скачать книгу бесплатно
– Да, то, что запланировал, пришлось отложить, – он нервно подёрнул плечами, отчего мне показалось, что этот момент ему не очень нравится. Вероятно, поэтому поспешил перевести разговор на другую тему, – что случилось? Почему ты в слезах и это вино?
Он приблизился, присел рядом, отобрал бокал с рейнским и допил оставшийся глоток, а потом прижал меня к своему плечу. Как- то получилось, что рука Даниэля стала твёрже, а может быть он просто захотел прижать меня покрепче, морально поддержать. Но я от этого движения соскользнула с плеча, уткнувшись губами в шею. Кожа Дана пахла хорошим дорогим парфюмом, вперемешку с мужским запахом.
Кровь мгновенно прилила к голове, и только одна мысль…. Это неправильно, Даниэль хоть и жених, но лучше не надо….Я попыталась отстраниться, но моя сила против его – ничто.
Мы целовались сотню раз, но и только. Подобного между нами не было, пока.
– Яра, – прохрипел Даниэль теми самыми бархатными нотками, что так мне всегда нравились у него, – это неправильно, мелкая.
Неправильно. Но отчего в тот момент, когда он говорил эти слова, его руки делали совсем другое. И в то время, пока одна удерживала, чтобы я не сорвалась и не отстранилась, другая гладила мою шею.
– Дан, не надо, – я попыталась осторожно отстраниться, упираясь в его грудь обеими руками.
Мои руки слишком слабы, и рейнское вино, кажется, восстало против меня, а может быть перешло на сторону Даниэля. Он сминал мои губы, тем поцелуем, которого до сих пор никогда не позволял себе со мной. Мне было хорошо и эти поцелуи нисколько не оскорбляли мои чувства, наоборот распаляя и вызывая непонятное и новое волнение, жар в груди и внизу живота.
Пышные оборки на полуоткрытых плечах…. Модный элемент, весьма удобный для влюбленных и горящих страстью мужчин и неподходящий для теряющих разум женщин.
– Прекрати, пожалуйста, – шептала я в тот момент, когда он покрывал поцелуями мою шею, плечи, а крепкая мужская ладонь проскользнула внутрь, нарочно задевая оказавшуюся такой чувствительной грудь. – Сейчас сюда кто-нибудь войдет….
– Никто не посмеет, не бойся, – выдохнул он мне в губы, – а боишься, пойдём к тебе.
– Не боюсь, – ответила я и в этом была права.
Я не переживала, что кто- то войдёт, потому что, как правило, в это время меня уже никто не тревожил, зная, что допоздна зачитывалась какой- нибудь книгой, а потом, не беспокоя никого из прислуги, отправлялась отдыхать.
– Тогда, – его ласки стали несколько смелее и вот резким движением Дан отстранился, переместившись на колени передо мной, – позволишь?
– Дан, – предупреждающе запротестовала я, поправляя плечо на место, – до свадьбы осталось немного, потерпи.
Если честно, то и себя я где-то уговаривала тоже. Такой шквал ощущений, усиленных в стократ их новизной. И туман в голове, образовавшийся из винных паров и моего отклика на ласки Даниэля.
– Нет, – он осторожно положил руки на мои лодыжки, проведя пальцами снизу вверх до самых колен. А потом прижался губами, поцеловал, непрерывно массируя мои ноги.
Я задохнулась от нахлынувших переживаний и наклонилась назад.
– Не бойся, я с тобой, – прошептал искуситель, запустив свои руки гораздо выше, чем я даже могла предположить в своих дерзких мечтах о нас.
Оказывается, всё гораздо эмоциональнее и острее. Мысль о том, что проделывал Даниэль это ловко и умело, царапнула моё самолюбие, но его напор и нежность отодвинули всё на второй план.
Дан опрокинул меня на диван и навис сверху, усилив свои ласки рукой, языком, заставляя позабыть о стыде, о себе и о той причине, почему ещё недавно я была в слезах. Он шептал мне такие слова, от которых кровь бурлила, словно то же рейнское вино, разгоняясь по моим венам. Я плавилась от слов Даниэля и действий, потеряв рассудок, отдавшись ему.
