МЕЧТА

я готов ей отдать всё – и сделать всё, готов всё сделать для успеха её проекта.

Безвозмездно, ради своей Любви!

Как будто я не знал, что она мне позвонит в тот день. Как будто я не знал, что она

назовёт другой адрес. Как будто я не жил с ней десять лет, чтобы изучить её вдоль и

попёрек. А с кем ей ещё было соревноваться, как не со мной? Какого ещё врага выдумать,

как не меня?

И они ещё будут плавать на лодках – и под землёй, и в облаках – и она там будет

представлять себя молодой стройной девочкой. Хотя, если честно, и в лодку уже не

поместится. А все эти её малолетние дружки подпевают ей, впихивают её в свои романы.

Она их просто купила. Не деньгами – деньгами правильных людей не купишь. У

правильных людей есть свои деньги, которые они готовы отдать кому угодно. Купила

своим образом, своей внутренней энергетикой, своим шармом, необычностью. Рассказала

пару историй, из которых всего пара ярких и наберётся в её жизни, но “слушатели” всегда

разные, поэтому достаточно.

Я иду в дальний угол. Здесь повыше и посуше, и изотопометр перешёл за 4,0. Он вон

лежит сломанный в луже, но я и без него понимаю, что к чему. Передо мной чёрная

занавеска, которая колышется так, словно здесь может быть подземный ветер. Я понимаю,

что это конец, и меня это совсем не печалит. Мне всё равно. Можно подумать, такой

исход был непонятен с самого начала. И это состояние полного безразличия так приятно.

И тишины, и одиночества. Я отдергиваю штору и вхожу в небольшую комнату, залитую

синим светом. Стены неровные, как в пещерных отелях Каппадоккии. По ним стекает

вода.

По ним течёт вода, и я разуваюсь. По полу – тёплая минеральная вода, в которой мне

приятно стоять босиком. Какие изотопометры?, не ради них я прожил свою жизнь.

Я пришёл сюда за картой завоевания мира, и она теперь в моей голове. Я вижу в

этой комнате разные потайные крючки, за которыми другие порталы. Я шёл сюда с целью

найти их, но я нашёл свой предел. Это правда, именно то, чего я достоин. Дальше я не

готов и не хочу.

Вероятно, я изначально поставил себе приземленные цели. Увеличивал

существующие на двадцать – сто процентов и остался, по сути, там же, но в два раза

больше. Это значит, что остался ровно там же, потому что мир тоже ставил двадцать – сто

процентов. В зависимости от страны и истории. В зависимости от “эффекта низкой базы”

и степени запущенности. Никакой революции я себе не намечал, как я теперь вижу, хотя

душа революционна. Была любовь, но не было настоящей любви к себе, как я теперь

понимаю. Как можно подарить другому человеку любовь, не любя себя? Как можно

сделать подарок, который Тебе самому не важен? Кому нужно счастье от несчастливого

человека? Как можно подарить счастье, если Ваше счастье разное?

В этом портале мои манекены сидят на лавках. Вообще, мне расписывали эту

красивейшую точку, как лучший трамплин в другие миры. Или в никуда. Или это должна

была быть последняя картинка в жизни, а это оказалось просто каким-то подобием сауны.

Все потеют, кроме моих манекенов со свечами в головах. Моего социалиста Макса уже

нет в моей жизни, как и меня в его жизни, хотя когда-то мне казалось, что это именно тот

“коллега”, который на волне. С которым мы совершим кучу никому не заметных

“революций” и станем счастливы. Он не сражался ни на каком “Водном Стадионе”, это

просто посвящение ему. Мог бы сражаться. Но там ничего и не происходило. Да он бы и

не поехал.

69

Поехали те, кого я не знал, и кем не сильно дорожил. Поехали случайные люди,

которым я улыбался как близким. Мне было важно кому-то улыбаться.

Итак, мы в этой сауне с манекенами, сидящими на лавках. С выжившими после всех

экспериментов манекенами – кто без руки, кто без ноги, а кто и без головы. Потею только

я, а они просто покрываются конденсатом, как будто только что прибыли с северного

полюса. Они мне родные и чужие одновременно. И ещё тысячу полярных чувств к ним

испытываю.

