Былины

Добрыня и Дунай сватают невесту князю Владимиру

Во стольном-то городе во КиевеДа у ласкового князя да у Владимира,У его было пированье, да был почестен пир.А и было на пиру у ёго собрано:Князья и бо́яра, купцы-гости то́рговыИ сильны могучи бога́тыри,Да все поляницы да преудалые.Владимир-от князь ходит весел-радостен,По светлой-то гридне да он похаживает,Да сам из речей да выговаривает:«Уж вы ой еси, князи да нонче бояра,Да все же купцы-гости торговые,Вы не знаете ли где-ка да мне обручницы,Обручницы мне-ка да супротивницы,Супротивницы мне-ка да красной девицы:Красотой бы красна да ростом вы́сока,Лицо-то у ней да было б белый снег,Очи у ней да быв у сокола,Брови черны у ей да быв два соболя,А реснички у ей да два чистых бобра?»Тут и больш-от хоронится за среднего,Да средн-ет хоронится за меньшего:От меньших, сидят, долго ответу нет.А из-за того стола из-за среднего,Из-за той же скамейки да белоду́бовойВыстават тут удалый да добрый молодец,А не про́велик детинушка, плечьми широк,А по имени Добрынюшка Никитич млад.Выстават уж он да низко кланяется,Он и сам говорит да таково слово:«Государь ты, князь Владимир да стольнокиевский!А позволь-ко-се мне-ка да слово молвити:Не вели меня за слово скоро́ сказнить,А скоро меня сказнить, скоре того повесити,Не ссылай меня во ссылочку во дальнюю,Не сади во глубоки да темны по́гребы.У тя есть нонь двенадцать да тюрем темныих;У тя есть там сидит как потюрёмщичек,Потюрёмщичек сидит есть да добрый молодец,А по имени Дунай да сын Иванович;Уж он много бывал да по другим земля́м,Уж он много служил да нонь многи́м царям,А царям он служил, много царевичам,Королям он служил да королевичам;А не знат ли ведь он тебе обручницы,А обручницы тебе да супротивницы,Супротивницы тебе да красной девицы?»Говорит тут князь Владимир да стольнокиевский:«Уж вы, слуги, мои слуги да слуги верные!Вы сходите-тко ведь нонче да в темны погребы,Приведите вы Дуная сына Ивановича».Тут и скоро сходили да в темны погребы,Привели тут Дуная сына Ивановича.Говорит тут князь Владимир да стольнокиевский:«Уж ты ой еси, Дунай ты да сын Иванович!Скажут, много ты бывал, Дунай, по всем землям,Скажут, много живал, Дунай, по укра́инам,Скажут, много ты служил, Дунай, многим царям,А царям ты служил, много царевичам,Королям ты служил да королевичам.Ты не знаешь ли ведь где-ка да мне обручницы,Обручницы мне да супротивницы,Супротивницы мне-ка да красной девицы?»Говорит тут Дунай как да сын Иванович:«Уж я где не бывал, да нонче всё забыл:Уж я долго сидел нонь да в те́мной те́мнице».Еще в та поре Владимир да стольнокиевскийНаливал ему чару да зелена вина,А котора-де чара да полтора ведра;Подносил он Дунаю сыну Ивановичу,Принимал тут Дунай чару да едино́й рукой.Выпивал он ведь чару да к едину́ духу́;Он и сам говорит да таково слово́:«Государь ты, князь Владимир да стольнокиевский!Уж я много нонь жил, Дунай, по всем землям,Уж я много нонь жил да по украинам,Много служивал царям да я царевичам,Много служивал королям я да королевичам.Я уж жил-де-был в земли, да в земли в дальнее,Я во дальней жил в земли да ляхови́нское,Я у стремена у короля Данила сына Манойловича;Я не много поры-времени, двенадцать лет.Еще есть у ёго да как две дочери.А больша-то ведь дочи да то Настасия,Еще та же Настасья да королевична;Еще та же Настасья да не твоя чета,Не твоя чета Настасья и не тебе жена:Еще зла поляница да преуда́лая.А мала-то дочи да то – Апраксия,Еще та Апраксия да королевична;Красотой она красива да ростом высока,А лицо-то у ей дак ровно белый снег,У ней я́годницы быв красные ма́зовицы,Ясны очи у ей да быв у сокола,Брови черны у ей быв два соболя,А реснички у ей быв два чисты́х бобра;Еще есть-де кого дак уж княгиней назвать,Еще есть-де кому да поклонитися».Говорит тут князь Владимир да стольнокиевский:«Уж ты ой, тихой Дунай да сын Иванович!Послужи ты мне нонче да верой-правдою;Ты уж силы-то бери да сколько тебе надобно,Поезжайте за Апраксией да королевичной:А добром король дает, дак вы и добром берите;А добром-то не даст, – берите силою,А силой возьмите да богатырскою,А грозою увезите да княженецкою».Говорит тихой Дунай да сын Иванович:«Государь ты, князь Владимир да стольнокиевский,Мне-ка силы твоей много не надобно,Только дай ты мне старого ка́зака,А второго Добрыню сына Никитича:Мы поедем за Апраксией да королевичной».То и будут богатыри на конюшен двор;А седлали-уздали да коней добрыих;И подвязывали седелышки черкасские;И подвязывали подпруги да шелку белого,Двенадцать подпруг да шелку белого,Тринадцата подпруга через хребетну кость:«То не ради басы, да ради крепости,А все ради храбрости молодецкие,Да для ради опору да богатырского,Не оставил бы конь да во чисто́м поли́,Не заставил бы конь меня пешом ходить».