banner banner banner
Коварство и любовь
Коварство и любовь
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Коварство и любовь

скачать книгу бесплатно

– Давай скорее, – попросила Нисса, выбивая зубами дробь.

В комнате было ужасно холодно. А уж сидеть с мокрыми плечами… Схватив кусок мыла, Нисса поспешно вымылась и ахнула, когда Тилли вылила ей на голову второе ведро воды, чтобы смыть мыльную пену.

Потом Тилли намылила ее волосы во второй раз, тщательно прополоскала и наконец приказала:

– Вылезайте, госпожа, быстро!

Обернув Ниссу большим полотенцем, горничная набросила второе полотенце ей на голову и принялась энергично промокать волосы. Нисса тем временем растиралась грубой тканью. Тилли предложила хозяйке снова забраться в постель, чтобы согреться, и подала ей еще одно небольшое полотенце.

– Продолжайте сушить волосы, госпожа, – велела она. – Я схожу вниз и гляну, не найдется ли нам чего-нибудь поесть, прежде чем настанет пора одеваться.

Спасаясь от царившего в комнате холода, Нисса натянула одеяло как можно выше. Она промокала свои длинные темные волосы до тех пор, пока вода не ушла. На стуле на другом конце комнаты были аккуратно разложены ее нижние юбки, корсаж и платье, на котором не наблюдалось ни малейшей замятости. Должно быть, Тилли трудилась полночи, чтобы все это разгладить, виновато подумала Нисса. И все ради того, чтобы хозяйка произвела благоприятное первое впечатление при дворе. Какое сокровище эта девушка! Мама всегда говорила, что хорошая камеристка – это дар божий, да только Нисса пропускала ее слова мимо ушей. Лишь сейчас поняла!

Тилли ворвалась в комнату с подносом в руках.

– Знаете, когда я шла вниз, у меня почти не было надежд, – сообщила она как бы между прочим. – Но не иначе, как Бог был на моей стороне, послав мне эту одноглазую старуху на кухне, которая сказала, что она местная повариха. Она дала мне чудесный горшочек овсянки, свежий хлеб прямо из печи, масло, мед и пряное вино, разбавленное водой. Все для вас, госпожа! – Тилли поставила поднос на колени Ниссе. – Ешьте все до последней крошки. Если верить Мэйбелл, вам здорово повезет, если получится поесть еще хоть раз до самого вечера. Она говорит, что при дворе едят мало.

– А ты? – спросила Нисса горничную. – Ты достала что-нибудь съестное для себя? – Она отправила в рот ложку овсянки.

– Я поем после того, как вы уедете, госпожа, – ответила Тилли. – Мэйбелл говорит, что вы, вероятно, проведете здесь еще несколько ночей, потому что новая королева еще не приехала. Фрейлины, семьи которых живут неподалеку, обычно возвращаются домой, чтобы передохнуть. Но лишь только приедет королева, все станет по-другому. Так говорит Мэйбелл.

– Я рада, что Мэйбелл такой кладезь сведений, – сказала Нисса, и ее глаза весело заблестели.

– Да она вся позеленела от зависти, точно горох, – фыркнула Тилли. – Конечно, ее хозяйка – графиня, но при дворе этих графинь пруд пруди. А сама леди Блисс никогда не прислуживала королеве. А вот моя хозяйка будет королевской фрейлиной! Бедняжка Мэйбелл разрывается между завистью и обычным желанием давать мне указания, потому что я молодая девушка, как и вы, госпожа.

– Тяни из нее все сведения и сплетни, какие сможешь. И из других слуг, с которыми сумеешь завести дружбу, – поручила Нисса горничной. – Я мало знаю, как устроена жизнь, Тилли, и ты это понимаешь. Думаю, что мне придется все это внимательно слушать, чтобы пробиться при дворе. Мама сказала, что это мой шанс, и я не хочу ее разочаровывать.

Тилли кивнула с понимающим видом.

– Не беспокойтесь, госпожа Нисса. Мы отлично приживемся при дворе. А теперь скорее доедайте завтрак, прежде чем сюда явится ваша тетя и отругает нас за медлительность.

