Нашествие

Я не стала сегодня никуда звонить, решила, что сначала завтра утром схожу в цех, всё сфотографирую, а потом уже позвоню.

Весь вечер была как на иголках, да и ночь провела не лучше: постоянно просыпалась, ворочалась, и меня никак не покидали думы про разрушенный станок. Поэтому с утра я шла на работу не просто быстро, а почти бегом.

Пришла рано, бросила сумку, надела халат, ботинки, каскетку и пошла в цех. Ещё на входе я поняла, что что-то происходит, потому около группы универсальных станков стояли рабочие и руководители и что-то очень эмоционально обсуждали. Меня заметили и поздоровались со мной.

– Игорь Александрович, – спросила я у начальника цеха, – можно мне посмотреть на сломанный фрезерный станок?

Он прищурился и вкрадчиво поинтересовался:

– Какой именно?

– Ну тот, который Руслан ремонтирует. Он вчера вечером мне говорил…

Мужчина взял меня под локоть и отвёл в сторону.

– Вчера один станок был сломан, а сегодня – три. И, если честно, Петровна, то я не понимаю, что происходит. Такое впечатление, что… – коллега поменялся в лице, нахмурился и пристально посмотрел на меня. – Что ты там говорила про коррозию того переходника, который мы резали два дня назад? Бактерии съели? А они, часом, не заразные?

Я сказала, чтобы он не говорил ерунды, что это не грипп, чтобы ими заразиться.

– Игорь Александрович, Вы сами себя слышите? Это же ЖЕ-ЛЕ-ЗО. А бактерии анаэробные, и они участвуют в хемосинтезе – в способе автотрофного питания, при котором источником питания для синтеза собственных органических веществ служит реакция окисления неорганических соединений.

Мужчина замер, нахмурил брови, переваривая информацию.

– Ну-ну. Петровна, я тебя, конечно, уважаю, но ты так больше не матерись, а то я из всего сказанного понял только одно слово – «питание». Идём, покажу наглядно твой хемосинтез в деле.

– Он не мой! – улыбнулась я и пошла за мужчиной, который подошёл к станку, где Руслан разбирал какой-то блок.

– Вот, смотри! И не говори, что это совсем не коррозия, а наоборот.

– Игорь Александрович, коррозия наоборот не бывает. А это… – Я присела на корточки у полуразрушенного корпуса станка и присвистнула от удивления после того, что увидела.

Передо мной была станина станка, полностью изъеденная с одной стороны. Причём это были не просто язвы или глубокие питтинги5. Это были сквозные округлые отверстия, диаметром до 30 мм, и огромные каверны6. Сравнение со швейцарским сыром стало бы самым правильным, но этого просто не могло быть. Чтобы за одну ночь так разрушился станок? Мистика!

Мой фотоаппарат щёлкал непрерывно несколько минут, пока я не сфотографировала все повреждения.

– Руслан, это тот самый станок, про который ты мне говорил?

– Нет, тот стоит… вернее, уже не стоит, а почти лежит, рядом. От него мало что осталось. – Парень встал и махнул рукой на высокую кучу, накрытую полиэтиленом.

Я подошла, подняла с одной стороны угол покрытия и увидела гору серого с металлическим блеском песка и довольно большие части станка, которые очень сильно повреждены.

– Игорь Александрович! Я не знаю, что происходит, но догадываюсь, что причина может быть действительно в микроорганизмах. Я заберу небольшой кусочек и посмотрю сегодня на микроскопе, – я достала из кучи песка небольшой кусок металла. – Пока ничего конкретного сказать не могу, но очень советую накрыть и эти два станка вместе с инструментом, который использовался для их ремонта. Я сейчас пойду к руководству и сообщу свои предположения, а Вы, пожалуйста, понаблюдайте за другими станками. Если вдруг заметите что-то подобное, сразу позвоните мне. Договорились?

– Договорились. Что-то ты мне оптимизма не добавила. А я думал, что ты с утра с добрыми вестями идёшь, успокоить меня…

– Игорь Александрович, к сожалению, пока ничего хорошего сказать не могу, сами видите.

– Ладно, беги уже к начальству. Я сейчас всё запечатаю.

Коллега принялся давать распоряжения работникам, а я почти бегом пошла к своему руководителю. Мы с ним не проговорили и пяти минут, как я увидела на своём телефоне вызов от директора.

