скачать книгу бесплатно
Когда я приехал в Ухту, там обычная коробка с двумя боковыми деревянными трибунами была. Так вот в любой мороз болельщики битком забивали стадион, болели неистово! Нигде такого больше не видел! Мы и в Подольске играли, в Загорске, во многих городах, но там послабей поддерживали свою команду, как-то размыто у них все было. А на играх «Нефтяника» вся Ухта поддерживала свою команду, весь город любил нас. И мы старались не расстраивать болельщиков, стремились играть лучше и лучше, и народ шел на стадион, невзирая на суровые погодные условия!
Потом у руководства возникла идея нарастить трибуны вокруг коробки. Трибуны не очень высокие были, рядов десять-двенадцать, круто вверх шли. Конструкции металлические, надежные. Световое табло смонтировали. Так вот на каждый матч и новые трибуны заполнялись битком – даже в жуткие морозы посещаемость постоянно была полная – четыре тысячи человек! Стояли, как после войны на «Динамо» в Москве.
В сильный мороз, кстати, играли в шесть периодов по десять минут, не отменяли матч. Пальцы рук, ног обморожены, сопли висят, гусиным жиром намажем нос – и на лед. А люди на трибунах стоят, не расходятся!
Помню, приехало московское «Динамо» на матч Кубка СССР. Юрзинова и Давыдова не было, но Стас Петухов был, Волков был, Орчаков был, Щеголев. Хоккей начинался в шесть часов, так вот в два-три часа дня люди приходили с лопатами, вычищали, столбили место. В четыре часа битком стадион!
Заливка льда тоже уникальная была – санки таскали с бочкой и трубой, воду туда наливали – и на веревочке фью-ю-ю-ю…чтобы ровненько было все. Бочка воды, труба, тряпка – и пошло дело! Заливочных машин никаких не было.
Потом машину все же купили – когда мы поднялись из класса «Б» в класс «А». Чтобы было понятно, это был переход из четвертого по значимости эшелона советского хоккея в третий. Но все равно продолжали играть на открытом стадионе. Дошло до того, что уже в 90-х, когда ухтинский «Технолог» вышел в Открытое первенство России (в то время второй эшелон отечественного хоккея. – Прим. авт.) и по положению должен был играть в крытом дворце, пришлось ему базироваться в Рыбинске.
Бывали случаи, начинали играть под открытым небом, и вдруг – снегопад. Думаете, отмена матча? Ничего подобного – пауза, лопатами и скребочками снег убирали и продолжали игру. Часто болельщики помогали расчищать. Так что не было такого, чтобы из-за снега останавливали встречу».
В тех суровых условиях, в той некомфортности, которую приходилось испытывать местным игрокам, безусловно, была и своя прелесть. Хоккей же канадцы изобрели для того, чтобы сражаться под открытым небом. Кстати, в Стране кленового листа немало регионов с настоящей зимой… Такая естественность ухтинского хоккея закаляла характер молодых мастеров, закалила и Сергея Капустина. Однако здесь так и не удосужились отстроить тогда арену с искусственным льдом – в отличие от многих городов в провинции, в отличие от того же восьмидесятитысячного Воскресенска в Московской области, – что явилось непростительной ошибкой и по существу заморозило развитие хоккея в городе и продвижение «Нефтяника» в верхние эшелоны отечественного хоккея.
* * *
Виктор Маклаков:
«Капустину повезло – он делал первые шаги в хоккее в тот момент, когда Ухта жила хоккеем, боготворила этот вид спорта.
В 1959 году в город приехал выпускник Московского института физкультуры Владимир Целищев. Я еще против него успел поиграть на первенство Москвы, он, по-моему, выступал за команду мясокомбината – сильная командочка, между прочим. Я помню его, высокий такой. Вот он первый приехал в Ухту хоккей здесь поднимать, показывал, как тренировки проводить. Вначале он стал тренером ухтинских молодых футболистов, а затем – хоккеистов. Он стал первым профессиональным тренером, создавшим настоящую хоккейную команду, в составе которой сам выступал в линии нападения. Это он увидел среди ухтинских подростков будущего любимца местных болельщиков – вратаря Колю Лю, Александра Семенова, Николая Лушкова и других. Благодаря их усилиям команда не только стала чемпионом республики, но и смогла выйти в розыгрыш первенства РСФСР, а затем и СССР по классу «Б».