Тут стоели-смотрели бояра со стены да городовые,А смотрели поездку да богатырскую;И не видели поездки да богатырское,А только они видели, как на коней садились:Из города поехали не воротами, —Они через ту стену да городовую,А через те башни да наугольные;Только видели: в поле да курева́ стоит,Курева та стоит да дым столбом валит.Здраво стали они да полем чистыим;Здраво стали они да реки быстрые;Здраво стали они да в землю в дальнюю,А во дальнюю землю да в ЛяховинскуюА ко стремену ко королю ко красну́ крыльцу.Говорит тихой Дунай тут да сын Иванович:«Уж вы ой еси, два брата назва́ные,А старый казак да Илья Муромец,А второй-де Добрынюшка Никитич млад!Я пойду нонь к королю как на красно крыльцо,Я зайду к королю нонь на новы́ сени́,Я зайду к королю как в светлу да све́тлицу;А що не тихо, не гладко учинится с королем дана новых сенях, —Затопчу я во се́реды кирпичные,Поезжайте вы по городу ляховинскому,Вы бейте татаровей со старого,А со старого бейте да вы до малого,Не оставляйте на семена татарские».Тут пошел тихой Дунай как на краснокрыльцо, —Под ним лисвенки-то да изгибаются.Заходил тихой Дунай да на новы сени;Отворят он у гридни да широки́ двери́;Наперед он ступат да ногой правою,Позади он ступат да ногой левою;Он крест-от кладет как по-писа́ному,Поклон-от ведет он да по-ученому;Поклоняется на все на четыре да кругом стороны,Он во-первых-то королю ляховинскому:«Уж ты здравствуешь, стремян король Данилода сын Манойлович!» —«Уж ты здравствуешь, тихой Дунай да сын Иванович!Уж ты ко мне приехал да на пиры пировать,Али ты ко мне приехал да нонь по-старому служить?»Говорит тихой Дунай тут да сын Иванович:«Уж ты, стремян король Данило да сын Манойлович!Еще я к тебе приехал да не пиры пировать,Еще я к тебе приехал да не столы сто́ловать,Еще я к тебе приехал да не по-старому служить,Мы уж ездим от стольного города от Киева,Мы от ласкового князя да от Владимира;Мы о добром деле ездим да все о сва́товствеНа твоей на любимой да нонь на дочери,На молодой Апраксии да королевичне.Уж ты дашь, ли не дашь, или откажешь-то?»Говорит стремян король Данило Манойлович:«У вас стольн-ёт ведь город да быв холопской дом,А князь-от Владимир да быв холопищо;Я не дам нонь своей дочери любимое.Молодой Апраксии да королевичны».Говорит тихой Дунай тут да сын Иванович:«Уж ты ой, стремян король Данило да сын Манойлович!А добром ты даешь, дак мы и добром возьмем;А добром-то не дашь, – дак возьмем силою,А силой возьмем мы да богатырскою,Грозой увезем мы да княженецкою».Пошел тут Дунай да вон из горенки,Он стукнул дверьми да в ободверины, —Ободверины-ти вон да обе вылетели,Кирпичны-ти печки да рассыпа́лися,Выходил тут Дунай как да на новы сени,Заревел-закричел да громким голосом,Затоптал он во се́реды кирпичные:«Уж вы ой еси, два брата названые!Поезжайте вы по городу ляховинскому;Вы бейте татаровей со старого,Со старого вы бейте да и до малого;Не оставляйте на семена татарские».Сам пошел тихой Дунай тут да по новым сеням,По новым сеням пошел да ко третьим дверям;Он замки-ти срывал да будто пуговки.Он дошел до Апраксии да королевичны:Апраксеюшка сидит да ведь красе́нца ткет,А ткет она сидит да золоты красна́.Говорит тихой Дунай тут да сын Иванович:«Уж ты ой, Апраксии да королевична!Ты получше которо, дак нонь с собой возьми,Ты похуже которо, да то ты здесь оставь;Мы возьмем-увезем да тебя за́ князя,А за князя да за Владимира».Говорит Апраксии да королевична:«А нету у меня нонь да крыла правого,А правого крылышка прави́льного;А нету сестрицы у мня родимые,Молодой-де Настасьи да королевичны;Она-то бы с вами да приуправилась».Еще в та поре Дунай тут да сын ИвановичОн брал Апраксию да за белы́ руки́,За ее же за перстни да за злаченые;Повел Апраксею да вон из горенки.Она будет супротив как да дверей батюшковых,А сама говорит да таково́ слово́:«Государь ты, родитель да мой батюшка!Ты по що же меня нонь да не добром отдаешь,А не добром ты отдаешь, да ведь уж силою;Не из-за хлеба давашь ты да не из-за́ соли,Со великого давашь ты да кроволития?Еще есть где ведь где-ле да у других царей,А есть-де у их да ведь и дочери,Все из-за хлеба давают да из-за соли».Говорит тут король да ляховинские:«Уж ты, тихой Дунай, ты да сын Иванович!Тя покорно-де просим хлеба-соли кушати».Говорит тихой Дунай тут да сын Иванович:«На приездинах гостя не употчевал,На поездинах гостя да не учёствовать».Выходил тут Дунай да на красно крыльцо;Он спускался с Апраксией да с королевичной;Садил-де он ей да на добра коня,На добра коня садил да впереди себя.Вопил он, кричел своим громким голосом:«Вы ой еси, два брата названые!Мы пойдем же нонь да в стольно-Киев-град».Тут поехали они да в стольно-Киев-град,А едут-де они да ведь чисты́м поле́м, —Через дорогу тут лошадь да переехала,А на ископытях у ней подпись подписана:«Хто-де за мной в сугон погонится,А тому от меня да живому́ не быть».Говорит тихой Дунай тут да сын Иванович:«Уж ты ой, старой казак ты, да Илья Муромец!