– Здравствуйте… Да, только что из цеха…Пока не разобралась, в чём дело, но взяла образцы на анализ. Сейчас буду смотреть… Хорошо… Обязательно сообщу…

Я нажала «отбой» и посмотрела на Дмитрия Сергеевича.

– Мне надо срочно сделать звонок. Похоже, что происходит что-то совсем не хорошее.

Я набрала номер с визитки и сообщила последние новости. Полковник сказал, чтобы я не паниковала, а приступала к анализу нового образца, как и собиралась.

На том и разошлись. Я поспешила в лабораторию, где сотрудники меня уже потеряли, а потом занялась анализом образца. Вот только результат исследования превзошёл все мои ожидания.

Глава 4. Месяцем ранее…

Ямал, Варейское месторождение, скважина 1245.

– Николаич, судя по приборам, долото сломалось! Выключаю двигатель? – крикнул бурильщик в рацию, когда понял, что произошла внештатная ситуация.

– Погоди, я сейчас буду, – ответил мастер, отключил рацию и выбежал из вагончика.

Он подошёл к буровой вышке, поднялся на площадку, посмотрел показания приборов, переговорил с бурильщиком и его помощником, которые присутствовали при инциденте, и принял решение всё-таки остановить бурение.

– Мы же только недавно отбирали пробы грунта, всё было нормально, даже метра не прошли – и на тебе! – досадовал опытный бурильщик.

– Не переживай, разберёмся. Последние керны7 где?

– Геолог приезжал, забрал.

– Хорошо… пока ничего не трогайте. Ждите моего звонка, пойду в ЦИТС8, доложу. Там люди умные сидят, пусть принимают решение, что делать дальше.

Мастер Сидоров Иван Николаевич за долгие годы работы на нефтяных месторождениях много чего повидал и знал, что в аварийных ситуациях надо вовремя докладывать начальству, а то мало ли что. Поэтому, зайдя в вагончик, он сразу набрал знакомый номер телефона и рассказал начальнику смены об инциденте.

– Николаич, звони на месторождение, а я сам доложу нашим. Как действовать по регламенту, ты знаешь. Технику какую-то надо тебе прислать?

Мастер ответил, что пока ничего не надо, сами справятся.

– Хорошо, звони, если что потребуется. Ты же недавно сводку передавал, всё нормально было, да и порода там ещё должна быть мягкая, долото никак не могло сломаться! Что-то здесь не так.

– Сам не пойму, какого хрена происходит, – покачал головой мастер. – Вытащим подвеску – видно будет, что произошло. Если что, сдадим металл в лабораторию. Всё, я пошёл к бригаде.

Сидоров вышел из вагончика, закурил сигарету и пошёл к вышке.

Он поднялся на платформу и некоторое время помогал мужикам поднимать из скважины и складывать трубы.

– Николаич, что там начальство? – спросил бурильщик Слава, не прекращая работы.

– Да нет, пока всё спокойно, диаграммы разбирают. Ты, как закончите, сообщи мне, приду и посмотрю, что там с долотом.

– Хорошо, тут глубина небольшая, 408 метров только прошли, быстро поднимем, – ответил бурильщик.

Через два часа Слава по рации сообщил, что подъём закончили, и мастеру стоит взглянуть на то, что они вытащили.

– …! Это ещё что за х…!? – матерился Сидоров, рассматривая практически полностью разрушенное долото и нижнюю часть подвески.

– И не говори, Николаич! Я когда увидел, меня аж пот прошиб, всё смотрел на план-шайбу, думал сейчас из скважины монстр вылезет. Это ж надо так металл погрызть! Ты же здесь уже двадцать лет работаешь, видел такое когда-нибудь?

– Нет, мужики, не то что не видел, но и не слышал. Откручивайте переводник, вернее, то, что от него осталось, заверните в полиэтилен и заклейте скотчем. Я пойду и доложу начальству, а потом пусть сами решают, куда его деть. А это безобразие, – он показал на свисающие с подвески твёрдосплавные элементы и перфорированные части долота, – с остальными трубами не кладите, а то мало ли что. В сторону их уберите и накройте. Прикручивайте обратно верхнюю план-шайбу, ставьте заглушки и отдыхайте, на сегодня всё.