Хоккей в 1960-е годы привлекал огромные массы ухтинцев. В любые морозы стадион «Нефтяник» был переполнен болельщиками. Местные мальчишки мечтали попасть в состав «Нефтяника». И Серега не был исключением. У них перед глазами был пример Коли Лю – он первым из ухтинских хоккеистов пробился в высший свет, принимал участие в первом сборе вратарей высшей, первой и второй лиг первенства СССР, первой и второй сборных команд Советского Союза и молодежной сборной под руководством знаменитых советских тренеров Григория Мкртычана и Анатолия Тарасова. Уверенную игру Николая оценил опытнейший наставник воскресенского «Химика» Николай Эпштейн, пригласивший его в подмосковную команду. Лю согласился, отыграл за «Химик» несколько сезонов, вернулся в Ухту и еще долгие годы служил верой и правдой ухтинскому хоккею, вместе с Цхадая создал первую в республике женскую хоккейную команду, с упорством добивался решения о строительстве в Ухте ледового дворца спорта. Николай успел в самом начале побывать на месте строительства объекта его мечты. Жаль, немного не дожил до его открытия».
* * *
Виктор Маклаков:
«Когда меня позвали в Ухту, я, как любой хоккеист, узнал о материальных условиях в «Нефтянике», о вариантах с жильем. Полученная информация устроила, и я поехал в этот замечательный северный край. И никогда потом не жалел о своем выборе. Девять сезонов, считайте, почти всю карьеру там провел.
Ставки у игроков «основы» довольно приличные были. А вот кто сколько точно получает, в команде, в общем-то… не знали. Не знали! Потому что зарплата зависела от той организации, куда тебя прикрепляли, где тебя оформляли на конкретную должность. Я попал в СМУ-3 (строительно-монтажное управление. – Прим. авт.), а там начальник был большим любителем хоккея, и мне вместо двухсот пятидесяти рублей платили триста. А оформили меня слесарем. Вот так. А другой начальник, предположим, спорт вообще не любил, а тут еще какого-то хоккеиста ему навязали, и плати ему зарплату… Мой одноклубник мог и меньше меня получать; мог и больше. Предположим, везешь начальнику пригласительный билет на матч «Нефтяника»: «Завтра хоккей – приходите, пожалуйста». И в ответ: «Спасибо. Обязательно приду». А другому начальнику привезешь и услышишь: «Да на черта мне твой хоккей сдался!»
Зато премиальные по общим правилам выдавали. Как в команде устанавливали, так и распределяли. Кто больше в запасе просидел пятнадцать рублей за победу, а кто шайбы забрасывал или острые пасы отдавал, кто в меньшинстве выручал, тому четвертной. Еще, конечно же, обговаривалось, что размер премии зависел от того, сильную команду победили, середнячка или аутсайдера. Добавляли к среднему уровню премиальных. До тридцати рублей доходило, если не ошибаюсь.
Но никогда в «Нефтянике» никого не обманывали. Все обязательства выполнялись. И никаких свар из-за денег между хоккеистами не возникало. Коллектив подобрался сплоченный. Иначе я девять сезонов подряд не отыграл бы в Ухте.
Капустина деньги как-то особо не волновали. Сергей от радости светился, что его, такого молодого, в основной состав включили. Старался на тренировках, выкладывался в играх, прислушивался к старшим товарищам. Ко мне тоже уважительно относился».
Еще с ухтинской поры у Сергея никогда и ни с кем не возникало сложностей в общении. Ни когда сам молодым был, ни в зените карьеры, ни ближе к ее финишу. Его повсюду уважали, потому что было за что. Ему все симпатизировали, потому что не симпатизировать ему было попросту невозможно.
