Болезни Белокамня

скачать книгу бесплатно

Болезни Белокамня
Андрей Смирнов

Что может быть хуже самой эпидемии чумы? Сопутствующая паника, хаос и мародёрства? А, может, чудовищные меры борьбы с заражёнными в зоне карантина в виде убийств и сожжений? Нет, хуже этого только прогрессивные методы утилизации мёртвого материала, который воскрешают, чтобы заразные трупы сами могли переместиться к месту своего последнего упокоения. Вот только что будет, если мертвецам отдадут не команду на самоуничтожение, а на убийство тех, кто ещё борется за свои жизни в зоне карантина?

Болезни Белокамня

Андрей Смирнов

© Андрей Смирнов, 2017

ISBN 978-5-4485-7642-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Когда в городе вспыхивает эпидемия чумы, правительство готово идти на любые меры, чтобы предотвратить распространение заразы. Перегородить и оцепить поражённые районы, отправить туда докторов, гуманитарную помощь, а если потребуется – то и солдат с магами, чтобы пресечь беспорядки и недовольства граждан. Но что делать, если эти меры бесполезны, а угроза заражения сохраняется? Правильно, устроить локальный зомби-апокалипсис, чтобы умершие от чумы сами встали и полезли в костры. Главное при этом, не попасться в зубы кадаврам, пересидев смутное время в надёжном убежище. Но если уж вас угораздило очутиться на улице – беги, мясо, беги!

    Смирнов Андрей Викторович.

Посвящаю эту книгу своей хорошей знакомой Белогривке Нэт – Якубе Наталье)))

Болезни Белокамня

Ущербная луна была скрыта на ночном небе мрачными грозовыми облаками, а посему света не было никакого. Густая тьма для трущоб Белокамня, именуемых в народе Дырой, была явлением привычным и обыденным, благо фонари тут имелись далеко не у всех, а зажигались и того реже, чтобы не тратить драгоценного масла. Да и бродить по ночам на улицах было смерти подобно, ибо обычным гражданам не место за порогом дома в столь поздний и опасный час. Мало того, что темнота была такой, что хоть глаз выколи, так ещё и вся разбитая дорога была в глубоких лужах. Тоже вполне обыденное и заурядное явление для Дыры, где некому заботиться о качестве мостовых и мостить дороги, а посему они пребывали в таком плачевном состоянии.

Вот рядом с лужей шлёпают босые ступни, украшенные грязью и тусклыми обломанными неопрятными ногтями, что тоже легко объяснить бедностью и гигиенической неграмотностью населения неблагополучного района. Ноги эти заплетаются и подволакиваются, словно их хозяин пьян (вполне обычное состояние для местной нищеты), а потом и вовсе начинают громко шлёпать по луже, что можно, вероятно, объяснить невменяемостью пешехода и темнотой окружающей обстановки. Вот влезший в воду человек начинает хрипеть и стонать, вероятно выражая своё негодование, и, стоит отметить, что для чересчур пьяного человека подобный способ изъясняться с окружающими и самим собой весьма уместен, ибо сейчас он точно не в состоянии членораздельно говорить. Обыватель шатается, а посему поскальзывается, но ему удаётся вовремя упереться о стену ближайшего здания рукой, и сохранить равновесие, не отправившись в задорный заплыв. На том месте на досках, куда только что легла его пятерня, остаётся грязный влажный отпечаток ладони, который указывает на то, что её хозяин тот ещё свин, раз у него даже руки перепачканы неизвестно чем.

На мгновение из-за туч показывается бледная луна, высветившая грязную подворотню и барахтавшегося посреди лужи крестьянина, который поднимает своё лицо к небу. Однако лицом это кровавое месиво назвать сложно, и, похоже, что бедный пьянчуга совсем недавно схлопотал по зубам, и, уверяю вас, в городских трущобах словить леща по щам – раз плюнуть. И оставленный им отпечаток на стене дома также тёмно-красного цвета, вот только чья это кровь – раненого бедолаги или чужая, сейчас уже не понять. Местным бандитам может не понравиться в вас абсолютно всё – как вы идёте, как вы дышите или говорите и свистите. Любой косой взгляд, небрежная ухмылка на лице, ваша одежда или обувка, которая может вызывать зависть, ваш груз, который вы можете нести при себе. В общем, причиной нападения может стать абсолютно всё, что угодно! Грязные руки крестьянина скребут обломанными ногтями по земле, чтобы найти опору, и в тусклом лунном свете становится видно, что не только ногти выглядят на грязных конечностях ужасно, но ещё и имеются некие язвы и нарывы, обозначавшие плохое здоровье страдальца. Что ж, и это тоже не новость в Дыре, поскольку там, где бедность, там и всевозможные болезни с болячками, коих в трущобах больше, нежели блох на шкуре бродячего пса.