Иван Николаевич пошёл в вагончик с ощущением беспокойства на душе. Какое-то щемящее чувство надвигающейся беды почему-то не оставляло его весь вечер, хотя он успокаивал себя тем, что осталось всего несколько дней доработать свою последнюю вахту перед пенсией.

Глава 5 Эвакуация.

– Нина, что происходит? – кричал муж в трубку телефона. – Я приехал забрать тебя с работы, а у вас здесь военные, всё оцеплено. Меня не пустили даже на стоянку, говорят, что на предприятии введён карантин. У вас опять ковид, что ли? А причём здесь военные? С тобой всё в порядке?

Я тяжело вздохнула. Что я могу ему ответить? Что у нас тут всё ещё хуже, чем кажется? Только несколько минут назад закончилось совещание, где я устала отвечать на бесконечные вопросы о том, что происходит, и откуда взялась эта дрянь. Теперь я сидела у себя в лаборатории и пила кофе, приходя в себя.

После обеда я не успела закончить анализ и оформить протокол, меня вызвали к директору и потребовали полную информацию. Пришлось нарушить свою подписку о неразглашении и рассказывать всё с самого начала. А потом выслушивать монолог директора о том, что он никогда не думал, что лаборатория будет бомбой замедленного действия. И все мои оправдания, что это просто стечение обстоятельств, и никто не виноват, он не воспринимал. Я понимала, что его бизнес был под ударом, и ещё неизвестно, чем это всё может закончиться.

К концу рабочего дня приехал уже знакомый мне полковник со спецподразделением в биозащитных костюмах, пригнал восемь больших автобусов и, ничего не объясняя, устроил полный досмотр всех работников и санобработку ещё похлеще, чем в инфекционных отделениях больниц. После рамки металлодетектора изъяли все металлические предметы, вплоть до ключей от квартиры и автомобилей, украшений и часов. Коронки с зубов только не сняли и титановые пластины на костях оставили.

Что у нас творилось, надо было видеть своими глазами. Армагеддон, апокалипсис, конец света – вот название ужаса последних нескольких часов.

После обработки всех работников одели в одноразовую одежду, вывели за территорию и развезли на автобусах по домам, взяв подписку о неразглашении. Все выходы из помещений цехов изолировали плёнкой, а видеонаблюдение за периметром предприятия и проходной переподключили на другой сервер и взяли под контроль военные.

Мы, 12 руководителей во главе с директором и три офицера ФСБ, больше двух часов разговаривали в зале для совещаний, спорили, обсуждали сложившуюся ситуацию и пришли, наконец-то, к решению, что, пока не приедут специалисты из Москвы, предприятие будет закрыто и находиться под наблюдением военных, которые за это время возьмут пробы воздуха, земли, воды и смывы со всех металлических поверхностей.

Передвижная лаборатория, которая прибыла с подразделением химбиозащиты (РХБЗ), уже установила между цехами палатку для сбора материалов и проб, их обработки и анализа. Несколько десятков человек в специальных защитных костюмах сновали по территории с приборами. Кроме них, на территории уже никого не осталось.

Заводоуправление тоже опустело, а я всё стояла у окна и смотрела вниз, думая, что может произойти, если эта зараза распространится дальше, в город, по стране, по всему миру. Зазвонил телефон.

– Нина Петровна, пора, вас ждут на санобработку, – сказал мне охранник.

– Хорошо, иду.

Я прошла по пустынным коридорам, от чего мне ещё больше стало не по себе, и вышла к передвижной станции обеззараживания, которая стояла прямо напротив выхода из здания. Длинный вагончик тёмно-зелёного цвета с красным крестом на боковой панели и с множеством непонятных для меня механизмов вокруг и приспособлений.

Не скажу, что я не испугалась, но панике не поддалась. Шутки закончились. Серьёзные парни делали свою работу, и мне ничего другого не оставалось, только подчиниться их требованиям и выполнять приказы. Пришлось снять с себя всю одежду, сложить её в герметичный мешок и пройти сначала через камеру с ультрафиолетом, потом вымыться под душем. На выходе лежал одноразовый комплект, штаны и рубаха, который я надела. Молодые люди в комбинезонах и респираторах проводили меня до границы оцепления, где меня, наконец-то, встретил муж и увёз домой.

***

– Вставай, жена. У нас эвакуация!

Я еле-еле продрала глаза, потому что вчера поздно легла, всё думала про этот злосчастный переходник.

– Сколько сейчас времени?