Ты возьми у меня Апраксию да на своя коня,На своя коня возьми ты да впереди себя;А хоша ведь уж мне-ка да живому не быть,Не поступлюсь я полянице да на чистом поли».А сам он старику да наговаривает:«Уж ты ой, старой казак да Илья Муромец!Ты уж честно довези до князя до ВладимираЕще ту Апраксию да королевичну».А тут-то они да и разъехались;Поехал Дунай за поляницею,А богатыри поехали в стольно-Киев-град.Он сустиг поляницу да на чистом поли.А стали они да тут стрелетися.Как устрёлила поляница Дуная сына Ивановича,А выстрелила у его да она правый глаз;А стрелил Дунай да поляницу опять, —А выстрелил ей да из седёлка вон,Тут и падала поляница да на сыру́ землю́.А на ту пору Дунаюшко ухватчив был;Он и падал полянице да на белы́ груди́,Из-за налучья выхватил булатный нож,Он хочет пороть да груди белые,Он хочет смотреть да ретиво́ сердцо́,Он сам говорит да таково́ слово́:«Уж ты ой, поляница да преудалая!Ты уж коего города, коёй земли,Ты уж коее дальнее украины?Тебя как, поляница, да именём зовут,Тебя как величают да из отечества?»Лежочи́сь поляница да на сырой земле,А сама говорит да таково́ слово́:«Кабы я была у тя на белы́х грудя́х, —Не спросила бы ни имени, ни вотчины,Ни отечества я, ни молодечества,Я бы скоро порола да груди белые,Я бы скоро смотрела да ретиво сердцо».Замахнулся тут Дунай да во второй након;А застоялась у ёго да рука правая;Он и сам говорит да таково слово:«Уж ты ой, поляница да преудалая,Ты уж коего города, коей земли,Ты уж коее дальнее украины?Тебя как, поляница, да именем зовут,Тебя как величают да из отечества?»Лежочись поляница да на сырой земле,А сама говорит да таково слово:«Уж ты ой еси, тихой Дунай сын Иванович!А помнишь ли ты, али не помнишь ли?Похожено было с тобой, поезжено,По тихим-то вёшным да все по заводям,А постреляно гусей у нас, белых ле́бедей,Переперистых серых да малых утицей».Говорит тут тихой Дунай сын Иванович:«А помню-супо́мню да я супамятую;Похожено было у нас с тобой, поезжено,На белы́х твоих грудях да приулёжано.Уж ты ой еси, Настасья да королевична!Увезли ведь у вас мы нонь родну сестру,Еще ту Апраксию да королевичну,А за князя да за Владимира.А поедем мы с тобой в стольно-Киев-град».Тут поехали они как да в стольно-Киев-градА ко князю Владимиру на свадебку.А приехали они тут да в стольно-Киев-град,Пировали-столовали да они у́ князя.Говорит тут ведь тихой Дунай сын Иванович:«Государь ты, князь Владимир да стольнокиевский!Ты позволь-ко-ся мне-ка да слово молвити;Хоть ты взял нониче меньшу́ сестру, —Бласлови ты мне взять нонче большу сестру,Еще ту же Настасью да королевичну».Говорит тут князь Владимир да стольнокиевский:«Тебе Бог бласловит, Дунай, женитися».Веселым-де пирком да то и свадебкойПоженился тут Дунай да сын Иванович.То и сколько-ли времени они по́жили,Опеть делал Владимир да князь почестей пир.А Дунай на пиру да прирасхвастался:«У нас нет нонь в городе сильне меня,У нас нету нонь в Киеве горазне́ меня».Говорила тут Настасья да королевична:«Уж ты ой, тихой Дунай да сын Иванович!А старый казак будет сильне тебя,Горазне тебя дак то и я буду́».А тут-то Дунаю да не зандравилось;А тут-то Дунаю да за беду пришло,За велику досаду да показалося.Говорит тут Дунай да сын Иванович:«Уж ты ой еси, Настасья да королевична:Мы пойдем-ка с тобой нонь да во чисто поле;Мы уж станем с тобой да нонь стрелятися,Мы во дальнюю примету да во злачень персте́нь».И пошли-де они да во чисто поле.И положила Настасья перстень да на буйну́ главуА тому же Дунаю сыну Ивановичу;Отошла-де она да за три поприща;А и стрелила она да луком я́рым-е,Еще надвое перстень да расколупится,Половинка половиночки не у́бьет же.Тут и стал-де стрелять опеть Дунаюшко:А перв-от раз стрелил, дак он не до́стрелил,А втор-от раз стрелил, дак он пере́стрелил.А и тут-то Дунаю да за беду пришло,За велику досаду да показалося;А мети́т-де Настасью да он уж третий раз.Говорыла Настасья да королевична:«Уж ты ой, тихой Дунай, ты да сын Иванович!А и не жаль мне князя да со княгинею,И не жаль сёго мне да свету белого:Только жаль мне в утробе да млада отрока».А тому-то Дунай да не поверовал;Он прямо спустил Настасье во белы груди, —Тут и падала Настасья да на сыру землю.Он уж скоро-де падал Настасье на белы груди, —Он уж скоро порол да груди белые,Он и скоро смотрел да ретиво сердцо;Он нашел во утробы да млада отрока:На лбу у него подпись-то подписана:«А был бы младень этот силен на́ земли».А тут-то Дунаю да за беду стало́,За велику досаду да показалося;Становил ведь уж он свое востро копьеТупым-де концом да во сыру землю,Он и сам говорил да таково слово:«Протеки от меня и от жены моей,Протеки от меня, да славный тихой Дон».Подпирался ведь он да на востро копье, —Еще тут-то Дунаю да смерть случилася.А затем-то Дунаю да нонь славы́ поют,А славы-то поют да старины́ скажу́т.