Вот бедолаге наконец-то удаётся найти опору и подняться на ноги из лужи, и он поворачивается в сторону ближайшей подворотни, откуда слышится негромкий шорох – это на сцене появляется очередное действующее лицо в виде крепкого мужика, возвращающегося домой посреди ночи. Вероятно, этот работяга вкалывал до захода солнца или даже и дольше, чтобы заработать на пару грошей поболе для прокорма своих родных, и теперь он мечтает только об одном – поскорее добраться до постели, чтобы в забытьи рухнуть на койку и забыться беспокойным сном. Будь это бандит, он бы уже попросту набросился на бедного пьяницу, огрев его по затылку дубиной или всадив ему в пузо нож, но это человек старательно обходит грязного бродягу стороной, стараясь держаться от него подальше. Тот же издаёт горлом странный булькающе-хрипящий звук, протягивая свои руки с гнойниками на них в сторону спешившего по своим делам мужчины.

– Извини, приятель! – пожимает плечами работяга, отходя на шаг назад. – У меня нет при себе лишних монет! А те жалкие крохи, что у меня в наличии, нужны мне самому и моим голодным деткам. Прощай!

Он старается обогнуть лужу со стоящим посреди неё странным человеком, желая держаться от него подальше, дабы не подцепить какой-нибудь болячки. Однако подобное пренебрежение к собственной персоне явно приходится не по душе заразному пьянчуге, который с рычанием бросается вперёд, намереваясь атаковать припозднившегося прохожего, вероятно решив вытряхнуть из него необходимые для опохмела монеты силой. Подобным в Дыре тоже никого не удивишь, ибо драки тут вспыхивают чаще, нежели огни на той стороне реки по вечерам, где живут состоятельные горожане.

– Ах ты паскуда! – кричит мужчина, успев перехватить нападавшего за запястья, и теперь сражаясь с ним.

Больной урод старается укусить напуганного соперника, щёлкая своими гнилыми зубами перед носом своей жертвы. Вблизи становится видно, что лицо поганца покрыто не только подсыхающей кровью, но и распухло от вздувшихся на нём пузырей и язв, что пугает бедного работягу ещё сильнее. Изловчившись, ему удаётся отпихнуть от себя больного урода прочь, отчего тот падает обратно в лужу, и, к собственному ужасу, победителю становится видно, что в спине пьяницы торчит рукоятка ножа, застрявшего лезвием между его рёбер. Кроме того становятся видны также и чудовищные резаные раны в районе поясницы заражённого урода, которые не только выглядят пугающе, но и вполне смертельно. Подобными ужасами кого-то удивить в Дыре уже невозможно, ибо убитые разнообразными способами жертвы грабежей и просрочившие очередную выплату должники встречаются на тёмных улочках повсеместно, как и поражённые различными проказами и прочими болячками заражённые. Однако сочетания чудовищных ран и болезней встречаются не так уж и часто, а тем более в такой мерзопакостной комбинации. Ряха страдальца раздута вовсе не из-за побоев, как могло показаться изначально из-за крови, покрывающей его физиономию, но из-за мерзких набухших волдырей и общей отёчности, отчего он становится мало похож на человека. Да и не человек это уже в привычном смысле этого слова, ибо с подобными ранами, какие есть на теле этого бедолаги, выжить попросту нереально – перенести столько ножевых ранений, сколько имеется на пояснице и спине этого урода, не сможет безнаказанно даже самый крепкий и стойкий организм. Однако крестьянин до сих пор шевелится, рычит, и снова бросается в атаку, но теперь работяга, и раньше не горевший желанием задерживаться в этом переулке и сражаться с неведомой тварью, шустро припускает с места в карьер, намереваясь как можно скорее убежать отсюда прочь. К сожалению, прокажённый урод-зомби успевает вцепиться своей грабкой за шиворот грязной рубахи своей жертвы, дёрнув человека на себя. Ткань трещит, разрываясь на части, поскольку мужчине вовсе не хочется знакомиться с зубами и кулаками нападавшего вблизи, и вот уже рабочий оказывается принудительно раздет, когда его одежонка лопается на два больших куска, а потом нападавшему всё же удаётся повалить свою жертву наземь, после чего двое мужчин катятся по ней, пачкаясь в грязной луже и разнообразном мусоре с отходами. И если пострадавший хочет попросту сбросить с себя монстра и убраться отсюда прочь, то вот заражённая неведомой хворью тварь явно желает уничтожить своего соперника, поскольку только смерть успокоит это чудище.

