скачать книгу бесплатно
– Дочка трёх лет, – промолвила Марьяна, осторожно подняв глаза на покрытые тюремными татуировками пальцы рук зечки.
– Тем более, ты не имеешь права вешать нос, – придвинула к Марьяне её поднос заключённая. – Ешь давай, сколько бы тебе не дали.
– Пятнадцать лет с правом на УДО, – сказала Марьяна так, словно ей предстояло отбыть несколько пожизненных заключений.
– Тебе, и пятнадцать?! – с удивлением присвистнула зечка. – Ты, наверное, серийный маньяк, отрезающий мужикам их причиндалы, или сестра милосердия, отправляющая на тот свет безнадёжно больных стариков.
– Ни то ни другое. Я случайно убила мужа при самообороне.
– И только?! Так это с каждой бывает! Мой вот любитель выпить напоролся на нож целых двадцать семь раз, но судья почему-то не поверил в несчастный случай и влепил мне двадцатку за предумышленное с особой жестокостью. Можешь себе представить? Пятёрку я уже отмотала, поэтому, получается, мы выйдем с тобой в один год, если тебя, конечно, не отпустят раньше за примерное поведение. Мне-то УДО, как особо опасному для общества элементу, не светит.
– И как ты держишься? – впервые осмелилась заглянуть сурового вида женщине в глаза Марьяна, словно пытаясь отыскать в них спасительную соломинку.
– Не забываю о детях, которые остались с моей матерью, и грею себя мыслью о том, что их папаша больше не сможет причинить им вреда.
С этими словами зечка вытащила из своей робы фотографию и показала её Марьяне:
– Разве я имею право сдаться, когда на воле меня ждут такие славные дети, которых я люблю больше жизни?
Марьяна с интересом взглянула на цветной снимок заключённой с мальчиком и девочкой лет пяти и тяжело вздохнула.
– Опять она за своё! – недовольно поморщилась зечка, сделав вид, словно проглотила кислый лимон. – В худшем случае ты снова будешь с дочерью, когда ей стукнет восемнадцать, и у тебя ещё останется целая жизнь на то, чтобы увидеть, как она найдёт себя в этом мире и подарит тебе внуков. Уверена, ты станешь чудесной бабушкой.
– Моей Соне три года, и я ещё долго не собираюсь становиться бабушкой, – ответила Марьяна.
– Ну, знаешь, в наши дни молодёжь очень быстро взрослеет, поэтому не успеешь оглянуться и вот ты уже счастливая бабуля в полном расцвете лет.
Марьяна слегка улыбнулась женщине с навернувшимися на глазах слезами.
– Плакать будешь, нянча внуков, а здесь ты должна быть крепкой, как мошонка слона, так что ешь свой обед и не забудь про яблоко. Зря я что ли его для тебя отвоевала?
– Спасибо, – благодарно кивнула Марьяна и зачерпнула ложкой остывший овощной суп.
– Меня, кстати, Жека зовут.
– Марьяна.
– Приятно познакомиться. Ты давай не отвлекайся от своего Минестроне, – шутливо заметила на правах старшей Жека.
Марьяна нехотя ела тюремный обед и то и дело поглядывала украдкой на татуированные чёрными чернилами пальцы матери двоих детей напротив, отправившей на тот свет с особой жестокостью своего нерадивого мужа.
*****************************************************************
– Доброе утро, Соня! – поздоровалась с девочкой одетая в униформу кухарка, зайдя в комнату ребёнка с пластиковым подносом в руках. – Сегодня у меня для тебя вкусные сырники с черносливом, политые вишнёвым сиропом.
– Спасибо, я не голодна, – ответила сидящая на полу в окружении своих игрушек Соня.
– Если ты позавтракаешь, я дам тебе ванильный десерт, – заискивающе улыбнулась кухарка.
Средних лет ухоженная женщина стала поваром в доме Виктора Георгиевича после смерти его жены и работала у мужчины вместе с его водителем и горничной. Дедушка Сони поначалу хотел продать прибрежный коттедж погибшего сына и перевести внучку в свой дом. Однако суд передал Виктору Георгиевичу опеку над Соней с обязательным условием, что девочка продолжит жить в родном доме, в привычных для неё условиях, находясь под наблюдением работников социальной службы. Мужчина вынужденно принял решение суда и перебрался со своим обслуживающим персоналом на постоянное место жительства в двухэтажный коттедж, купленный Вадимом в Вецаки на деньги своего отца.