Добрыня и Маринка

В стольном в городе во КиевеУ славного сударь князя у ВладимираТри годы Добрынюшка стольничал,А три годы Никитич приворотничал,Он стольничал, чашничал девять лет,На десятый год погулять захотелПо стольному городу по Киеву.Взявши Добрынюшка тугой лукА и колчан себе каленых стрел,Идет он по широким по улицам,По частым мелким переулочкам,По горницам стреляет воробушков,По повалушам стреляет он сизых голубей.Зайдет в улицу ИгнатьевскуИ во тот переулок Маринин,Взглянет ко Марине на широкий двор,На ее высокие те́рема.А у молоды Марины Игнатьевны,У нее на хорошем высоком теремуСидят тут два сизые голубя,Над тем окошком косящатым,Целуются они, милуются,Желты носами обнимаются.Тут Добрыне за беду стало,Будто над ним насмехаются;Стреляет в сизых голубей;А спела ведь тетивка у туга́ лука,Звыла да пошла калена́ стрела.По грехам над Добрынею учинилося,Левая нога его поскользнула,Права рука удрогнула,Не попал он в сизых голубей,Что попал он в окошечко косящатое,Проломил он оконницу стекольчатую,Отшиб все причалины серебряные,Расшиб он зеркало стекольчатое;Белодубовы столы пошаталися,Что питья медяные восплеснулися.А втапоры Марине безвременье было,Умывалася Марина, снаряжаласяИ бросилася на свой широкий двор:«А кто это, невежа, на двор заходил,А кто это, невежа, в окошко стреляет?Проломил оконницу мою стекольчатую,Отшиб все причалины серебряные,Расшиб зеркало стекольчатое».И втапоры Марине за беду стало,Брала она следы горячие молодецкие,Набирала Марина беремя дров,А беремя дров белодубовых,Клала дровца в печку муравленуюСо темя следы горячими,Разжигает дрова палящатым огнем,И сама она дровам приговариват:«Сколь жарко дрова разгораютсяСо темя следы молодецкими,Разгоралось бы сердце молодецкоеКак у молода Добрынюшки Никитьевича.А и Божья крепко, вражья-то лепко».Взяла Добрыню пуще вострого ножаПо его по сердцу богатырскому:Он с вечера, Добрыня, хлеба не ест,Со полуночи Никитичу не уснется,Он белого свету дожидается.По его-то щаски великияРано зазвонили ко заутреням.Встает Добрыня ранешенько,Подпоясал себе сабельку вострую,Пошел Добрыня к заутрени;Прошел он церкву соборную,Зайдет ко Марине на широкий двор,У высокого терема послушает.А у молоды Марины вечеринка была,А и собраны были душечки красны девицы,Сидят и молоденьки молодушки,Все были дочери отецкие,Все тут были жены молодецкие.Вшел он, Добрыня, во высок терем, —Которые девицы приговаривают,Она, молода Марина, отказывает и прибранивает.Втапоры Добрыня ни во что положил,И к ним бы Добрыня в терем не пошел.А стала его Марина в окошко бранить,Ему больно пенять.Завидел Добрыня он Змея Горынчата,Тут ему за беду стало,За великую досаду показалося;Сбежал на крылечка на красная.А двери у терема железные,Заперлася Марина Игнатьевна,А и молоды Добрыня Никитич младУхватит бревно он в охват толщины,А ударил он во двери железные недоладом,Из пяты он вышиб вон,И сбежал он на сени косящаты.Бросилась Марина ИгнатьевнаБранить Добрыню Никитича:«Деревенщина ты, детина, засельщина!Вчерась ты, Добрыня, на двор заходил,Проломил мою оконницу стекольчатую,Ты расшиб у меня зеркало стекольчатое».А бросится Змеища Горынчища,Чуть его, Добрыню, огнем не спалил,А и чуть молодца хоботом не ушиб,А и сам тут Змей почал бранити его,Больно пеняти:«Не хочу я звати Добрынею,Не хочу величать Никитичем,Называю те детиною деревенщиною,<Деревенщиною> и засельщиною;Почто ты, Добрыня, в окошко стрелял,Проломил ты оконницу стекольчатую,Расшиб зеркало стекольчатое?»Ему тута-тко, Добрыне, за беду сталоИ за великую досаду показалося;Вынимал саблю вострую,Воздымал выше буйны головы своей:«А и хощешь ли тебе, Змея, изрублю яВ мелкие части пирожные,Разбросаю далече по чисто́м полю?»А и тут Змей Горынич, хвост поджав,Да и вон побежал;Взяла его страсть, так зачал…,Околышки метал, по три пуда…Бегучи, он, Змей, заклинается:«Не дай Бог бывать ко Марине в дом,Есть у нее не один я друг,Есть лутче меня и повежливее».А молода Марина ИгнатьевнаОна высунулась по пояс в окно,В одной рубашке без пояса;А сама она Змея уговаривает:«Воротись, мил надежа, воротись, друг!Хошь, я Добрыню обверну клячею водовозною?Станет-де Добрыня на меня и на тебя воду возить;А еще хошь, я Добрыню обверну гнедым туром?»Обвернула его, Добрыню, гнедым туром,Пустила его далече во чисто поля,А где-то ходят девять туров,А девять туров, девять братеников,Что Добрыня им будет десятый тур,Всем атаман золотые рога.Безвестна не стало богатыря,Молода Добрыни Никитьевича,Во стольном в городе во Киеве.А много-де прошло поры, много времени,А и не было Добрыни шесть месяцев, —По-нашему-то, сибирскому, слывет полгода.У великого князя вечеринка была,А сидели на пиру честные вдовы,И сидела тут Добрынина матушка,Честна вдова Афимья Александровна,А другая честна вдова, молода Анна Ивановна,Что Добрынина матушка крестовая.Промежу собою разговоры говорят,Все были речи прохладные.Ниоткуль взялась тут Марина Игнатьевна,Водилася с дитятями княженецкими;Она больно, Марина, упивалася,Голова на плечах не держится,Она больно, Марина, похваляется.«Гой еси вы, княгини, боярыни!Во стольном во городе во КиевеА я нет меня хитрея, мудрея, —А и я-де обвернула девять молодцов,Сильных могучих богатырей, гнедыми турами;А и ноне я-де опустила десятого,Молодца Добрыню Никитьевича,Он всем атаман золотые рога».