Я пониманию, что я уже давно перешагнул 4.0. Здесь беспомощно лекарство,

изобретаемое этим малолеткой, который читает лекции в воскресных школах, лекарство,

изобретённое уже моей бывшей женой, у них всё равно руки не дошли ещё до таких

изотопов.

Я просто вспоминаю свой советский луг. Прелесть того времени была и в том, что

можно было быть лучшим за своим занавесом. А теперь я не знаю универсального

критерия – Тебе любой бомж или проповедник может сказать, что он лучший, и ведь это,

вероятно, может оказаться правдой. Критериев уже нет. Критерии разнокалиберны. Мой

лучший в СССР газон уже никому не важен, а скорее смешон.

Здесь полное и безвыходное подземелье, но я не сдаюсь. У меня много энергии

мечтаний – и я, уже лежащий в воде, придумываю очередной лифт. Это лифт, где не

нужно нажимать кнопки. Это лифт, где можно отправиться сперва в облака, где чья-то

лодка покачнётся, а затем отправиться выше. Я знаю Тоню, и знаю её границы – она могла

продумать самую смелую стратегию на Земле, а я полечу дальше. На спутники или другие

планеты. Я построю там кучу саун, и уже без этих пластмассовых придурков, которыми я

был вынужден окружить себя на Земле. Проще начать с чистого листа, чем исправлять

свои старые ошибочные, почти уже достигнутые цели, которые тянут Тебя магнитом в

прошлое.

КОМИТЕТ ДЕЗИНФОРМАЦИИ – 2 (от Никиты)

В нашем комитете мы в качестве приоритетной задачи поставили обнаружение лиц,

вообще что-либо знающих о Подземном Царстве. Не говоря уже о тех, кто затеял

подрывную для нашего выживания деятельность – изобретение противоядия.

Нет ничего проще, чем мониторить социальные сети. Чуть сложнее – но тоже

реализуемо – получить доступ к поисковым запросам. Самое трудное – это фильтровать

потом всякую чушь, к нам не относящуюся. В моем комитете семь кукол каждый день

просматривали и разбирали такие посты и запросы.

Да и что это вообще у людей за привычки? Вместо того чтобы думать о своей

земной жизни, улучшать саму Землю и жизнь граждан они думают, а что же потом? Мало

им целей на пятьдесят лет, они хотят знать, а что будет через сто. А некоторым даже

неинтересна уже и сама земная жизнь. И я отчасти могу их понять. На Земле как-то всё

медленно происходит. Мало волшебства и много сопротивления. Чем прикажете

заниматься два – три часа ежедневно в пробках? Через какое-то время весь креатив по

прослушиванию электронных книг, изучению иностранных языков и экспресс-курса по

вязанию в пробках заканчивается, и посещает мысль, что где-то – в другой стране ли, на

другой планете ли, в другом параллельном мире ли – можно жить быстрее и интереснее.

Или медленнее и интереснее. Или спокойнее и понятнее. Или волшебнее и непонятнее –

это всё на любителя. Понятно, что людям, имеющим развитый фантазийный аппарат, всё

чаще кажется интересной идея о параллельных мирах. И вот там-то и начинается работа

моих семи “девочек” – весь этот бредовый мусор прочесать. Пускай они открывают какие

угодно несуществующие параллельные миры, кроме существующего нашего. Мы освоили

даже SERM, используя его как контропродвижение – писали сами посты, которые бы

уводили от нашего Царства от греха подальше. Чтобы не начали в практическом плане

70

разнюхивать. Разыскивать входы. А это было технически сделать совсем несложно –

главное знать, где копать. Это примерно в двести раз мельче, чем Кольская сверхглубокая

скважина. Это примерно на уровне метрополитена.

Особенно хорошо «копал» некий kolpack. Конечно, наши куклы сами там

облажались. Да ещё и столкнулись с реально преданным предводителю пластиковым

коллективом, который ничего не хотел слышать про рай для таких, как они. Высокая мода

и подиумы и правда пудрят мозги – даже манекенам.