Виктор Маклаков:
«В местной детской спортивной школе Гурий Викторович Кузнецов собрал детей и тренировал их какое-то время, а потом уехал. Очень, скажу, сильный тренер. И когда его ребятишки подросли и возмужали, мы этих ребят стали подключать в нашу команду мастеров. Потихоньку привлекали в основной состав, а помимо них в хоккейной школе детей было очень много.
Первое время им было тяжело, вообще всем. Все-таки к мужикам пацаны попали, и тяжеловато им приходилось. Первое время мы их никуда особенно не привлекали, в пекло, на матчи не бросали. Чтобы не надломить юнцов.
Сергей выделялся. Фигура! Один из лучших!
В центре никогда не играл, всегда крайним был. Мне что бросалось в глаза? Стремление такое – везде только вперед, вперед к победе. Вообще не любил проигрывать. Не переносил это.
На тренировках играем в футбол, баскетбол, ручной мяч, ну и хоккей – и он везде был на виду, у него игровых качеств было полно. И не мог быть плохим, хуже кого-то, он должен был только лучшим быть. Лидером считаться. Лидером и победителем.
А какую мощь имел, какую хоккейную скорость! Еще упорством выделялся. Когда мы взяли его первый раз на полный подготовительный период, на предсезонку, Сергей прошел весь цикл на равных с мужиками. И там тоже был впереди нас всех. И в кроссе бежит впереди, и в любой игре выделяется. Упорный и старательный, каких я не встречал!
А какие пасы отдавал – закачаешься! Правда, с ним играл Витька Шарков – центральный нападающий; тоже такой парень грамотный – распасовывал, вел игру в тройке; у них так удачно все получалось.
И вот после того, как Капустин прошел весь сбор с «основой», он сразу влился в состав – и дальше его карьера пошла вверх.
Это был у него последний сезон в Ухте. Я с ним один полный сезон непосредственно поиграл. А до того мы его потихоньку подпускали и, выходит, ничего не испортили; тогда как-то незаметно Сергей половину-то матчей провел.
И в том единственном полном сезоне Сергей Капустин стал ведущим игроком».
В сезоне 1970/71 молодой дебютант профессионального хоккея забросил 31 шайбу (27 + 4 в финальном турнире) – больше всех в «Нефтянике»! А «Нефтяник», между прочим, выступал в состязаниях довольно высокого уровня; из того хоккейного пласта вышли известные мастера, которые потом украшали составы московских клубов.
Практически одного (полного) сезона в мужской хоккейной компании хватило Капустину для того, чтобы созреть для штурма иных высот.
О том, что Капустин-старший доберется до вершин, никто в Ухте определенно не говорил.
Виктор Маклаков:
«Сэр Капустин».
Так я его прозвал. Из уважения к его характеру и его таланту.
А вообще ребята его иногда звали Кэпэс. Ну, это – от фамилии. Чтоб покороче было. Но не скажу, чтоб часто Кэпэсом называли».
Очень это оригинальное и весомое прозвище. Ведущий форвард «Нефтяника», матерый Виктор Маклаков, присвоил безусому Сергею Капустину статус на аглицкий манер. То был высокий хоккейный чин, который не приспособлен к употреблению в хоккейном коллективе. Не станешь в игре так его называть: два слова же, да еще одно нерусское. Но весьма любопытно и показательно, что в течение первого и единственного сезона в Ухте авторитетный игрок Маклаков нефтяника Капустина иногда уважительно называл «Сэр Капустин».
Виктор Маклаков:
«Когда Капустин в нашу команду уже влился, в основном составе твердое место занял, он придумал то, что мы, опытные игроки, заметили и взяли на вооружение. У нас у всех клюшки были деревянные и прямые, мы рубанком их шлифовали и облегчали. А Сергей до чего додумался: я прихожу в раздевалку как-то, смотрю – клюшка торчит, привязанная к батарее. Так он делал себе загиб на крюке, какой лично ему удобен был. А мы до этого клюшечку почистим, угол подточим, облегчим и все. А Сергей клюшку намочит и ставит на ночь к батарее, утром приходит – она уже по «спецзаказу» готовая. Вот такое капустинское ноу-хау. Мы тоже стали так делать.