Душить зомби оказывается бесполезным трудом, как и пытаться бить ему по лицу, глазам, паху и прочим уязвимым местам, ибо все эти атаки не приносят должного эффекта, только наоборот вредят, ибо при подобной защите пара волдырей на окровавленной ряхе оказываются раздавлены, и гной из них брызжет вниз, пачкая руки человеку и марая его лицо, отчего он начинает в панике отплёвываться, после чего переходит на хрип – это упырю удалось сомкнуть свои ладони на шее врага. Теперь зомби начинает душить свою жертву, попутно при этом стараясь укусить её за шею или лицо, отчего теряющему сознание мужчине под соперником приходится очень и очень туго. Во-первых, он должен стараться сбросить с себя прокажённого, но тот сидит на работяге и возвышается над ним настоящим монолитом. Во-вторых, нужно не дать себя задушить, а ещё и при этом нужно уворачиваться от укусов твари, поскольку подставлять ему своё лицо чревато не просто обычной раной, но и заражением, ведь с одутловатой ряхи вниз по-прежнему капает чужая кровь и гной самого мертвеца. Уже на последнем издыхании, на грани потери сознания, мозг мужчины вспоминает об увиденной ранее ране и торчавшей из неё рукояти ножа, и левая рука работяги сама собой заходит упырю за спину, в тщетных попытках нащупать это оружие. Поскольку теперь сопротивление стало сходить на нет, мертвецу удаётся ударить человека затылком об землю, отчего тот едва не отключается от боли, а во все стороны брызгают капли потревоженной лужи, ибо сражаются соперники по-прежнему именно посреди воды.

– Неужели это конец?! – мелькает последняя паническая мысль в голове мужчины, шарившего своими руками по телу зомби. – И мне суждено умереть посреди грязной вонючей подворотни от лап и зубов какого-то упыря, не успев перед этим попрощаться со своими родными?! Какой кошмар!

Однако следом за этим натиск врага начинает ослабевать, в глазах работяги начинает проясняться, и он закашливается, когда в горевшие адским огнём лёгкие наконец-то начинают поступать новые порции воздуха. Жадно втягивая в себя гнилостный смрад переулка ртом и ноздрями, мужчине удаётся спихнуть с себя внезапно обмякшего соперника, в ухе которого красуется лезвие ножа, по которому одна за другой стекают красные тягучие капли. Всё же человеку удалось из последних сил добраться до ножа в спине твари, вырвать его и от души зарядить по голове, и этот удар оказался смертельным. Хотя умерло ли это существо, которое и доселе казалось не особо живым? Так или иначе, после подобного удара оно уже не шевелилось, и не предпринимало никаких попыток снова напасть на соперника.

Брезгливо отпихнув от себя ногой неподвижное тело, мужчина поднялся из лужи, утирая лицо тыльной стороной своей руки, после чего быстро направился прочь в ночные трущобы города, с тем, чтобы поскорее добраться до дома, а затем и разнести заразу на всех встречных и родных. Нет, конечно, он не хотел подобной участи для себя или своих детей и жены, однако судьба распорядилась иначе. Не успел он ещё исчезнуть во тьме сгустившейся ночи, как тело больного мерзавца начало биться в судорогах на земле, отрыгивая новые порции крови и гноя, и на этот раз вокруг оказалось несколько свидетелей из числа мародёров, решивших обобрать свежий труп, пока этого не сделал кто-то ещё. Естественно, что при виде картины проткнутой головы, из уха которой торчал нож, погруженный туда по самую рукоятку, но что не мешало бедолаге биться в припадке, напугало несостоявшихся грабителей до чёртиков, отчего они с воплями поспешили прочь. В эти тёмные смутные дни беднота Белокамня увидит столько ужасов и познает столько страданий, что впоследствии это время будет прозвано «Годом Чёрного Мора».

Глава 1

– Эй, Нэт! – позвал девушку лопоухий паренёк, желая остановить свою решительную подругу. – Ты куда?

– На пристань, Эф! – рассмеялась та звонким мелодичным голоском, который так нравился юноше. – Увидимся завтра!

– Снова отправишься к контрабандистам?! – нахмурился парень, который вовсе не желал того, чтобы его возлюбленная отиралась в опасном месте в компании таких же людей.

– А тебе какая разница? – улыбнулась Нэт, которая всё прекрасно понимала.

