скачать книгу бесплатно
И в тот же миг к помосту направился высокий худощавый изысканно одетый господин в зеленом тюрбане.
– Я Хаджи-бей, главный над черными евнухами султана, – заявил он, бросив счастливому Абдуле увесистый мешочек. – Сосчитайте, если хотите.
Джанет взглянула на него из-под ресниц. Ростом он был так высок, что по сравнению с ним все остальные в зале казались карликами. И она могла бы поклясться, что он был смешанной крови, то есть не совсем мавр. За время пребывания в герцогстве Джанет повидала немало чернокожих, но у этого человека кожа была ни черной, ни коричневой, скорее – смуглой, сочного золотистого оттенка. Глаза же казались бархатисто-черными, а черные и ровные полоски бровей протянулись к самым вискам. Губы у него были пухлые и чувственные, и он, поджарый и стройный, ничем не напоминал евнухов с их вялостью и нависающими над животом грудями – эта особенность оскопленных мужчин казалась Джанет просто непристойной.
Одет же он был не только дорого, но и со вкусом. На нем был кунтуш цвета весенней зелени и с длинными рукавами, без застежки, но отороченный от горла до подола, а также на локтях и на запястьях темным собольим мехом. Развевавшиеся при ходьбе полы открывали взгляду подкладку из золотистой ткани. А под кунтушом было одеяние из затканной цветами красной парчи, подпоясанное широким золотым кушаком, расшитым крошечными жемчужинами и изумрудами – там было целое состояние. Тюрбан был украшен неогранённым выпуклым изумрудом и пером белой цапли. На ногах красовались сапожки без каблука из мягчайшей темно-коричневой кожи. Длинные изящные пальцы Хаджи-бея были унизаны перстнями, а с шеи свисал массивный золотой медальон с выгравированной на нем львиной мордой.
Пьетро ди Сан-Лоренцо вспрыгнул на помост и прокричал:
– Я протестую! – Он взглянул на Абдулу. – Ты ведь уже поднял молоток, чтобы скрепить сделку! Девушка принадлежит мне!
– Но мой молоток не стукнул, – возразил устроитель торгов. – А если желаешь оспорить сделку, то я снова открою торг.
Хаджи-бей любезно улыбнулся и проговорил:
– Да, господин. Если желаешь поднять ставку, ты волен это сделать.
Тогда Пьетро обратился ко всем остальным:
– По закону вашей религии этот аукцион проведен незаконно! Девушка является невестой наследника герцога Сан-Лоренцо. Контракт был официально подписан и скреплен в прошлом декабре в соборе Аркобалено. Ваша религия запрещает продавать жену человека, если он жив. После подписания контракта она – все равно что его жена. Ее выкрали из дома и привезли сюда силой!
– Наши законы не распространяются на неверных – точно так же, как и ваши, христианские, не касаются нас, – возразил Хаджи-бей. – Предложи цену большую, нежели моя, или позволь мне удалиться вместе с моим приобретением.
Тут Пьетро снова обратился к залу:
– Он купил ее для старика, который годится ей в деды! У вас у всех есть при себе золотые! Отдайте их мне, а я потом возмещу их вдвойне! Позвольте вернуть девушку моему двоюродному брату!
Но зал ответил ледяным молчанием. Слова Пьетро о правителе Турции были правдой, однако никто из купцов не осмелился бы бросить вызов посланнику султана!
– Пересчитай золотые, – приказал Хаджи-бей работорговцу.
– Нет-нет, уважаемый ага! – воскликнул Абдула бен Абдула, взвешивая на ладони мешочек. – Я уверен, что в этом нет нужды.
Хаджи-бей повернулся к испуганной дрожащей Джанет. Сняв с себя кунтуш, он набросил его на плечи девушки и проговорил:
– Идем, дитя мое.
– Мы приедем в Турцию, миледи! Мы выкупим вас! – закричал Пьетро ди Сан-Лоренцо.
Хаджи-бей обратил к нему смуглое лицо.
– Не обманывай девушку и не внушай напрасной надежды. Никому нет ходу из сераля моего повелителя! Скажи ей правду, чтобы она смогла вступить в новую жизнь честно и без страха.
Пьетро с грустью поглядел на Джанет, и у нее защемило сердце от сочувствия к нему.
– Не горюйте, милорд, – сказала девушка, – и пообещайте, что отправитесь к моему отцу и расскажете обо всем, что случилось. Меня предал раб Мамуд. – Она почувствовала, что ее взяли за плечо. – И еще, милорд, передайте ему, что в один прекрасный день я вернусь в Гленкирк. Обещайте же!
