скачать книгу бесплатно
Это имя Эболи дал Гаю в день его рождения, и оно означало на языке лесов «номер два».
Он еще сильнее сжал руку Гая.
Гай тщетно пытался сопротивляться огромной силе:
– Отпусти меня, Эболи! Пожалуйста!
– На тебя матросы смотрят, – тихо сказал Эболи.
Гай оглянулся по сторонам и увидел, что кое-кто из находившихся на палубе умолк и с любопытством наблюдал за маленькой пантомимой.
– Не позорь своего отца и меня такой глупостью.
Гай сдался и неловко спрыгнул на палубу. Эболи отпустил его руку.
– Давай-ка поговорим! – предложил он.
– Не хочу я говорить – ни с тобой, ни с кем-то еще.
– Ладно, тогда давай помолчим вместе, – согласился Эболи и увлек его на подветренный борт. Они сели на корточки, скрывшись от ветра и от глаз вахтенных.
Эболи спокойно молчал, словно гора; но его присутствие успокаивало.
Он не смотрел на Гая и не прикасался к нему, просто находился рядом. Прошло довольно много времени, и вдруг Гай яростно выпалил:
– Я так ее люблю, Эболи! Меня будто чьи-то когти изнутри раздирают.
«Ну да, так и есть», – печально подумал Эболи. Он уже знал всю правду.
Клебе не отличался большим умением скрывать следы. Он гонялся за своей кобылкой, как юный жеребец, что скачет через изгороди. И казалось чудом, что Мбили так долго ничего не замечал.
– Да, я понимаю, Мбили, – сказал он. – Я тоже когда-то любил.
– И что мне делать? – с отчаянием спросил Гай.
– Как бы это ни было больно, это все равно тебя не убьет, и однажды, скорее, чем ты можешь поверить, ты забудешь эту боль.
– Я никогда ее не забуду! – с глубочайшим убеждением отозвался Гай. – И никогда не забуду мою любовь к ней!
Хэл Кортни услышал звон судового колокола в начале средней вахты.
– Полночь, – рассеянно пробормотал он.
Хэл уже много часов сидел за своим письменным столом и устал от неподвижности, глаза жгло. Встав, он подрезал фитиль лампы, усиливая падавший на документы свет, потом снова опустился в тяжелое дубовое кресло и вернулся к работе.
Перед ним лежали планы всех палуб «Серафима». Хэл какое-то время всматривался в план орудийной палубы, потом отложил его в сторону и, придвинув к себе схему корабля в вертикальном разрезе, сравнил два листа.
– Нам нужно скрыть орудия и придать кораблю вид невооруженного торговца, – тихо произнес он. – А значит, нужно убрать заслонки бойниц на нижней палубе…
Он умолк и нахмурился, услышав тихий шорох за дверью каюты.
– Кто там? – резко спросил он.
Погода стояла прекрасная, ветер дул ровно и не слишком сильно. Хэл не ожидал, что ему помешают.
Из-за двери никто не ответил, и через мгновение Хэл тихо хмыкнул. Должно быть, крыса шмыгнула или просто почудилось. Он снова вернулся к чертежам.
За дверью опять что-то заскреблось. На этот раз Хэл сердито отодвинул кресло и встал. Наклонившись под низким потолком, он быстро подошел к двери и распахнул ее.
Перед ним робко стояла худая фигура. Хэл не сразу узнал собственного сына.
– Гай? – Хэл всмотрелся в него. – Что ты здесь делаешь так поздно? Входи, мальчик.
Гай шагнул в каюту и закрыл за собой дверь. Потом стянул с головы шапку. Лицо у него было бледным, он отчаянно нервничал.
– Отец, я должен тебе сказать… – запинаясь и вертя в руках шапку, начал он.
– В чем дело? Говори, парень! – подбодрил его Хэл.
– Там, в трюме, в пороховом погребе, кое-кто есть, – выпалил Гай. – Дверь отперта, а внутри свет.
– Что? – Голос Хэла прозвучал резко от тревоги. – В пороховом складе? Свет?!