Боль от его проникновения была, но не настолько сильная, чтобы стоило на это обращать внимание. Гораздо важнее показались ощущения, что мне впервые пришлось испытать. Я задохнулась от наслаждения, с трудом заставляя себя не кричать, чтобы не привлекать внимания….
Спустя десять минут Даниэль перекатился на бок, не отрывая от меня своих синих глаз. А у меня не текли слёзы, просто было в этом что-то такое, что заставляло чувствовать себя не в своей тарелке.
– Тебе было хорошо со мной? – спросил мой мужчина, заправляя мой непокорный каштановый локон за ухо.
– Да, – стыдно сказать, но всё это правда. Никогда не позволяла себе подобного и даже близко! А тут, словно у меня снесло крышу, словно Дан был последней моей надеждой, способной утешить и помочь.
– Я люблю тебя, Ярослава, – прошептал он и прикоснулся губами к уголку моих губ, – случившееся ничего не меняет, ты прекрасно это знаешь сама.
– О, Дан! Мне кажется, что я низко пала! – из меня с болью вырвались слова, что никак не шли из ума.
– Глупая моя, – он рассмеялся, прижав меня к себе, – тогда бы не было других, а только исключительно падшие женщины. Я был у тебя первым и это главное для меня. А месяцем раньше, месяцем позже – это не в счёт. Веришь?
– Да, – я ткнулась ему в плечо, чувствуя, что от этих слов стало несколько легче. Действительно глупая.
Спустя два часа Даниэль покинул наш замок, отказавшись занять место в гостевой комнате. Его право.
Как и то, что на другое утро огромная корзина розовых роз и маленький плюшевый мишка красовались в моей комнате.
Так вышло, что до приезда отца у нас случилась ещё одна близость с моим любимым. Но как ни странно, произошла она не от моих слёз печали, а просто от настойчивости Дана. Впрочем, не стоило всё валить на него, ведь в глубине души я тоже этого хотела.
Глава 3. Разбитый хрусталь
Спустя месяц. Ярослава
Папа вернулся в конце июня, и я подумала, как же он устал! Морщинки на лбу, словно разлинованные листы тетради были четкими и не пропадали при любом выражении лица. Постоянно сведённые брови говорили о крайней степени переживаний. Через месяц состоится свадьба с Даном, а мне стало казаться, что стоит отложить. Иногда чувствовала себя виноватой, потому что реально помочь хоть чем- то отцу не получалось.
Папа по- прежнему шутил, интересовался моими делами и подготовкой к свадьбе. Но всё чаще ночью, в тот момент, когда мне не спалось, я подходила к окну и видела свет в его рабочем кабинете. Это отцовское старание работать до конца, на износ мне не нравилось, но на все мои возражения папа отмахивался.
– Пап, но ведь заключено перемирие и войны не будет. Отдохни.
– Успею, Яра, ещё не время. Иначе перемирю конец, – он мельком взглянул на меня, слегка улыбнулся и вновь углубился в чтение каких- то бумаг.
Чем занимался отец, я не знала. Никогда не мела привычки совать свой нос в его дела, да и не собиралась. Если честно, даже мысли об этом не было даже ради любопытства. Подобное унижало, всё равно, что лазить по чужим карманам.
Отец занимался политикой, не самым благодарным делом, но знаю, возьмись он за что- нибудь другое, то оно так же блестяще удалось бы ему.
Я очень переживала за отца, а ещё переживала за себя.
Неделя задержки, что может быть страшнее? Мне очень не хотелось подобное скрывать от папы, да и с Даниэлем требовалось поговорить, вот как нарочно из столицы мой жених уехал по какому- то поручению графа Льюиса, а вернуться должен со дня на день. Я молча страдала и нервничала, видя спасение только в скорейшей свадьбе.
Как- то раз подруги, с которыми я вместе закончила обучение, пригласили меня попробовать горячий шоколад в новом заведении мадам Шоко. Сладкое это хорошо, особенно если ты не одна и вам явно есть, что вспомнить. Валерия и две сестры Эмма и Лемма вполне хорошая для меня компания.
