скачать книгу бесплатно
Талос прищурился, проницательно глядя на нее:
– Почему я должен верить, что вы мне не лжете?
– Я…
– По вашему собственному признанию, вы солгали о том, что участвуете в другом концерте.
– Это была ложь во спасение.
– Лжи во спасение не бывает. Если вы не можете играть перед людьми, как вам удалось вступить в оркестр?
– Это было слепое прослушивание. Каждый музыкант играл за ширмой.
Он медленно покачал головой, взгляд его светло-карих глаз стал нечитаемым.
– Я никак не пойму, то ли вы говорите правду, то ли снова лжете.
– Я говорю правду. Найдите другую скрипачку.
– Нет. Нервозность и страх можно преодолеть. Но я не смогу найти скрипача, который достойно исполнит последнюю пьесу моей бабушки.
Нельзя забывать, что время почти истекло. Он может провести остаток жизни в поисках подходящего скрипача и не найти его. А вот игра Амалии сразу задела его за живое.
– Что вы знаете о моем острове? – спросил он.
Она немного смутилась от резкой смены темы:
– Немного. Это недалеко от Крита, да?
– Крит наш ближайший сосед. Как критяне, мы произошли от минойцев. Веками Агон атаковали римляне, османы и венецианцы. Мы отбивались от всех них. Только венецианцы на короткий период сумели нас покорить. Мой народ под руководством воина Ареса Патакиса, чьим прямым потомком я являюсь, восстал против оккупантов и прогнал их с нашей земли. С тех пор никто не приходил на нашу землю с войной. Агониты никогда не будут угнетены или порабощены. Мы будем бороться за нашу свободу до последнего вздоха.
Он сделал паузу, чтобы отпить кофе.
– Вам, наверное, интересно, почему я говорю все это, – сказал он.
– Я пытаюсь вас понять, – задумчиво призналась она.
– Вы должны понимать, что моя семья и наш народ бойцы по природе. Страх перед сценой? Нервы? Это можно победить. И вы победите с моей помощью.
Амалия легко представляла себе Талоса Каллиакиса в бою, в латах и с копьем в руке. Но ее страх сцены не имеет ничего общего с войной.
– Я договорился с вашими дирижерами, – сказал он. – Вы поедете на Агон через несколько дней и останетесь там до гала-вечеринки. Ваш оркестр начнет репетировать немедленно и вылетит за неделю до Гала, поэтому вы сможете репетировать с ними.
Ей расхотелось быть любезной.
– Я не понимаю, зачем вы это сделали.
– У вас будет месяц на Агоне, чтобы акклиматизироваться.
– Мне не нужна акклиматизация. Агон не центр пустыни.
– У вас будет месяц, чтобы подготовиться к выступлению, – продолжал он, игнорируя ее, хотя его глаза снова угрожающе сверкнули. – Вас никто не станет отвлекать.
– Но…
– Вы преодолеете страх перед сценой, – произнес он с уверенностью человека, который никогда не проигрывал. – Я лично за этим прослежу. – Пауза. – Итак?
Она подняла глаза и встретила его проницательный взгляд.
– Вы будете играть на гала-вечеринке? – категорично спросил он. – Или мне уволить сто музыкантов? Должен ли я уничтожить их карьеру, как и вашу? Не сомневайтесь, я сделаю это. Я уничтожу вас всех.
Она закрыла глаза и глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
Она верила ему. Он может разрушить ее карьеру. Она понятия не имела, как именно он будет это делать, но он это сделает.
Но как она может согласиться на выступление? В последний раз, когда она солировала, вокруг нее были ее родители, их друзья-музыканты, актеры, писатели и певцы. Она унизила себя и свою мать перед всеми ними. Разве ей удастся стоять на сцене перед главами государств и не волноваться?
После того ужасного инцидента Амалия попыталась солировать всего один раз и попала в больницу. Ее отец пришел в ярость и обвинил свою жену в эгоизме и использовании их единственного ребенка в качестве игрушки.
К горлу Амалии подступил ком, когда она вспоминала, что через несколько недель после того случая ее родители развелись и отец получил над ней первичную опеку.
