скачать книгу бесплатно
«Фортиссимо!» – тогда восклицает барабанщик и начинает отбивать такт похоронного марша вашего брака.
***
Разговор давно закончился. Женщина, продолжая сжимать телефон в руке, протяжно вздохнула. Этот звонок, словно привет из прошлого, вывел ее из равновесия.
Звонил сын. Тревожным голосом, осторожничая, поинтересовался:
– Мам, ты вообще где?
– Я в Ницце, сынок.
– Ма, какая еще Ницца? Вернись домой. Нам надо встретиться и поговорить серьезно.
Робкий стук оторвал ее от переваривания разговора. Она открыла дверь и сначала увидела большущий букет роз сливочного цвета, а за ним милого улыбчивого Жана. Квартира, которую он снял для нее, уже не вмещала многочисленных цветов, расставленных по всей квартире.
Женщина чувствовала себя какой-то староватой Золушкой из новой фантастической сказки. Потому что далеко за пятьдесят баба не ягодка опять и уж точно, априори, не могла слыть Золушкой. И куда она только вляпалась?
Однако с выводами и действиями Таня не спешила, уж слишком хорош был этот цветочно-конфетный период, и хотелось пожить в нем как можно дольше, компенсируя последние годы однообразного брака. С Жаном они гуляли по красивым улочкам, постоянно смеялись, заходили покушать в ресторации или покупали жареные каштаны в пакетиках прямо на улице.
На вид французу она бы дала лет эдак сорок девять. Хотя, возможно, ему было больше. Понятно дело, люди, проживающие на берегу моря, отлично сохраняются, консервируя себя соленым бризом и теплым климатом. Спрашивать его о возрасте она постеснялась.
– Эх, – грустно сказала счастливая женщина и, показывая на припаркованное авто, добавила: – Мур.
– Мур, – ответил Жан и повез ее на Замковый холм.
Таня не сообразила, каким таким образом она снова оказалась в другой точке планеты, а конкретнее – на своей старой кухне. Портал работал быстрее всех поездов, самолетов, да что там, ракет вместе взятых. Не успела она поразмышлять на эту тему, как вошел сын:
– Это ты? Я даже не услышал, когда ты пришла.
– Да, дорогой, я вернулась. О чем ты хотел поговорить?
– Ма, так нельзя пропадать. Ты же понимаешь, что это может плохо закончиться? Надо сходить к врачу, сдать анализы.
– Сын, ты не поверишь. Я здорова и чувствую себя прекрасно, как никогда. Я правда была в Ницце и реально отдохнула.
– Ма, не смеши, в Ниццу пешком не ходят.
– А я и не пешком. Я через портал.
– О, мамочки! Ну какой еще портал?
– Не поверишь, вот здесь, – и женщина показала на старую, обшарпанную спинками стульев желтую стену.
Сын поддался порыву и даже потрогал стену ладонью. Ничего не почувствовав, он тут же убрал руку в карман брюк и сделал брови домиком.
Таня не хотела выглядеть в глазах сына полной идиоткой, поэтому разогналась навстречу порталу.
Физики говорят, что сила действия равна силе противодействия, и поэтому Таня с той же силой и грохотом шлепнулась посреди кухни. Благо, что размер кухни не позволил ей разогнаться намного сильнее. В голове щелкало, как в кассовом аппарате, и срочно искалось оправдание:
– Я не знаю! Скорее всего, нет энергии… поэтому…
– Мама! Нет никакой энергии вообще! Ни тонкой, ни толстой. Ты начиталась своих дурацких книг и наслушалась непонятных вебинаров. А вот Альцгеймера или Паркинсона скорее всего есть! – безапелляционно вынес сын. – Завтра идем к врачу!
Таня ночевала дома. Утром на столе ее ждал букет простых хризантем от мужа. Они пахли грустью. Рядом лежала ее любимая шоколадка с перцем. Конфетно-букетный период преследовал Таню, независимо от ее местоположения.
***
Жизнь человека делится на «до» и «после». То есть, до посещения больницы и после выхода из кабинета врача. Потому что в стенах этого пренеприятнейшего заведения время почему-то затормаживается. Ты вроде как уже никуда не спешишь. Главное, сделать всего три шага: занять и отсидеть очередь, поговорить с врачом и прийти в себя после встречи с ним. Но, как обычно бывает, ты приходишь уже не в себя прежнего. То есть, тело-то твое, родненькое, но ментал как будто бы изменился.