За то-то слово изымаетсяДобрынина матушка родимая,Честна вдова Афимья Александровна,Наливала она чару зелена вина,Подносила любимой своей кумушке,А сама она за чарою заплакала:«Гой еси ты, любимая кумушка,Молода Анна Ивановна!А и выпей чару зелена вина,Поминай ты любимого крестника,А и молода Добрыню Никитьевича, —Извела его Марина Игнатьевна,А и ноне на пиру похваляется».Проговорит Анна Ивановна:«Я-де сама эти речи слышала,А слышала речи ее похваленые».А и молода Анна ИвановнаВыпила чару зелена вина,А Марину она по щеке ударила,Сшибла она с резвых ног,А и топчет ее по белы́м грудям,Сама она Марину больно бранит:«А и сука ты…, еретница…!Я-де тебе хитрея и мудреней,Сижу я на пиру, не хвастаю,А и хошь ли, я тебя сукой обверну?А станешь ты, сука, по городу ходить,А станешь ты, Марина, много за собой псов водить».А и женское дело прелестивое,Прелестивое, перепадчивое.Обвернулася Маринка касаточкой,Полетела далече во чисто поле,А где-то ходят девять туров,Девять братеников,Добрыня-то ходит десятый тур;А села она на Добрыню, на правый рог,Сама она Добрыню уговаривает:«Нагулялся ты, Добрыня, во чистом поле,Тебе чи́сто поле наскучилоИ зыбучие болота напрокучили,А и хошь ли, Добрыня, женитися?Возьмешь ли, Никитич, меня за себя?» —«А право, возьму, ей-богу возьму!А и дам те, Марина, поученьица,Как мужья жен своих учат».Тому она, Марина, не поверила,Обвернула его добрым молодцем,По-старому, по-прежнему,Как бы сильным могучим богатырем,Сама она обвернулася девицею;Они в чистом поле женилися,Круг ракитова куста венчалися.Повел он ко городу ко Киеву,А идет за ним Марина раскорякою.Пришли они ко Марине на высок терем,Говорил Добрынюшка Никитич млад:«А и гой еси ты, моя молодая жена,Молода Марина Игнатьевна!У тебя в высоких хороших теремахНету Спасова образа,Некому у тя помолитися,Не за что стенам поклонитися.А и чай моя вострая сабля заржавела?»А и стал Добрыня жену свою учить,Он молоду Марину Игнатьевну,Еретницу… безбожницу:Он первое ученье – ей руку отсек,Сам приговаривает:«Эта мне рука не надобна,Трепала она, рука, Змея Горынчища»;А второе ученье – ноги ей отсек:«А и эта-де нога мне не надобна,Оплеталася со Змеем Горынчищем»;А третье ученье – губы ей обрезалИ с носом прочь:«А и эти-де мне губы не надобны,Целовали они Змея Горынчища»;Четвертое ученье – голову отсекИ с языком прочь:«А и эта голова не надобна мне,И этот язык не надобен,Знал он дела еретические».

Женитьба Добрыни

Как ехал он, Добрыня, целы суточки,Как и выехал на дорожку на почтовую.Как едет Добрынюшка-то почтовоей,Как едет-то Добрынюшка, посматриват,Как видит – впереди его проехано,На коне-то, видит, ехано на богатырскоем.Как стал-то он коня свого подшевеливать,Как стал-то он плетью натягивать,Догнать надь и этого богатыря.Как ехал-то Добрынюшка скорёшенькоКак нагнал-то богатыря да чужестранного,Скричал Добрыня тут да во всю голову:«Как сказывай топерику, какой земли,Какой же ты земли да какой орды,Чьего же ты отца да чьей матери?»Как говорит богатырь нунеку:«Если хочется узнать тебе-то топерику,Дак булатом-то переведаемся».Как налетел-то Добрынюшка скорёшенько,Как разгорелось его сердце богатырское,Как хотел-то еще хлопнуть палицей бога́тыря,Как рука у него в плечи застоялася,Как отвернулся тут Добрыня поскорёшенько,Как повыехал Добрыня в сторонку,Поразъехался теперь да на палицыИ ударил палицей стародревний дуб;Как все тут на куски разлетелося,И знает, что силушка по-старому;Как отправился по-старому к богатырюИ кричал-то тут Добрыня во всю голову:«Как сказывай, дружище, ты какой земли,Какой земли да какой орды,Чьего же ты отца да чьей ты матери?» —«Если хочется тебе узнать, какой земли,Так булатом переведаем».Как разгорелося сердце богатыря,Как хлыстнул Добрынюшка добра́ коня́,Как занес-то он палицу во сорок пуд,Как в плечи-то тут рука застоялася,Как скочил-то тут Добрынюшка с добра коня,Как прибегал Добрынюшка к богатырю,Как ставал Добрыня пред богатырем,Как говорил ему да таково слово:«Ну сказывай топерику, какой земли,А сказывай топерику, какой орды,А сказывай, чьего отца, чьей ты матери?» —«Послушай-ка топерику, я что скажу:Земли-то нахожусь я Ханаанскоей,А я и ведь Настасьюшка Никулична».Как подходил-то тут Добрынюшка скорёшенько,Опускал ее с коня тихошенько,И говорил-то он Настасьюшке Никуличной:«Рука у мня в плечи да застоялася,То убил бы я Настасьюшку Никуличну».Как стал-то он к Настасьюшке похаживать,Как стал-то он Настасьюшку подсватывать:«Поди-ка ты, Настасьюшка Никулична,Поди-ка ты да замуж за́ меня».Как садились да тут-то на Добрынина коня,Как поехали-то они в одну сторону,Приехали к Добрыне на широкий двор,Как заходили в терема они в высокие,Как царю они топерику доложилися:«Красно солнышко Владимир стольнекиевский!Как приехал-то Добрынюшка Никитинец,Как привез-то он невесту из другой земли,Как хочет-то на ней да женитися,Приглашает-то да тебя да на почестный пир.Красно солнышко Владимир стольнекиевский,Приходи-ка ты ко мни да на почестный пирСо своей-то дорогой своей Апраксией».Как тут да у них почестный пир пошел,Свадьбой провели да и окончилиИ все да на пиру напивалися,И все да на пиру да наедалися.