Водитель каждый будний день отвозил Виктора Георгиевича на работу, горничная занималась поддержанием в доме порядка, а кухарка готовила на всех еду, будучи обязана следить за тем, чтобы Соня исправно питалась. После недавнего визита социальной работницы, отметившей некоторую бледность и худобу девочки, Виктор Георгиевич дал поварихе ясно понять, что в следующий раз его внучка должна предстать перед соцработницей в надлежащем виде. Поэтому ради сохранения работы кухарке пришлось идти на разного рода уловки, чтобы Соня ела приготовленную для неё еду. Обычным подкупом ребёнка служили пользующиеся у Сони хорошим спросом конфеты и печенья в форме зверей, а также жевательный мармелад в виде гусениц и десерты из растительного молока.
– Три ванильных и два персиковых, – не поднимая глаз, сказала Соня, продолжая играть с куклами на полу. – Мой медвежонок любит сладкое.
– Два ванильных и один персиковый, и то из уважения к твоему плюшевому другу, – любезно ответила кухарка.
– Ладно. Где там ваши сырники?
Женщина с облегчением улыбнулась и положила поднос на кровать Сони, после чего вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Вновь оставшись наедине со своими игрушками, девочка подошла к оранжевому подносу и хотела было выковырять из румяного сырника кусочек финика, как неожиданно услышала донёсшийся до неё с улицы сигнал дедова пикапа. Соня оставила вилку, забралась на свою одноместную кровать и выглянула в окно.
За последний месяц девочка привыкла, что большой автомобиль ежедневно увозил Виктора Георгиевича на работу и привозил его обратно, доставив также в дом личные вещи мужчины. Соня знала, что сегодня суббота, а значит, дед скоро отправится на охоту, чтобы привезти с неё очередной трофей, который кухарка приготовит и подаст к ужину. Девочка никогда прежде не видела застреленных Виктором Георгиевичем животных, которых тот привозил с охоты под зелёным брезентом, в кузове своего пикапа, и не связывала их с фаршем, тайно добавляемым поварихой в еду ребёнка.
Знай Соня, что странные на вкус серые комочки, которые она регулярно ела последнее время, не являются грибами, как уверяла её кухарка, то никогда не стала бы их есть. Каждые выходные после дедовой охоты девочка наблюдала во время ужина за тем, как мужчина наслаждался кусками приготовленного мяса и лукаво поглядывал на её тарелку с посыпанными тёртым сыром макаронами и жареными или тушёными кусочками «грибов».
«Что это там, в кузове?» – заинтересовалась Соня, увидев, как вышедший из дома Виктор Георгиевич открыл своему водителю ворота, и тот припарковал в просторном дворе пикап.
В кузове машины располагалась закреплённая толстыми ремнями собачья будка, и как только водитель опустил задний борт пикапа, навстречу Виктору Георгиевичу выбралось из конуры внушительных размеров белое существо, которое тут же принялось лизать руки своего хозяина.
Сперва Соня решила, что видит перед собой полярного медведя, которого ей как-то показывала в детской энциклопедии про животных мама. Однако, когда «медведь» несколько раз громко гавкнул, поприветствовав Виктора Георгиевича, девочка поняла, что перед ней, вероятнее всего, неизвестная ей порода собаки, если, конечно, мама не забыла рассказать ей о лающих медведях, в чём трёхлетняя Соня была не вполне уверена.
Девочка стояла на своей кровати и пыталась получше разглядеть собаку, которую дед почему-то привёз в дом лишь спустя месяц после того, как перебрался в него сам. Большая горная пиренейская овчарка преданно лизала ладони Виктора Георгиевича и дружелюбно виляла ему хвостом. Спрыгнув из кузова на серую брусчатку, овчарка с интересом обошла территорию своего нового местообитания и вернулась к мужчине, который потрепал лохматого пса по голове.
Затем водитель вытащил массивную будку из кузова автомобиля и разместил её у деревянного забора, напротив ворот. Когда водитель вернулся в кабину пикапа, Соня заметила прикреплённую к конуре металлическую решётку. Виктор Георгиевич дал овчарке какую-то команду, и собака послушно скрылась в будке, после чего мужчина запер её решётку на защёлку.