И меняться он может в совершенно разную сторону, в зависимости от поставленного диагноза, который, противный, следует потом за тобой по пятам и все время что-то от тебя настырно требует. То принять лекарства, то соблюдать режим дня, то писать завещание.
– Господи, о чем это я? – остановила свой беспокойный ментал Таня. И чтобы переключиться, стала рассматривать стены частной больницы, куда привез ее сын. Стены выглядели гораздо приятнее муниципальных поликлиник и вызывали относительное спокойствие и доверие. Ну, или так казалось.
Подошла ее очередь, и медсестричка в маске пригласила в кабинет невропатолога, показывая на стул. Глаза у помощницы доктора кого-то напоминали. Немного раскосые миндалевидные. На груди у медсестры бейджик гласил: «Елизавета Хитрик».
– Сейчас Михаил Иванович подойдет, присаживайтесь.
Наконец в голове у Тани стало проясняться, и она посмотрела на сертификаты, развешанные напротив стола. Так и есть: «Сертификат, выданный Потапову Михаилу… в области биоэнергетики и квантовой физики».
– На что жалуетесь? – проревел входящий Потапов.
– Вообще-то я как будто бы здорова, но мой сын предполагает, что я не всегда дома. То есть, у меня нет дома. Ой, нет же, конечно, дом-то у меня есть, но…
– Стоп! – скомандовал врач. – Начнем сначала. Последний раз вы уходили из дома надолго?
– Понимаете, Михаил Иванович, последний раз я, слушая ваш вебинар, провалилась через портал…
– Стоп! – опять зарычал Потапов. – Ааа, значит, это были вы?
– Да, я.
– Был сбой, приношу свои извинения. Больше не повторится. Работаем над этой проблемой.
– Нет, доктор. Проблема в том, что сын мне не верит. Я оказалась в Ницце, а когда вернулась, сын решил, что я заболела какой-то страшной болезнью и ухожу из дома шататься по улицам. Хотела ему показать, как это работает, но…
– Ни в коем случае! – Потапов испугался не на шутку. – Этого нельзя делать. В лучшем случае, вы окажетесь в психушке, а в худшем – нас с вами разберут на анализы, а в мире воцарится хаос, особенно на фоне всеобщей пандемии и закрытых границ. Это будет неконтролируемое «броуновское движение». Вы себе даже представить не можете, что начнется. Изучив возможности порталов, человечество наделает массу глупостей. Рекомендую вам тоже забыть этот вид путешествия и больше не использовать. Кстати, он находится в вашей квартире?
– Да. На кухне. И я бы хотела вернуться в Ниццу, хотя бы еще один раз. Это вопрос жизни. Но портал больше не открывается.
– Его энергия очень восприимчива ко многим факторам: влияет и цвет, и искреннее желание, и обстоятельства текущего дня. Но я могу посоветовать использовать спички.
– Спички?
– Да. Искра создает элементарное движение волны фотона. Дальше вы уже знаете, как. И очень прошу вас – осторожничайте, пожалуйста. Никто не должен знать о портале. Вы обязаны каждый день показываться дома семье, ходить на работу. А в свободное время тихонечко отправляйтесь в Ниццу. И никому ни-ни. Если помните, на вебинаре присутствовали еще два персонажа. У них могут быть не очень добрые намерения. Так что, аккуратно. А для прикрытия, для вашего сына, я вам выпишу на всякий случай безобидные витамины. Скажем так, для профилактики.
Лиза подала Тане рецепт и открыла дверь, намекая, что прием окончен.
***
«Один из самых красочных карнавалов мира – карнавал в Ницце неизменно собирает миллионы туристов со всего света, превращая столицу Лазурного Берега в один сплошной праздник, в ещё большую, чем обычно, атмосферу веселья и беззаботности», – вещала диктор из телевизора в фойе поликлиники.
Таня вышла на улицу и поспешила в маркет за энергией фотонов. Ощутив в руках заветный блок спичек, ее душа зажглась, предвкушая теплую встречу с Жаном.
Ах, только бы он ее еще ждал. Ей так не хватало ласковых слов, даже если это было всего лишь одно «мур», увеличенное до размеров мурчания. Ей так не хватало заботы и понимания с полувзмаха ресничек. Только бы спички помогли преодолеть тысячи километров, равных одному мигу действия портала. Только бы… Тут она запнулась.
Банальщина! А что же она наденет на карнавал?
Мир снова слышал ее и открывал свои двери. Витрина магазина напротив манила элегантными дамскими платьями, кружащимися под звуки розового вальса любви Евгения Доги. Белое, атласное, длинное. Словно невеста. А цена-то, мамочки, пол-зарплаты. Берууу!
