скачать книгу бесплатно
Август подходит к нам, он что-то вполголоса говорит Севе, тот сразу начинает извиняться, я отмахиваюсь от него и сажусь за столик. Реальность подергивается дымкой, куда-то уплывает – приятное ощущение, как будто лежишь на поверхности теплой воды и качаешься на мелких волнах. Я ем, но не чувствую ни вкуса, ни запаха пищи. Мои спутники о чем-то разговаривают, до меня долетают бессвязные обрывки слов, я даже не стараюсь сложить из них общую картину.
Спустя десять минут вытягиваюсь на заднем сиденье. Здесь прохладнее, чем впереди, поэтому дополнительно укрываюсь своей курткой, натягиваю капюшон толстовки на голову, чтобы не мешал свет и, быстро согревшись, засыпаю.
Я надеюсь, что уж сегодня-то меня не побеспокоят кошмары, ведь время, когда они обычно являются ко мне, прошло. Да и день на дворе, почему-то мне кажется, что они должны бояться света – ничем не обоснованное убеждение. Понимаю, что заблуждался, когда со стоном выбираюсь из очередного мерзкого сна. Пару минут лежу, опутанный его липкими черными нитями, не понимая, где я, потом до слуха доносится звук двигателя, грохот и лязг, свидетельствующий, что мы едем по отсыпанной гравием дороге. Камни дробно стучат по днищу автомобиля, в фургоне что-то перекатывается, я не улавливал этот звук, пока был за рулем, но отсюда он прекрасно слышен. Тело затекло, я меняю положение, и стараюсь уснуть снова. На ногах что-то тяжелое и теплое – куртка Августа.
Машину немилосердно трясет, а потом вдруг становится тише – мы выехали на асфальт. Значит, до столицы осталось меньше сотни километров.
Сквозь гул до меня доносится обрывок разговора – я почти засыпаю, и не понимаю, снится мне это или все взаправду.
– Такие, как твой сын, долго не живут. Ты должен быть готов к этому, – голос Севы звучит непривычно серьезно.
– Это не твое дело, – огрызается Август, кажется, его не на шутку задело это замечание.
– Спроси, что с ним произошло в детстве! Он давно уже живет в долг, понимаешь? И рано или поздно…
– Откуда ты вообще можешь знать об этом?
– Я не раз с ним ездил, забыл? У меня было время понаблюдать за ним. Спроси у него, от чего он все время бежит, – Сева продолжает упорно настаивать на своем, – Я чувствую такие вещи. Мой дед тоже умел такое. Наследственность – важная вещь. Может, поэтому я и подался в дальнобойщики, чтобы не видеть так много. Тоже бегу, только вот от себя никуда не деться. Поверь, мне жаль твоего парня, но он давно на грани, а ты только сблизился с ним. Он уйдет, а ты останешься. Тебе будет во сто крат хуже. Всем, кто остался, приходится намного хуже.
Август молчит. Я бы предпочел, чтобы он продолжал спорить. Но, похоже, он знает куда больше, чем я. И глубоко внутри согласен со словами Севы.
Наверное, он прав. С этой мыслью я вновь ныряю в спасительную тьму.
***
– Сынок, проснись, – Август будит, положив руку мне на голову, – Приехали.
Медленно прихожу в себя. Кажется, что на дворе должна быть ночь, но открыв глаза, понимаю, что ошибался. Сажусь, стаскиваю с себя куртку, накидываю на плечи. Грузовик припаркован во дворе, со всех сторон окруженном новыми многоэтажками.
– Ну что, мы в расчете? – Сева улыбается и протягивает заскорузлую ладонь, – Береги себя, парень!
На солнце его странные глаза кажутся еще светлее, они резко выделяются на смуглом лице. Я отвечаю на пожатие, пытаясь уловить в его взгляде что-то, что помогло бы понять, приснился мне этот разговор или нет. Может, в глазах и присутствует некая абстрактная печаль, а может, я просто вижу, что ищу. Август выглядит подавленным, поэтому я склоняюсь к тому, что невольно подслушал не предназначенное для моих ушей.