Добрыня Никитич и Алеша Попович

Добрынюшка-тот матушке говаривал,Да Никитинич-от матушке наказывал:«Ты, свет, государыня да родна матушка,Честна вдова Офимья Александровна!Ты зачем меня, Добрынюшку, несчастного споро́дила?Породила, государыня бы родна матушка,Ты бы беленьким горючим меня камешком,Завернула, государыня да родна матушка,В тонкольняный было белый во рукавчичек,Да вздынула, государыня да родна матушка,Ты на вы́соку на гору сорочинскуюИ спустила, государыня да родна матушка,Меня в Черное бы море, во турецкое, —Я бы век бы там, Добрыня, во мори́ лежал,Я отныне бы лежал да я бы до веку,Я не ездил бы, Добрыня, по чисту́ полю́.Я не убивал, Добрыня, неповинных душ,Не пролил бы крови я напрасная,Не слезил, Добрыня, отцов, ма́терей,Не вдовил бы я, Добрынюшка, моло́дых жен,Не спущал бы сиротать да малых детушек».Ответ держит государыня да родна матушка,Та честна вдова Офимья Александровна:«Я бы рада бы тя, дитятко, спородити:Я талантом-участью в Илью Муромца,Я бы силой в Святогора да Бога́тыря,Я бы смелостью во смелого Алешу во Поповича,Я походкою тебя щапли́воюВо того Чурилу во Пленко́вича,Я бы вежеством в Добрыню во Никитича,Только тыи ста́тьи есть, а других Бог не дал,Других Бог статьей не дал да не пожаловал».Скоро-наскоро, Добрыня, он коня седлал,Садился он скоро на добра коня,Как он потнички да клал да на потнички,А на потнички клал войлочки,Клал на войлочки черкасское седелышко,Всех подтягивал двенадцать тугих по́дпругов,Он тринадцатый-от клал да ради крепости,Чтобы добрый конь-от с-под седла не выскочил,Добра молодца в чистом поле не вы́рушил.Подпруги были шелко́вые,А спеньки у подпруг все булатные,Пряжи у седла да красна золота.Тот да шелк не рвется, да булат не трется,Красно золото не ржа́веет.Молодец-то на кони сидит, да сам не ста́реет.Провожала-то Добрыню родна матушка.Простилася и воротилася,Домой пошла, сама заплакала.А у тыя было у стремины у правыя,Провожала-то Добрыню любима́ семья,Молода Настасья дочь Никулична,Она была взята из земли Политовския,Сама говорит да таково слово:«Ты, душка́, Добрынюшка Никитинич!Ты когда, Добрынюшка, домой будешь?Когда ожидать Добрыню из чиста поля?»Ответ держит Добрынюшка Никитинич:«Когда меня ты стала спрашивать,Так теперича тебе я стану сказывать:Ожидай меня, Добрынюшку, по три́ года́.Если в три года не буду, жди по дру́го три,А как сполнится то время шесть годов,Как не буду я, Добрыня, из чиста поля,Поминай меня, Добрынюшку, убитого.А тебе-ка-ва, Настасья, воля вольная:Хоть вдовой живи да хоть заму́ж поди,Хоть ты за́ князя поди, хоть за боярина,А хоть за русского могучего богатыря,Столько не́ ходи за мо́его за брата за назва́ного,Ты за смелого Алешу за Поповича».Его государыня-то родна матушка,Она учала как по полати-то похаживать,Она учала как голосом поваживать,И сама говорит да таково́ слово́:«Единое ж было́ да солнце красное,Нонь тепере за темны леса да закатилося,Стольки оставлялся млад светёл месяц.Как единое ж было́ да чадо милое,Молодой Добрыня сын Никитинич,Он во да́лече, дале́че, во чистом поле,Судит ли Бог на веку хоть раз видать?»Еще стольки оставлялась любима семья,Молода Настасья дочь Никулична,На роздей тоски великоя кручинушки.Стали со́жидать Добрыню из чиста поля по три года,А и по три года, еще по́ три дня,Сполнилось времени цело три года.Не бывал Добрыня из чиста поля.Стали сожидать Добрыню по другое три,Тут как день за днем да будто дождь дожжит,А неделя за неделей как трава растет,Год тот за годом да как река бежит.Прошло тому времени другое три,Да как сполнилось времени да целых шесть годов,Не бывал Добрыня из чиста поля.Как во тую пору, да во то времяПриезжал Алеша из чиста поля.Привозил им весточку нерадостну,Что нет жива Добрынюшки Никитича,Он убит лежит да на чистом поле:Буйна го́лова да испроломана,Могучи плеча да испрострелены.Головой лежит да в част ракитов куст.Как тогда-то государыня да родна матушкаСлезила-то свои да очи ясные,Скорбила-то свое да лицо белоеПо своем рожоноем по дитятке,А по молодом Добрыне по Никитичу.Тут стал солнышко Владимир-то похаживать,Да Настасью-то Никуличну посватывать,Посватывать да подговаривать;«Что как тебе жить да молодой вдовой,А и моло́дый век да свой коро́тати,Ты поди замуж хоть за князя, хоть за боярина,Хоть за русского могучего богатыря,Хоть за смелого Алешу за Поповича».Говорит Настасья дочь Никулична:«Ах ты, солнышко Владимир стольнокиевский!Я исполнила заповедь ту мужнюю —Я ждала Добрыню цело шесть годов,Я исполню заповедь да свою женскую;Я прожду Добрынюшку друго́ шесть лет.Как исполнится времени двенадцать лет,Да успею я в те поры́ замуж пойти».Опять день за днем да будто дождь дожжит,А неделя за неделей как трава растет,Год тот за годом да как река бежит.А прошло тому времени двенадцать лет,Не бывал Добрыня из чиста поля.