннее. А украшение, это кулон, который давно подарил дедушка. И бабуля очень трепетно относилась к его присутствию на мне, а я не возражала, практически не снимая подарок – цветочек в окружении солнышка. К тому же он действительно нравился своей необычностью. Мой дед был историком, помешанным на всевозможных знаках, рунах, а эта красота означала для древних славян защиту и поддержку. Я как христианка всегда скептически относилась к подобным заявлениям, но это не мешало уважать мнение старших. Да и нравилась эта изящная штучка, чего там зря говорить! А дед был и рад стараться, у всех нас что-то такое особое, да непременно было. С единственной разницей, у всех украшения, а папа отличился в подростковом возрасте – сделал наколку в виде какого-то странного, но красивого орнамента. Впрочем, тату кельтских узоров в моде даже сейчас.
Тем временем бабушка очень осторожно просунула руку под мою шею, застегнула цепочку и спрятала её под футболку (когда только успели надеть).
– Ну, вот и всё. Теперь полный порядок, – просияла бабуля. – Не грусти, моя хорошая, всё наладится. Ты молодая, сильная. Следователь говорил, что в той аварии вчера многие пострадали, особенно какой-то мужчина. Вот у него голову едва не оторвало, а ухо точно пришивали. А у тебя всё вроде нормально. Так, царапины только!
– Какой мужчина? – от этих подробностей меня передёрнуло. Таксист, а может быть рыжий?
– А не знаю, моя милая, – бабуля развела руками, – не здесь он лежит, в другую больницу, по всей видимости, отвезли. Голова сильно пострадала. Но, кроме него, ещё несколько человек, но и про них ничего такого не сказали. Значит, не сильно им досталось, вскорости оклемаются.
– Ба, дай зеркало, – попросила я, потому что только сейчас дошло, что голова перевязана, но как-то чудно.
– А ты не волнуйся, ягодка моя, – продолжала заливаться соловьём бабушка, – была красавицей и осталась. Только немножко…
В этот момент дверь в палату открылась, и вошёл коренастый мужчина в сопровождении родителей. Как оказалось, это врач, вместе с бригадой медиков спасший мою жизнь. После беседы, пальпации и прочих манипуляций, меня оставили в покое.
– Признаться, очень рад, что у вашей девочки хорошая регенерация тканей. Молодой возраст, здоровый образ жизни, это важно! И Женя наглядный тому пример! Так что считаю, несмотря на множественные ушибы, сотрясение мозга, небольшие ранения, восстановление не за горами, – довольно произнёс врач, обращаясь к моим родным.
– Но ведь она столько была без сознания, а потом спала! – попыталась возмутиться мама.
– Евгения пока под нашим наблюдением, не волнуйтесь! И потом, реакция на потрясение у каждого организма своя. Авария – это не тот случай, когда хочется всё вспоминать, а ведь мысли о произошедшем приходят не спрашиваясь.
Спустя какое-то время, все ушли, а я, наконец-то оставшись одна, лежала и тихо радовалась, что жива. Но боль утраты, та, что вчера ещё пробралась в сердце, так и продолжила торчать занозой, то и дело напоминая о себе. Признаюсь, мне отчаянно хотелось увидеть Сашу, чтобы он пришёл, полный раскаяния и осознания, что без меня просто не может жить. Но время шло, а его всё не было. И уже вечером, когда мне разрешили потихоньку вставать, а виды на белый потолок и такие же бесцветные стены приелись, я включила маленький телевизор, который висел в палате. По одному каналу шло старое сентиментальное кино про путаницу с сёстрами-двойняшками, по-другому упитанный повар учил готовить, на третьем влюблённая парочка страстно целовалась, вызывая в моей душе волну опустошения и ощущение полного несчастья, безмерного одиночества. В конце концов, я предпочла местные новости, которые и привлекли моё внимание.