У него в голове разом вспыхнуло множество самых ужасных предположений.
– Да, сэр…
Резко развернувшись, Хэл подошел к своему столу. Рывком открыл верхний ящик и достал деревянный футляр с пистолетами. Открыв его, он взял один пистолет, двуствольный, быстро проверил запал и сунул пистолет за пояс. Потом взял второй и сжал его в правой руке.
– Разберемся, – мрачно бросил он, снимая с кронштейна лампу. – Идем со мной, Гай, только тихо. Незачем предупреждать негодяев, которые туда забрались, кем бы они ни были.
Он открыл дверь каюты, и Гай вышел следом за отцом в коридор.
– Закрой потише! – предупредил Хэл.
Он направился к трапу. Всмотревшись в нижнюю палубу, он не заметил никаких признаков света. И оглянулся на Гая.
– Ты уверен?
– Да, отец.
Хэл бесшумно спустился по трапу, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться и всмотреться. Дойдя до конца, он снова остановился. И только теперь заметил слабую полоску света по периметру двери порохового склада.
– Да! – шепнул он и взвел курок пистолета. – А теперь посмотрим, что они там затеяли.
Он направился к погребу, держа фонарь за спиной, чтобы прикрыть его свет. Гай не отставал.
Хэл дошел до двери и приложил ухо к ее тяжелой дубовой створке.
И сквозь шум корабля до него донеслись звуки, озадачившие его: негромкие вскрики и стоны, шорох и что-то еще, чего он не мог понять.
Хэл взялся за ручку двери, и та с готовностью повернулась под его пальцами. Он нажал на дверь плечом. Косяк тихо скрипнул, и дверь распахнулась. Хэл остановился в проеме и поднял фонарь над головой.
И какое-то время он просто не в силах был сдвинуться с места. Открывшаяся перед ним картина настолько не соответствовала его ожиданиям, что он просто не сразу понял смысл происходившего.
Прикрытый фонарь на кронштейнах на переборке бросал неяркий свет. На полу у ног Хэла валялась груда одежды, а на мешках с порохом перед ним распростерлись два тела. Хэл наконец-то сообразил, что оба они обнажены. Светлая кожа мягко выделялась в полутьме… Не веря своим глазам, Хэл уставился на них.
Женские кудри, сплетенные ноги и руки, открытый алый рот… маленькие ножки, поднятые в воздух, тонкие руки, вцепившиеся в волосы мужчины, и голова мужчины между жемчужными бедрами…
Парочка была настолько занята собой, что не замечала ничего вокруг.
Даже когда над ними вовсю вспыхнул фонарь, это их не встревожило, потому что глаза девушки были плотно зажмурены, а ее лицо настолько исказилось от страсти, что Хэлу она показалась незнакомкой.
Он стоял как вкопанный и ошеломленно таращился на них, очнувшись лишь тогда, когда Гай попытался протиснуться мимо него внутрь. Хэл шагнул вбок, чтобы закрыть от него картину.
– Назад, Гай! – велел он.
И его голос проник наконец сквозь завесу страсти, укрывшую парочку на мешках.
Глаза женщины вдруг распахнулись, потом медленно расширились, как постепенно раскрывшиеся лепестки некоего фиолетового цветка… она в ужасе и непонимании уставилась на Хэла. Ее губы изогнулись в безмолвном вопле отчаяния, она резко приподнялась на локте…
Обеими руками она дернула темные волосы головы, приютившейся между ее бедрами, но не смогла ее поднять.
– Том!
Хэл наконец обрел полный голос.
И увидел, как мышцы на широкой спине юноши дернулись, словно в них вонзили кинжал.
Том поднял голову и уставился на отца.
Казалось, они трое, замерев, целую вечность смотрели друг на друга.
Лицо Тома налилось кровью, как будто он промчался целую милю или только что вышел из серьезной схватки. Взгляд у него был рассеянным, как у пьяного.
– Бога ради, девица, прикройтесь! – прохрипел Хэл.