Нисса, доедая хлеб и допивая вино, выбиралась из постели. В комнате было по-прежнему холодно, но девушка чувствовала себя намного лучше после того, как искупалась и поела. Тилли помогла ей надеть мягкую льняную сорочку со стоячим воротником, отделанным по краю кружевом. Потом натянула на ножки хозяйки чулки тончайшей вязки, закрепив их подвязками с шелковыми розовыми бутонами. Затем была очередь атласного корсета и нескольких нижних юбок, поверх которых следовало надеть каркас из тонкой проволоки с подушечками-подкладками. Поверх этого шла кремовая атласная нижняя юбка, затканная золотыми стрекозами и маргаритками, складки которой аккуратно расправлялись по обручам. А потом горничная подала ей бархатную юбку персикового цвета, которая спереди разделялась надвое, демонстрируя нижнюю юбку в наилучшем виде. Наконец поверх корсета Тилли закрепила бархатный лиф, расшитый золотыми нитями, жемчугом и крошечными сверкающими топазами. Вырез у лифа был очень низкий, и верх широких колоколообразных рукавов заворачивался внутрь его нижнего края.

По моде того времени молодые девушки носили волосы свободно распущенными на прямой пробор. Из соображений аккуратности, не говоря уж об элегантности, Тилли забрала длинные волосы хозяйки в золотую сетку. Затем, присев на корточки, горничная надела ей на ножки туфельки – кремового цвета и с круглым носом.

Тилли встала, чтобы полюбоваться делом своих рук, и удовлетворенно кивнула.

– Я принесу шкатулку с драгоценностями, госпожа. Осталось только это, чтобы ваш наряд заблестел…

Когда Тилли вернулась со шкатулкой, Нисса выбрала две нитки прекрасных жемчугов кремового оттенка. Одна нить была длиннее, чем вторая, и обе спускались ниже выреза платья. На пальцы правой руки Нисса надела два кольца – одно с жемчужиной, второе с топазом, и захлопнула крышку шкатулки.

– Убери ее, Тилли! – велела она. – Сегодня мне хватит и этого. Это ведь не перебор?

– Нет, госпожа Нисса. В самый раз. – С этими словами Тилли убрала шкатулку в хозяйкин сундук.

В дверь спальни постучали, и просунулась голова Мэйбелл. Горничная сделала большие глаза, увидев Ниссу.

– Ох, ну и прехорошенькая же вы, молодая госпожа, – восхищенно вздохнула она. – Ваша тетя ждет внизу. Все готовы ехать.

Тилли подала Ниссе светло-коричневый бархатный плащ, подбитый кроличьим мехом, а затем и перчатки.

– Идемте, миледи, – быстро сказала она, двигаясь с таким проворством, что Мэйбелл пришлось посторониться. Тилли подмигнула Ниссе, когда Мэйбелл, раздраженно бормоча себе под нос, вынуждена была пуститься им вслед чуть ли не бегом.

Они быстро, но осторожно спустились по ступенькам. Нисса не могла насмотреться на элегантный наряд тетки. В свои тридцать три Блисс все еще была ослепительно-красивой женщиной. Бархатное платье глубокого синего цвета, расшитое золотыми и серебряными нитями и жемчугом, подчеркивало сапфировую синеву глаз. Презрев требования моды, Блисс уложила сияющие белокурые волосы в пучок, сколотый на затылке золотыми шпильками.

– Не вижу резона прятать мои прекрасные волосы под этими уродливыми чепцами, – часто говаривала Блисс, улыбаясь затем обожающему ее супругу. – Оуэн этого не одобряет, – заканчивала она, будто мнение мужа в этом вопросе хоть что-нибудь для нее значило.

А тем временем Блисс внимательно разглядывала племянницу, потом одобрительно улыбнулась, после чего и Нисса, и Тилли хором испустили вздох облегчения.

– Очень хорошо, дитя мое. Ты выглядишь безупречно. Элегантно и ни в коем разе не кричаще. Сразу видно – молодая девушка со средствами и из хорошей семьи, а не предприимчивая особа, которая явилась ко двору, чтобы подцепить мужа. Такие только и думают, чтобы привлечь внимание какого-нибудь глупого щеголя!