Соня неожиданно вспомнила о своей запертой в тюрьме маме и тут же почувствовала к ней и «лающему медведю» глубокую жалость. Увидев, что дед вынес из дома ружьё и сел в машину, девочка поняла, что сможет вскоре поприветствовать нового обитателя её приморского дома.
Соня съела завтрак, незаметно прошмыгнула мимо убирающейся в соседней комнате горничной и спустилась на кухню с пустой тарелкой в руках.
– Смотрю, мои сырники тебе понравились, – удовлетворённо заметила хлопочущая на кухне повариха. – Сейчас я домою тарелки и дам тебе заслуженные десерты.
– Можно я пока выйду во двор подышать свежим воздухом? – спросила девочка, увидев через окно закрывшиеся за уехавшим пикапом деда ворота.
– Подожди. Неля закончит уборку и погуляет с тобой в лесу.
– Я только на минуточку, тётя Оля, туда и обратно, а потом пойду с Нелей нагуливать в лес аппетит для обеда.
– Ладно, можешь ненадолго выйти на крыльцо, – неохотно поддалась уговорам Сони кухарка.
Поблагодарив женщину, девочка открыла входную дверь дома, спустилась с широкого крыльца и подошла к деревянной будке у забора.
– Эй! – обратилась Соня к мирно лежащей в конуре собаке. – Как тебя зовут?
Ответом на вопрос девочки стало таинственное молчание, заставив любопытного ребёнка подойти к запертой на решётку будке поближе.
– Ты чего молчишь? – спросила Соня, предположив, что пёс её в первый раз не расслышал. – Не бойся, я тебя не обижу.
Девочка осторожно склонилась над решёткой, приложила к ней ладошки и приветливо улыбнулась псу в тот самый момент, когда огромная овчарка резко бросилась на неё из глубины конуры и с грозным рыком обнажила свою зубастую пасть. Соня от неожиданности упала на каменную брусчатку, но быстро вскочила на ноги и испуганно убежала в дом, намереваясь более никогда не тревожить оказавшегося столь недружелюбным пса.
«Понятно теперь, для чего нужна решётка», – подумала девочка, вернувшись в свою комнату, где крепко обняла подаренного ей мамой плюшевого медвежонка.
К вечеру, когда Виктор Георгиевич вернулся с охоты домой, Соня успела погулять в сосновом лесу вместе с горничной, сытно пообедать и даже немного вздремнуть. Услышав звук открывающихся ворот, девочка встала на свою кровать и увидела заехавший на парковку пикап, в кузове которого из-под плотного зелёного брезента торчали чьи-то туго связанные верёвкой лапы.
– Оно живое! – ахнула от изумления Соня, когда тело под брезентом внезапно пошевелилось и, ни секунды не раздумывая, девочка выбежала на улицу в желании поскорее освободить несчастное животное.
– А ну, вернись домой! – услышала Соня за своей спиной строгий голос кухарки.
– Всё в порядке, – обратился к стоящей в дверях дома женщине Виктор Георгиевич, выйдя из своей машины и смерив пристальным взглядом внучку.
– Кто это? – с любопытством спросила Соня, встав у заднего борта пикапа, в попытке разглядеть сокрытое под плотным брезентом животное.
– Ты видела мультик про «Бэмби»? – ответил вопросом на вопрос девочки мужчина.
Соня кивнула и инстинктивно поёжилась, заметив хитрую ухмылку деда.
– А хочешь увидеть настоящего оленя? – поинтересовался у внучки Виктор Георгиевич и, не дожидаясь её ответа, опустил задний борт пикапа и отбросил со связанного животного тяжёлый брезент. – Не бойся. Он не кусается.
Соня нерешительно сделала пару шагов к кузову и увидела лежащего в нём на боку детёныша оленя с кровоточащей раной на спине.
– Бедный оленёнок! – жалостливо промолвила девочка и встала на цыпочки, желая погладить страдающее животное.
Детёныш оленя тяжело дышал и испуганно взирал на трёхлетнего ребёнка несчастным взглядом.
– Ему нужно помочь, – сказала Соня. – Оленёнку больно, и он сильно страдает.