Мы поднимаемся в квартиру Павла. Я никогда не был в этом районе, он слишком благополучный, чтобы здесь жили адресаты писем, которые я разносил. Просторная детская площадка, чистенький подъезд, работающий лифт, свежий ремонт. Уютные новостройки для среднего класса. Сам дом окрашен в нежно-бирюзовый цвет, балконы – белоснежные, окна – сплошь стеклопакеты, сверкают на солнце и отбрасывают блики на стены дома-близнеца напротив. Хотел бы я жить в таком месте? Не знаю. Конечно, тут спокойнее, безопаснее и рядом вся необходимая инфраструктура – больница, детский сад, школа, торговые центры… Можно всю жизнь прожить в этом районе, никуда не выбираясь, вырастить детей, дать им образование, трудоустроить. Эдакий город в городе. Но это место не для таких, как я. Иногда ловлю себя на том, что скучаю по одинокому стражу на окраине, двор которого ночами залит светом десятков фонарей, по запущенному парку, его темным извилистым дорожкам, даже по промзоне, через которую я проезжал, чтобы добраться до дома. Это место как никакое другое отвечало моему собственному представлению о себе.
Август что-то напряженно обдумывает. Я хочу спросить, о чем он говорил с Севой, но решаю дождаться более подходящего момента, когда мы будем одни.
Дверь открывает Денис – он выглядит несчастным и потерянным. Охотник еще дремлет после долгой поездки, но я все же слегка поднимаю парню настроение:
– Не вини себя в том, что произошло, ты не мог знать, что учудит мой братец, – я кладу руку ему на плечо, заглядываю в глаза, чувствуя, как его тревоги медленно перетекают в меня.
Кирилл с Павлом приветствуют нас, они тоже неважно выглядят, оба осунувшиеся, усталые – ночь выдалась тревожной для всех. Я делаю себе зарубку на память – когда все будет позади, серьезно поговорить с Марком и навсегда отбить у него желание устраивать подобное.
– И что дальше? – спрашивает Денис, когда мы собираемся за крошечным столом на кухне, не рассчитанной на такое количество гостей.
– Поедем вечером на площадь, найдем Марка и заберем его, – я говорю нарочито бодрым тоном.
– Видимо, ничего другого не остается. Он не отвечает на звонки, телефон отключен, – Кирилл вздыхает.
Я открываю ноутбук, запускаю браузер, показываю всем странички мальчишек – городских друзей Марка. Сам же делаю снимки их фотографий на телефон – своей памяти я не очень доверяю:
– Пригодится, если будет нужно опознать их в толпе. Марк в любом случае будет рядом с ними.
– Я могу вас отвезти, – предлагает Павел.
– Отличный вариант, – я рад, что мы не тратим время на бессмысленное обсуждение произошедшего.
– Я, пожалуй, останусь здесь, подстрахую на случай, если вдруг что-то пойдет не так, – Август отпивает чай и откидывается на спинку стула. Я ловлю его напряженный взгляд и не могу понять, что в нем скрывается. Печаль? Боль? Злость? Все сразу?
– Хорошо, тогда едем мы с Павлом, – подвожу я итог.
– Я с вами, – вызывается Кирилл, – Еще одна пара глаз не помешает, кто знает, сколько там будет народу.
– Ладно, договорились, – я киваю, с удивлением осознавая, что неожиданно стал руководителем нашей маленькой группы.
***
Я решаю воспользоваться передышкой и поспать, чтобы к назначенному часу быть бодрым и с ясной головой. Павел устраивает меня на диване, я вытягиваюсь на нем и почти засыпаю, когда чувствую, что в комнату вошел Август. Не знаю, как это происходит, чутье Охотника тут ни при чем. Просто я узнаю, когда он оказывается рядом. Это с самого детства, я всегда ощущал его присутствие – как Август потом признался, он действительно часто следил за мной, ненавязчиво, с приличного расстояния.