Девушка уже была давным-давно в той поре, когда простолюдины играли свадьбы и начинали рожать детишек, пусть ей и было только восемнадцать лет, а посему ей уже просто необходимо было определяться с парой на свою жизнь. Нэтали прекрасно знала, что Эфраим, лопоухий мальчонка, на год младше её, тайно влюблён в неё и души не чает в прекрасной соседке, однако девушка не воспринимала его в качестве ухажёра. Ну какой из него жених, скажите на милость? Лопоухий, кривозубый, да ещё и неумёха, вдобавок. Ну и что, что Нэт и Эф росли вместе с младых ногтей, поскольку были соседями по Вшивому переулку, который располагался в Дыре – в трущобах огромного города, именуемого Белокамень? Что с того? Да, они росли вместе, дружили, делились между собой детскими секретами, вместе озоровали и проказничали, помогали друг другу и даже покрывали товарища при необходимости перед строгими родителями, но вот никаких любовных чувств у Нэт её нескладный сосед не вызывал. Вообще. Кроме того, особой красотой паренёк не блистал, в отличие от девушки, как и перспективами карьерного роста. Родители Эфа трудились разнорабочими с рассвета и до заката где придётся и кем придётся, а посему пристроить своего сына они никуда не могли. Эфраим был самым старшим в своей многочисленной семье, и ему уже приходилось трудиться наравне со взрослыми, чтобы помочь прокормить всех своих братьев и сестёр, в то время как Нэт со своей матерью жили вдвоём, при этом не особо бедствуя, благодаря таинственным заработкам женщины.

Злые языки утверждали, что та работает в борделе под названием «Смачные прелести», что располагались в тех же трущобах, и посему может приносить домой более или менее существенные суммы денег, нежели чернорабочие. Впрочем, особо гадкие люди утверждали, что помимо денег Санса (так звали маму Нэтали) тащит с собой домой не только заработки, но и разнообразные срамные болячки, а также два или три раза принесла и в подоле, результатом чего стало появление Нэт на свет, а также двух её младших братьев, которым суждено было оказаться волею судеб мертворождёнными. Про отца женщина никогда своей дочери ничего не рассказывала, наотрез отказываясь распространяться на эту тему, что лишь ещё пуще подхлёстывало злопыхателей, кои всегда утверждали, что Нэт стала плодом продажной бордельной любви, а посему мать и правда не знала, от кого могла понести.

Слухи слухами, но озорным друзьям удалось в своё время проследить, куда уходит Санса, и это не составило больших трудов, поскольку та и не скрывалась особо, а посему девушка очень огорчилась, когда получила подтверждение уличным слухам. Её мать и правда каждый вечер отправлялась в сторону «Смачных прелестей», возвращаясь только под утро в очень помятом состоянии, и это огорчало Нэт сверх всякой меры. Зато она всегда была сыта, и одевалась весьма неплохо, в отличие от её друга и товарища Эфраима, донашивающего обноски за своим более старшим дядей, жившим неподалёку. Многие прочили, что вскоре угасающая красотой Санса покинет бордель, а посему её место будет суждено занять её дочери, чтобы их скромная семья из двух человек могла достойно существовать и впредь. Естественно, что подобная участь ужасала не только саму Нэт, но и её влюблённого друга, который в девушке души не чаял. Злопыхатели же ждали появления девицы в «Смачных прелестях» с трепетом и содроганием, ибо тогда можно будет не только продолжать злословить о благополучном на вид семействе дальше, но и лично познать Нэтали, разделив с ней ложе за монеты, ибо, как уже упоминалось ранее, девушка выросла настоящей красавицей.

В ней было хорошо абсолютно всё – и смазливая мордашка, и фигура, и светлые вьющиеся волосы в сочетании с белоснежной кожей, которые в южном Белокамне, полном загорелых или откровенно чернокожих жгучих брюнетов и шатенов, были настоящей редкостью, и встречались, в основном, у заезжих гостей или рабов с Севера или Запада. В общем, не девушка, а мечта! Но, что ещё хуже для различного рода сплетников, Нэт совсем не походила на свою мать, поскольку та была намного темнее своей дочери как кожей, так и волосами, разительно отличаясь также и чертами лица, кои, похоже, девушка унаследовала от своего неизвестного отца-иностранца, решившего на досуге заскочить в местный бордель.

