скачать книгу бесплатно
Водитель от неожиданности отпрыгнул в сторону:
– Ничего! Ехать мне надо, говорю! Женьке привет… С него пузырь… Если живой останется…
Водитель быстро сел в машину, дал по газам и через секунду скрылся за поворотом.
– Останется, не сомневайся, – проворчала Надежда, когда машина скрылась из глаз. – И, кстати, спасибо… Извини – не успела сказать.
– Зачем ты с ним так, Надь? – спросила удивлённо Лена, которая стала невольной свидетельницей этого странного разговора. – Что на тебя нашло?
– Таких му… в общем, чудаков, учить надо, – махнула рукой Надежда. – Слишком много о себе воображают.
– Нехорошо получилось, – вздохнула Лена. – Он всё-таки нам помог…
– У него просто шансов не было не помочь…
– Да, я видела. Думала, ты под машину бросишься…
– Так и бросилась бы. Он это понял.
– И всё-таки спасибо ему…
– Да я же не против! – воскликнула Надежда. – Просто нужно всегда оставаться человеком! А он как себя повёл? Причём не в первый раз! Мы с ним уже пересекались…
– Всё равно не знаю, что бы мы без него делали… – продолжала защищать водителя Лена, и Надежда примирительно подняла руки:
– Сдаюсь. В следующий раз дам ему не только свой телефон, но и домашний адрес – пусть приходит… Расплачусь натурой.
Лена не успела возмутиться – на крыльце показался усталый доктор в медицинской шапочке, сдвинутой на затылок. Марлевая повязка болталась на одном ухе. Он достал сигареты, закурил.
Надежда и Лена подбежали к крыльцу. По виду доктора было ничего не понятно, и Лена от волнения начала заикаться:
– К-как Женя?! Он… ж-жив?..
Доктор крепко затянулся, выпустил дым и лишь потом сказал:
– Жить будет… Но часть ступни пришлось ампутировать. Кто же из вас, милые, такого парня инвалидом сделал? Теперь всю жизнь хромать будет…
– Всю жизнь! – радостно воскликнула Надежда, но спохватилась под удивлённым взглядом Лены и повторила скорбно. – Всю жизнь....
– Ну, может, и не всю жизнь, но только три пальца на левой ноге у него точно не отрастут… – продолжил доктор. – Еще аллергическая реакция сильнейшая. Уже начинался отёк гортани. Задержись вы немного…
Доктор бросил окурок в урну и продолжил:
– Он ещё поспит после наркоза, а вы тут подождите – сейчас милиция приедет, я вызвал. Так положено…
Лена зарыдала. Надежда обняла подругу.
– Спасибо, док, – сказала она. – Мы будем здесь, пока Женя не проснётся…
– Да мне-то что? – пожал плечами молодой врач. – Сидите, сколько хотите.
Врач скрылся за дверью, и Надежда проводила всхлипывающую Лену к лавочке. В глубине души она ликовала – её план удался! Теперь Женьку точно не заберут в армию, и он останется жив. А нога… Подумаешь – пальцы ампутировали. Так всего три пальца! Они, конечно, как верно заметил доктор, не отрастут, но через какое-то время Женька забудет, что с ним случилось в лесу. Целый и невредимый, а не лежащий на местном кладбище под бетонной плитой…
В больничном дворе показался милиционер – мужчина средних лет, с внушительным животом, красным потным лицом и потёртой дерматиновой папкой подмышкой. Было видно, как ему всё надоело, и больше всего в этот погожий субботний денёк он хотел бы оказаться на берегу речки с удочкой, а не брать показания с этих двух чумазых перепуганных девчонок, от которых за версту несёт спиртным…
– Это вы, гражданочки, раненого привезли? – строго спросил милиционер, присев на лавочку.
– Мы… – шмыгнула покрасневшим распухшим носом Лена.
Милиционер снял фуражку и положил её рядом с собой. Достал из кармана серых форменных брюк несвежий носовой платок, вытер потное лицо, вытащил из папки листок бумаги, ручку и, устроившись поудобнее, приготовился писать.
– Угораздило же вас в субботу… – проворчал страж порядка. – Ни одного нормального выходного ещё не было… Что за народ – как суббота, так обязательно членовредительство какое-нибудь. Будто сговорились… Давайте всё по порядку.