– Там, там, тарам, ля-ля, ля-ля-ля, ля-ля. Там, там, тарам…, – ну и что, что возраст. Таня знала, жизнь за пятьдесят существует! Такая же счастливая и радостная, как и раньше. Но даже более свободная в выборе, чем когда-то в молодости. Ведь это же ее Жизнь! – Ля-ля, ля-ля-ля, ля-ля.
Пакет с платьем развевался в руке, подгоняемый порывами легкого ветерка. Мечты рисовались картинками бала. Вот Таня порхает бабочкой в крепких руках Жана. Андрей смотрит на нее, такую красивую и задорную, и кусает локти. Сын удивленно открывает рот, так и забыв закрыть.
– Мадам!? Рады приветствовать, вы так восхитительно танцуете. Все буквально не сводят с вас глаз. Как вам бал? – изумленно восхищается парочка французов и завороженно впивается глазами в Таню. Ах, мечты, мечты!
Жизнь прекрасна в любом возрасте!
Жизнь прекрасна! Жизнь, она такая… такая… такая непредсказуемая. Пакет с платьем застревает в дверях лифта. Дорогущая невесомость не оказывает на лифт совершенно никакого вау-эффекта. Лифту все равно. Старому уставшему лифту в принципе пофиг. Плевать он хотел на Таню и ее пальцы, нервно прыгающие по кнопкам. Он просто делает свою работу. Еще как-то делает. Скажите спасибо. И какое ему дело до пакета, платья и бала, вместе взятых. Атласная белая тряпочка, разрываясь между этажами, трещит от возмущения. Таня рыдает от боли. В руках блок спичек.
– Нееет! – кричит Таня. – Я так просто не сдамся! Это же моя жизнь! – и отчаянно бросается на свою кухню.
Оказавшись дома у желтой стены, она чиркает энергией фотона и погружается в полную темноту. Темнота затягивается по времени. Она долгая и пугающая. Где я?
***
Как обычно говорят, самая темная ночь перед рассветом. Стоит принять обстоятельства жизни, и тут же забрезжит рассвет, растворяя в едва-едва рожденных лучах надежды, мрачные человеческие мысли. Смирение и принятие, как инструменты работы для души, всегда готовы прийти на помощь, однако не все прибегают к их добрым услугам.
Тане было не до философии, но интуитивно она вздохнула глубоко три раза, расслабилась на несколько секунд, и тут же обнаружила в полной темноте робкий луч света. Приблизившись глазом к нему, быстрый ум дорисовал происходящее и тут же принял решение выйти наружу.
Снаружи сидел Жан. На груди и на спине, скрепленные тесьмой, два транспаранта что-то гласили на французском. Что, Таня не знала, но догадалась, что это забастовка. А вернее одиночный пикет. Так как больше никаких забастовщиков, кроме него, она не наблюдала. И палатка, в которой она очутилась – знак долгого и настырного протеста.
Небритый, с трехдневной щетиной, он выглядел очень уставшим. Почувствовав на себе взгляд, он повернул голову и увидел ее. Усталость испарилась мгновенно. Глаза засияли любовью и пропели молча: «Мур».
Тогда Таня поняла: он ждал ее здесь, на Замковом холме и даже поставил палатку, оправдываясь чем угодно, даже какой-то незначимой забастовкой. Но это все ради нее! Как? Неужели она этого стоила? Она, самая обычная, самая обыкновенная? Неужели любовь не выбирает самых красивых и молодых? И чем она такое заслужила? Значит, она хорошая? Мысли в голове путались. Было ясно одно: жизнь дает ей шанс снова любить.
Это было так странно и в то же время так волнительно. Они обнялись как старые друзья, которым и говорить ничего не надо. Две души встретились на Земле. А для этого все средства хороши. И порталы, и палатки, и забастовки.
Они стояли, наслаждаясь ощущением нужности, необходимости и вселенского счастья. Транспаранты кололи в грудь, но это была такая мелочь, по сравнению с Французской революцией. Таня не очень знала историю, но теперь смогла бы поспорить, что, скорее всего, причиной всех революций была женщина. Или, вернее, любовь к женщине. «Интересно, – подумала она, – какие требования у Жана? Что является официальной причиной объявления забастовки?»
Но когда она отступила на шаг, чтобы попытаться понять это, чьи-то ловкие руки схватили Жана, а потом и ее, и потащили в полицейский фургон. Лучи солнца испугались и спрятались за облаками слезоточивого газа. Тучи сгустились, и шторм грянул мгновенно. Последнее, о чем вспомнила Таня, было смутное беспокойство о том, что она забыла взять свой загранпаспорт.