Он чуть не сгорел от стыда, когда осознал, что ему трудно оторвать взгляд от ее нагого распростертого тела.
При этих его словах она обеими ногами оттолкнула Тома, сбросив его с мешков на палубу. Схватив ночную сорочку, она обеими руками прижала ее к груди, пытаясь скрыть наготу, и съежилась, встав на колени, как какой-нибудь дикий зверек, попавший в западню. Хэл повернулся к ней спиной и увидел Гая, стоявшего вплотную к нему и тянувшего шею, чтобы увидеть происходящее внутри.
Хэл грубо вытолкнул его в коридор.
– Немедленно вернись в постель! – рявкнул он. – Тебя это не касается!
Гай попятился, ошеломленный злобностью отцовского голоса.
– И никому ни слова о том, что ты видел здесь, иначе я тебе всю кожу со спины сдеру!
Гай медленно, неохотно поднялся по трапу, а Хэл снова посмотрел в пороховой склад.
Кэролайн уже натянула ночную сорочку, и та теперь скрывала ее до самых лодыжек. Она стояла перед Хэлом, опустив голову. Густые локоны упали вперед, пряча ее лицо. Кэролайн выглядела как маленькая девочка, юная и невинная. Но, черт ей свидетель, она уж точно не такова, мрачно подумал Хэл и посмотрел на своего сына, который прыгал на одной ноге, натягивая бриджи.
Теперь в нем не осталось и следа петушиного задора и бравады.
Натянув наконец штаны до талии и застегнув ремень, он с жалким видом встал рядом с девушкой, и ни один из них не решался посмотреть Хэлу в глаза.
– Мистрис Кэролайн, – приказал Хэл, – немедленно вернитесь в свою каюту.
– Да, капитан… – прошептала она.
– Могу лишь сказать, что мне отвратительно ваше поведение. Я не ожидал ничего подобного от леди из хорошей семьи.
Хэл смутно ощутил глупость собственных слов. Как будто только представители низших классов могли развлекаться подобным образом, насмешливо подумал он и поискал какие-нибудь не столь заезженные слова.
– И что сделает ваш отец, когда я ему расскажу? – резко спросил он.
Девушка взглянула на него с откровенным ужасом, мгновенно уничтожившим всю ее красоту.
– Но вы же ему не расскажете?!
Внезапно, смутив Хэла, она упала перед ним на колени и обхватила его ноги.
– Пожалуйста, не рассказывайте ему, капитан! Я что угодно сделаю для вас, только не говорите ему!
– Встаньте немедленно!
Хэл поднял ее, и его гнев утих. Не сразу удалось заново разжечь это пламя.
– Отправляйтесь в свою каюту и не выходите, пока я за вами не пришлю.
– Но вы не скажете моему отцу? – продолжала молить она.
Теперь ее лицо заливали слезы.
– Не могу ничего обещать, – ответил Хэл. – Вы более чем заслужили хорошую порку, и я знаю, что он вам это устроит.
Он вывел девушку за дверь и подтолкнул в сторону палубы. Она убежала вверх по трапу, и Хэл услышал, как тихо открылась и закрылась дверь их каюты.
Он снова повернулся к Тому, пытаясь пригвоздить сына яростным взглядом, но почувствовал, что пламя гнева утихает. Вопреки собственной воле он умчался назад сквозь годы, к другим юноше и девушке в темной каюте в этих же южных морях. Он был тогда в возрасте Тома, а голландка на пять лет старше, когда провела его через порог мужской зрелости.
У нее были золотистые волосы и невинное лицо ангела, но тело распутницы, а натура настоящей дьяволицы. Хэл моргнул, отгоняя воспоминания, и обнаружил, что Том все еще стоит перед ним с видом раскаяния.
– Мисс Битти – пассажирка корабля, а потому находится на моем попечении, – сказал он. – Ты опозорил и себя, и меня.
– Мне очень жаль, отец.
– Не похоже на то. – Хэл всмотрелся в лицо Тома и понял, что сын борется с собой, желая быть честным.