Последующие двадцать минут Лена и Надежда, отчаянно жестикулируя, эмоционально рассказывали милиционеру о случившемся. Тот морщился, крякал, вздыхал и старательно записывал за девушками, вытирая взмокший лоб.
– А номер машины вы, конечно же, вы не запомнили? – спросил милиционер устало, закончив писать.
– Нет! – хором ответили Надежда и Лена.
– Тогда распишитесь – здесь и здесь. Ваши адреса есть, если надо будет – вас вызовут… Гуляйте. Пока…
– Что значит «пока»? – возмутилась Лена. – Вы что, нам не верите?
– Да тухлая история какая-то, – вздохнул милиционер, поднимаясь с лавочки и надевая фуражку. – Неправдоподобная. Перепутать ногу с палкой… Долбануть топором…
– Говорю же – темно было! – Надежда тоже вскочила со скамейки. – Костёр погас! Женька мёрзнет! Ноги голые! Что мне оставалось делать?!
– Что делать? – пожал плечами милиционер. – Не знаю. Укрыть чем-нибудь…
– Да нечем его укрыть было! В том-то и дело! Единственные штаны – и те мокрые были! Сушились у костра! А костёр начал гаснуть! И погас бы!
– Ладно, разберёмся, – милиционер аккуратно сложил листы с показаниями в папку. – Я вот ещё с пострадавшим потолкую, когда оклемается…
– А он вам ничего нового не скажет, – буркнула Надежда, снова усаживаясь на лавочку рядом с Леной.
– Посмотрим… – многозначительно сказал милиционер, направляясь в сторону больничного крыльца.
Интуиция подсказывала ему, что дело тут нечистое, но она же подсказывала и другое: что-либо доказать будет трудно. Старший лейтенант Бричкин уже двадцать лет боролся с преступностью у себя в районе и очень хорошо уяснил одно: лишняя головная боль с плохими показателями раскрываемости никому не нужна – ни ему, ни начальству. Свой долг он частично выполнил – показания с не совсем ещё трезвых подружек взял; очнётся от наркоза их дружок – опросит и его. И если заявления от парня не поступит, то и дела никакого не будет. И тогда, может быть, он ещё и на рыбалку сегодня успеет…
В пустой шестиместной палате в углу на кровати лежал Женя с перевязанной ногой поверх одеяла и по-прежнему сильно отёкшим лицом. Рядом на стуле сидел милиционер; его многострадальная фуражка валялась на соседней койке.
Милиционер обмахивался чистым листом бумаги – августовское солнце шпарило прямо в окна, и в палате было душно.
– И всё равно, мне непонятно: как можно было так промахнуться, – пыхтел милиционер. – Она что, дура – ваша Надя?
– Почему сразу дура? – обиделся за подругу Женя. – Просто бестолковая. Она же без злого умысла….
– А ты уверен, что умысла не было? Может, ты ей где-то дорогу перешёл? Может, она тебе мстит за что-то?.. А? Не думал?
– Да почему я должен так думать! – возмутился Женя. – Я Надьку с детского сада знаю! Это просто нелепое стечение обстоятельств! С таким же успехом я мог с дерева упасть, или на корягу напороться, или вообще в речке утонуть. Когда люди на природе отдыхают, иногда и не такое случается!
– Это правда… – вынужден был согласиться милиционер. – Сплошное членовредительство. И всё-таки… Хочу ещё раз услышать… То есть ты претензий к гражданке… Э-э-э… Никольской… не имеешь?
– Не имею! – отрезал Женя. – Хватит искать то, чего не было, нет и быть не могло! Мы – лучшие друзья! С детства! И всё – не хочу больше об этом говорить. Я устал… У меня, между прочим, операция недавно была. Я ещё от наркоза не отошёл…
Женя демонстративно отвернулся к окну, а милиционер, вздохнув, положил листок бумаги, которым до этого обмахивался, на папку и принялся что-то записывать. Закончив, встал, взял фуражку и с сочувствием посмотрел на Женю.
– Без ноги остался, а всё туда же… Покрываешь… На, распишись, что с твоих слов записано верно…
Женя, сморщившись от боли, приподнялся на подушке и расписался на протянутом ему листе, затем снова отвернулся.