– Думаю, ты права, – ответил внучке дед, нахмурившись при взгляде на связанное животное, после чего вынул из набедренных ножен свой охотничий нож и одним резким движением перерезал оленёнку горло, из которого на лицо застигнутой врасплох девочки тут же брызнула горячая струя крови.
Пока Соня оцепенело стояла на месте, детёныш оленя неистово забился на полу кузова пикапа в предсмертной агонии. Бурая кровь обильно хлестала из глубокой раны в горле животного и стекала на серую брусчатку под машиной, пока поражённую жестоким убийством девочку всю трясло от шока. Соня неморгающе смотрела на конвульсии охваченного ужасом оленёнка и заметила, как несколько крупных слезинок скатилось из его глаз, после чего животное внезапно замерло, испустив дух.
– Видишь? Ему больше не больно, и теперь он не страдает, – сказал Виктор Георгиевич внучке, вытер об оленёнка окровавленный нож и распорядился, чтобы водитель отнёс тушу животного на кухню, а горничная вымыла девочке перепачканное кровью лицо.
Спотыкаясь, Соня в беспамятстве проковыляла вслед за горничной в дом, где женщина спешно умыла девочку, после чего последняя добрела до своей постели и накрылась с головой одеялом.
Следующие несколько часов повариха привычно свежевала и разделывала на кухне тушу, Виктор Георгиевич жарил во дворе дома сочные куски оленины, а спальня Сони была заполнена приглушёнными всхлипами девочки, доносящимися из-под её одеяла. Сладковатый аромат готовящегося на гриле мяса проникал сквозь приоткрытое окно комнаты Сони и настойчиво просачивался под её одеяло, вынудив девочку завернуться в него ещё сильнее. Так бы, наверное, и задохнулся ребёнок под плотным одеялом без воздуха, если бы в спальню Сони не зашла кухарка, позвав девочку спуститься в столовую.
– Я не хочу есть, – донёсся из-под одеяла сдавленный голос ребёнка.
– Знаю, – понимающе ответила женщина. – Но если ты не спустишься к столу и не скушаешь хотя бы один кусочек приготовленного дедушкой мяса, то он поднимется за тобой сам и заставит тебя съесть оленя целиком.
С этими словами кухарка заботливо погладила Соню по голове через лёгкое пуховое одеяло, после чего простилась с девочкой и села вместе с горничной в кабину машины Виктора Георгиевича, а водитель мужчины развёз работниц по их домам.
Когда Соня вылезла из-под одеяла, то увидела, что на дворе уже стоял поздний вечер. Напуганная предостережением поварихи, девочка поцеловала своего плюшевого друга и спустилась в столовую, где её уже ожидал за обеденным столом дед.
– Присаживайся, – указал Виктор Георгиевич своей внучке на стул, расположенный на противоположном от мужчины конце длинного стола.
Соня послушно села на стул с высокой спинкой и едва не лишилась чувств, увидев перед собой полную тарелку тушёных овощей с мелко нарезанными кусочками жареного на гриле мяса.
– Приятного аппетита, – произнёс Виктор Георгиевич и приступил к трапезе. – Ешь, пока не остыло.
С отвращением глядя в свою тарелку, девочка взяла дрожащей рукой вилку, насадила на неё золотистый кружок цукини и поместила его в рот.
– Попробуй оленину, – поднял перед внучкой свою вилку с мясом дед.
– У меня нет аппетита, – промолвила Соня и виновато опустила глаза.
– Ничего. Съешь хотя бы кусочек.
– Не могу, – помотала головой Соня, желая поскорее вернуться в свою комнату.
– Уверен, ты себя недооцениваешь, – холодно улыбнулся Виктор Георгиевич, после чего поднялся из-за стола, подошёл к внучке и насадил на её вилку мясо, поднеся его ко рту девочки. – Смотри, какое нежное и сочное. Обещаю, когда ты его съешь, то навсегда полюбишь этот вкус и уже не сможешь без него жить.
Соня испуганно смотрела на кусок жареной плоти перед своим лицом и мысленным взором видела лишь полные ужаса глаза маленького оленёнка, из перерезанного горла которого хлестала горячая кровь.
– Не заставляй просить тебя дважды, – процедил сквозь зубы мужчина.