Однако ей повезло. Да, ей стало действительно трудно, но она знала, что может рассчитывать на обоих родителей. Она никогда не голодала. У нее была крыша над головой. Ее коллеги не были такими удачливыми. Не у многих из них были богатые родители.
Она подумала о ласковой Джульетте, которая была на седьмом месяц беременности, ожидая третьего ребенка. О Луи, который только на прошлой неделе сумел оплатить поездку своей семьи в отпуск в Австралию. О ворчуне Жиле, который стонал каждый месяц, когда с его счета снимали ипотечный платеж.
Все эти музыканты, все эти служащие…
Они еще не знают, что могут остаться без работы.
Она со всей ненавистью уставилась на Талоса.
– Да, я поеду. Но с последствиями придется мириться вам.
Амалия посмотрела в иллюминатор на Агон. Когда самолет пошел на снижение, она заметила пляжи с золотистым песком и высокие горы, поросшие зеленью, и белые здания.
Крепко держа в руках скрипку, она последовала за пассажирами бизнес-класса к металлическому трапу. После слякотной мартовской погоды в Париже тепло Агона привело ее в восторг.
Амалия бывала более чем в тридцати странах, но ни разу не бывала в таком гостеприимном аэропорту, как на Агоне. Совсем скоро она вышла из аэропорта и уселась в поданный ей автомобиль.
Черты раннего греческого наследия Агона были повсюду, начиная от архитектуры и заканчивая дорожными знаками на греческом языке. Но теперь Агон суверенный остров. Повсюду царила чистота, дороги и здания были ухоженными. Когда они проезжали мимо гавани, она вытянула шею, чтобы внимательнее рассмотреть белые яхты; некоторые из них были огромными, как круизные лайнеры.
Вскоре они оказались далеко от города и стали подниматься по извилистой дороге в горы. Амалия открыла рот от удивления, когда впервые увидела дворец, гордо стоящий на холме. Он походил на священный греческий памятник. Огромный и просторный, он обладал ближневосточными чертами, словно был построен для султана несколько веков назад.
Но она ехала не во дворец. Шофер притормозил и въехал через кованые железные ворота, а потом медленно направился к вилле, выглядящей как отель. Объехав виллу, шофер остановил машину у коттеджа.
Пожилой мужчина с копной седых волос вышел из парадной двери, чтобы поприветствовать Амалию.
– Добрый вечер, мадам! – тепло сказал он. – Я Костас.
Объясняя, что он управляет главной виллой его высочества принца Талоса, он показал ей коттедж, который станет ее домом на ближайший месяц. Небольшая кухня была хорошо укомплектована, на нее ежедневно доставляли свежие фрукты, хлеб и молочные продукты. Если Амалии захочется что-нибудь поесть, она может заказать еду по телефону с главной виллы.
– На вилле есть тренажерный зал, бассейн и спа-салон, которым вы можете пользоваться когда хотите, – произнес Костас, прежде чем уйти. – Вы можете воспользоваться любым автомобилем из гаража. Если понадобится, мы предоставим вам водителя.
Значит, Талос не собирается держать ее в плену в коттедже? Что ж, приятно это слышать.
Она думала, что он заберет ее из аэропорта, запрет в холодном подземелье и откажется выпускать из него, пока она не научится в совершенстве исполнять пьесу его бабушки.
При мысли об этом по спине Амалии пробежала дрожь.
Ей стало любопытно, какого психоаналитика для нее найдет Талос. Врачу придется приложить немало сил, чтобы ей помочь. У нее ровно четыре недели и два дня до выступления перед королем Агона на юбилейной гала-вечеринке. За тридцать дней она должна выучить новое произведение, оркестр должен будет ей аккомпанировать. И ей придется преодолеть нервозность, которая парализовала ее более половины ее жизни.
Глава 4
Наступило утро, бодрящее и яркое. Быстро приняв душ, Амалия надела свои любимые черные джинсы и рубашку сливового оттенка, а затем приготовила себе легкий завтрак, который решила съесть на частной веранде. Поедая йогурт с медом и потягивая крепкий кофе, она расслабилась, сидя в плетеном кресле. После парижской суеты она чувствовала себя просто замечательно.
Если она притворится, то сможет забыть, почему оказалась на этом острове, и будет думать, что у нее отпуск…
Ее спокойствие длилось недолго.