Пьетро молча кивнул и, глядя на девушку, спускавшуюся с помоста, почувствовал, как по щекам его заструились слезы.
Глава 7
Джанет усадили в один из двух паланкинов, ожидавших у дома – во второй сел Хаджи-бей. А затем носильщики быстро пронесли их через весь город и остановились перед большим и красивым домом. Рабы тотчас помогли Джанет выбраться из паланкина и провели ее через огромный крытый двор в маленькую нарядно обставленную и ярко освещенную комнату. Хлопнув в ладоши, Хаджи-бей отдал прибежавшей рабыне приказание на каком-то незнакомом Джанет языке. Затем, повернувшись к девушке, сказал:
– Я велел невольнице принести более подобающую тебе одежду. А пока что я прошу тебя снять кунтуш.
Джанет молчала, и Хаджи-бей повторил:
– Кунтуш, дитя мое. Сними кунтуш. В доме купца Абдулы освещение – хуже некуда, и я не мог рассмотреть тебя как следует.
– Зачем тогда купил меня?
– Твои лицо и волосы уже доказывали, что ты стоишь таких денег. Кунтуш, живо! – приказал он, протягивая руку.
С трудом отдавая себе отчет в происходящем, Джанет повела плечами, и одеяние упало к ее ногам. Теперь девушка стояла перед Хаджи-беем совершенно обнаженная, а тот разглядывал ее с пристрастием.
Джанет была слишком юной и неопытной, чтобы понимать, насколько она красива. За последний год она успела сильно прибавить в росте и для своего возраста казалась высокой, хотя на самом деле была среднего роста. Ноги же у нее были длинные и стройные, а узенькая талия плавно переходила в округлые бедра. И еще – эти высокие налитые груди!
Кроме того, Хаджи-бей с удовольствием отметил, что золотисто-зеленые глаза девушки не припухли от слез – значит, она не рыдала и, следовательно, обладала сильным характером.
– Повернись, прошу тебя, – сказал он.
Она повиновалась и повернулась с необычайной грацией, так что евнух снова остался весьма доволен. Хаджи-бей мог радоваться собственной мудрости – он уплатил неприлично большую сумму, но деньги были потрачены не зря!
Тут вернулась рабыня, которая помогла Джанет надеть зеленые с желтым широкие штаны и корсаж в тон, а сверху – шелковый кафтан цвета янтаря. Затем рабыня бесшумно выскользнула из комнаты.
– А теперь, дитя мое, – продолжал Хаджи-бей, – настало время представить тебя двум твоим товаркам.
Взяв Джанет за руку, евнух вывел девушку из комнатки и провел в просторный зал с террасой и с видом на море. Едва переступив порог, Джанет увидела двух молоденьких девушек примерно одного с ней возраста. Одна была маленькой немного полноватой блондинкой, и ее волосы отливали серебром. Другая же была высокой и смуглой, с овальным личиком и яркими миндалевидными угольно-черными глазами. При появлении Хаджи-бея они встали. Подозвав жестом блондинку, он повернулся к Джанет и сказал:
– Вот это – Фирузи. Ее зовут так, потому что у нее глаза цвета бирюзы, а на нашем языке – «фирузи». Она родом с Кавказа.
Фирузи улыбнулась и воскликнула:
– Как мило, что ты пришла к нам! Теперь мы составим прекрасное трио. – Девушка говорила бегло по-французски с небольшим акцентом.
– А это, – продолжал Хаджи-бей, – Зулейка.
– Я никогда не видела таких, как она, – прошептала Джанет.
– Разумеется, не видела. Я из Китая. – Вторая девушка также говорила по-французски, но понять ее было куда труднее, чем Фирузи.
– Ты из Китая, который описывал Марко Поло?
– Да, – кивнула девушка.
– Хаджи-бей, а как зовут нашу новенькую? – спросила Фирузи.
– Ее будут звать Сира.
– Мое имя – Джанет Мэри Лесли! – воинственно заявила Джанет, вспомнив о своем благородном происхождении.
– Вряд ли это имя годится для одалиски из гарема турецкого султана, – с улыбкой заметил Хаджи-бей. – На моем древнем языке Сира означает «пламя». Очень подходящее для тебя имя! А теперь, дети мои, я вас оставлю, чтобы вы смогли получше познакомиться. Кроме того, вам надлежит отдыхать и набираться сил. Когда же начнется ночной прилив, мы отплываем в Константинополь. – Едва заметно кивнув, он развернулся и вышел.