– Нет! – вскрикнула девочка и резко выбила вилку из руки деда, которая с шумом упала в тарелку, после чего Соня попыталась спрыгнуть со своего стула, чтобы убежать из столовой.
Поражённый неповиновением ребёнка, Виктор Георгиевич успел схватить внучку за волосы и грубо стащил её со стула, после чего выволок из гостиной в прихожую двухэтажного дома.
– Твой отец был слишком добр к тебе и маме, за что и поплатился жизнью, – произнёс себе под нос дед, вытаскивая Соню на крыльцо. – Можешь не сомневаться, я такой ошибки не допущу и научу тебя повиновению.
Горькие слёзы нестерпимой боли и унижения градом лились из глаз кричащей девочки, когда мужчина тащил её через весь двор в направлении собачьей будки.
– Не надо! – испуганно вскрикнула Соня, увидев перед собой тёмную конуру, металлическая решётка которой была открыта нараспашку. – Я буду слушаться!
– Конечно, будешь, – ответил Виктор Георгиевич и швырнул внучку в будку, после чего запер её решетку на засов и бросил в конуру горсть сухого корма для собак. – Это тебе на случай, если вдруг проголодаешься.
Стоя на четвереньках, девочка отчаянно вцепилась в решётку и умоляла деда её освободить, однако вернувшийся в дом мужчина остался равнодушен к жалобным крикам внучки.
Как только Соня поняла, что дед безвозвратно ушёл и оставил её с «лающим медведем», то тут же смолкла в надежде, что собака её не заметит, если она будет вести себя тихо. Однако сколь бы неподвижно не пыталась сидеть вплотную прильнувшая к запертой решётке девочка, грозное рычание большой пиренейской овчарки за спиной трёхлетнего ребёнка не заставило себя долго ждать.
Испугавшись, что «медведь» вот-вот бросится на неё и разорвёт на части, Соня развернулась к нему и закрыла лицо руками в ожидании неизбежного. Тем сильнее стало удивление девочки, когда клиновидная морда овчарки показалась из глубины деревянной конуры и неожиданно принялась вылизывать ладони плачущего ребёнка.
Соня не подозревала, что собака недавно стала матерью, щенков которой Виктор Георгиевич раздал своим друзьям и коллегам, после чего овчарка выла днями напролёт и даже пару раз пыталась укусить своего хозяина. По этой причине мужчина распорядился прикрепить к будке массивную решётку, чтобы держать пса взаперти, и перевёз его в дом Сони лишь, когда исцеляющее раны время взяло своё, и горюющая собака немного пришла в себя.
Чувствуя, как шершавый язык «лающего медведя» лижет ей руки, обдавая тёплым дыханием из огромной пасти, девочка не знала, что овчарка увидела в ней не только вторгнувшегося в её владения нарушителя, но и несчастного человеческого детёныша, нуждающегося в защите. Материнский инстинкт собаки возобладал над её желанием защитить свою территорию, позволив увидеть в ребёнке одного из утраченных щенков.
Соня с опаской отвела руки от лица и немедля почувствовала скользнувший по её щекам язык новоиспечённой приёмной матери. Девочка сдержанно улыбнулась овчарке и погладила её по массивной голове, после чего взяла с пола несколько гранул брошенного дедом сухого корма и протянула их на раскрытой ладошке псу.
– У тебя добрые глаза, – обратилась Соня к собаке, когда та мгновенно слизала с её руки предложенное угощение. – Если ты не против, я буду называть тебя Тётушкой и обещаю не занимать в твоём доме слишком много места.
С этими словами девочка свернулась калачиком на полу запертой на решётку деревянной будки и прижалась к пушистой овчарке спиной, впервые со дня расставания с матерью почувствовав себя в безопасности.
– Мама любила петь мне колыбельные перед сном, – сказала Соня. – Я спою тебе одну, чтобы нам лучше спалось, а ты можешь подпевать, если знаешь слова.
Скрывшееся поздним летним вечером за горизонтом солнце уступило своё место сумеркам, и ни одна душа на пустынной в этот момент улице не услышала нежного пения маленькой девочки, исполняющей в собачьей конуре красивую колыбельную в сопровождении протяжно подвывающей ей горной пиренейской овчарки.
Глава 4. Свет в окошке