Обладая подобной красотой девушкам Дыры приходилось либо безвылазно сидеть дома, справедливо спасаясь таким образом от возможных посягательств на свою честь, либо учиться защищать себя или маскировать свою красоту подобающим образом, чтобы обитавшие в трущобах отморозки не покусились на лёгкую сладкую добычу. Нэт пошла по второму пути, и теперь на счету девушки было два ножевых ранения, которыми она наградила излишне любвеобильных ухажёров, а также с полдюжины отбитых бубенцов и повреждённых гортаней. Драться в Дыре и постоять за себя учили едва ли не с самого детства, а посему не стала упускать возможности поучиться навыкам боя и наша блондинка, которую в народе уже прозвали Белогривкой и запомнили, что с ней дел лучше не иметь. Кроме того, девушку опасались тревожить также и из того расчёта, что её матерью была сама Санса Скрытная, которая была вхожа к Вдовам из борделя «Смачные прелести». Многие опасались, что женщина эта не только работает, торгуя своим телом, но и промышляя грабежами в составе банды взбалмошных баб, которым дорогу переходить было смертельно опасно. Косвенное подтверждение этим слухам Нэт получила ещё в детстве, когда её мать научила драться ножами, дубиной и голыми руками, а также являлась иногда посреди ночи с очередной кровоточившей раной на своём теле. Один из таких ударов стал причиной выкидыша, и с тех пор Санса была бесплодна, о чём сильно горевала и сокрушалась целыми днями, но радовалась этому ночами, когда понимала, что не станет в очередной раз матерью неизвестно от кого. Теперь же Нэтали уже не сомневалась в том, кем работает её мать, ибо знала это наверняка. Санса и правда была не только уличной девкой, но и настоящей разбойницей, чьё мнение было не последним на преступном совете Вдов, а посему трогать её или её дочь, и открыто злословить о них, мог только сумасшедший, кому не слишком мила его жизнь. В этом все обыватели трущоб были уверены также сильно, как и в том, что по вечерам солнце садится за горизонт, а по утрам восходит. Кто смел переходить дорогу Вдовам, тех, как правило, находили позже по частям. Сплетникам безжалостно вырезались языки, соглядатаям – уши, а также выкалывались глаза и рвались ноздри, должникам в лучшем случае ломали и отрезали пальцы, а в худшем – топили в реке. Насильников же Вдовы ненавидели больше прочих, и таковых обычно обнаруживали после совершённого ими злодеяния в оскоплённом состоянии, а также с переломанными конечностями. Зная об этом, семье Нэт и Сансы никто не смел угрожать или осмеивать открыто, а посему за свою безопасность девушка обычно не переживала. Не сумеет отбиться сама – позже негодяя накажет матушка и её подруги.

Однако для влюблённого Эфраима подобный довод звучал не очень убедительно, ибо он действительно переживал за свою даму сердца, не спешившую разделить с ним его чувство. Да, Нэт была благодарна своему соседу, за то, что тот не чурался её и не злословил за спиной, как все прочие, но кроме чувства товарищества ничего к нему не испытывала. Как там говорят, что противоположности притягиваются? Ничего подобного! Вместо того чтобы выбрать себе работящего парня, девушке нравился другой, более интересный молодой человек. Настоящий плохиш, уверенный в себе, сильный, ловкий, и очень красивый. Этого счастливчика звали Дюмон, ему было двадцать лет, и он уже прослыл самым настоящим бандитом трущоб, состоящим в крупном клане Топоров, коим подконтрольны были также и приснопамятные Вдовы, где отличилась Санса Скрытная. Молодой повеса пошёл по стопам своего отца-контрабандиста, также начав участвовать в незаконных перевозках и хранении запрещённых товаров и людей, при помощи речных перевозок на небольших шлюпках и яликах, умело минуя кордоны стражи и заслоны конкурентов. Дюмон был настоящим хищником, ибо на его счету уже было несколько трупов и один шрам на лице, который нисколько не умалял красоты этого чернявого паренька, а наоборот придавал ему дополнительного шарма. Яблоко от яблони, как говорится… И если Дюмон пошёл по стопам своего отца, то Нэтали только ещё собиралась ступить на скользкую тропу криминала. Санса до сих пор щадила свою дочь, не желая ей своей участи, однако девушка уже всё решила, требуя от родительницы помочь ей вступить в отряд Вдов, на что та всегда отвечала уклончиво.

– Зачем это тебе, моя милая?! – грустно улыбалась в такие моменты мать, расчёсывая дочери её белоснежные локоны.

– Я не хочу прозябать в нищете, подобно Эфраиму и его семье, – всегда отвечала одно и то же девушка. – Не хочу бояться каждого шороха, каждого бандита и каждого злопыхателя. Не хочу знать голода и нужды.

– Но ведь всего этого можно добиться и иным путём, нежели насилием или торгуя своим телом! – вздыхала Санса.

– А я и не хочу торговать собой, мама!

– Вдовы не берут тех, кто отказывается от подобной работы, – горько усмехалась женщина. – Они ожидают от своих подопечных того, что те всегда готовы пойти на любые жертвы и принимать крайние меры. Умение грамотно торговать своим телом ценится ими пуще всего прочего, ибо банда очень часто действует путём соблазнений или откупается подобным образом от поступающих претензий. Так что моя милая Белогривка, давай лучше подумаем над тем, куда мы сможем тебя пристроить, чтобы ты зарабатывала честным трудом, а не так, как твоя пропащая мать!