– Уже семь часов. В девять часов – всеобщий сбор на выезде из города. Из вещей разрешили взять только предметы первой необходимости, одежду, еду и документы. Все металлические вещи – под запретом. Даже украшения.

Сон прошёл в одно мгновение. Я села на кровати и захлопала глазами, глядя на то, как мой муж собирает свои вещи в сумку.

– Олег, я ничего не поняла. Какой сбор? Какая эвакуация? Что происходит?

Он сел на кровать рядом со мной.

– Ты всё проспала, дорогая. В шесть утра начала гудеть сирена, потом по улицам стали ездить машины и говорить в громкоговоритель об эвакуации. А ты даже не дёрнулась… Неужели ничего не слышала?

– Нет. Эвакуация… – я прочистила горло и продолжила расспросы. – Ты хочешь сказать, что наш город эвакуируют?

– Да. Весь город. Говорят, что создали за городом карантинную зону, в которой уже разбивают палаточный городок. Случилось что-то по-настоящему плохое. Думаю, что тебе известно, что именно, раз вчера у вас на работе была такая заварушка.

– Но нас ведь всех обработали, прежде чем выпустить с предприятия…

– Нина, не тупи. Когда к вам поступил образец? Сколько людей ходило около станка? А сколько он мотался по автомобилям транспортной компании, пока его доставили к вам в лабораторию? Да только со стружкой целую кучу ваших бактерий вывезли…

– Не похожи они на бактерии.

– Хорошо. Назовём их метажорами.

– Почему метажорами?

– Потому что металл жрут! Посмотри на фото, которые выложили в городской группе. От КАМАЗа, который вывозил металлолом с вашего предприятия, остались только сидения и шины!

И я взглянула на фото с телефона. На фотографии были видны груды серой пыли и мусора, оставшиеся от КАМАЗа. Мне стало совсем нехорошо: в голове начало звенеть, в глазах – темнеть…

Хорошо, что я сидела. Муж, когда увидел, что я побледнела, побежал на кухню за корвалолом, а потом, пока я пила лекарство, бубнил, что пора завязывать мне с такой работой, пока нервы ещё не все добила.

– Похоже, что уже завязала, скоро просто будет нечего испытывать, – ответила я. – Олег, а тот металлолом никуда не увезли из города? Ничего не пишут?

Он тяжело вздохнул и отдал мне свой телефон.

– Вот, читай.

Там под фото был комментарий мужчины: «Металлолом с базы был вывезен вчера вечером, три вагона. В том числе и с этого КАМАЗа. Народ, что за чума у нас творится с металлом? Может, кто-то знает? А то у нас мостовой кран утром упал, швеллер рассыпался».

– Офигеть! – прошептала я.

– Это только начало. Листай дальше…

И я листала ленту «ВК», которая пестрела невероятными новостями. Непрерывный поток комментариев к ним увеличивался с каждой минутой. Все были в шоке и напуганы предстоящей эвакуацией и карантином. Кто-то писал, что город оцепили ещё ночью, и никого не выпускают и не впускают. Военные не дают въезжать в город на машинах, а всех выезжающих возвращают и направляют к месту сбора.

В городе царит паника, народ семьями уезжает окольными лесными дорогами, некоторые уходят пешком через лес, прихватив самое необходимое. Много появилось советов, куда лучше ехать, чтобы точно не поймали. Лес пока не оцеплен, но некоторые уже видели, как к городу съезжаются военные, и предполагают, что скоро через прилегающий лес уйти будет невозможно.

– Какой кошмар… – я читала и пила чай, не чувствуя от переживаний вкуса еды.

– Давай быстрее, я пошёл за машиной на стоянку. Хорошо, что вчера заправился, а то сегодня вряд ли бы получилось. Заеду в магазин, если удастся, то едой закуплюсь. А то дети подъедут, не факт, что они что-то взяли, кроме бутербродов, да и кота надо кормить чем-то, – сказал муж и, уже выходя в подъезд, крикнул: – Чтобы через пятнадцать минут была готова!

На меня накатило какое-то опустошение, и, пока я собирала свои вещи, думала, что мы живём в какое-то очень насыщенное событиями время: развал огромной страны, начало эпохи интернета, невиданные темпы развития информационных технологий, пандемия, изменение миропорядка, искусственный интеллект… И это всё за какие-то тридцать лет!