Плотно работали с внутренним отделом R&D. К ним тоже приезжали из

Содружества Списанных Покрышек, что говорило о качестве их работы. Мы сняли

квартиру в московском районе Перово. Сняли на таких условиях, что туда несколько

месяцев никто бы не совался посторонний. Плотно её загерметизировали. Учёные из R&D

под руководством пластикового бегемота создали целую энергетическую трубу – чтобы

тело человека в момент откачки энергии могло переместиться по этой трубе в конкретную

заданную точку. В эту квартиру. Если каждый раз в разных местах будут находить тела –

спохватятся и чего доброго поймут, из каких подземелий дует ветер. В общем, из всех

лендлордов, собирающихся надолго из России уехать и сдать квартиру, выбрали самого

неприятного. Пользоваться он ей потом уже вряд ли сможет.

Какая-то моя часть протестовала против этого, мне постоянно казалось, что я спасаю

и спасаю тела этих людей от безвестности, вынося их под покровом ночи из этой

квартиры. Окружил себя там соседями. Придумал легенду и поверил в неё. Возможно, мне

и хотелось бы жить той жизнью, но я старомодный патриот – здесь меня приютили, и

теперь здесь моя новая Родина. Я принял присягу и способствую процветанию

Подземного Царства.

Иногда нам было проще подкинуть особо догадливым гражданам реальную

подсказку, чтобы они побыстрее вышли на нас и не плодили творчество в сети. А уж тут

мы разберёмся, что с ними делать – у нас и собственный крематорий есть – куда вы,

думаете, мог попасть я, если бы не прошёл тесты?

Мы стали прослушивать по телефону особо активных в нашем поиске граждан.

Kolpack додумался до изобретения изотопометра. Я направил ему письмо в синем

конверте. Как одержимый идеей бизнесмен он подрядил на поиски физического входа

исполнителей. А поскольку таких возможных входов десятки – мы стали усиленно

готовиться. Мы должны были действовать абсолютно секретно, чтобы не создать панику у

других обитателей Царства. А то они ещё и правда поверят, что рай – это где манекены и

подиум, а не у нас в подземелье.

По телефону нам не сложно было проследить тех, кто нашёл вход. Я экстренно

послал Машу на встречу гостей. Но дальше получилось всё проще – они сами себя

погубили. Крематорий для них не потребовался.

Кого-то нам удавалось сделать нашими союзниками, а с кем-то договориться.

Особенно с той, что подобралась слишком близко.

Но были у нас враги и пострашнее. Некий Владыка. Из наших бывших. Он не

пользовался интернетом и мобильной связью. И был давно уже не человеком.

71

ЭПИЛОГ. ПОСЛЕ МЕЧТЫ.

ПОРТАЛ «НЕБО» (от Никиты)

Я нажимаю на ярко-голубую кнопку, но ничего не происходит. Продолжаются

сумеречные облака вдоль деревянных помостов. Только дерево уже не то – это

прогнившие доски. Река мутная с бензиновой плёнкой. Куклы просто валяются по берегам

в хаотичном порядке. Я тыкаю в кнопку ещё пару раз, предполагая, что устройство

зависло. А потом выкидываю его за борт.

Вокруг появляются кучи мусора. Тонны мусора. Сотни тысяч тонн. Но эти тонны не

только снаружи – тонны мусора у меня внутри. Сотни тысяч тонн.

Река петляет по свалке и проплывает мимо одиноко стоящего ржавого контейнера.

Он просто стоит на берегу, а по бокам его сидят чёрные вороны. Сидят и издают свои

вороньи звуки.

Теперь падает снег. Много снега, и берега уже все в снегу. Теперь тут горнолыжный

комплекс. Мои друзья стоят на берегу, улыбаются и машут мне. Они на меня не

обижаются. Это было бы неправильно – на меня обижаться. Таковы были обстоятельства.

Обстоятельства – удобная причина не брать на себя ответственность. За свои действия и

за весь мир. За микро-мир вокруг меня, который я не захотел менять.

Холодно. Лодка причаливает к заснеженному берегу – а я в неподобающем райском

наряде. За мной прислали вертолёт. За мной прислали вертолёт, но не прислали пилота.

