скачать книгу бесплатно
Она мечтательно улыбнулась и придвинулась к нему ближе.
– Он сказал, фургоны приведут его к беглецам, к Сомое, сыну Кортни, и к той женщине, которую он похитил во время кораблекрушения.
В голосе Шалы послышалась легкая хрипота. Она подняла край юбки Ксиа и сунула под нее руку. Похотливо прищурившись, она улыбнулась, показав маленькие белые зубки.
– У меня мало времени, – предупредил он.
– Тогда давай поспешим.
И она опустилась перед ним на колени.
– В какую сторону он поехал?
– Я наблюдала за ними с вершины Сигнального холма, – сообщила женщина. – Они отправились по прибрежной дороге на запад.
Пошире расставив колени, она уперлась локтями в пол для большей устойчивости; Ксиа, обойдя ее сзади, опустился на колени и, взяв ее за бедра, притянул к себе. Она тихонько взвизгнула, когда он раздвинул свежие темные лепестки и вошел глубоко…
…Наконец Шала пронзительно вскрикнула от наслаждения и упала на пол посреди кухни, сладострастно постанывая.
Ксиа стоял над ней, приводя в порядок свою кожаную юбку. Подняв лук и колчан, он повесил их на плечо.
– Когда ты вернешься? – Шала приподнялась и села, дрожа всем телом.
– Как только смогу, – пообещал Ксиа и исчез в темноте за дверью.
Когда Баккат поднялся на холмы над Хай-Уилдом, он увидел, что все поместье пребывает в необычной суете. Все до единого слуги лихорадочно работали. Погонщики фургонов и мальчишки-вожатые выводили из загонов в дальней части главного паддока волов. Их запрягали по двенадцать в четыре упряжки и гнали по дороге к главному дому. Другая группа пастухов собирала небольшие стада овец с жирными хвостами, молочных коров с маленькими телятами и запасных волов, и все это медленно тянулось на север. Первые стада ушли уже так далеко, что казались почти неразличимыми точками в поднятой ими же самими пыли.
– Так, они уже идут к перевалу у реки Гариеп, на встречу с Сомоей.
Баккат удовлетворенно кивнул и стал спускаться вниз по холму.
Как только он вошел во двор, он увидел, что подготовка к отъезду идет полным ходом. На погрузочном пандусе перед складами Том Кортни, в рубашке без жилета, раздавал приказания людям, укладывавшим в фургоны последние ящики с грузом.
– Что в том ящике? – требовательно спросил он. – Он мне незнаком.
– Мистрис велела это положить. Я не знаю, что там. – Слуга пожал плечами. – Наверное, женские вещи.
– Клади его во второй фургон. – Том повернулся и заметил Бакката, пересекавшего двор. – Я тебя увидел, когда ты еще спускался с холма. Ты становишься выше с каждым днем, Баккат.
Баккат усмехнулся от удовольствия, расправил плечи и немножко выпятил грудь:
– Вижу, твой план осуществляется, Клебе?
Это был скорее вопрос, чем утверждение.
– Через несколько часов после того, как Бомву повел фургоны вдоль западного берега, Кейзер со своими людьми погнался за ним. – Том рассмеялся. – Но я не знаю, когда он сообразит, что следует за ложной целью, и примчится обратно. Нам нужно исчезнуть как можно скорее.
– Клебе, я принес дурные вести.
Том увидел выражение лица маленького мужчины, и его улыбка исчезла.
– Пошли! Отойдем подальше, чтобы поговорить наедине.
Он повел Бакката в склад и внимательно выслушал подробный рассказ бушмена обо всем, что произошло во время его пребывания в горах. И вздохнул с облегчением, когда услышал, что их догадки подтвердились и Баккат нашел Джима в Маджубе.
– В общем, Сомоя, Зама и та девушка уйдут из Маджубы и отправятся к месту встречи на границе колонии, у Головы Бабуина, – продолжил Баккат.
– Но это хорошие новости, – заявил Том. – Так почему у тебя такой мрачный вид?
– За мной следили, – признался Баккат. – Кое-кто последовал за мной до самой Маджубы.
– Кто это был? – Том не смог скрыть тревогу.
– Один сан, – ответил Баккат. – Опытный охотник из моего племени, единственный, кто может со мной равняться. Тот, кто видел, как я ухожу из Хай-Уилда.
– Охотничий пес Кейзера! – в бешенстве воскликнул Том.
– Да, это Ксиа, – согласился Баккат. – Он перехитрил меня, а теперь должен спешить за своим хозяином. И через несколько дней поведет Кейзера в Маджубу.
– Сомоя знает, что Ксиа их обнаружил?