В глазах Ниссы блеснули смешливые искорки.

– Я полагала, что меня для того и отправили ко двору, чтобы я нашла здесь супруга, – поддела она тетю, и дядя Оуэн фыркнул.

– Ты приехала сюда, чтобы служить королеве, – невозмутимым тоном заявила Блисс. – Но если тебе посчастливится встретить здесь джентльмена, который увлечет тебя и покорит твое сердце, а потом попросит твоей руки… и окажется для тебя подходящим женихом… Что ж, девочка, это совсем другое дело!

Нисса рассмеялась.

– Вот, значит, как тебе посчастливилось поймать дядю Оуэна – при дворе?

– Я встретила твоего дядю в доме твоего отца, – строго заметила Блисс.

– Мы праздновали шестнадцатый день рождения твоей матери, – добавил граф Марвудский, которому тоже хотелось поведать племяннице свою историю. – Блисс и Блайт, а также тетя Дилайт приехали в Риверс-Эдж именно по этому случаю. Хватило одного взгляда на твою тетю, и я пропал. Совсем как Ник Кингсли, который был очарован Блайт.

– И вы влюбились с первого взгляда, дядя? – Нисса никогда не слышала историю их знакомства, и она показалась ей захватывающе романтичной.

– С первого взгляда, – тихо ответил дядя Оуэн. Его глаза были прикованы к жене. – Ведь все так и было, дорогая?

Блисс ответила ему таким взглядом, какого Нисса никогда у нее не замечала.

– Да, – задумчиво протянула она, но затем, вспомнив, где они находятся, спохватилась. – Почему мы стоим здесь, на сквозняке в коридоре? Нам нужно торопиться ко двору. – Она повернулась к Тилли. – Ты хорошо поработала, девочка. В следующий раз, как буду писать сестре, дам о тебе самый лестный отчет. Харта очень хорошо тебя обучила, так что может гордиться!

– Благодарю, миледи, – Тилли присела в реверансе. Потом набросила на Ниссу плащ, аккуратно расправила складки и защелкнула застежки в виде золотых лягушек.

– А где мальчики? – спросила Нисса, когда они выходили из дома.

– Дожидаются нас на улице, – ответила тетя. – Эдмунд и мой Оуэн поедут на козлах с кучером. Ехать нам недалеко.

Два кузена Ниссы взобрались на козлы и уселись спиной к кучеру, а обе женщины тем временем подошли к карете. Нисса рассматривала братьев – такими нарядными она их никогда не видела. У Филиппа были темные волосы и светлые глаза, как у отца; светловолосый Джайлз пошел скорее в мать. На них были короткие штаны черного бархата, в разрезах в ткани сиял белый атлас подкладки. Чулки были в черно-белую полоску, черные кожаные туфли оканчивались закругленными узкими мысками. Камзолы, также из черного бархата, были расшиты жемчугом, а поверх них одинаковые кожаные куртки длиной до колен, без рукавов, но с буфами на плечах. У каждого на шее висела золотая цепь с медальоном, на котором красовался фамильный герб. На поясе у обоих болтался усыпанный драгоценными камнями маленький кинжал; голову покрывала плоская шляпа черного бархата, украшенная страусовым пером.

– Вы оба такие красивые! – восхитилась удивленная Нисса.

– И ты тоже, сестрица, – ответил Филипп Уиндхем.

– Смотри, Нисса! – возбужденно воскликнул Джайлз. – Теперь у меня есть собственный кинжал! – Он достал оружие из ножен, чтобы она могла видеть. Рукоять была инкрустирована гранатами, крошечными алмазами и жемчужинами.

– Не вздумай обнажать его в присутствии короля, – предостерегла его сестра. – Или в присутствии принца. Помни, мама сказала, что это считается государственной изменой.

Джайлз кивнул, испуганно тараща глаза.

– Я не забуду!

Но Филиппа наставление сестры, казалось, только разозлили.

– Если мне раз сказали, – высокомерно начал он, – то уж я не забуду. Нет нужды повторять снова и снова, Нисса!