Тут стал солнышко Владимир тут похаживать,Он Настасьи-той Никуличной посватывать,Посватывать да подговаривать:«Ты эй, молода Настасья дочь Никулична!Как тебе жить да молодой вдовой,А молодый век да свой коротати.Ты поди замуж хоть за князя, хоть за боярина,Хоть за русского могучего богатыря,А хоть за смелого Алешу да Поповича».Не пошла замуж ни за князя, ни за боярина,Ни за русского могучего богатыря,А пошла замуж за смелого Алешу за Поповича.Пир идет у них по третий день,А сегодня им идти да ко Божьей церкви,Принимать с Алешей по злату венцу.В тую ль было пору, а в то время́,А Добрыня-то случился у Царя-града́,У Добрыни конь да подтыкается.Говорил Добрыня сын Никитинич:«Ах ты, волчья сыть да ты медвежья шерсть!Ты чего сегодня подтыкаешься?»Испрове́щится как ему добрый конь,Ему голосом да человеческим:«Ах ты эй, хозяин мой любимыя!Над собой невзгодушки не ведаешь:А твоя Настасья-королевична,Королевична – она заму́ж пошлаЗа смелого Алешу за Поповича.Как пир идет у них по третий день,Сегодня им идти да ко Божьёй церкви,Принимать с Алешей по злату венцу».Тут молодой Добрыня сын Никитинич,Он бьет бурка промежду́ уши́,Промежду уши да промежду́ ноги́,Что стал его бурушка поскакивать,С горы на горы да с хо́лма на́ холму,Он реки и озера перескакивал,Где широкие раздолья – между ног пущал.Буде во́ граде во Киеве,Как не ясный сокол в перелёт летел,Добрый молодец да в перегон гони́т,Не воротми ехал он – чере́з стену́,Через тую стену городо́вую,Мимо тую башню наугольную,Ко тому придворью ко вдовиному;Он на двор заехал безобсылочно,А в палаты идет да бездокладочно,Он не спрашивал у ворот да приворотников,У дверей не спрашивал придверников;Всех он взашей прочь отталкивал,Смело про́ходил в палаты во вдовиные,Крест кладет да по-писа́ному,Он поклон ведет да по-ученому,На все три, четыре да на стороны,А честной вдове Офимье Александровне да в особину:«Здравству́ешь, честная вдова, ОфимьяАлександровна!»Как вслед идут придверники да приворотники,Вслед идут, всё жалобу́ творят:Сами говорят да таково слово:«Ах ты эй, Офимья Александровна!Как этот-то удалый добрый молодец,Он наехал с поля да скорым гонцом,Да на двор заехал безобсылочно,В палаты-ты идет да бездокладочно,Нас не спрашивал у ворот да приворотников,У дверей не спрашивал придверников,Да всех взашей прочь отталкивал,Смело про́ходил в палаты во вдовиные».Говорит Офимья Александровна:«Ты эй, удалый добрый молодец!Ты зачем же ехал на сиротский двор да безобсылочно,А в палаты ты идешь да бездокладочно,Ты не спрашивать у ворот да приворотников,У дверей не спрашивать придверников,Всех ты взашей прочь отталкиваешь?Кабы было живо мо́е чадо милое,Молодой Добрыня сын Никитинич,Отрубил бы он тебе-ка буйну головуЗа твои поступки неумильные».Говорил удалый добрый молодец:«Я вчера с Добрыней поразъехался,А Добрыня поехал ко Царю-граду,Я поехал да ко Киеву».Говорит честна вдова Офимья Александровна:«Во тую ли было пору, во перво́ шесть летПриезжал Алеша из чиста поля,Привозил нам весточку нерадостну,Что нет жива Добрынюшки Никитича,Он убит лежит да во чистом поле:Буйна голова его испроломлена,Могучи плеча да испрострелены,Головой лежит да в част ракитов куст.Я жалешенько тогда ведь по нем плакала,Я слезила-то свои да очи ясные,Я скорбила-то свое да лицо белоеПо своем роженоем по дитятке,Я по молодом Добрыне по Никитичу».Говорил удалый добрый молодец:«Что наказывал мне братец-от названыя,Молодой Добрыня сын Никитинич,Спросить про него, про любиму семью,А про моло́ду Настасью про Никуличну».Говорит Офимья Александровна:«А Добрынина любима семья замуж пошлаЗа смелого Алешу за Поповича.Пир идет у них по третий день,А сегодня им идти да ко Божьёй церкви,Принимать с Алешкой по злату венцу».Говорил удалой добрый молодец:«А наказывал мне братец-от названыя,Молодой Добрыня сын Никитинич:Если слу́чит Бог быть на́ пору тебе во Киеве,То возьми мое платье скоморошское,Да возьми мои гуселышки яро́вчатыВ новой горенке да все на стопочке».Как бежала тут Офимья Александровна,Подавала ему платье скоморошское,Да гуселышки ему яровчаты.Накрутился молодец как скоморошиной,Да пошел он на́ хорош почестный пир.Идет, как он да на княженецкий двор,Не спрашивал у ворот да приворотников,У дверей не спрашивал придверников,Да всех взашей прочь отталкивал,Смело проходил во палаты княженецкие;Тут он крест кладёт да по-писа́ному,А поклон ведет да по-ученому,На все три, четыре да на стороны,Солнышку Владимиру да в особину:«Здравствуй, солнышко Владимир стольный киевскийС молодой княгиней со Апраксией!»Вслед идут придверники да приворотники,Вслед идут, все жалобу́ творят,Сами говорят да таково слово:«Здравствуй, солнышко Владимир стольный киевской!Как этая удала скоморошинаНаехал из чиста поля скоры́м гонцом,А теперича идет да скоморошиной,Нас не спрашивал у ворот да приворотников,У дверей он нас не спрашивал, придверников,Да всех нас взашей прочь отталкивал.Смело про́ходил в палаты княженецкие».