В том сезоне в «Нефтянике» Капустин играл очень здорово. Катание такое размашистое, мощь, скоростина – как танк все сметал на своем пути; руки мягкие, то, что надо; поляну видел прекрасно; пас партнеру всегда готов был отдать – удобный и своевременный; с альметовской точки как бросит – в дальний угол получи, вратарь. Капустин – прирожденный просто игрок!
Единственное, что я замечал, – это его непростой все-таки характер. Сергей мог где-то на партнера обидеться, но только в игре. Не то что заносчивым был… Серчал по делу: «Что ты пас мне не дал?!» Или: «Что не открылся?!» В таком духе. Претензии по делу, по игре предъявлял. Прав был, конечно, но слишком уж эмоционально это выражал. И где-то такая несдержанность могла и сказаться на его игре, ну на какое-то короткое время. Зато после матча Сергей – сама доброта. А еще немногословным был. К нам, старшим товарищам, прислушивался, никогда не грубил, без капризов и без заносчивости вел себя.
«Чемергес» – так мы в Ухте называли крепкий алкоголь. Откуда взялось такое словечко, не знаю. (Напитки на основе технического спирта или очищающих жидкостей. Употреблявшие регулярно отличались баклажанным цветом лица и короткой продолжительностью жизни. – Прим. авт.) В «Нефтянике» нормальная атмосфера была в коллективе; каких-то серьезных проблем со спортивным режимом не было. А Сергей, тот вообще не притрагивался к «Чемергесу». (Маклаков имеет в виду алкоголь, продававшийся в магазине. – Прим. авт.)».
Сезон нефтяника Капустина сослужил ему добрую службу. Все, что мог, впитал и усвоил. Расправил плечи и встал на ноги не то чтобы широко и крепко, зато достаточно для того, чтобы, не тушуясь, приступить к штурму хоккейной Москвы.
Виктор Маклаков:
«Мы, опытные хоккеисты «Нефтяника», понимали, что этого парня ждет хорошее будущее. Но и не сказал бы, что были уверены в том, что звездой станет. Один только полный сезон здесь выступал. В городе все уже были наслышаны про то, что Капустина Москва забирает. Болельщики вовсю эти новости обсуждали. Мы его по-доброму напутствовали перед отъездом в столицу. Но никаких «отходных» не было, конечно; он же совсем молодым уезжал.
Ну а потом мы все очень внимательно следили за тем, как у Капустина складывалось в «Крыльях Советов», в сборной. Переживали за него похлеще самых заядлых ухтинских болельщиков…»
Александр Володин:
«Еще в Ухте Капустин прибавлял во всем. Лучше становилось катание, более накатистым становилось с его фирменным широким шагом, с капустинской амплитудой, которая увеличивалась и увеличивалась. И с каждым годом на моих глазах прибавлял и прибавлял. Руки еще мягче и ловчей становились. Бросок с кистей оттачивал по силе и по точности. И в чтении игры был все лучше и лучше.
Ну буквально во всем росло Серегино мастерство!..»
* * *
В 1971 году коренной ухтинец Сергей Капустин отправился покорять хоккейную столицу Советского Союза, одну из главных столиц мирового хоккея.
Отправился звездочкой, известной только Ухте и окрестностям.
Как в русской сказке, то явилось перепутьем. Налево пойдешь – застынешь, оставшись тем, кто ты есть, и вернешься на север. Направо пойдешь – померкнешь, и вообще неизвестно, что с тобой станется. А напрямки двинешься – ослепишь всех вокруг красотой и силушкой своей былинной.
Сергей Алексеевич Капустин, по натуре своей прямой, как струна, никуда не стал сворачивать.