– Ярослава, – пристала Лера в тот момент, когда я отправила ложку нежнейшего лакомства в рот, мечтательно прикрыла глаза, – чем будешь заниматься после свадьбы? Ты уже решила?
– Нет пока, а что? – опешила я. – Чем ещё могут заниматься жены? Домом или следовать за своим мужем.
– Это всё правильно. А тебе не хотелось бы создать свой клуб, а ещё лучше, если он задастся целью облегчения труда угнетённых женщин.
– Нет, не хотелось бы, – отозвалась я, смутно догадываясь, что вряд ли подобное понравится моему отцу и будущему мужу тоже. Хотя чего гадать, попозже и спрошу, как-нибудь. – А ты, про каких женщин?
Я представила, что буду бороться за права нашей старой кухарки, но она сама не желает уходить на покой. Отец множество раз предлагал, даже советовал перейти помощницей какого- нибудь нового повара, а она ни в какую не соглашалась, твердила, что это означает, что в её услугах не нуждаемся. Папа предложил пару раз, но больше не настаивал. У кухарки есть дочь, Марфуша, если что, она нам обещала сказать, предупредить, когда женщине станет действительно тяжело.
– Например, про падших! – с горячностью заявила Лера, с победоносной улыбкой посмотрев на нас. У Эммы от удивления округлились глаза, у Леммы приоткрылся рот. – Это ведь так эффектно!
– Лер, – я предусмотрительно сунула ложку в чашку с шоколадом, – ты как собралась облегчать им жизнь? – Про себя мысленно добавила "Поделить тяготы пополам? ", но вслух озвучивать не стала, вдруг подруга обидится.
– Ну, – она густо покраснела, догадавшись, о чем мы тут сейчас подумали, и исправилась, – нет, похоже, этим мы помогать не будем. Не справимся, точно говорю.
Эмма и Лемма одновременно кивнули, а я тоже согласилась с последним выводом подруги.
Спустя час я в хорошем настроении возвращалась домой. Светило яркое солнце, грозя оставить на коже загар, но мой неразлучный зонтик спас от нежелательных последствий. Предстать краснокожей девицей перед Даниэлем не очень-то и хотелось.
Около дома стояла большая черная карета, скорее напоминавшая закрытый короб. Даже занавески в неё и то были черными! Но как только моя коляска остановилась рядом, карета тронулась прочь в сопровождении двух вооруженных конных солдат.
– Что происходит? – это были первые мои слова, которые адресовала дворецкому Генри, пятидесятилетнему мужчине.
– Леди,…– промямлил он и покраснел, словно я застукала его за чем- то неприличным, – отца Вашего, графа Алекса, арестовали.
– Что?
– Сказали до выяснения обстоятельств. Он тут вам письмецо успел передать, – из рукава Генри достал вчетверо сложенный листок и протянул мне. – Графу дали пять минут на сборы он и черкнул, а потом на лестнице обронил. Я тут как тут, сразу понял, что не просто так.
Спешно развернув бумагу, уставилась на шокирующие слова.
"Ярослава! Не пойму пока в чём дело, но тебе нужно немедленно уехать из дома. Вначале обратись к моему старому другу Якобу, его дом зеленый, у городской почты. Деньги и драгоценности знаешь где. Пока не возвращайся, как освобожусь, я обязательно тебя найду. Всё будет хорошо, любящий тебя отец".
И приписка :"Я ни в чём не виновен и постараюсь вернуться как можно скорее".
Я пробежала глазами по бумаге раз, второй, третий. Мой мозг отказывался понимать происходящее. Всегда знала, что работа отца сложно, но что вышло? Неужели кто- то решил за что-то отомстить? Враги есть у каждого, особенно у того, на кого в крайние моменты император возлагает свои надежды и доверие. Но подобное было впервые, и сдаётся мне, только что завершившиеся переговоры не самый последний повод для неприятностей.
– Но что же предпринять? – вслух пробормотала я, – этого просто не может быть!
Тут же, повинуясь какому- то внутреннему порыву, бросилась в кабинет отца, чтобы сделать то, что он велел, всё ещё не до конца осознавая, зачем это всё нужно. Куда забрали папу, почему?