– Прошу прощения, милорд, – поддразнила она, усаживаясь и расправляя юбки. – Уж не знаю, почему я все время забываю, как вы мудры, виконт Уиндхем! Какой ужасный промах с моей стороны!

Джайлз захихикал. Даже Филипп невольно усмехнулся.

– Предупреждаю, чтобы никаких пререканий, – строго заметила Блисс.

Нисса с видом примерной девочки сложила руки на коленях и умолкла, как и оба ее брата. Карета тронулась, выезжая в Хэмптон-Корт. Очень скоро дорога оказалась буквально запружена другими каретами, и Нисса, как завороженная, смотрела во все глаза. Кареты, люди – многие выглядели еще элегантней и роскошней, чем они. Тут были также дамы и джентльмены верхом на прекрасных лошадях, прокладывающие себе путь среди карет. И все, казалось, направлялись к одной цели – Хэмптон-Корт.

Кардинал Уолси, советник короля, возвел Хэмптон-Корт на землях, купленных у рыцарей-госпитальеров ордена святого Иоанна в тысяча пятьсот четырнадцатом году. Точнее, иоанниты и не продавали своих земель кардиналу; они сдали их ему в аренду сроком на девяносто девять лет, за символическую цену в пятьдесят фунтов стерлингов. Строительство началось весной тысяча пятьсот пятнадцатого. В мае шестнадцатого года сюда приезжали король и Екатерина Арагонская. Но, несмотря на это, дворец достраивали еще несколько лет.

Внутри дворцовых стен находились три дворика: Нижний, Часовой и Фонтанный. Здания были сложены из красного кирпича и украшены сине-черными мозаичными ромбами. Каждая из башен оканчивалась зубчатой кладкой со свинцовыми навершиями. Наружные стены Хэмптон-Корта украшали кардинальские гербы, а также медальоны из терракоты – дар кардиналу от самого Папы. Там была длинная галерея с рядом окон, где кардинал любил прогуливаться в плохую погоду, а также сад, где он сиживал каждый вечер. Дворец насчитывал тысячу комнат, из которых двести восемьдесят предназначались для гостей. Кухонь было две, а в помещении, устроенном между кухнями, восседал сам главный повар, разодетый, точно придворный щеголь, и управляющий подчиненными посредством суровых приказов и царственного взмаха руки, сжимающей деревянную ложку – знак верховной поварской власти.

Все это Блисс объясняла племяннице и двум племянникам, пока карета неспешно катила по запруженной дороге.

– Мама встречалась однажды с кардиналом, – сказала Нисса.

– Знаю. В пору своего расцвета это был человек, которого следовало опасаться. Взбирался он долго и высоко, да вот падение было быстрым.

– Мама всегда говорила, что он был верным слугой королю. Почему же его казнили? – громко спросила Нисса.

– Король разгневался на него, потому что он никак не мог добиться согласия Папы на его развод с принцессой Арагонской. Кардинал знал, что король жаждет жениться на Анне Болейн, но кардиналу она совсем не нравилась! Он хотел, чтобы Генрих взял в жены принцессу Рене из Франции. Вполне возможно, что король, поменяв принцессу Арагонскую на французскую принцессу, получил бы наследника мужского пола. Уолси, однако, не был готов менять королеву на девчонку Тома Болейна.

Врагов у кардинала было немало – как всегда у сильных и влиятельных людей, – и они видели, что между королем и кардиналом разлад, чем и решили воспользоваться. Уолси отличался некоторыми экстравагантными привычками, которые вдруг сделались предметом громких обсуждений. Среди придворных ходили довольно неприличные стишки. И тогда король задумался – кто на самом деле заправляет в его королевстве – он сам или кардинал Уолси? Король очень не любит быть в чьей-то тени.

– Я знаю этот стишок! – взволнованно воскликнула Нисса.

Мы поедем ко двору?
К королю ко двору или в Хэмптон поутру?
К королю? К королю!
Королевский двор главнее, только Хэмптон-то пышнее!