Что сделал кто-то один – может сделать любой. Я сажусь в машину и читаю инструкцию.

Но этого не потребовалось.

Вертолёт управляет сам собой. Что сделано однажды человеком, может быть

роботизировано. Этой планете уже не нужно такого большого количества человек. Уже

перебор.

Вертолёт летит на юг. В экспериментальный город со стеклянными призмами на

крышах.

– Добро пожаловать на Небеса, – под эти слова, произнесённые знакомым человеком,

я открыл глаза.

Я лежал на бетонном полу, и февральский ветер сухой мелкой крупой осыпал

присутствующих из оконных проёмов недостроенной многоэтажки. В стене горел камин,

который освещал обстановку. Массивный стол по центру комнаты. Я поднялся и

обнаружил, что одет во фрак. Значит, теперь привычки и ход мыслей я подберу под этот

фрак.

– Мы сегодня играем в добрых, – сказала одна из трёх похожих друг на друга старух

из числа сидящих за столом.

– Мы сегодня играем в преферанс, – сказал один из двух манекенов, сидящих там же.

Шестой возглавлял стол – это был знакомый мне по прошлой жизни человек. Он был

в чёрном плаще. По левую руку от него горела свеча в канделябре, по правую

располагался нетронутый сет из суши.

– Мы сегодня снова вспоминаем прошлое, – сказал он раскатистым басом, пыхтя

электронной трубкой.

– А Ты так и не сделал никаких выводов, – сказала вторая старуха.

– И Ты снова ни к чему не пришёл, – сказала третья старуха.

– Потому что опять брёл наугад, – сказал второй манекен.

Я некоторое время собирался с мыслями. У меня всегда так много мыслей – но всё

равно я пытаюсь не повторяться, вспоминая, что же я в своей жизни уже говорил. Говорил

не конкретному человеку, а вообще. Конкретный человек уже все Твои мысли растрепал,

и повторять их другим бессмысленно. Они уже в прошлом. Нужно всегда придумывать

72

новые идеи. Если хочешь оставаться живым и актуальным. Но не в тренде. В тренде

можно быть либо первым, либо никаким. Лучше не следить ни за какими трендами, а

получше следить за собой. За тем, чтобы реализовывать свои мечты.

– Нужно всегда придумывать новые идеи, – повторил я вслух свою мысль. – Вы тут

старые, а я молодой – и у меня в любом случае больше времени. Больше возможности

экспериментировать. Адам, это же Ты? Что это за сборище, и зачем я тут?

Человек в плаще отшвырнул на пол суши. Положил на стол электронную трубку,

достал из-за пазухи сигареты в пачке “Проект 307” и закурил.

– Я вообще-то ушёл далеко вперёд после нашей последней встречи у Водопада, и

теперь меня зовут Владыка! А Ты опять из-за того, что никак не определишься с вектором

жизни, плётешься в последователях, вместо того, чтобы задавать тон миру. Ты опоздал с

открытием Бутана, опоздал с Царством кукол, опаздываешь с любой идеей – Ты всегда

второй, но не первый. Второй – он ближе к последнему, чем к первому. Повторить и

растиражировать – особого ума не надо, а вот придумать и растиражировать – надо. Хуже,

конечно, может быть только придумать и не тиражировать. Не пускать в эфир. Оставить

мечтой. Но это удел безнадёжных людей. Генетического материала. Который просто

оставляет другой генетический материал, ничего не меняя, по сути. Не оставляя следа.

Дерево само вырастет. Дом – это что за цель вообще? Ну, а про материал уже сказано –

это, вероятно, важно, но явно недостаточно. Недостаточно, если мы чем-то отличны от

животных с их главенствующими инстинктами.

Мне принесли сладкий чёрный чай в железнодорожном стакане с подстаканником. Я

взял слово.

– Мне всегда нравилась концепция жизни “по волнам”. Со мной происходили разные

приятные вещи, которых я не планировал. Я просто верил в то, что всё будет интересно и

хорошо. Я занимался всем, но на вопрос, чем же я занимаюсь, никогда не мог ответить.