Говорил Владимир стольный киевский:«Ах ты эй, удала скоморошина!Зачем идешь на княженецкий двор да безобсылочно,А и в палаты идешь бездокладочно,Ты не спрашивашь у ворот да приворотников,У дверей не спрашивашь придверников,А всех ты взашей прочь отталкивал?»Скоморошина к речам да не вчуется,Скоморошина к речам не примется,Говорит удала скоморошина:«Солнышко Владимир стольный киевский!Скажи, где есть наше место скоморошское?»Говорит Владимир стольнокиевский:«Что ваше место скоморошскоеА на той на печке на муравленой,На муравленой на печке да на за́печке».Он вскочил скоро на место на показано,На тую на печку на муравлену.Он натягивал тетивочки шелковые,Тыи струночки да золоченые,Он учал по стрункам похаживать,Да он учал голосом поваживатьИграет-то он ведь во Киеве,А на выигрыш берет во Цари-граде.Он повыиграл во ограде во Киеве,Он во Киеве да всех пои́мянно,Он от старого да всех до малого.Тут все на пиру игры заслушались,И все на пиру призамо́лкнулись,Самы́ говорят да таково слово:«Солнышко Владимир стольнокиевский!Не быть этой удалой скоморошине,А какому ни́ быть надо русскому,Быть уда́лому да добру молодцу».Говорит Владимир стольнокиевский:«Ах ты эй, удала скоморошина!За твою игру да за веселую,Опущайся-ко из печи из-за́печка,А садись-ко с нами да за ду́бов стол,А за дубов стол да хлеба кушати.Теперь дам я ти три места три любимыих:Перво место сядь подли́ меня,Друго место сопротив меня,Третье место куда сам захошь,Куда сам захошь, ещё пожалуешь».Опущалась скоморошина из печи из муравленой,Да не села скоморошина подле́ князя́,Да не села скоморошина да сопротив князя,А садилась на скамеечкуСопротив княгини-то обру́чныя,Против молодой Настасьи да Никуличны.Говорит удала скоморошина:«Ах ты, солнышко Владимир стольнокиевский!Бласлови-ко налить чару зелена́ вина,Поднести-то эту чару кому я знаю,Кому я знаю, еще пожалую».Говорил Владимир стольнокиевский:«Ай ты эй, удала скоморошина!Была дана ти пово́лька да великая,Что захочешь, так ты то делай,Что ты вздумаешь, да ещё и то твори».Как тая удала скоморошинаНаливала чару зелена вина,Да опустит в чару свой злаче́н персте́нь,Да подносит-то княгине поручёныя,Сам говорил да таково слово:«Ты эй, молода Настасья, дочь Никулична!Прими-ко сию чару едино́й рукой,Да ты выпей-ко всю чару едины́м духом.Как ты пьешь до дна, так ты ведашь добра,А не пьешь до дна, так не видашь добра».Она приняла чару единой рукой,Да и выпила всю чару единым духом,Да обсмотрит в чаре свой злачен перстень,А которыим с Добрыней обручалася,Сама говорит таково слово:«Вы эй же, вы, князи, да вы, бо́яра,Вы все же, князи вы и дво́ряна!Ведь не тот мой муж, да кой подли́ меня,А тот мой муж, кой супротив меня:Сидит мой муж да на скамеечке,Он подносит мне-то чару зелена вина».Сама выскочит из стола да из-за дубова,Да и упала Добрыне во резвы ноги,Сама говорит да таково слово:«Ты эй, молодой Добрыня сын Никитинич!Ты прости, прости, Добрынюшка Никитинич,Что не по-твоему наказу да я сделала,Я за смелого Алешеньку замуж пошла,У нас волос долог, да ум короток,Нас куда ведут, да мы туда идём,Нас куда везут, да мы туда едем».Говорил Добрыня сын Никитинич:«Не дивую разуму я женскому:Муж-от в лес, жена и заму́ж пойдет,У них волос долог, да ум короток.А дивую я солнышку ВладимируСо своей княгиней со Апраксией,Что солнышко Владимир тот сватом был,А княгиня-то Апраксии да была свахою,Они у жива мужа жо́ну да просватали».Тут солнышку Владимиру к стыду пришло,Он повесил свою буйну голову,Утопил ясны очи во сыру землю.Говорит Алешенька Левонтьевич:«Ты прости, прости, братец мои названыя,Молодой Добрыня сын Никитинич!Ты в той вине прости меня во глупости,Что я по́сидел подли́ твоей любимой семьи,Подле мо́лодой Настасий да Никуличной».Говорил Добрыня сын Никитинич:«А в той вины, братец, тебя Бог простит,Что ты посидел подли моей да любимой семьи,Подле молодой Настасий Никуличны.А в другой вине, братец, тебя не́ прощу,Когда приезжал из чиста поля во перво шесть лет,Привозил ты весточку нерадостну,Что нет жива Добрынюшки Никитича;Убит лежит да на чистом поле.А тогда-то государыня да моя родна матушка,А жалешенько она да по мне плакала,Слезила-то она свои да очи ясные,А скорбила-то свое да лицо белое, —Так во этой вине, братец, тебя не́ прощу».Как ухватит он Алешу за желты кудри,Да он выдернет Алешку через дубов стол,Как он бросит Алешку о кирпичей мост,Да повыдернет шалыгу подорожную,Да он учал шалыгищем охаживать,Что в хлопанье-то охканья не слышно ведь;Да только-то Алешенька и женат бывал,Ну столько-то Алешенька с женой сыпа́л.Всяк-то, братцы, на́ веку ведь женится,И всякому женитьба удавается,А не дай Бог женитьбы той Алешиной.Тут он взял свою да любиму́ семью,Молоду Настасью да Никуличну,И пошел к государыне да и родной матушке,Да он здыял доброе здоровьице.Тут век про Добрыню старину́ скажут,А синему морю на ти́шину,А всем добрым людям на послу́шанье.