– Я сам заметил его след только тогда, когда уже находился на полпути назад от Маджубы. И решил сначала предупредить тебя, – сказал Баккат. – Теперь я могу вернуться к Сомое, предупредить его и увести от опасности.
– Но ты должен добраться до него прежде, чем доберется Кейзер.
Грубоватое лицо Тома исказилось от беспокойства.
– Ксиа должен сначала вернуться в Маджубу и уже потом будет искать следы Сомои, – пояснил Баккат. – Кейзер со своими людьми будут идти медленно, они не привыкли к горным тропам. Им придется сильно отклониться на юг. А я могу пройти через горы прямиком на север, обогнать их и найти Сомою раньше.
– Так отправляйся поскорее, старый друг! – попросил Том. – Я отдаю в твои руки жизнь моего сына!
Баккат кивнул, прощаясь:
– Мы с Сомоей будем тебя ждать у Головы Бабуина.
Баккат повернулся, чтобы уйти, но Том окликнул его.
– Та женщина… – Том умолк ненадолго, не в силах смотреть в лицо маленькому человеку. – Она еще с ним? – ворчливо спросил он.
Баккат кивнул.
– А она… – Том опять замолчал, потом попытался задать вопрос по-другому: – Что она…
Баккат сжалился над ним:
– Я дал ей имя Веланга, потому что ее волосы похожи на солнечный свет.
– Я не это хотел узнать.
– Думаю, Веланга будет идти рядом с ним долго-долго. Может быть, всю жизнь. Ты это имел в виду?
– Да, Баккат, именно это.
С возвышения погрузочной площадки Том проводил взглядом бушмена, выбежавшего за ворота и повернувшего к горам. Том гадал, когда маленький человек в последний раз отдыхал или спал, но вопрос не имел смысла. Баккат мог держаться столько времени, сколько требовал от него долг.
– Том!
Он услышал голос жены и, обернувшись, увидел, что она спешит к нему со стороны кухни. К своему удивлению, он обнаружил, что она надела бриджи, верховые сапоги и широкополую соломенную шляпу, подвязав ее под подбородком широкой красной лентой.
– Зачем приходил Баккат?
– Он нашел Джима.
– А девушку?
– Да, и девушку, – неохотно кивнул Том. – Ее тоже.
– Тогда почему мы до сих пор не выехали? – требовательно спросила Сара.
– Мы? – переспросил Том. – Мы никуда не едем. Но я буду готов к отъезду через несколько часов.
Сара уперлась в бока сжатыми кулаками. Том знал, что это первые признаки близкого извержения вулкана.
– Томас Кортни! – ледяным тоном заговорила Сара, а в ее глазах вспыхнул воинственный огонь. – Джеймс – мой сын! Мое единственное дитя! Неужели ты мог хоть на мгновение подумать, что я буду сидеть здесь, в своей кухне, в то время как ты поскачешь прощаться с ним, и, может быть, навсегда?
– Я передам ему твою материнскую любовь, – предложил Том. – А когда вернусь, подробно опишу тебе ту девушку.
Он пытался еще немного спорить. Но когда выехал из ворот Хай-Уилда, Сара скакала рядом с ним. Она вздернула голову и изо всех сил старалась сдержать победоносную улыбку. Покосившись на мужа, она ласково сказала:
– Том Кортни, ты до сих пор самый красивый из всех мужчин, каких только я видела, если не считать тех минут, когда ты дуешься.
– Я не дуюсь. Я никогда не дуюсь, – с надутым видом возразил Том.
– Давай наперегонки до брода, – предложила Сара. – Победитель заслужит поцелуй.
Она подстегнула свою кобылу и рванулась вперед. Том попытался сдержать своего жеребца, но тот горел желанием помчаться вслед.
– Ладно, черт с тобой!
Том пустил коня вперед. Но он дал кобыле слишком большую фору, а Сара являлась отличной наездницей.
Она ждала его у брода с разгоревшимися щеками и сверкающими глазами.
– Где мой поцелуй? – спросила она.
Том наклонился в седле, чтобы по-медвежьи обнять ее.
– Это только первый взнос, – пообещал он, отпуская жену. – Полностью рассчитаюсь ночью.
Джим обладал отличным чувством направления, но Баккат знал, что он все же может ошибиться. Он помнил, как однажды Джим ускользнул из лагеря жарким полуднем, когда все остальные спали. Джим заметил на горизонте маленькое стадо сернобыков, а поскольку у них кончалось мясо, погнался за ними. Три дня спустя Баккат отыскал его в горах; Джим бродил кругами, ведя за собой охромевшую лошадь, и умирал от жажды.