Голова раскалывалась, глаза еще слезились как после чистки репчатого лука. Какие-то люди интересовались, задавая вопросы на непонятном языке. Затем предложили воды. Таня выпила. Стало полегче. Ей подсунули лист бумаги. Она что-то написала. Люди снова говорили и говорили. С ней и между собой. Таня понимала только одно единственное слово: «Департ». Было ясно и слону – ее депортируют домой.
– И почему, – думала она по дороге в аэропорт, – любовь такая сложная штука? Любим тех, кто далеко, и устаем с теми, кто всегда рядом. Почему смирение и принятие не приходят во время домашних скандалов? Почему ремонт и прочая лабуда порой важнее близкого человека? Почему любить бывает порой так сложно? И еще много всевозможных «почему» безуспешно искали ответы на свои вопросы.
Загруженный пассажирами самолет взмыл в небо, возвращая Таню в места ее многолетнего обитания.
– Все будет хорошо! Я справлюсь, – сказала Таня и открыла глаза.
***
Как же она боялась летать в самолете. Ну, слава Богу, все обошлось. Самолет мягко приземлился, люди в салоне восторженно захлопали в ладоши, благодаря экипаж и судьбу за благополучный полет.
Еще прокатившись по взлетно-посадочной полосе некоторое время, самолет наконец-то остановился. Пассажиры рейса Ницца – Киев заерзали на сиденьях, нетерпеливо проживая последние минуты до высадки на долгожданную землю.
Голова у Тани все еще раскалывалась. Но понемногу туман рассеивался, и среди встречающих мелькнуло знакомое лицо, с легкой трехдневной небритостью. Жан? Андрей? Все смешалось от действия лекарства.
– Как долетела? Принимала таблетку? – Андрей обнял и поцеловал жену. Несколько дней, а он так соскучился.
– Я всю дорогу спала. Ты же знаешь, как я боюсь самолетов. Снотворное очень выручает. Но все равно я чувствую себя уставшей. Эти забастовки французов! Рейс все время переносили. Приходилось устраиваться как-то на сиденьях. Я конечно время даром не теряла. Пересматривала материалы Конференции, выступление профессора Потапова. Ты даже не представляешь, какие новейшие разработки в области науки он предоставил. Квантовые переходы! Это нечто!
– Прекрасно, дорогая. А ты даже не представляешь, какой сюрприз ждет тебя дома.
Андрей загадочно улыбался, сощурив серо-голубые красивые глаза.
Таня переступила порог и сразу почуяла перемены. Пахло краской, белилами, обойным клеем и новой мебелью. Короче, пахло ремонтом. О, как она давно мечтала о новой кухне. Белого цвета. Чтобы просто, лаконично и полностью закрытые дверцы шкафчиков. Как в космосе. Светло и стерильно. А весь хаос, который постоянно присутствует на столах и полочках, весь он останется внутри – посуда, приправы, техника.
Таня не верила глазам. Все так, как она и мечтала. Ее дорогой и любимый муж в ее недолгое отсутствие все успел сделать. Желтая стена осталась в прошлом, как и фантастический сон.
Рисунок Марины Крук
Таня обняла мужа:
– Спасибо, Андрей. Я тебя люблю! – и что на нее нашло? Какой еще вдруг развод? Столько лет вместе! Ох, видимо, Луна виновата и звезды как-то не так в небе светили. Полнолуние там всякое и прочее.
– И я тебя. Очень!
– Очень, это как? – завела старую песню жена. – Сильно-сильно?
– Нет.
– ???
– Еще сильнее!
– Клаааассс! Мууур!
– Муррр! Но у меня для тебя еще один сюрприз есть.
– Ух-ты! Какой? Уже хочу.
– Представляешь, строители, которые делали ремонт, обнаружили в стене вот это, – Андрей поставил на стол бутылку необычной формы. – А внутри как будто план. Бригадир, Иван Серый, сказал, что это полная чушь, а не план. Правда, маляр, очкарик, со смешной фамилией Заяц, как-то странно поглядывал и все норовил сфотографировать.
– А ну-ка, дай взглянуть, – Таня взяла в руки старую потертую бумагу, от времени местами пожелтевшую, но тоже отчетливо увидела некий план. – Просто так бутылки в стену не прячут. Значит, это скорее всего карта сокровищ. Ну, ни фига себе!
От этой догадки мороз пошел по коже.
– И что же нам теперь делать? – робко спросил муж.