Такой очень примитивный вопрос. Ещё хуже, чем “как дела”. Ещё хуже, чем просто

помолчать. Даже хуже, чем мечтать и не делать. Я что, должен загонять себя в какую-то

классификацию? Я могу сказать, что “чищу зубы” или “за рулём”, но то ли хотел

услышать вопрошающий?

Часто при первом знакомстве человек спрашивает другого об его идентификации

подобным вопросом, или о его стремлениях, если он только постигает что-либо новое.

Мне же стыдно называть свои рода деятельности ровно потому, что я там не первый (и

даже не второй – скорее где-то посередине, то есть сама посредственность). И эти

деятельности вообще уже мало важны в моей жизни. Но я же не скажу, что я космонавт,

если это только такой план, а в космос я ни разу не летал? Только планирую. Или скажу?

Или так и надо говорить? Или надо обещать людям? Быть тем, кем будешь, а не тем, кто

Ты есть. Кем Ты не стал. Кому важно это Твоё настоящее? Не говоря уже о прошедшем.

И я только сейчас пришёл к этому. Иногда мне кажется, что я просрал всю свою

жизнь до такого простого осознания. До того момента, когда я посмотрел в своё будущее

и решил, каким оно будет. Помечтал, решил и начал действовать. Делать, а не плыть по

течению в ожидании. Приближать его, а не дрейфовать на льдине. Брать ответственность

и менять микро-мир, ставя цели на макро-уровне.

А так было приятно плыть. Ну, вы, старые люди, скажите, как правильно? – это я так

обратился к присутствующим, закончив пить чай.

Адам оскорбился:

– Между прочим, на меня ещё многие западают, и я, вероятно, Тебя переживу. Мне

уже триста лет, а выглядим мы почти одинаково. Ты стареешь, а я нет.

Одна из старух махнула на него:

– Да ладно, он не о том.

Повернувшись в мою сторону, добавила:

– Когда у Тебя есть два равновесных варианта – зачем Ты выбираешь между ними?

Зачем Тебе это определение? Ведь можно быть одновременно и верующим, и атеистом,

73

разве нет? Иметь в собственности недвижимость и транспортные средства и быть

противником частной собственности на недвижимость и транспортные средства. Зачем

Тебе принимать решение, когда его не требуется принимать? Принимай его тогда, когда

это действительно необходимо. Плыви по волнам к новым мечтам, а, поймав мечту,

занимайся её активной реализацией. Разве это сложно? Чего Ты тут нам вообще пудришь

мозги философией? Садись лучше и раздавай.

Февральская вьюга задувала в окна, забрасывая стол снегом. Нам приносили и

уносили чай в подстаканниках. Мне было так комфортно сидеть здесь и играть с этими

людьми. Сам ли я выбираю свой путь? Да какая и правда разница.

БОЛЬНИЦА

У нас тут всё очень загадочно. Загадочно и интересно.

И болезни наши передовые. Они все через одну связаны с психическими

расстройствами. У группы наших расстройств сложные названия, но все они про

маниакальные желания бегства от рутины и предсказуемости. И со стойким неприятием

антидепрессантов как метода лечения. Антидепрессанты – это прошлый век. Нам подавай

лекарства в ногу со временем. Нам подавай лекарства, опережающие время. Это даже и

лекарствами назвать нельзя.

Чтобы в эту больницу попасть, нужно подписать тысячи бумаг. Собрать справки от

близких, что мы идём сюда по своей воле. Оформить завещание. Государство после

некоторого сопротивления согласилось закрывать глаза на эту клинику при наличии всех

необходимых бумаг вплоть до письменного обращения к министру здравоохранения и

социального развития страны. Для соцразвития мы уже, вероятно, не сильно интересный

материал. Главное – никакой рекламы. Никакой пропаганды. Никто не должен знать, что

так тоже можно лечиться.

Лечиться – это опять же не совсем верное слово. Нас на самом деле никто не

собирается лечить. И мы знаем об этом. Именно пациенты, которые тоже знают об этом и

являются рекомендателями. Это лечение мечтами. Мы в некотором смысле лишь

подопытные. Которым достанется вся слава. Или ничего. Или пустота.

Первое, что нужно сделать – признаться себе, что твоя жизнь никуда не годится.