Я влетела в кабинет и сразу к сейфу, мельком бросив взгляд в сторону большого окна, выходящего на городские улицы, подъезд к нашему дому… Улыбающийся дядюшка Питер как раз только что вылез из коляски, осмотрелся и с не менее самодовольным выражением лица поспешил в сторону входа в дом, постукивая резной тросточкой по каменным ступеням, которых было ровно пятнадцать.
Быстро, просто очень быстро засунула свои документы в лиф платья (они всегда лежали стопочкой в сейфе месте), а деньги запихнула в сумочку, с которой я только что вернулась с прогулки и машинально повесила на руку. Все купюры естественно, не влезли, как и драгоценности, некоторые из которых просто пришлось отправить в карманы, словно носовой платок или сущую безделицу.
– Дядя? – я поспешила навстречу не самому приятному человеку на свете, но отчего-то не хотелось, чтобы он видел меня тут. – Добрый день. Какими судьбами.
– А ты не очень то и вежлива Ярослава, – широкая улыбка и наглость пятидесятилетнего мужчины светились, выдавая сущность не самого порядочного человека. У нас с ним не общая кровь, но общий родственник- папа, только это заставляло меня удержаться от откровенного игнорирования этого человека.
Он ненавидел мою мать, а это самое основное, значит, нет никаких причин питать к нему какую- либо признательность. Круглое пухлое лицо, темные волосы, редкие на макушке, выпирающий живот, всё это так контрастировало с моим отцом настолько, что иногда казалось, будто они и вовсе не родные. Каждый раз при виде меня у дядюшки Питера лицо покрывалось красными пятнами, выдавая всю злость в мой адрес. Ещё бы, неродная дочь нелюбимой невестки, что может быть противнее для него!?
– Но вы ведь пришли не просто так, я права?
От него ждать помощи или хотя бы совета не хотелось, но всё же Питер Белтонич меня удивил.
– Я знаю, что произошло с моим братом, а потому сразу поспешил сюда.
– Знаете? Откуда? – прошло слишком мало времени, с того момента, как отца увезли, он, возможно ещё не успел доехать до тюрьмы… Дядя важный сановник по особым делам, вероятно кое- что и слышал.
От этой мысли мне стало нехорошо, стоило только представить, что мой папа вечером не вернётся домой, как обычно с работы. О том, что его, как обычного вора или убийцу бросят в грязную вонючую камеру, непременно с крысами и мышами.
– А ты не глупа, молодец, – похвалил меня родственник без тени улыбки на пухлом лице. – Как только я узнал, что планируется арест, то поспешил предупредить, но оказалось, опоздал.
Я молча кивнула, изображая согласие. Опоздал, что толку повторять это вслух. Мне хотелось удалиться к себе, переодеться, ведь только сейчас я осознала, что в этом прогулочном платье куда-то бежать вовсе не практично, да и не подходит оно для подобных дел.
– Ярослава, ты должна покинуть этот дом! – четко произнёс он и ни тени сочувствия в глазах я вовсе не увидела. Я стояла выше его на три ступени, но та злоба, что вырвалась наружу из глаз дядюшки, казалось, заполнила всё пространство вокруг.
– Отчего же? – я не хамила, просто мне было чрезвычайно интересно услышать мнение родственника, который в настоящий момент был предметом моей жгучей ненависти.
– Во-первых, то, что схватили Алекса, это только начало.
– За что его схватили, – прервала я пророческую речь дяди, – Вы знаете?
– Шпионаж в пользу Аравии, – голос мужчины приобрёл трагические нотки, – предательство.
– Ложь, – рявкнула я, забыв, а точнее наплевав на все правила приличия, – мой отец патриот! И никто никогда не сможет обвинить его в подобном, даже Вы!
– Не забывайся! – красные пятна вновь проступили на искривившемся лице мужчины, и он уже не церемонился, ударил тростью по большой напольной вазе, что стояла около лестницы. Сухая длинная трава и цветы, те самые, что по осени я собирала около нашего загородного замка, рассыпались, смешавшись с осколками вазы. – Ты никто здесь, поняла? Этот дом принадлежит моему брату, а, значит, в его отсутствие распоряжаться им буду только я.
