скачать книгу бесплатно
– О, это вам куда лучше объяснит Мишель, – с видимым облегчением объявил Дино. – Он у нас большой мастер по всяким таким штукам…
– Ну что тут объяснять, – нехотя сказал Полунин, когда Астрид повернулась к нему с вопросительным выражением. – Дело в повышенной чувствительности воспринимающих устройств… если вы понимаете, что это такое. Есть, например, такой микрофон – узконаправленного действия, как мы его называем. Вы нацеливаете эту штуку… ну вот хотя бы на то окно напротив – видите, открытое окно на четвертом этаже? – и пишете на пленку все, о чем говорят люди в той комнате. Даже если они беседуют вполголоса.
– Невероятно, – сказала Астрид. – А посторонние звуки не мешают разве? Улица-то довольно шумная.
– Нет, все паразитные шумы потом отфильтровываются.
– Да-а… Воображаю, во что обошлось снаряжение экспедиции. Вы сказали, – Астрид обернулась к Филиппу, – вас финансирует какая-то газета?
– «Эко де Прованс». Знаете, сейчас это модно – поднимает тираж, так что в конечном итоге затраты окупаются.
– Еще бы! Шутка сказать – собственная экспедиция в дебрях южноамериканской сельвы. А кайманов вы не боитесь? Вообще там полно всякой нечисти, мне говорили. Эти ужасные рыбки, которые накидываются стаей, и змеи, и вампиры… а одни пауки чего стоят! – Астрид поежилась. – С детства боюсь пауков, наверное предчувствие: мне суждено помереть от укуса какого-нибудь птицееда. И именно в Парагвае! Что ж, это хоть романтично. В самом деле поехать, что ли?
– От паука-птицееда не помирают, – заметил Полунин.
– Здрасьте! – воскликнула Астрид. – Да я сама читала!
– Вранье, значит, читали.
– Ну, не знаю… Вы говорите с такой уверенностью, будто испытали на себе. Можно подумать, птицеед вас кусал!
– Кусал, – лаконично подтвердил Полунин.
– Ничего себе! – Астрид по-мальчишески присвистнула. – И как?
– Жив, как видите.
– Ну, не знаю, – повторила она, глядя на него с сомнением. – И куда он вас укусил? А, ну ясно – в руку, это что. Вот если бы в голову…
– Если вы решитесь ехать, мадемуазель, от пауков мы вас будем оберегать, – торжественно заверил Филипп.
– Да, вероятно, я поеду, – кивнула Астрид. – Делать мне сейчас все равно нечего, так что…
Она посмотрела на часы и встала.
– Позвоните мне в отель завтра утром, мсье Маду, – сказала она. – Запишите телефон: восемь, пятьдесят семь, шестьдесят два. Это «Монсеррат», на Рио Бранко. Позвоните или зайдите сами, до двенадцати я никуда не выхожу… – Все трое проводили ее взглядами, пока она сбегала по ступенькам террасы. На тротуаре, прежде чем затеряться в толпе, Астрид обернулась и помахала поднятой рукой, – издали, в своих вылинявших синих джинсах и рубашке цвета хаки, она действительно была похожа на мальчишку-подростка.
– Это называется женщина, – вздохнул Дино, кривясь, точно разжевал лимон. – Откуда и на кой черт ты ее выкопал, этого антрополога? Тебя что, солнечный удар хватил?
– Она нам пригодится.
– Ну, если только знанием немецкого, – с сомнением сказал Полунин.
– Не только. Я вам потом расскажу о ней, это довольно своеобразная штучка. Но сейчас меня в первую очередь интересует то, что она связана с политическими эмигрантами из Аргентины…
– Вот что, – прервал негромко Полунин. – Я все-таки предлагаю не обсуждать это во всеуслышание. Здесь гораздо больше народу знает французский, чем вы думаете. Пошли ко мне в гостиницу, там и поговорим…
Своего приятеля Лагартиху Астрид нашла на Плайя-Капурро в обычное время и на обычном месте. Пляж был безлюден – купальный сезон кончился, в апреле здесь уже почти никто не купается, – и на пустынном берегу особенно патетически выглядела тощая долговязая фигура со скрещенными на груди руками, стоящая лицом к воде. Кроме патетики фигура излучала еще и меланхолию – Астрид ощутила это издалека.