– Автору стихов пришлось прятаться в Вестминстере, – заметил граф Марвуд. – Король очень рассердился, особенно после того, как один монах-францисканец, гостивший при дворе, увидел великолепие двора Уолси и спросил: «Неужели в Англии нет короля?» Я слышал это собственными ушами, как и те, кто поспешил донести лично королю. Бедняга Уолси! Тщеславие короля было жестоко уязвлено. Он призвал кардинала к себе и потребовал объяснений – почему тот выстроил себе столь великолепный дворец в Хэмптон-Корте? Надо отдать Уолси должное, он быстро отыскал достойный ответ – «чтобы подданный мог преподнести властелину достойный его дар». И затем передал дворец королю со всей обстановкой, до последней вилки или ложки.

– Точнее сказать, до последней вилки, ложки, ковра и гобелена, – рассмеялась Блисс и пустилась в объяснения: – Кардинал просто с ума сходил по гобеленам. Как-то выдался год, когда он заказал их в количестве ста тридцати двух штук. А что до ковров, так у него были ковры на все случаи жизни. Коврики для ног, для столов и окон. Однажды из Венеции прибыл корабль с грузом – только ковров там было шестьдесят штук, и все предназначались исключительно Уолси. Как же он любил красивые вещи!

– Мама говорила, что его собирались судить по обвинению в измене, – сказала Нисса. – Кому же он изменил?

– Никому, – ответила Блисс. – Только, дитя мое, никому об этом не говори. Просто Уолси нажил слишком много врагов. Когда он впал в немилость, его отправили в Йорк, где он стал архиепископом. Вел бы он скромный и набожный образ жизни, то избежал бы клеветы, да только не такой он был человек. Снова завел себе пышный двор. Король прослышал об этом и позволил внушить себе мысль, будто Уолси состоит в заговоре с какими-то могущественными иностранцами. В конце концов, ведь кардинал действительно умел добыть для короля все, что тот желал. Но продемонстрировал полную беспомощность в том, чтобы устроить Генриху развод с принцессой Арагонской. Или притворялся? Он был арестован в замке Кевуд и умер в Лестерском аббатстве по пути в Лондон.

– Король обладает огромной властью, правда? – тихо спросила Нисса. – Кажется, я его боюсь. А ведь раньше не боялась.

– И это очень разумно с твоей стороны – бояться Генриха Тюдора, – подтвердил дядя. – Он может быть лучшим из друзей, добрым и щедрым, но враг он всегда смертельный. Твоя мать, Нисса, благополучно пережила все перипетии дворцовой жизни именно благодаря своей мудрости. Ни на чью сторону не становилась, не пользовалась преимуществами своего положения, пока была в милости у короля. Будь умницей, Нисса, и возьми свою мать в пример!

– Наверное, мне лучше вовсе вернуться домой, – предположила Нисса, и братья презрительно скривились, видя такую трусость.

– Чушь! – воскликнула Блисс. – Ты получила завидное место при дворе, Нисса Уиндхем! Когда ты станешь фрейлиной королевы, твоего внимания начнут искать многие достойные джентльмены. И как только ты найдешь жениха, то выйдешь замуж и проживешь жизнь счастливо. Вот зачем ты едешь ко двору. И мне стыдно, что дочь моей сестры оказалась такой трусихой, что хочет сбежать домой. В конце следующего месяца тебе исполнится семнадцать, Нисса! Нужно ли напоминать, что для первого замужества ты уже несколько старовата? И Блейз совершенно ни к чему, чтобы ты слонялась по дому в Риверс-Эдж. Ведь ей нужно заботиться о двух твоих новорожденных сестричках, которым только предстоит преодолеть все опасности первых лет жизни. Да еще младшие братья, которых следует воспитать и затем женить на богатых невестах. Вот так, дитя мое! Тебя, Джайлза и Филиппа отправили к королевскому двору, чтобы вы встретили свою судьбу. И думать не смей о том, чтобы сбежать домой!

У Филиппа и Джайлза Уиндхемов был такой вид, будто они готовы разразиться хохотом. Но нет – они молча наблюдали, как лицо старшей сестры заливает краска стыда и гнева.

– Я не трусиха! – сердито возразила Нисса, задетая теткиными наставлениями. – Просто для меня все это впервые. Прошу тебя, тетя, вспомни – когда ты впервые приехала к королевскому двору, с тобой был супруг. Ты приехала за развлечениями. А меня отправили служить королеве. У меня нет опыта придворной жизни. И мне страшно – не дай бог, опозорю семью! Но я вовсе не трусиха.