Прямая же завсегда короче любого извилистого маршрута…
Супер-3. Один в один
Слава. Популярность. Широкая известность. Они почетным эскортом сопровождают звезду спорта. Разным бывает этот воображаемый эскорт по количеству и качеству транспортных средств; особенно впечатляют эффектно экипированные мотоциклисты на «Харлеях», которые будто круглосуточно сопровождают звезд большого спорта.
У хоккейной звезды Сергея Капустина все как-то было обставлено скромно и сдержанно, словно в рамках жестко ограниченной сметы расходов, отведенной на такую роскошь. Словно являлся он главой карликового небогатого государства.
Нами, симпатизировавшими ему, воспринималось это болезненно; налицо была несправедливость, явная несправедливость в отношении Капустина. Недоданная порция славы – почему так происходило?
Причин тому не одна и не две.
Одно очевидно – пресса обходила его вниманием. Харламов, Мальцев, Якушев, Михайлов. Васильев, Петров, Третьяк, Балдерис… Частота их упоминаний в газетах и журналах зашкаливала. Сказал то-то, отыграл так-то. Капустин находился в центре событий и при этом на хоккейной авансцене отсутствовал.
Это – одна из граней «ПЛАНИДЫ СЕРГЕЯ КАПУСТИНА».
Феномена капустинской звездности.
Приведем суждения по этому поводу людей, которые болезненно воспринимали отсутствие Сергея в фокусе всеобщего внимания.
Александр Лубянецкий:
«К нам в Ухту как-то приехала команда ветеранов «Звезды России», был там Александр Павлович Рагулин. Матч показательный провели с местными ребятами, народу пришло очень много. Праздник удался. После матча, как водится, ужин устроили. Слово взял Александр Павлович, тост произнес: «Такие хоккеисты, как Сережа Капустин, рождаются в мире один раз в сто лет!»
И так отозвался о нашем земляке сам Рагулин – легенда нашего хоккея!
И я, хоть и не поиграл на очень высоком уровне, в команде высшей лиги, кое-что понимаю в хоккее и согласен полностью с Палычем.
Наш Капустин – звезда первой величины!
И я не возьму на себя смелость сравнивать Капустина с Харламовым или Мальцевым… Я просто ставлю их на одну доску.
Лично мое восприятие такое. И не потому, что Сережа земляк мой».
Александр Лубянецкий является патриотом Ухты, но без экзальтации. Крупный и такой степенный мужчина. Рассудительный. Его суждения имеют право на жизнь.
Игорь Капустин, напротив, дает волю эмоциям при воспоминаниях о старшем брате – родная же кровь; но Капустин-младший сам котировался достаточно высоко, во вторую сборную призывался многократно, в «Спартаке» выступал с Тюменевым и Кожевниковым (обоих Тихонов включал в состав национальной сборной), и это звено конкурировало в клубе с Шалимовым – Шепелевым – Капустиным-старшим. И потому к словам Игоря Алексеевича, остановившегося в шаге от высших титулов, тоже стоит прислушаться».
Игорь Капустин:
«Вот мы говорим о популярности моего брата, о том, что не был так популярен, как того заслуживал. Как были популярны Харламов с Мальцевым.
Популярность к кому приходит? Кто на виду, кто все время на виду… А на виду кто оказывается?
Мальцев мог один в один обыграть. Харламов накручивал дай боже. А Якушев накоротке редко кого один в один обводил, он больше, когда наберет скорость и раскатится, объезжал кого угодно. Малец, Харлам – они именно на обыгрыш шли. А Серега мой мог и обкатить, и обвести!»
Ай да брат! Ай да мастер хоккея! Насколько зорко все подметил.
Мы же у Игоря подметим, явно придираясь, маленькую и естественную неточность в формулировке последней фразы. «А Серега мой мог и обкатить, и обвести!»
Обкатить – тоже означает обвести, только на большем пространстве. Точнее сформулируем: «А Серега владел и длинной обводкой, и короткой!»
Вернемся, однако, к кумирам.
От Харламова и Мальцева трибуны буквально ходуном ходили!