– Отец вернётся! – меня просто выворачивало от гнева, и я перешла на крик. – А я его дочь!
– Нет, ты дочь той самозванки, которая только по документам была дворянкой, а на деле непонятно кем. Бродяжкой, что он подобрал в лесу вместе с тобой, которая использовала его, как могла. Я пытался разыскать следы якобы родовитой родни Ксении, твоей матери – бесполезно.
Мне никто и никогда не рассказывал мою историю по этой линии. Отец всегда говорил, что родные мамы умерли, она не справилась с управлением имения, поэтому решила всё продать и переехать в другое место. Как раз во время переезда отец и мама познакомились, что переросло в нежные чувства. А жила мама не где- нибудь, а в Аравии…. Может быть этот факт в сегодняшней истории был кому- то на руку?
Как страшно…
И вместе с тем я чувствовала, что волна протеста поднимается во мне. Отец кристально чистый человек, он гораздо порядошнее, чем все наши знакомые. Для него патриотизм это не пустой звук!
С мамой встретились только к счастью, это папа постоянно любил повторять. И будто бы всё семейство Белтоничей решило сказочно разбогатеть за счет него, посватав за разжиревшую дочь виконта Алей. После выходки отца и его женитьбы на маме, на виконтессе женился дядюшка Питер, со временем промотавший половину состояния жены. Папа часто повторял, что решил жениться на миловидной и хорошенькой девушке с ребенком (моей маме), чтобы спастись от нежеланного брака, в результате был счастлив всё время, что они были вместе. Сам не знал вначале, что именно мама и есть единственная, и другой просто не надо. Потом, папа несколько лет искал пропавшую маму, нанимал частных сыщиков, не доверяя сыску императора на сто процентов, но все сводилось к одному. Графиня вышла в сад подышать свежим воздухом с книгой, как делала это ежедневно, не изменяя своей привычке и своему расписанию дня, связанному с обеденным отдыхом.
С книгой вышла, но ни той, ни другой не нашли.
Никого. Никогда.
– Кто бы я ни была для вас, – после последних слов выдержала небольшую паузу, – но это имущество в случае отца отходит ко мне, ведь я правильно понимаю законы Тарсмании, а мне уже двадцать лет! – Улыбка, полная превосходства всегда мне удавалась, но видно родственник слеп или слишком непробиваем, к тому же наполненный своей злобой.
– Может и так, только неизвестно, что за птичка ты сама, – дядя осклабился, отчего жир на щеках переехал ближе к ушам. – И с виду институт посещала, учёбой занималась. Вроде все кристально чисто. Только кто твоя мать? Может беглая аравийка? Слишком свободолюбивая и независимая девка, чтобы родиться в нашей империи. И тут как раз всё совпадает! Мой наивный братец попадает под влияние твоей лживой матери и как следствие столько лет Алекс работает на врага. А твои подруги? Чем ты среди них промышляла? Слушала разговоры, передавала врагу.
Я похолодела, как никогда. Какое счастье, что с этим мерзким человеком у меня нет ни частички общей крови! Как же гадко!
– Всё сказали? – голос – лёд, другого в моём ассортименте для него просто уже не было. Правая рука периодически поглаживала платье, словно проверяя на месте ли драгоценности и деньги, что засунула в карман. Лазить по сумке в присутствии этого гада просто не решалась.
– Мразь, – он вдруг согнулся, довольно резво для своей комплекции и резко потянул ковёр, расстеленный по ступеням, на котором я как раз стояла. – Чтобы ты сдохла в сточной канаве, чтобы Алекс никогда тебя больше не увидел.
Я была в шоке. Папа в тюрьме, на допросе, а тут такое…
Упала, скатившись по ступеням, отбив и руки и ноги, но не это сейчас волновало. Поднималась медленно, но с полной уверенностью – это не просто чужой мне человек, он явно причастен к аресту отца.
Никогда больше не поздороваюсь даже из вежливости, не подам руки и не назову дядей даже из великой надобности.
– Пошел вон, – я вставала с колен, понимая, что ещё пару слов и наброшусь на лже- родственника, последнюю жирную сволочь и выцарапаю ему глаза.