– Вчера, по непонятной причине, – эмоционально вещал корреспондент, вышагивая по территории зоопарка, – жители окрестных домов были напуганы. Несладко пришлось и работникам, пытавшимся понять, что случилось и усмирить разъярённых животных. Местные хищники рычали, выли, пытаясь вырваться наружу. Понервничали и обычные горожане, живущим на другом конце города, ведь такого нашествия диких собак Екатеринбург ещё не припомнил. Учёные пришли к выводу, что одной из причин может быть приближающееся полнолуние, другой явилась комета Эрна, пронёсшаяся над землёй на расстоянии всего лишь…
– Свободу попугаям! – хрипло прокомментировала я, рассматривая мелькающие картинки с разъярёнными животными. Какое счастье, что не отправилась пешком, а села в то злополучное такси! На ум пришёл рыжий Лисов, но хотелось верить, что Роман тоже в порядке. А расспрашивать о нём у кого-либо ещё я побоялась, не желая рассказывать о расставании с Сашей ни родным, ни следователю, который обещал зайти. – Я же забыла про зеркало! – снова проговорила вслух и резко села, припомнив, что так и не увидела своё отражение, но головокружение заставило унять мой пыл.
И только спустя несколько минут, я всё-таки подошла к небольшому зеркалу, висевшему над умывальником. То, что отразилось там, мало напоминало меня прежнюю. Ссадины и царапины покрывали лоб, щёки, о широком пластыре на одной скуле я уже знала, а вот начавший желтеть огромный синяк на другой не сильно понравился. Однако выбирать не приходилось. В целях успокоения, я вспомнила слова доктора о моём выздоровлении, которое не за горами. Но только сердце, как заставить заглохнуть ту боль, что рвалась изнутри, пронизывая насквозь каждый сосуд, каждую клеточку! Или может быть доктор и здесь знает верное средство, способное облегчить эту непосильную ношу? От ощущения какой-то несправедливости и жалости я заплакала и отвернулась, не желая дальше смотреть на себя, изуродованную в той аварии.
На другой день меня посетил следователь, уверенный, что всё это несчастный случай, спровоцированный неисправностью какого-то автомобиля. Я не стала возражать, потому что совершенно ничего не могла ему противопоставить. Но и что видела-то? Ничего.
Через несколько дней меня выписали. Как ни странно, но крепкое здоровье и шагнувшая вперёд медицина сделали своё дело: шрамы истончились, остались лишь розовые рубцы, которые со временем должны были побелеть, а то и вовсе сравняться с обычным кожным покровом, синяки тоже прошли, как и тошнота, мучившая меня в первые дни. Я ожила, что не скажешь о душе, которая плакала, несмотря на тысячу доводов на тему «Почему должна выкинуть из головы Александра Морозова». Слова не помогали. Хорошо, что родители не стали вдаваться в подробности: «Отчего не видно здесь Сашу, когда он приходит?». Пришлось объяснить, что мы решили расстаться, потому что не нашли общих тем. Не знаю, поверили ли в это папа с мамой, но больше разговоров о моём бывшем парне никто не заводил, за что я была благодарна.
Глава 3
Дженни Аддерли, в девичестве Евгения Курицына
Наши дни, Абердин
Это Саша Морозов?
Конечно же, он, раздавшийся в плечах и примеривший на себя груз ответственности на фоне ушедших времён. Да, он изменился и сильно, несмотря на какие-то шесть лет. Однако именно его я узнала бы и из миллиона промелькнувших лиц.
Как я выжила и выплыла из омута волнений, пронеся всё через столько лет, знает только бог и моя подушка, которой подарила море слёз, пытаясь напрасно вытравить из своей души Морозова, прогнавшего меня в тот вечер, перед аварией.
И вот сейчас мужчина, который когда-то разбил моё сердце, нежно обнимал свою жену. Но не могла не заметить цепкий изучающий взгляд, что впился в меня, словно шип дикой розы. Красивый, но колючий, как всегда. Думала ли, что когда-нибудь его встречу? Конечно же, я вполне допускала такую возможность. Но чтобы это произошло именно здесь – никогда.