А теперь-то что? Гибель цивилизации как вишенка на торте? Чтобы превратить всё оружие, станки, его производящие, и компьютеры в песок? Чтобы опять начать с чистого листа, с камней и дерева?

В интернете версий происходящего было великое множество, и некоторые из них я посчитала близкими к истине. Один парень написал, что это пришельцы из космоса, которые решили захватить Землю и сожрать на нашей планете весь металл. Ему отвечали, чтобы шёл к своим инопланетян лесом и не мешал умным людям строить нормальные рабочие версии.

Пока листала ленту, нашла, много новых фотографий: упавшие столбы, машины с огромными дырами на капоте и в других частях, проеденные заборы и крыши из профлиста. Кто-то даже выложил фото цепи, на которой сидел пёс: несколько полуразрушенных звеньев, и целая дорожка из серого песка на тротуарной плитке.

За то время, пока я собиралась, по улице раз пять проехала машина, откуда доносилась информация о месте и времени сбора. Почти не переставая, гудела сирена гражданской обороны. Вся улица была забита транспортом и людьми, которые на колясках и тележках везли собранные вещи и детей. Даже не верилось, что ещё вчера вечером город жил размеренной жизнью, ничего не подозревая.

Глава 6 Карантин

Пока ловила кота и сажала его в переноску, думала о том, что половина из того, с чем мы каждый день имеем дело, имеет металлические элементы, даже крепления на сумках и то из металла, не говоря уже о том, что всё сделано на металлических станках и с помощью металлических инструментов. Масштаб катастрофы, которая надвигалась на человечество, был поистине глобальным.

Муж помог вытащить сумки и оставил мне только кота. Я стояла около машины, успокаивала испуганного Севу и ждала, пока Олег расставит в багажнике сумки. Вокруг нас было много народа. Все соседи набивали машины вещами под завязку, стараясь уместить в них как можно больше, а я с грустью думала о том, что на весь век не напасёшься.

Конечно, я тоже взяла и тёплые вещи, и постельное бельё, и одеяла, и всю аптечку высыпала в пакет. Но, если всё случится по худшему сценарию, и на Земле будет разрушено всё, где содержится хоть капля металла, то вскоре мы будем жить в кирпичных домах без железных дверей и замков, света, воды, газа и т.д. И постепенно дичать, пытаясь добыть себе пищу.

Интересно, зачем соседу нужен телевизор, который он старается впихнуть между детьми на заднее сиденье? Или он собрался в палаточном городке повесить телевизор? А мультиварка, что держит в руках его жена?

«Хорошо, что я взяла свечи и спички», – похвалила я себя, понимая, что электричество – это ненадолго.

Мы оказались настолько уязвимы перед этой проблемой, что хочется плакать от бессилия и безысходности.

– Тебе, Сева, хорошо, ты себе всегда сможешь поймать мышку или ящерицу, а нам, похоже, придётся вспоминать, как добывать огонь, когда спички закончатся, и жарить мясо на огне, потому даже суп сварить будет не в чем, – тихонько бормотала я, прижимая к себе кота в переноске.

– Всё, садитесь, а то уже опаздываем, – крикнул муж, и я села рядом с ним на переднее сиденье.

Всё заднее сиденье было завалено пакетами с водой и продуктами.

– Магазины ещё работают? – удивилась я.

– Да, до девяти часов. Там просто аншлаг! Сметают всё подряд, еле смог пробиться, – ответил Олег, выезжая со двора. Мы встроились в колонну, которая двигалась по проспекту в сторону западного выезда из города, и со скоростью черепахи ехали вперёд.

– Ты Сашке звонил? Они уже выехали?

– Звонил, всё нормально, они с Ариной уже на месте, ждут нас. А Ленка сама позвонила и сказала, что немного задержится, просила ей место для машины рядом с нами занять.

– Наша дочь в своём репертуаре, вечно опаздывает… – недовольно заметила я.

– Не гони на неё, она сказала, что её парень из магазина ещё не вернулся, она уже в машине, ждёт его.

– Хорошо, надеюсь, что они успеют добраться…

Я открыла окно и смотрела на небо, которое заволокло тучами. А потом обратила внимание на серую дымку над деревьями и домами, которая поднималась, как пар, к облакам и собиралась в небольшие сгустки. Сначала я думала, что это смог, а потом увидела высоко в небе тёмные точки. Много тёмных точек. Вытащила из бардачка бинокль и попыталась их разглядеть, но они были слишком высоко и быстро исчезали. Вернее, одни возникали, другие исчезали, и всё это происходило всё быстрее и быстрее.