– Конечно, нет, – согласился дядя. – Помню, Нисса, как сам приехал ко двору, когда был совсем юным. И мне предстояло стать пажом принца, нашего теперешнего короля. Мне было всего шесть лет, и до того я ни разу не покидал отчего дома. Мне было страшно до жути. И я знаю, что сейчас чувствуешь ты. Делай, как я! Первые дни будь очень вежлива и учтива, наблюдай, задавай вопросы. Не бойся показаться глупой. Лучше спросить, чем потом совершить досадную ошибку. Кроме того, королева еще не приехала. До ее приезда еще несколько недель. У тебя достаточно времени, чтобы узнать, в чем состоят твои обязанности. Тебе поможет главная фрейлина. Твоя примерная служба важна и для ее репутации, так что она будет требовать, чтобы ты хорошо училась.

– Спасибо тебе, дядя Оуэн. Я рада, что ты понял мои опасения. – Девушка бросила сердитый взгляд на тетю, но Блисс оставалась невозмутимой.

Тем временем они подъехали к дворцу, и лакей в королевской ливрее подбежал открыть дверцы кареты, чтобы прибывшие смогли высадиться побыстрее: кареты подъезжали одна за другой, и следующая уже дожидалась своей очереди. Ступив на землю, Блисс расправляла складки на юбке, когда кто-то поблизости восторженно воскликнул:

– Блисс! Неужели это ты? Глазам своим не верю!

Полная темноволосая дама с милым личиком и живыми карими глазами бросилась на шею графине Марвудской и стиснула ее в крепких объятиях.

– Адела? Адела Марло? Боже мой, неужели ты?

Адела Марло рассмеялась.

– Располнела, точно молочный поросенок, правда? Это все дети… Но ты! Какая была, такой и осталась.

– Вот слова настоящей подруги, – с улыбкой ответила Блисс. – Ах, Адела! Я больше не та тростинка, какой была когда-то.

Адела Марло бросила оценивающий взгляд на Ниссу.

– Это твоя дочь? – спросила она. «Юная. Невинная. Хорошее приданое», – эти мысли ясно читались в ее лице.

– Нет, это старшая моей сестры Блейз. А это моя давняя подруга, леди Адела Марло, – сказала она племяннице. – Адела, это леди Нисса Кэтрин Уиндхем. Ей предстоит стать фрейлиной королевы. А двое старших сыновей Блейз получили место пажей. – Кивком головы она указала на племянников. – Филипп, виконт Уиндхем, – сказала она, – и Джайлз Уиндхем. – К ее величайшей радости, мальчики ответили изящным поклоном, что привело Аделу Марло в восхищение.

– Ты помолвлена, дитя мое? – спросила Ниссу Адела.

– Нет, мадам, еще нет, – почтительно ответила та.

– Значит, тебе нужно познакомиться с моим сыном Генри, – продолжала леди Марло.

– Отличная мысль! – просияла Блисс.

– Блисс, дорогая, – вмешался ее супруг. – Нам нужно представить Ниссу леди Брауни. Ее ждут, и опаздывать никак нельзя. Иначе, боюсь, нам не произвести доброго впечатления на эту важную даму. – Граф твердо взял жену за локоть.

– Оуэн прав! – грустно подтвердила Блисс и расцеловала подругу в обе щеки. – Увидимся позже, Адела, и посплетничаем вдоволь, – с улыбкой обещала она и спохватилась, вспомнив про мальчиков. – Юный Оуэн, быстро слезай с козел. А где Эдмунд Кингсли? Неужели мы его уже потеряли? Ох, наверное, это все-таки была плохая мысль – привезти всех этих ребят во дворец!

Ее муж улыбнулся, приподняв бровь.

– И отвечаешь за них ты, – ехидно сказал он. – Дорогуша, это ведь ты вызвалась смотреть за ними!

Блисс бросила на мужа гневный взгляд, но он уже отвернулся и отошел, так что ей только и осталось, что собрать весь выводок и спешить за ним вслед.