Дальше есть два пути – либо с ней чего-то делать, либо ничего не делать. Вот для тех, кто

не хочет ничего делать, а хочет уйти на прекрасную и вполне законную пенсию в любом

возрасте, разумеется, без получения пособия – добро пожаловать сюда. Скорее наоборот,

нужно иметь возможность содержать себя здесь. Потому что зарабатывать ты больше

точно не сможешь. Не захочешь. Это, наверное, тоже такой наркотик.

Мечтотерапия заключена в том, что мы погружаемся в сон, только сон этот длится

от нескольких недель до нескольких месяцев. При этом мы можем спать во сне, есть,

говорить, и вообще все краски и звуки идентичны натуральным. Как и во сне, мы можем

всё. Но мы не знаем, что будет. Мы не сильно ответственны за своё будущее в каждом из

снов. Мы условно ответственны за своего героя, но нам ничего не будет за то, если с ним

что-либо случится. Более того, у наших героев по несколько жизней. На входе в сон нам

не нужно сильно напрягаться. Мы будем помещены в любую реальность, и реальность

будет меняться сама по себе. Если мы так захотим.

А мы хотим. Наша больница – это не про пляжный релакс. Это про жизнь полной

грудью, про достижение целей, про прорывы. Про счастливую жизнь в условиях хаоса и

почти полной неопределённости. Мы не знаем по сюжету – кто друг, а кто враг. Есть ли

вообще друзья и враги. И кто кем станет в следующую секунду. Наши цели зависят только

от наших амбиций.

74

Самым непростым периодом у нас называется Возвращение. Это трёх – пятидневное

состояние опустошённости и грусти по своему герою, в оболочке которого ты больше не

сможешь находиться. В эти дни мы бродим по палатам как не в себе, рассказываем друг

другу что-то типа “а я в тот период/ нет, я в тот период”, но без особого энтузиазма.

Хороним внутри себя своих героев. Свои образы. Повторять их снова – дурной тон. Мы

тут такие чопорные сумасшедшие. В хорошем смысле этих слов. Для Вас – в любом

смысле.

Через пару дней занятий с коучем это состояние проходит, и мы уже готовы к новым

экспериментам.

В один из таких дней в космотрапезной (буфет на пятом этаже больнички) я

встретил своего приятеля, с которым уже года три не общался (то он в астрале, то я – хотя

и лежим на соседних койках). Он только что вернулся из Царства Мёртвых Кукол,

которое сам же и придумал. Я только что вернулся с ещё не открытого спутника Юпитера.

Приятель мне анонсирует свой следующий сюжет за компотом. Он в своих длинных снах

представляет себя писателем – таким с одной стороны востребованным, но с другой

стороны отстранённым, непубличным. Самым лучшим в мире, но вроде как лучшим не

для всех. Он даже употребляет слова “для избранных”, но кто такие – эти избранные?

Вместо того, чтобы страдать от возвращения, он мне подсовывает рекламку своего

следующего путешествия:

Неправильно же, да? В ещё не вышедшую и весьма посредственную книгу вносить

анонс следующей. Которая ещё может и не состояться по разным субъективным

причинам.

Как Вам путешествие по северной части Центральной России через семьдесят

лет? «Многое поменялось» – скажете Вы тогда. «Да....» – неуверенно ответите Вы сами

себе же, заходя в переносную антивозрастную пульверизато-камеру. Тот же страх

китайцев кругом, которые так и не поглотили Сибирь. То же экономическое счастье от

поднятия уровня Мирового океана, которое затопило далеко не весь Север, зато сделало

основную территорию России только на двадцать четыре процента русскоговорящей и

уже далеко не белой. Тот же продавец счастья миру, но уже не нефтегаза, а пресной

воды, которая качается по скоростным трубопроводам по 1000 км/ч. И мы с тем же

удовольствием писаем в эти озёра, откуда она качается под сертификацией

“кристально чистая”. Потому как по-прежнему есть дыра в электрическом заборе. И

мусор в лесах возведён в самобытность нации, потому как такого нигде уже нет, и

туристы специально едут смотреть на этот мусор на фоне ёлок. Чем больше мусора –

тем лучше кадр.