Джим не желал вспоминать о том случае и, прежде чем они расстались в Маджубе, внимательно выслушал наставления Бакката: бушмен объяснил, как лучше всего пройти через горы, следуя хорошо заметным звериным тропам, по которым веками брели слоны и стада канн.
Одна из этих троп приведет Джима к броду на реке Гариеп, туда, где река выходила на равнину у границы колонии и начинались джунгли. С того места холм Голова Бабуина отчетливо вырисовывался на восточном горизонте. Баккат знал, что Джим точно станет следовать его указаниям, поэтому ясно представлял, где Джим может находиться сейчас и где его можно перехватить.
Баккат срезал путь через предгорья и, углубившись далеко на север, повернул к главному хребту и поднялся между высокими скалами янтарного цвета в горные долины. На пятый день после ухода из Хай-Уилда он вышел на след. С двумя подкованными лошадьми и шестью тяжело нагруженными мулами отряд оставлял за собой настоящую широкую дорогу. Еще до полудня бушмен догнал его. Но он не стал сразу показываться на глаза, а вместо этого обогнал их и ждал у звериной тропы, по которой отряд должен был пройти.
Баккат видел, что Джим ехал впереди. Когда Друмфайр поравнялся с тем местом, где он прятался, Баккат выскочил из-за валуна, как джинн из лампы, и пронзительно крикнул:
– Нашел тебя, Сомоя!
Друмфайр так испугался, что шарахнулся в сторону. Джим, тоже захваченный врасплох, упал на шею коня, а Баккат захохотал над собственной шуткой.
Джим моментально восстановил равновесие и поскакал за Баккатом, удиравшим по звериной тропе и продолжавшим хохотать. Джим сорвал с себя шляпу и, наклонившись в седле, хлопнул ею бушмена по голове и плечам:
– Ты просто ужасный маленький человек! Ты такой маленький, такой крошечный, что я тебя и не заметил!
Эти оскорбления вызвали у Бакката такой приступ веселья, что он упал и стал кататься по земле.
Когда Баккат наконец смог встать, Джим внимательно осмотрел его, пока они приветствовали друг друга уже немного более официально. Ему стало ясно, насколько измотан бушмен. Хотя его племя славилось выносливостью и силой духа, за последнюю неделю Баккату пришлось пробежать более сотни лиг по горам, и он не давал себе времени ни поесть, ни как следует напиться, ни выспаться. Его кожа из золотистой и блестящей превратилась в серую и пыльную, словно пепел последнего ночного костра. Голова походила на череп, а скулы просто выпирали из-под кожи; глаза глубоко провалились. Бушменам ягодицы служили так же, как горб верблюду: когда бушмен хорошо питался и отдыхал, они становились царственными и покачивались независимо друг от друга на ходу. Но зад Бакката исчез в складках обвисшей кожи. Ноги и руки стали тонкими, как лапки богомола.
– Зама! – крикнул Джим, когда на тропе появились мулы. – Распакуй один тюк с чаггой!
Когда Баккат начал доклад, Джим остановил его.
– Сначала поешь и напейся, – приказал он. – Потом – спать. Поговорить мы можем и потом.
Зама снял с мула один из кожаных мешков, набитых чаггой – продуктом из мяса антилопы: соленые полоски мяса наполовину высушивали на солнце, а потом упаковывали в мешок так плотно, что ни воздух, ни мухи не могли до них добраться. Видимо, первые путешественники по Африке заимствовали эту идею у индейцев Северной Америки, делавших пеммикан. Подготовленное таким образом мясо не портилось и могло храниться бесконечно долго. В нем сохранялась влага, и, хотя на вкус оно было странным и слегка с душком, соль маскировала признаки порчи. И оно всегда было готово к употреблению.
Усевшись в тени у ручейка, Баккат принялся за еду; перед ним лежала целая гора черной чагги. Луиза, искупавшись в одной из заводей выше по течению, вернулась и села рядом с Джимом; они стали наблюдать за Баккатом.
Через некоторое время Луиза спросила:
– Сколько еще он может съесть?
– Да он еще только входит во вкус, – ответил Джим.
Намного позже Луиза пробормотала:
– Ты посмотри на его живот! Он начинает раздуваться.
Баккат встал и, подойдя к воде, опустился на колени.
– Наконец-то наелся! – решила Луиза. – Я думала, он будет есть, пока не лопнет.
– Нет, – покачал головой Джим. – Ему просто нужно освободить место для следующей порции, вода поможет.
Баккат вернулся от ручья с мокрым подбородком и напал на очередную гору чагги с неослабевающим аппетитом.