Вернувшись в дом, она налила себе еще кофе, а потом вышла на веранду. В освободившемся кресле восседал Талос и нарезал дыню.
– Доброе утро, певчая птичка, – сказал он и сверкнул белыми зубами.
Сегодня он был одет небрежно: мешковатые хлопчатобумажные брюки цвета хаки, черные ботинки и серый свитер с V-образным вырезом и длинными рукавами. Он был небритым, а его волосы выглядели так, словно он просто пригладил их руками. Поставив кружку на стол, она уловила свежий аромат его геля после душа.
– Это для меня? – спросил он, кивая на кружку.
Она пожала плечами, решив вести себя беспечно:
– Если вы не против обмена микробами.
– Я уверен, у такой красивой женщины, как вы, микробов не бывает.
Она недоверчиво подняла бровь и вздрогнула, услышав его глубокий бас. Потом она вернулась в дом, радуясь предлогу, чтобы на мгновение уйти от Талоса и успокоиться. Включив кофеварку, она поняла, как часто бьется ее сердце.
Он испугал ее своим присутствием, вот и все. Накануне вечером она получила электронное письмо от его личного секретаря, в котором говорилось, что тот принесет ей партитуру в середине утра. Но он не упомянул, что ее навестит принц Талос. На самом деле она надеялась, что он останется во дворце и они больше не увидятся.
Выйдя на веранду, она увидела, что Талос держит в руке кружку и с отвращением морщится.
– Что это? – спросил он.
– Кофе мокко.
– Какая гадость!
– Значит, не пейте его.
– И не буду. – Он поставил кружку на стол и оттолкнул ее от себя, а потом кивнул на вторую кружку. – А там что?
– Кофе мокко. Если вы хотите другой кофе, то кухонная кофеварка в распоряжении.
В контракте, который она подписала с Талосом, не говорилось, что она будет готовить ему кофе.
Отвратительный контракт!
Она отмахнулась от этой мысли до того, как пришла в ярость. Если она будет кипятиться из-за его несправедливости, то не сможет острить и дерзить Талосу.
Когда она села за стол, непроизвольно отодвинувшись подальше от Талоса, он потянулся за яблоком. Вынув из кармана брюк металлический предмет, он нажал на боковую кнопку, и предмет превратился в нож с лезвием длиной по меньшей мере пять дюймов.
Талос заметил, как Амалия вздрогнула.
– Вас беспокоит мой нож? – спросил он.
– Нет. Вы получили эту вещицу, когда были бойскаутом? – спросила она с большим пренебрежением, чем следовало.
– Вещица? – Он развернул кресло, прищурился и бросил нож перед собой. Нож рассек воздух и вонзился в вишневое дерево, растущее в десяти футах от них. Он не потрудился скрыть свое удовлетворение. – Эту вещицу мне подарил мой дед по случаю моего окончания Сандхерста.
– Я под впечатлением, – отрезала она. – Я всегда думала, что в Сандхерсте учатся исключительно джентльмены.
Ей стало интересно, достаточно ли нахально она ему ответила.
– Вы пришли ко мне только за тем, чтобы резать беззащитные деревья? – спросила она.
Он поднялся на ноги.
– Я принес партитуру.
Он подошел к вишневому дереву и вытащил из него нож. Возвращаясь к столу, он знал, что Амалия настороженно отслеживает каждое его движение. Он принялся чистить яблоко.
Талос не понимал, зачем запустил в дерево острый нож. Вероятно, он хотел покрасоваться перед Амалией.
Он ни разу не был в компании человека, который считал бы его присутствие таким нежелательным. Люди жаждали общения с ним. Никто не относился к нему равнодушно.
Но Амалия вела себя так, словно ей не было до него дела.
– Это она? – спросила Амалия, открывая папку с партитурой.
– Вы выглядите так, будто боитесь прикоснуться к ней.
– Я никогда не держала в руках ничего сочиненного королевой.
Он с любопытством изучал ее:
– Вы почтительно смотрите на партитуру, но не проявляете ко мне, принцу этой страны, никакого уважения.
– Уважение надо заслужить, месье, – сказала она. – А вы не сделали ничего, чтобы его заслужить.
Почему она не боится его?