А тем временем лорд слегка склонил голову и с вежливой улыбкой произнёс:
– Миссис Аддерли, – знакомый и всё ещё не забытый голос звучит мягко, словно изучающе. Отчего-то это напомнило мне огромного кота, дорвавшегося до сметаны, или льва, играющего с мышью, которой точно от него не сбежать. – Приятно вас видеть. Шелли не разочарована, а значит я рад, что мы пригласили именно «Хроники Абердина» представлять наше семейство обществу.
Он говорил, а мне во всём чудился какой-то двойной смысл, подтекст. Но более чем уверена, это воспалённое воображение рисовало то, чего нет и быть не может. В конце концов, жизнь изменилась, моя и его. И сейчас лорд Эрскин для меня является всего лишь работодателем, не больше. Я постаралась взять себя в руки, всё-таки при исполнении, не сентиментальную книгу читаю, чтобы слезами обливаться и в ступор впадать.
– Спасибо, сэр, – произнесла, совершенно искренне надеясь, что получилось естественно, а лёгкая улыбка не выглядела оскалом.
– Алекс, дорогой, я очень рада, что ты пришёл. Сейчас самое время сделать наш семейный снимок, – ворковала жена лорда, положив свою руку на локоть мужа. – Может быть, на фоне твоих предков?
– Не знаю, имеет ли смысл, – возразил он ей, не забыв бросить короткий взгляд в мою сторону. – Миссис… простите, как вас по имени?
Наверное, если бы в глазах этого мужчины с самого начала не промелькнуло узнавание, то я списала всё на случайность. Или вовсе засомневалась, Морозов ли здесь передо мной? Сейчас всё выглядело весьма непросто. Хотя, найдя себе даму, подходящую по статусу и положению, можно навсегда вычеркнуть из памяти обычную девчонку, которую когда-то выкинул из своей жизни за ненадобностью.
– Дженни, – ответила я и тут же добавила для официальности, а заодно, чтобы возвести стену отчуждения между нами, – Аддерли.
– Кажется, Ваш муж владелец газеты?
– Да. Он же редактор, – подтвердила я, нисколько не смущённая подобным расспросом, потому что лорд не первый человек, кто этим интересуется. Да и вряд ли к нам обратились, не получив предварительно от кого-нибудь рекомендации. Репутация – это то, чем Серж очень дорожил.
– Миссис Дженни, посоветуйте, какой фон нам с Шелли лучше выбрать? – знакомая волнующая улыбка мелькнула на губах Эрскина, а у меня заныло сердце, от то и дело накатывающих воспоминаний. Мужчина из моего прошлого очень часто так поступал, а я млела, осознавая, что это предназначалось только мне. Однако сейчас у него есть жена, да и я несвободна. – Может быть, на фоне одного из предков, – короткий оценивающий взгляд на картины. Было ощущение, что сам лорд не в курсе кто и где изображён. И от этого вдруг захотелось подленько захихикать, повинуясь внутреннему нервному порыву. Но я не стала, сосредоточившись на выборе наиболее удачного места для снимка.
Ох, было искушение выбрать бравого вояку на коне, под хвостом которого расположить лорда с его ненаглядной жёнушкой. Но только это всё ребячество, а у меня серьёзная работа, которую намеревалась выполнить очень качественно и получить за неё хороший гонорар.
– Лучшее место? – я оглянулась в поисках вариантов, – а, пожалуй, давайте сделаем снимок с претензией на старину? Леди сядет на тот древний стул, а вы встанете рядом или наоборот. Как уж нравится. За спиной будет коллекция небольших портретов, словно вы единое целое с вашими предками.
– Прекрасная идея! – подхватила Шелли, предложив лорду Алексу место, а сама осталась стоять рядом.