Однако время шло, никаких альтернатив предложено и озвучено до сих пор не было, а посему девушка готовилась к своему боевому крещению, каждый раз с замиранием сердца провожая мать вечером на службу, надеясь и одновременно опасаясь того, что та скажет ей собираться и поведёт её в бордель на смотрины. Каждый раз этого не происходило, а посему после ухода Сансы Нэтали каждый раз приходилось волноваться из-за того, что её мать может не вернуться домой, оставшись где-нибудь на узких грязных улочках Дыры истекать кровью с ножом в животе, как уже бывало не раз и не два. Правда раньше, женщина находила в себе силы подняться на ноги и доковылять до дома или борделя, где её выхаживали и ставили обратно в строй, но ведь здоровье у неё уже не то, что раньше. Каждый раз может стать последним. И этого Нэтали боялась пуще собственной смерти, ибо никого ближе матери у девушки не было.

Тряхнув головой, Белогривка отогнала прочь свои сомнения, глядя на стоявшего рядом с ней Эфраима, чей взор тёплых карих глаз лучился собачьей преданностью и надеждой.

– Может, ты не пойдёшь сегодня на пристань? – спросил он у своей возлюбленной. – Я хотел тебя позвать кое-куда, если ты не возражаешь.

– Куда? – полюбопытствовала девушка, хотя уже была уверена в том, что откажет своему товарищу, который не мог сравниться с Дюмоном.

– Секрет! – усмехнулся Эфраим.

– Уж не на свидание ли ты меня хочешь позвать? – улыбнулась Нэтали, наблюдая за тем, как быстро краснеет лицо её несостоявшегося ухажёра, выдавая его с головой. – Неужели это так?!

– Э-э-э, – замялся юноша. – Почти! Я хотел пригласить тебя на выступление уличного балагана. Они в Ремесленном Квартале сейчас остановились, выступают там по вечерам. Это, конечно, не цирковое городище в центре, но тоже есть на что посмотреть. Вот, я уже и билеты на сегодняшнее выступление приобрёл.

С этими словами он показал девушке два замусоленных бумажных огрызка, которые были настолько жалкими, что с успехом могли соперничать со скромными потугами Эфраима по соблазнению своей соседки.

– Всё это очень мило, Эф, но ты же знаешь, что мы с тобой всего лишь друзья! – вздохнула Нэтали. – Ты мне нравишься, правда, но подумай, что скажут твои родители, когда узнают, что ты связался с такой беспутной девкой, как я? Ты же сам знаешь, что в народе судачат про меня и мою мать. Хочешь, чтобы подобные сплетни пошли про тебя и твою семью?

– Мне всё равно! – тряхнул своими грязными патлами Эф. – Мне всё равно, что обо мне подумают! Ты мне нравишься и я хочу…

– Эфраим, домой! – раздался громогласный клич из его домишки. – Помоги мне покормить Бруно и Стефана, а потом будешь ужинать сам!

– Я… я… Иду, мам! – крикнул, обернувшись назад, юноша, после чего горячо прошептал Белогривке. – Я быстро! Как только покормлю малых, так сразу к тебе и вернусь! А потом мы сможем отправиться на выступление! Ну, что скажешь?!

– Я не смогу! – вздохнула девушка. – Отдай эти два билета своим родителям, и отпусти их туда отдохнуть от забот, а сам останься дома с детьми.

– Может, ты тогда пришла бы ко мне в гости и помогла мне с братьями и сёстрами?

– Ну не знаю, – пожала плечами Нэтали, которой уже не терпелось ускользнуть от друга, чтобы отправиться на настоящее свидание с ненаглядным Дюмоном.

– Всё-таки пирс! – нахмурился проницательный Эфраим. – Этот контрабандист не достоин тебя!

– А вот это уже мне решать! – пришёл черёд хмуриться и Белогривке. – Кто меня достоин, а кто нет!

– Этот пройдоха подведёт тебя под арест, попомни мои слова! – сжал в кулаке билетики молодой человек. – Ты сама прекрасно знаешь, как бандиты относятся к своим…

– Не называй его так! – вскинулась Нэтали. – Он не бандит!

– А кто же он тогда?! Контрабандист, который стоит вне закона! Не лучшая партия для тебя!

– Ну, знаешь! – всплеснула руками девушка, разворачиваясь, чтобы уходить. – Это уже чересчур, даже для тебя!

– Я всего лишь желаю тебе добра! – крикнул вдогонку её Эфраим. – Нэт, прости меня! Не уходи!