– Очнитесь, сеньор изгнанник, – окликнула она вкрадчиво, подойдя к Лагартихе сзади. – Впрочем, вы неплохо смотритесь, прямо хоть пиши с вас эпическое полотно. Этакий «Сан Мартэн в Булони»!
Лагартиха, не оборачиваясь, раздраженно дернул плечом, словно отгоняя москита.
– Сан Мартин, – поправил он. – Сан Мартин, а не Сан Мартэн, я тебе уже сто раз объяснял. И вообще мне надоели эти вечные подшучивания над вещами выше твоего понимания…
Астрид обошла его и заглянула спереди, но тот продолжал непреклонно смотреть вдаль. Она бросила на песок сумку, стряхнула с ног сандалии и стала стаскивать джинсы.
– Понимаешь, Освальдо, – сказала она, – когда человек воспринимает жизнь слишком всерьез, как это делаешь ты, он неизбежно становится в чем-то немножко смешным. Не обижайся, но это так. Ты не хочешь меня поцеловать?
– Нет, – отрезал Лагартиха.
– Я просто хотела доставить тебе удовольствие, – пояснила Астрид. – Не вздумай понять как-нибудь иначе. Чего это ты сегодня такой мрачный?
– А ты часто видишь меня веселым?
– Верно, – согласилась Астрид. – Но только сегодня ты особенно противный.
– Ты обедала? – неожиданно поинтересовался Лагартиха.
– Да, поела немного, у меня от жары нет аппетита. А что?
– А то, что я вот, например, не обедал, – объявил Лагартиха очень язвительно. – И не потому, что нет аппетита.
– Ты опять на мели, – понимающе сказала Астрид. – Бедняга, ну и сказал бы сразу! У меня в сумке есть сандвичи…
– С чем?
– Господи, он еще выбирает. С колбасой, кажется, и еще с сыром. Я взяла на двоих. Хочешь?
– Давай, – мрачно согласился Лагартиха. – Понимаешь, эта сволочь Ретондаро опять не прислал денег. Я ходил в речной порт, встретил пароход из Буэнос-Айреса, разыскал связного. Я тебе рассказывал, он там стюардом. «Ликург, – спрашиваю, – передавал что-нибудь для меня?» Ликург – это подпольная кличка Пико Ретондаро, я тебе, кажется, говорил…
Он запустил зубы в сандвич, отхватил половину и стал сосредоточенно жевать, сохраняя при этом меланхолическое выражение.
– Между прочим, Освальдо, – сказала Астрид, – ты всем своим приятельницам выкладываешь эту информацию – ну, насчет связных, кличек и тому подобное?
Лагартиха, продолжая жевать, покосился на нее с недоумением.
– Какие у меня здесь «приятельницы»? – сказал он, проглотив кусок. – Ты вот единственная.
– Здесь! А дома, небось, трепался направо и налево.
– Чего ради, – он пожал плечами. – Наши девушки настолько далеки от политики, что никому и в голову не придет трепаться с ними на эту тему…
– Что, аргентинки вообще не интересуются политикой? Подумать только. Помню, у нас в ЮЛБ[3 - Сокр. от Universite Libre de Bruxelles (фр.) – Брюссельский университет.] самыми остервенелыми активистками были первокурсницы, ни одна драка без них не обходилась.
– Нет, здесь не так. Есть, конечно, исключения, но это не типично. – Лагартиха доел сандвичи и ухмыльнулся. – Пико Ретондаро, та самая рептилия, что должна прислать деньги, решил как-то привлечь одну девочку. Позапрошлым летом, я еще был дома, на легальном положении. Он входил в группу профессора Альв… неважно, назовем его просто «профессор А. «. Так вот, у этого профессора есть дочка. Пико однажды мне говорит. «Держим пари, Доритой я овладею – сделаю ее женщиной, а потом революционеркой». И чем, ты думаешь, это кончилось?