Зачем он пришёл раньше времени? Не знаю. Пытка, другого слова нарочно не придумаешь. Лицо некогда любимого мной мужчины было слишком непроницаемым, поэтому я поверила в его бесстрастность. А чтобы окончательно заставить себя выкинуть из головы так некстати нахлынувшие эмоции, сделала несколько фотографий, меняя местоположение, а заодно обдумывая, какой фон я использую в следующий раз. Несколько снимков супругов в огромном зале, затем на фоне этого величественного замка. Нельзя сказать, что я не получала удовольствия от самого процесса. Однако руки делали, глаза привычно выбирали нужные ракурсы… А мозг то и дело анализировал, выхватывал моменты, когда карий взгляд останавливался на мне, и выражение лица Эрскина в этот момент было совершенно непонятно. Но вот наконец-то был сделан последний кадр и я, скрывая облегчённый вздох, улыбнулась жене лорда:
– Работа завершена, леди. Сегодня я посмотрю весь отснятый материал у себя, а завтра покажу вам. Всё что одобрите, отправится в печать. Но у меня есть ещё несколько вопросов, касающихся вашей семьи и вас лично. Я думаю, читатели будут рады узнать на них ответы.
– Миссис Дженни, давайте займёмся этим здесь? Мне интересно, как вы это делаете. Может быть, и я увлекусь чем-то подобным, – задорный взгляд брошен на мужа, – ради собственного удовольствия.
– Извините, но я привыкла все делать на своём оборудовании. Да к тому же вдруг придётся что-то где-то подправить, – я постаралась вложить в свой отказ как можно больше любезности. А ещё мне не терпелось поскорее остаться одной.
– Шелли, – мне показалось, что мягкий голос Эрскина звучал вкрадчиво, – пусть миссис Аддерли делает свою работу так, как привыкла. Это пойдёт нам только на пользу.
– А завтра встретимся, – добавила я, переводя взгляд с одного супруга на другого, – если вы не возражаете.
– Да, пожалуй! – лучезарно улыбнулась леди и грациозно положила свои пальцы на согнутый локоть супруга.
Лорд улыбнулся ей так, словно делал это тысячи раз. Хотя о чём я говорю, он муж, а значит, у них с женой много общего. В том числе и улыбки. А ещё вдруг пришло мне в голову, что кричащий красный костюм смотрелся на молодой женщине слишком идеально, чтобы её мужчина мог обратить внимание на кого-то ещё. Я сегодня выглядела как бледная моль в своём голубом платье. Но меня всё устраивало. Только даже спустя час после того, как я увидела лорда Алекса, сердце не стояло на месте. И возник ворох желаний, которых уже было не избежать. И самое главное из них – поскорее убраться из этого прекрасного замка, оставив не менее привлекательную пару наедине. А дома у меня Серёжа, которому я нужна и днём, и ночью. Только этот человек когда-то вернул мой интерес к жизни. И сейчас терять своё самообладание и ясность ума, а также сердце, я не была готова. Да и не намерена, если признаться.
– Тогда до завтра! Всего доброго, лорд, леди, – я достала одну из своих обаятельных улыбок, за которыми не стоит ровным счётом ничего личного. А после, повернувшись, направилась к своей машине, радуясь, что рабочая смена, оказавшаяся весьма нелёгкой, закончена.
Мои ноги в этот момент напоминали ходули, но я надеялась, что походка и осанка выглядят не менее гордо, чем у этой аристократической четы.
Крошка завелась с первого раза и я, не оборачиваясь, выехала на дорожку, торопясь как можно скорее скрыться из вида сиятельных Эсрскинов. Моё вождение всегда оставалось размеренным, идеальным для Соединённого Королевства и это было как само собой разумеющееся. Но сегодня всё изменилось. Стоило замку с его обитателями скрыться за высокими зарослями, фраза «какой же русский не любит быстрой езды» стала моим ощущением, необходимостью, вызванной сложившейся ситуацией. Я то и дело поворачивала, объезжала, выруливала, а мозг, чётко улавливающий извилистый путь, думал совершенно об ином.