Однако та уже свернула за угол, намереваясь добраться до пирса затемно, чтобы не пришлось туда идти впотьмах. С одной стороны настроение было безвозвратно испорчено размолвкой с другом, который постоянно стремился изменить этот статус на более интимный, но с другой сердце девушки трепетало от осознания того факта, что скоро она встретится со своим ненаглядным Дюмоном. По крайней мере, девушка на это рассчитывала, ибо место встречи не было оговорено заранее, но насколько она знала своего парня, тот большую часть своего свободного времени проводил именно там, без устали латая свой старый разбитый ялик, на котором его старик постоянно провозил наркотики в город.

– Если на пристани в правобережных доках я не обнаружу Дюмона, тогда вернусь обратно и загляну к Эфраиму, – решила для себя Белогривка. – То-то паренёк обрадуется, если это произойдёт! Знатно он в меня влюбился, это факт!

Однако если тебе не повезло однажды, то не повезёт и дважды, потом и трижды, и лишь потом иди ж ты… примерно так всегда говаривал отец Эфраима, и в чём-то был прав. Как и в своём нежелании отпускать на прогулки сына с этой беловолосой девицей, кою все в народе считали чужой, и чурались её при встречах. Ну что могло хорошего выйти из подобных встреч, когда шебутной мамашке Нэтали вздумается прирезать бедного паренька за заигрывания с её ненаглядной дочуркой, с которой женщина едва ли не пылинки сдувала? Зачем позволять своему первенцу связываться с откровенно криминальной семьёй, чтобы покрывать таким образом позором не только его самого, но и прочую родню? Лучше жить впроголодь, но спокойно, чем сыто, но с ножевыми ранениями, как Санса, кою уже несколько раз пытались умертвячить на её «работе»!

Добралась до знакомого места девушка очень быстро, ибо отлично знала все переулки и тропки, благодаря которым можно было срезать путь. Лишь в одном месте ей пришлось свернуть прочь, чтобы не приближаться к трём грабителям столь скудоумного вида, с которых сталось бы наброситься на девушку вопреки её репутации в трущобах. В остальном же путь её ничем не омрачился, и вскоре она выбралась к пирсу правобережных Доков, наблюдая за тем, как её ненаглядный Дюмон общается с больших размеров водяным троллем, стоявшим по пояс в реке. Парень перебросил твари увесистый свёрток, в котором, вероятно, содержалось нечто запретное, и это нечто называлось чёрный лотос. Нэтали была уверена в этом на все сто процентов, ибо знала данного тролля, которого все величали не иначе как Помойка. Гигант промышлял продажей наркотиков местному населению, а контрабандист снабжал его этим зельем, и посему их союз был вполне понятен и взаимовыгоден.

Получив свой товар, иссиня-зелёный тролль кивнул, после чего занырнул в реку, оставив Дюмона в одиночестве, но скучать ему не приходилось, ибо в его руках задорно звенел кошелёк с монетами, а к нему самому уже приближалась девушка.

– А, любимая! – обрадовался появлению Белогривки пройдоха. – Здравствуй! Рад тебя видеть!

– И я рада! – кивнула та, прильнув к парню. – Ты свободен?!

– Именно! – улыбнулся Дюмон. – Скучала по мне?

– Естественно! Куда ты запропастился?!

– Ну, дай подумать! – дурашливо наморщил лоб парень, якобы вспоминая, что с ним приключилось за последнее время. – Я тут вверх по течению нашёл небольшую пойму на одном из притоков Полноводной, так там такие нимы и русалки плещуться, что… Эй, за что?!

– Это тебе за русалок! – пихнула враля кулаком в бок Нэтали. – А это тебе за нимф!

– Ревнуешь, что ли?! – усмехнулся довольный произведённым эффектом Дюмон. – Да ладно тебе, не сердись!

– Так куда ты запропал почти на седмицу?! – уставилась на своего возлюбленного девушка.

– Работал, – ответил тот. – Выбирался с напарником вверх по течению, добирались до Чернотопья на лошадях, обратно на ялике, стандартная схема. Запаслись лотосом под завязку, вот только последнюю часть Помойке сбыл.

– Кстати, – встрепенулась Нэт. – А почему тролля зовут Помойкой?

– А он свои запасы прячет в вонючих местах, – охотно пояснил контрабандист. – Там, где стража рыться брезгует. На это все покупатели зелья жалуются на нестерпимую вонь от свёртков, на что тролль и предлагает им их помыть. Помой-ка, да все запахи и отобьёт. Примерно так он говорит своим покупателям, за что и заработал подобное прозвище. Ну да что мы об этом наркоторговце говорим?! Давай лучше убежим куда-нибудь ото всех, и побудем наедине?

– Давай! – охотно согласилась девушка. – А куда мы пойдём?!