Финт, обводка являлись для нашего тогдашнего болельщика верхом эстетики. Хитроумный финт форварда оставлял в дураках защитника и сразу же создавал предпосылку для результативной атаки. И для этого не требовалось большого пространства, каких-то дополнительных квадратных метров льда – как дополнительных «квадратов» при получении жилплощади особо заслуженными деятелями…
Обводка «на носовом платке» – наивысший пилотаж! Обводка за счет обката, на большой амплитуде, – «только» высший пилотаж! Строго говоря, сие достаточно спорно, ибо кому что нравится. Но мы же судим и рядим про Сергея Капустина, про недополученную им заслуженную популярность. И прикидываем так и сяк эмоциональную составляющую, визуальное восприятие трибун. Трибуны 70–80-х восторгались более всего харламовской или мальцевской обводкой.
Обкат в исполнении Капустина или Якушева свои имел преимущества, потому что оставлял защитника далеко позади себя, потому что догнать Сергея или Александра у того не было и малейшего шанса. Пожалуй, у Якушева это смотрелось изумительно пластично, зато у Капустина невероятно мощно и неотвратимо.
Александр Лубянецкий:
«Все-таки считаю Якушева звездой иного плана, чем Капустин. А так-то согласен с Игорем. Харламов, Мальцев, Капустин – ставлю их в один ряд. Считаю так с еще большей уверенностью после того, что высказал Игорь.
Сейчас-то вообще мало кто обыгрывает один в один. А кто пытается – тот же Гусев, те же Дацюк, Дадонов, – те и на виду».
«А Серега мой мог и обвести, и обкатить!»
Однако тогда на круг выходит, что Сергей Капустин в эффектности превосходил самого Валерия Харламова и самого Александра Мальцева! И обязан был срывать оваций больше, чем Валерий Борисович, и больше, чем Александр Николаевич.
Однако ж этого так и не происходило!
И опять на нашем горизонте появляется капустинский феномен. Появляется то, что мы окрестили «Планидой Сергея Капустина».
Отгадка лежит на синеватой поверхности ледового овала: Капустин редко, очень редко использовал короткую обводку – при том, что владел ею безупречно; куда чаще он включал свой фамильный обыгрыш – мощнейший и идеально скоординированный «объезд» соперника как стоячего и выезд напрямки к чужим воротам. И по-игроцки был Капустин абсолютно прав! И был абсолютно… не прав по части приобретения массовой популярности. Если бы стремился к повальному обожанию зрителей, то старался бы «побывать на двух свадьбах» – лишний раз применяя дриблинг «на носовом платке». Запросто справился бы и с этим! Но это был бы уже кто-нибудь иной, а не Сергей Алексеевич Капустин. Таких, как он, в нашем хоккее не было. По совокупности личностно-хоккейных качеств «второго Капустина» встречать не доводилось.
И отчего-то у авторов книги закрадывается пророческое чувство, что и не появится такой хоккеист в обозримом будущем…
Александр Лубянецкий:
«Сергей, помню, приехал в Ухту, когда уже в Москве обосновался и за «Крылья» играл. Ну и, видно, решил размяться, подвигаться – мы пошли, прихватив с собой Игоря, брата его, на лед, просто повозиться с шайбочкой. Естественно, что Сергей против нас с Игорем играл. Обводку показал потрясающую. Короткую обводку. Нанизывал нас только так! Обводил, обводил на маленьком участке. Никак шайбу не могли у него отнять. В матчах-то Сергей редко этим пользовался, предпочитал свою фирменную обводку – мощно стартовал и обходил кого угодно, вроде как и не замечая соперников. А тут в родной Ухте дорвался…»
Абсолютно неизвестный эпизод. Причем весьма показательный. В качестве активного отдыха (или, верней определить, забавы ради) Сергей играет один против двоих – брата, который помладше, и земляка, который на два года младше. Играет против нападающего и защитника. И не дает им шанса отобрать у него шайбу. Вот здесь-то Капустин и включает по полной программе свое владение обводкой накоротке! При таких обстоятельствах нелепо выглядел бы обкат на широком шаге брата или земляка…