– Надо полагать, он выполнил первую часть программы и пренебрег второй.
– Как бы не так! Полное фиаско с самого начала. Эта А., должен тебе сказать, жуткая ломака – этакая, знаешь ли, «ах-не-тронь-меня»; Пико решил сломить ее сопротивление, подавив эрудицией, и начал при каждой встрече читать лекции по политэкономии…
– Ошибочная тактика, – заметила Астрид. – Уж чем-чем, а эрудицией нашу сестру не прошибешь. Другой нужен инструмент.
– В том-то и дело. Та покорно слушала, хлопала глазами, а потом звонит ему одна знакомая: «Слушай, говорит, что ты там вытворяешь с этой малышкой? Я ее недавно приглашаю, а она говорит: только, если будет Пико, я не приду, – он совершенно помешался на политике, а меня от нее тошнит…»
– Бедняга, – сказала Астрид. – Не вышло, значит, заполучить тестя-профессора. Он что, богат?
– Кто, А.? Беден как церковная мышь! Этакий, знаешь, нищий идальго… ездит на «форде» выпуска тридцать третьего года. Отличный старик, но Пико вовсе и не собирался жениться на Дорите, у него давно есть невеста. Кстати, твоя компатриотка… если судить по тому, что фамилия тоже начинается словечком «ван».
– Господи, – сказала Астрид. – Добрая старая Фландрия, никуда от нее не смоешься. Ну хоть невесту-то свою он революционеркой сделал?
– Нет, там и пытаться нечего… буржуа до мозга костей. Вот они действительно состоятельная семейка.
– Ну, положим, ты тоже не из люмпенов, скажем прямо.
– При чем тут я? Во-первых, я со своей социальной средой порвал. Во-вторых, я мужчина. Женщинам вообще нечего делать в революции, это дело мужское.
– Ты давай лопай, революционер, – сказала Астрид. – Ужасно стал тощий, этак ведь и до революции не доживешь.
– Я не тощий, я сухощавый, – с достоинством возразил Лагартиха, так же быстро управившись со вторым сандвичем. – Сплошные мускулы. То, что называется – атлетическое сложение.
– Скажите, какая скромность, – Астрид сделала гримаску. – Ну что, супермен, идем купаться? Или ты еще не восстановил свои увядшие силы?
– Я тебе покажу «увядшие силы», – сказал Лагартиха. Схватив Астрид в охапку, он крутнул ее в воздухе и, перекинув через плечо, бодрой рысью побежал по песку.
– Только не здесь, рог Dios[4 - Бога ради! (исп.).]! – в панике закричала она, колотя его по спине кулаками – Освальдо, нас ведь посадят, а тебя выдадут Аргентине – кто тогда будет свергать тирана… Ай! Я больше не буду, не буду!
Наградив насмешницу еще парой увесистых шлепков, он бросил ее в воду, потом вернулся к тому месту, где лежала их одежда, и съел третий сандвич. Поплавав немного – вода действительно оказалась холодной, – вернулась и Астрид.
– С дамами так не обращаются, – сказала она, – хотя я и не в обиде – понимаю, что заработала. Слушай, но как, оказывается, легко пробудить в человеке первобытные инстинкты! Всего-навсего два сандвича, надо же. А если скормить тебе хороший ростбиф, да еще с кровью, а? Страшно подумать.
– Уж не хочешь ли ты сказать… – угрожающе начал Лагартиха.
Астрид на всякий случай быстро отодвинулась и молитвенно сложила руки.
– Нет-нет, что ты, вовсе нет! Ты ведь знаешь, нам всегда было так хорошо вместе.
Что-то в ее тоне заставило Лагартиху насторожиться.