А Джанет по-прежнему стояла у порога – стояла, устремив взгляд туда, где луна серебрила своим светом бухту Кандии. Бухта была забита кораблями, и казалось, их крошечные огоньки дружески подмигивали девушке сквозь ночной мрак. Среди этих кораблей был и корабль из Сан-Лоренцо, который прислал за ней Руди…
– Входи же, – сказала Фирузи. – Осматривайся и привыкай.
Джанет попыталась выйти в сад, но путь ей преградили двое черных слуг в тюрбанах; и каждый из них держал в руке кривую саблю-ятаган. Девушка тяжко вздохнула и повернула обратно.
– Отсюда не сбежишь, Сира, – сказала Фирузи. – Чем скорее ты примешь этот факт, тем быстрее станешь счастливой.
И тут Джанет не выдержала и разрыдалась.
– Почему ты плачешь? – спросила Фирузи.
– В бухте стоит корабль, готовый забрать меня домой – к отцу, к младшему брату и к моему жениху. Мне только нужно добраться до этого корабля!
– Это невозможно, – заявила Фирузи. – И тебе еще повезло! Вот мои родные, включая мужа – все они мертвы, убиты татарами.
– Ты была замужем?
Фирузи кивнула и, хлопнув в ладоши, велела прибежавшей рабыне принести что-нибудь поесть. После чего, повернувшись к Джанет, проговорила:
– Сира, я расскажу тебе мою историю. – Прекрасные глаза светловолосой девушки заволокло дымкой воспоминаний, и она начала свой рассказ.
В день своей свадьбы она проснулась незадолго до рассвета и тихо выскользнула из постели. Толкнула деревянные ставни окна и увидела, как над зазеленевшими совсем недавно лугами поднимается невесомая дымка тумана. День ее свадьбы обещал быть теплым и солнечным.
«День моей свадьбы! – мысленно воскликнула она. – Моей свадьбы! И все из-за того, что брат спас жизнь младшему сыну нашего врага. Теперь мне предстоит сочетаться браком с его старшим сыном, и тогда наша деревня вечно будет жить в мире. Я даже не знаю, как выглядит этот Петр и что он за человек – добрый ли? Когда я спрашиваю папу, он лишь тихонько посмеивается».
Она отвернулась от окна, когда занавеску, отделявшую ее крошечную спальню от главной комнаты, кто-то отдернул, и к ней ворвались родные – смеявшиеся и распевавшие веселые песни. Отец, огромный точно медведь, маленькая полная мама и сестры – старшая Катя с мужем и младшенькая Таня. Были здесь и братья – Павел, Борис и Иван, а также тети, дяди и кузены, все – с охапками весенних цветов в руках.
– Итак, невесте не спится! – пророкотал бас отца.
– И грядущей ночью ей тоже не суждено уснуть! – засмеялся Павел.
– Помолчите, – строго сказала мать, глаза которой, однако же, искрились смехом. – Оставьте цветы – и вон отсюда! Вы все! Катя и Таня, а вы останьтесь.
Тут родственники ушли, она осталась – с мокрыми от поцелуев щеками и с цветами в руках.
– Теперь, Мария, – сказала Соня Ростова, – тебе надо первым делом позавтракать. – Мать поставила на столик тарелку и чашку, которые принесла с собой. – Вот, ешь… Булочки с маком, варенье и чай.
Катя с удивлением вскинула брови. Ее-то предсвадебный завтрак состоял из черного хлеба, меда и козьего молока. Разумеется, мама стала бы отрицать, что у нее есть любимчики, однако все знали, что Марию она всегда любила больше, чем остальных дочерей. Поглядите, к примеру, на ее свадебное платье! Когда зимой к ним в дом явился старый коробейник, в его мешке обнаружился отрез шелка – шелк был белый, точно сливки, и мама решила, что непременно сошьет для Марии платье именно из него! И еще – золотая нить для вышивки и турецкие туфельки без задников, расшитые золотом и речным жемчугом… А папа ворчал – мол, его дочь выходит отнюдь не за турецкого султана, а за простого крестьянина с Кавказских гор. Однако коробейник ушел, а у мамы остались и шелк, и золотые нитки, и туфельки, – а покупки эти стоили им двух отличных коз.