У меня пробежал холодок по спине.

«Неужели и правда эти твари имеют инопланетное происхождение? Такое впечатление, что наш металл улетает с планеты в космос? Хотя, может, я выдумываю? Это же не ракеты, как он может улетать?»

Пока мы ехали, я неотрывно следила за серой дымкой и пришла к выводу, что, действительно, металл собирается в небольшие шары и улетает.

Я набрала номер полковника и рассказала ему о своём наблюдении и предположении.

– Нина Петровна, прошу Ваши версии держать при себе. Сейчас работают несколько групп учёных, которые изучают механизм разрушения металлов и распространения бактерий…

– Да никакие это не бактерии! – не выдержала я.

«Терпеть не могу, когда меня держат за дуру!»

Я нажала «отбой» и нахмурилась.

– Что, не хочет он тебя слушать? – муж похлопал меня по коленке, успокаивая. – Не переживай, сами всё выяснят…

– Да как ты не понимаешь?! Сейчас дорога каждая минута. Эти твари каким-то образом размножаются с ужасающей скоростью. Ещё несколько дней, и от нашего города останутся руины!

– Не кипишуй! Полковник – хоть и бюрократ, но дело своё знает, иначе не дослужился бы до своего звания… – Олег свернул с центральной дороги на второстепенную и поехал через частный сектор.

– Эй, ты куда?

– Так быстрее будет. Сейчас выедем как раз к полю, где нас ждут Санька с женой.

Мы некоторое время петляли по закоулкам, где тоже было полно машин, но в итоге выехали к полю и поехали вдоль него. Я во все глаза смотрела по сторонам, пытаясь среди огромного количества машин и людей, которые уже стояли здесь, найти сына со снохой.

Слава Богу, он сам позвонил и рассказал, куда ехать, дав нам ориентиры. Нам пришлось немного попетлять среди машин, но мы всё же нашли их. Поставили машину рядом, заняли ещё одно место для Ленкиной машины, положив туда несколько сумок, и стояли, разговаривали, когда по мегафону сообщили, что для разворачивания палаточного городка требуются мужчины-добровольцы, а на полевые кухни – женщины. Не успели мы оглянуться, как Саша и Арина ушли помогать, а мы опять остались одни.

Кота привязали за поводок к столбику, который размечал парковочные ряды, а сами сели в машину. Муж обнял меня, я положила ему голову на плечо, и так мы просидели молча минут десять, думая каждый о своём, а потом он прошептал:

– Не переживай, всё образуется. Вот у видишь, наши справятся.

Олег это сказал уверенно, как будто был уверен в своих словах, а я только тяжело вздохнула и подумала: «Твои бы слова да Богу в уши. Только ОН сейчас нам может помочь».

***

Прошло четыре дня…

Все прошедшие дни были заполнены напряжённой работой по устройству нашего быта, переживаниями и нарастающим беспокойством о будущем. Последнее было из-за того, что смог над городом стал почти непроницаемым и здесь, на возвышенности, было хорошо видно, что в городе творится что-то страшное.

Я с ужасом смотрела каждый день на небо, где чёрные точки собирались в тучи и разлетались роями в разные стороны. Все были обеспокоены этим явлением и строили разные версии происходящего, которые было нечем подтвердить или опровергнуть.

Всех, кто находился в палаточном городке, а здесь собралось почти сорок тысяч человек, за пределы оцепленной зоны не выпускали. Это была всего треть населения города. Люди говорили, что из частного сектора никто не уехал. У всех было хозяйство и огороды, которые никто не собирался бросать даже под угрозой насильственной эвакуации.

Но их никто не трогал, поэтому мы обустраивали свой городок с учётом того количества людей, которое имели. Думаю, что по лесным дорогам в первый день эвакуации уехало много людей. Что с ними стало, и что творилось в округе и мире в целом, мы не знали, потому что уже на второй день нашего пребывания в лагере пропала связь, а на третий – посыпался мой смартфон. У остальных тоже постепенно все телефоны пришли в негодность, остались только пластиковые корпуса. Машины разрушаться начали на второй день нашего пребывания, и уже у многих от них практически ничего не осталось.