– Было? Что значит – «было»? При чем здесь прошедшее время?
– Ну… просто так. Впрочем, дело в том, что я, наверное, скоро уеду.
Лагартиха приподнялся на локте.
– Ты – уедешь? В Европу, что ли?
– Нет, нет, не так далеко. Просто я нашла работу, переводчицей, и это будет связано с поездками. Не знаю; надолго ли.
– Переводчицей? А в какой фирме?
– Самое интересное, что я и понятия об этом не имею, – Астрид засмеялась. – По-моему, это просто компания жуликов. Какие-то международные аферисты.
– Послушай, я тебя серьезно спрашиваю!
– На этот раз я не шучу, Освальдо, ну правда же. Они называют себя этнографической экспедицией; шеф у них француз, совершенно шикарный тип, потом один итальянец и один не то поляк, не то югослав, в общем откуда-то оттуда. Очень сдержанный, молчаливый и большой специалист по всяким шпионским штучкам. Представляешь – такой микрофон, ты его нацеливаешь на определенного человека и за сто метров прекрасно слышишь, что он говорит шепотом. У них вообще всякое оборудование, им занимается поляк. А итальянец – Маду мне его представил как этнографа, но если он этнограф, то я – Софи Лорен… Просто трепло. Ужасно испугался, когда узнал, что я занималась антропологией. Я спрашиваю, кого они собираются изучать, а он говорит: аймаров и гуарани. Представляешь? Я чуть не сдохла! Так и хотелось сказать, что прихватили бы уж заодно и папуасов…
– И ты что, всерьез собралась с ними ехать?
– А почему бы и нет. Знаешь, что они еще сказали? Что здесь есть германоязычные индейцы, которые ни бум-бум по-испански…
– Они-то жулики, это ясно. А вот ты – дура.
– Вероятно, – охотно согласилась Астрид. – Но дуракам жить веселее, ты не согласен? Разве тебе не веселее свергать тиранов, чем зубрить римское право?
На этот раз Лагартиха не обиделся.
– Все-таки не понимаю, что это тебя потянуло к каким-то проходимцам.
– Предельно просто: меня заинтересовал их шеф. Мсье Филипп Маду! Ах, Освальдо, если бы ты его видел…
– Ты сейчас опять получишь.
– Ну, милый, нельзя же злоупотреблять физическим превосходством, все-таки я женщина. Стыдитесь, кабальеро! И потом ты зря подозреваешь меня в дурных намерениях.
– Нечего и подозревать, ты их провозгласила достаточно ясно.
– О, ты не так понял! А впрочем, тебе-то что?
– Хорошенькое дело! Кому же, если не мне?
– Да никому! Я достаточно взрослый человек, чтобы отвечать за свои поступки… и вести себя так, как считаю нужным.
– Ну и веди, черт с тобой, – сказал Лагартиха притворно равнодушным тоном. – Можешь ехать куда угодно и с кем угодно.
– Нет, это мне нравится! – воскликнула Астрид. – Кабальеро устраивает сцену ревности! Освальдо, милый, в каком веке ты живешь? Или ты, может, решил на мне жениться?
– Бог меня не допустит до подобного безумия, – Лагартиха истово перекрестился и поцеловал ноготь большого пальца.
– Тогда почему тебя беспокоит моя нравственность?
– Твоя безопасность, идиотка! Ехать в сельву с какой-то бандой, это же надо додуматься.
– Ну, видишь ли, не нужно понимать так уж буквально. Может, они и жулики, но не того типа, который ты имеешь в виду. Во всяком случае, не думаю, чтобы у них были планы продать меня в бордель. На мне много не заработаешь, дудки. Видишь, у тебя даже не возникло мысли сделать мне предложение.
– Тут совсем другие причины, – возразил Лагартиха. – Ты мне нравишься, и прекрасно это знаешь. А жениться я вообще пока не намерен, мое призвание – политика.
– Вот и спал бы с нею, – ехидно посоветовала Астрид. – Со своей роскошной политикой!