Милиционер убрал листок в папку, внимательно посмотрел на Женю.
– Ладно, – сказал он. – Лечись давай. И… Знаешь, что? Молодец ты, парень… Молодец.
Женя лежал с закрытыми глазами и прислушивался к своим ощущениям – наркоз понемногу отходил, и стопу сковывала боль. Почему-то особенно ныли кончики пальцев на раненой ноге – а ведь их, как уже знал Женя, ампутировали. Чему же там болеть? Он пока не думал о случившемся – всё было словно в тумане. Впрочем, как и перспективы…
Из коридора послышался быстрый топот ног – Женя открыл глаза и повернулся к двери, уже зная, кого там увидит. В палату буквально ворвались Лена и Надя. Они бросились к Жене – Лена сразу принялась плакать, покрывая лицо любимого поцелуями, а Надежда встала у кровати и неловко молчала, не зная, куда прятать глаза.
– Ну что, Никольская, добилась своего? – попытался разрядить обстановку Женя, неловко обнимая Лену. – Теперь я точно не пойду в армию…
Надежда, которая всё это время находилась в страшном напряжении, потеряла самообладание и, зарыдав, выбежала из палаты. Но это были не только слёзы раскаяния за то, что она сделала. Это были ещё и слёзы радости – теперь с Женькой точно ничего случится. Да, она потеряла своих детей, оказавшись в собственном прошлом, но зато спасла жизнь возлюбленному своей лучшей подруги. И теперь Лена Савельева будет совершенно счастлива, совершенно!
Стоя у распахнутого окна в больничном коридоре, Надежда плакала, по-детски вытирая слёзы кулаками. Лена, которая выскочила из палаты следом за подругой, увидела её, тихо подошла сзади и обняла. Надежда уткнулась Лене в плечо мокрым от слёз лицом.
– Спасибо, Надюшка… – вдруг прошептала Лена. – Я ведь тоже не хотела, чтобы Женька шёл в армию – мне сны плохие снились… Но сама бы никогда не решилась… Спасибо…
Надежда отстранилась, удивлённо посмотрела на Лену и хотела что-то сказать, но Лена покачала головой и закрыла рот подруги ладонью – она не хотела больше ничего слышать.
…В понедельник в скромном кабинете начальника РОВД под портретом Ю.В. Андропова старший лейтенант Бричкин докладывал о случившемся полному одутловатому мужчине в майорских погонах и с внушительной лысиной на шишковатом черепе.
– Вот, товарищ майор… – милиционер выложил на стол протоколы. – У потерпевшего претензий нет, участники и свидетели происшествия опрошены… Несчастный случай.
– То есть оснований для возбуждения уголовного дела нет? – уточнил товарищ майор, просматривая исписанные убористым почерком листы бумаги.
– Категорически нет! Порезвилась молодёжь – с кем ни бывает…
– Парень инвалидом остался – и никаких претензий? – не поверил хозяин кабинета, подозрительно глядя на своего подчинённого.
– Так точно, никаких! – милиционер кивнул на протоколы. – Там всё зафиксировано.
– Ну и нам лишний геморрой тоже не нужен… – резюмировал начальник РОВД, убирая листы в сейф. – Свободен!
Старший лейтенант Бричкин покинул кабинет начальника в приподнятом расположении духа – и показатели не пострадали, и работы не прибавилось. К тому же, дома в огороде его ждали лопата и старая жестяная банка из-под бычков в томате – милиционер собирался накопать в обед червей и после работы успеть на вечерний клёв, пока позволяла погода…
***
Заведующая почтой нервно стучала карандашом по столу. Перед ней стояла, скромно потупив глаза, Надежда. На столе лежало её заявление об уходе по собственному желанию.
– Ты хорошо подумала? – спросила заведующая. – Всё-таки здесь стабильность какая-то… Полдня свободных. Зачем что-то менять? Ты ведь можешь совмещать…
– Я поняла – это не моё! – искренне ответила Надежда. – Я попусту теряю время. Мне нужно заниматься совсем другими делами…
– Да какими другими делами? – раздражённо бросила заведующая, которую замучила текучка кадров на почте. – Что ты умеешь-то?
– Я многое умею. Просто растерялась сначала… Но сейчас уже всё в порядке.