Катя криво улыбнулась, наблюдая, как сестра уплетала мягкие сдобные булочки. Ее-то свадебное платье было из шерстяной материи, а у сестры – из шелка! Однако шелк очень подходил к белой нежной коже Марии и ее светлым, будто серебро, волосам и бирюзовым глазам. Материнский шлепок вернул Катю к действительности.
– Не спи! Поставь на огонь воду, чтобы Мария могла выкупаться! А ты, Таня, возьми у сестры тарелку да вымой ее.
Утро пролетело быстро. Приближался полдень. Вся деревня высыпала на улицу, принарядившись к свадьбе дочери деревенского старосты. На лугу возле церкви расставили столы для пира. Внезапно на околице деревни появился паренек с криком:
– Они едут, едут! – закричал он.
Мария подскочила к окну и выглянула. Во главе процессии, на белой лошадке, ехал высокий юноша. Он весело смеялся, его темные глаза сияли, а мальчишки, бежавшие рядом с его лошадкой, громко кричали:
– Жених едет! Дорогу жениху!
Мария почувствовала руку матери на своем плече.
– Вон твой супруг, дочка!
– Он такой красивый… – прошептала девушка.
– Ха! – усмехнулась мать. – Его красота – приятное дополнение. Она ничего бы не стоила, будь он негодяем, но он, напротив, очень добрый человек! Неужели ты думаешь, что мы с папой отдали бы тебя кому попало?
Жители обеих деревень одобрительными возгласами встретили Марию Ростову, когда родители повели ее в церковь. На ней были расшитая золотыми узорами белая шелковая юбка и блузка, а под юбкой – несколько нижних юбок из тонкой белой шерсти. Голову же – точно корона – украшал венок из белых и желтых цветов.
– Что за красотка! – воскликнул Петр Туманов, обращаясь к отцу. – Ты не позволил мне ее увидеть, и я уже представлял себе страшилище с лошадиным лицом. И если нрав моей невесты под стать ее красоте, то я буду счастливейшим из людей!
– Значит, ты будешь счастлив, – ответил отец. – А если бы я позволил тебе увидеть ее до свадьбы – не сохранить бы ей невинности! А ведь этот брак должен положить конец старой вражде, а не развязать новую…
Жених с невестой встретились у алтаря, и отец Григорий Ростов, дядя Марии, скрепил их брак. Мария со смущением взглянула на своего мужа, который, уважая чистоту и невинность юной жены, нежно поцеловал ее и сказал:
– Рад познакомиться, госпожа Туманова. Позвольте заметить, что я вас люблю.
Мария густо покраснела, но глаза ее сияли.
– И я люблю вас, дорогой супруг, – ответила она.
Чтобы устроить для дочери свадебный пир, Николай Ростов пошел на огромные расходы! На вертела были насажены целые туши коз и ягнят, которые жарились в пламени многочисленных костров. Вино текло рекой, а столы ломились от фруктов, караваев и пирогов. Еще не наступил вечер, а все уже изрядно опьянели; и невинные поначалу шутки в адрес новобрачных сменились шутками весьма непристойными.
А потом вдруг раздался крик:
– Пожар, пожар!
Деревня горела вовсю, и Мария в ужасе смотрела, как на пирующих налетели татары, и их оскаленные зубы ярко сверкали на смуглых лицах. А ведь и Ростовы, и Тумановы прибыли на свадьбу совершенно безоружными.
Отовсюду раздавались крики и вопли. Люди пытались спастись бегством. Мария схватила за руки младших братьев, Бориса и Ивана, а также младшую сестренку Таню.
– Быстрее! Спрячемся в лесу! – крикнула она.
Двенадцатилетний Борис начал вырываться из рук сестры.
– Я хочу с ними сражаться! – воскликнул мальчик.
Мария что было силы ударила его по лицу и прошипела:
– Папа, Павел и Григорий уже убиты. Теперь ты – глава нашей семьи! Отведи Таню и Ивана в безопасное место! Ради Бога, Борис, беги скорее!
Мальчик кивнул и, взяв за руки сестру и брата, потащил их к лесу. Не прошло и минуты – хотя минута эта показалась Марии вечностью – как дети скрылись в лесу. Тут раздался душераздирающий крик, и Мария, обернувшись, увидела, что Катя извивается на окровавленной траве – у нее начались преждевременные роды. А рядом стояли те трое, что только что изнасиловали ее; негодяи громкими криками подбадривали своих соплеменников, набросившихся на их мать.