– Да тут недалеко! – хихикнул Дюмон, доставая из-под ворота своей рубахи ключ, висевший там на верёвочке. – Прямиком за твоей спиной!

Нэтали обернулась, после чего сразу же нахмурилась.

– Ты предлагаешь мне пойти с тобой туда?!

– А почему нет?! – усмехнулся парень, начиная колдовать своим ключом возле большого навесного замка закрытого на ночь лодочного амбара. – Внутри тепло, сухо и довольно просторно! Кроме того, у меня при себе кое-что есть, погляди!

С этими словами Дюмон нагнулся к своему мешку, показывая своей девушке его содержимое. А там обнаружилось вино, початый сыр, хлеб, фрукты и даже немного вяленой рыбы, которыми контрабандист обычно питался в походах.

– На двоих хватит! – улыбнулся он. – Ну так что, пошли?

– Идём! – кивнула ему Нэтали, чувствуя подступающую к телу приятную истому.

– Вот эт по нашему! – кивнул Дюмон, открывая амбар. – Милости прошу!

Если бы в подобное место девушке предложил заглянуть кто-то иной, то она бы ни за что на свете туда не отправилась, но любовь, и особенно девичья и юношеская, дело такое тонкое, что не нам судить Белогривку и её парня. Прошмыгнув мышью вовнутрь амбара, Нэт насторожилась, глядя на своего молодого человека, который совсем не спешил заходить следом за ней, глядя куда-то в сторону.

– Что такое?! – насторожилась девушка.

– Сюда движется какой-то человек, и, кажется, я его знаю! – ответил ей Дюмон, всё ещё стоя в раскрытом дверном проёме.

– И что с того?! – поразилась Нэтали. – Закрывай дверь и давай уже найдём внутри местечко поудобнее! – нахмурилась Нэтали, которая, как и все девушки, не любила, когда парни переставали обращать на неё внимание, отвлекаясь на что-то иное.

– Нет, погоди! – остановил её контрабандист. – Этот малый мой бывший пассажир, я его узнал по одежде и походке. Похоже, что он также узнал меня!

– И что?! – нахмурилась Белогривка. – Он тебе важнее меня?!

– Ты не понимаешь, любимая, – повернулся к ней улыбавшийся Дюмон. – Этот парень не просто щедр! Он оплатил мне своё незаконное проникновение в город втройне, и, чувствую, я мог бы вытянуть из него и ещё больше монет, если бы продолжил торги. Ощущение такое, что у него денег куры не клюют, и, возможно, он сейчас хочет меня попросить об очередной услуге!

– То есть тебе работа важнее меня?! – оскорбилась девушка.

– Нет, это значит, что вместо вот этого, – с этими словами парень достал из кармана серебряное ожерелье, протянув его Нэт. – Я смогу подарить тебе золотое, или отличный перстень!

Естественно, что при виде подарка сердце девушки оттаяло, и она с восторгом приняла дорогую вещь, сразу же поспешив примерить украшение, приложив его к своей шее. Единственное, о чём умолчал при этом Дюмон, было то, что упомянутый им щедрый пассажир оказался чертовски страшным и подозрительным малым, поскольку всю дорогу он только и делал, что кашлял да чесался. Пару раз в тусклом лунном свете были видны руки неизвестного мужчины, когда тот решил почесать себе предплечья, на которых обнаружились набрякшие волдыри и язвы, от вида которых молодому человеку стало дурно, но он постарался не подавать вида, усиленно налегая на вёсла, чтобы поскорее доставить неизвестного в город и расстаться с ним, отправившись восвояси, опасаясь того, что этот незнакомец может оказаться заразным. Да, заплатил он тогда огромную сумму по меркам самого контрабандиста, желая скрытно попасть в город, но кто знает, чего он захочет теперь? Может, выбраться из него или перебраться на другую сторону реки? Что ж, если у больного засранца окажутся при себе монеты, Дюмон был не прочь рискнуть во второй раз.

– Перевези меня на другую сторону! – прохрипел незнакомец, едва только он приблизился к амбару, у входа в который по-прежнему стоял контрабандист. – Плачу такую же сумму!

От столь щедрого предложения у Дюмона захватило дух, и он кивнул, даже не думая совещаться с Нэтали, которая в это время начинала дуться на своего парня за то, что мало того, что он и так отсутствовал целую неделю, так и теперь бросает её. Пусть он делал это ради денег и ради подарка, но этот скот мог хотя бы сначала узнать её мнение?

– Хорошо, – кивнул ему Дюмон. – Я сейчас подойду к вам, только закрою дверь. Подождите меня немного на пирсе!

– Да, – прохрипел покачивающийся человек, кутавшийся в плащ. – Только поскорее!