Заведующая обречённо махнула рукой и подписала заявление об уходе.
– Не пойму, о чём ты, Надежда, толкуешь… Но если захочешь вернуться, я тебя всегда с радостью возьму обратно… По крайней мере, тебя хоть учить не надо будет. И участок ты знаешь…
– Спасибо, но я не вернусь, – твёрдо сказала Надежда. – Я и так здесь задержалась…
Уже на следующий день она стояла в кабинете редактора воронежской газеты «Путь Октября». За заваленным бумагами и газетами столом в кресле вальяжно восседал холёный молодящийся мужчина лет сорока пяти. Он оценивающе смотрел на Надежду: девушка была очень красивой, с умными живыми глазами. Редактор уже знал, что возьмёт её на работу в любом случае, – такими кадрами не разбрасываются, а научить писать можно даже обезьяну – но решил соискательницу немного «помурыжить», чтобы знала своё место и своего благодетеля.
– Значит, хотите у нас работать… – протянул редактор. – Даже не знаю… Образования нет, опыта работы тоже…
– А вы дайте мне задание, – спокойно сказала Надежда. – А потом принимайте решение…
– Разумно, – быстро сменил тон редактор газеты. – Вот что. Давай я к тебе на «ты» буду обращаться, хорошо? Слишком ты ещё молодая – «выкать» тебе, ей богу. Язык не поворачивается. Да и не принято у нас, журналистов, на «вы» друг к другу обращаться.
– Я в курсе, – улыбнулась Надежда.
– Вот как? – удивился редактор. – Тем лучше. Так какая тема тебе более близка? Или просто хотя бы интересна?
– Любая, – пожала плечами Надежда.
– Довольно самоуверенно… – хмыкнул редактор. – Сколько тебе лет, деточка?
– Восемнадцать. Но это ни о чём не говорит. Вам ведь важен результат?
Редактор встал с кресла, прошёлся по кабинету, потом остановился возле Надежды.
– Заинтриговала… Ну что же, давай попробуем. Сбацай что-нибудь на вольную тему. Причём быстро, сама понимаешь. Хочу твой стиль посмотреть. Сколько тебе времени потребуется?
– Завтра принесу.
– Это не школьное сочинение… – засомневался редактор.
– Значит, до завтра… Всего доброго.
Надежда скрылась за дверью. Редактор озадаченно посмотрел девушке вслед, вернулся в своё кресло, достал из ящика стола зеркальце с расчёской и стал причёсываться, любовно выкладывая волосок к волоску на лысоватом темечке. Заметив какое-то пятнышко на щеке, кинулся к окну и принялся внимательно разглядывать дефект на свету. Чрезвычайно огорчённый, он швырнул зеркальце на подоконник и вышел из кабинета, прикрыв ладонью воспаление. День сегодня явно не задался…
***
Осень наступила неожиданно – казалось, только вчера она тронула золотом верхушки берёз – и вот уже деревья и кустарники пылают всеми оттенками жёлтого и багрового. Надежда обожала эту пору и в другое время обязательно замедлила бы шаг, чтобы пошуршать опавшей листвой, но сегодня ей было не до красот природы: она спешила в редакцию со своим новым материалом, которому предстояло стать очередной «бомбой». Три предыдущих «взорвались» так же, вызвав смятение в коллективе редакции и живой интерес у читателей газеты «Путь Октября». Никто не понимал, как восемнадцатилетняя «свиристёлка» (как называли Надежду более зрелые и маститые журналисты) могла писать такие серьёзные и глубокие тексты, а редактор горделиво потирал руки и самодовольно повторял: «Это я её нашёл! Я!»
Надежда быстро шла по тротуару, привлекая, как обычно, всеобщее внимание. Одета она была по моде «нулевых» 21 века, поэтому заметно выделялась на фоне одинаково и уныло одетых девушек и женщин: на ней была узкая черная юбка, серый жакет с укороченными рукавами, длинные чёрные атласные перчатки (кожаных не нашлось) и мамины чёрные туфли на высоких каблуках, которые окончательно перекочевали в её гардероб. На шею Надежда замысловато повязала красный шарфик (в «прошлой жизни» она ловко научилась закручивать платки и шарфы разными способами), в руках – красная папка. Выглядела Надежда стильно и явно «не по-советски».