Он со вздохом опускается в кресло. Заставляю себя открыть глаза – кажется, вот он, удобный случай задать мучившие меня вопросы, и его нельзя упускать.
– Извини, если разбудил, мне лучше посидеть с ребятами, а ты спи, – Август порывается встать и уйти, но я его останавливаю:
– Подожди, мне надо кое-что спросить, – я сажусь, кутаясь в плед, выданный Павлом, – Я слышал обрывок вашего разговора, когда мы подъезжали к городу.
– Что именно? – мне кажется, или Август встревожен?
– Что за человек этот Сева? Откуда ты его знаешь?
– Почему он тебя интересует?
– Просто то, что он говорил тогда, совершенно не вяжется с ним. Думал, он обычный водитель, а у него, оказывается, какой-то дар…
– Давай не будем об этом. Не обращай на него внимания, он всегда был со странностями.
Его уклончивый ответ только подтверждает мои догадки.
– О чем шла речь? Я вижу, что ты знаешь больше, чем говоришь. Если это важно – я должен быть в курсе. В конце концов, все это касается именно меня, не так ли? – я начинаю злиться, но Август молчит, – Что еще за жизнь в долг? Почему он настаивал на том, чтобы ты спросил о каком-то давнем происшествии?
– Давай обсудим это позже, когда найдем Марка. Тебе нужно отдохнуть. Спи, – Август поднимается и выходит из комнаты.
Я остаюсь сидеть, пытаясь справиться с раздражением из-за того, что Август в одностороннем порядке прервал разговор, потом ложусь и закрываю глаза. Что ж, позже – так позже. Он же понимает, что я докопаюсь до правды, как бы он ни пытался оттянуть этот момент. Вообще-то, я думал, что слова Севы – лишь плод моего усталого мозга, но поведение Августа подтвердило, что все было наяву. Он прекрасно понял, о чем идет речь. И своим уходом от ответа только убедил меня в этом.
Минут пять лежу, уставившись в потолок, снова и снова прокручивая в голове услышанное в машине, восстанавливая в памяти мельчайшие детали поведения Севы, пытаясь понять, кто же он на самом деле, но вскоре понимаю, что начинаю искать скрытый подтекст даже там, где его на самом деле нет. Устав от бессмысленных умопостроений, отворачиваюсь к спинке дивана, закрываю глаза и медленно погружаюсь в сон.
***
Вечером, почти на закате, мы подъезжаем к площади. Улицы на удивление многолюдны, народ массово стекается к месту событий. После дневного сна я чувствую себя лучше, но атмосфера этого города угнетает. Только предстоящее дело заставляет меня оставаться собранным.
– Ты уверен, что справишься один? – Кирилл повернулся ко мне.
– Да, так я быстрее найду его. Я примерно представляю, где он может быть.
– Может, кто-то из нас пойдет с тобой?
– Нет, не стоит, если мы потеряем друг друга в толпе, то только зря потратим время и не сможем быстро уйти. Лучше разверните машину и не глушите двигатель.
– Ладно, тогда будь осторожен.
Я вышел, поднял капюшон и стал быстро пробираться через негодующую толпу. Мне не надо было задействовать зрение, чтобы понять – дело принимает скверный оборот. Поэтому я двигался с низко опущенной головой, доверившись чутью Охотника. Людей становилось все больше, они подходили группами, со всех сторон вливались на площадь, в центре которой разыгралась настоящая буря. Непрерывно раздавались гневные выкрики, толпа хором что-то скандировала, Охотник буквально купался в кипящем, готовом вот-вот перелиться через край, море злости и ярости, и порывался присоединиться к протестующим. Ему было все равно, с какой целью собралась вся эта человеческая масса, его захватил древний инстинкт, желание оказаться в стае себе подобных, разгоряченных, готовых вот-вот сорваться и ринуться в драку существ.
Вначале я шел быстро, люди стояли компактными группами на расстоянии друг от друга, но чем ближе я подходил к центру, тем плотнее становилась толпа. Кое-как подобравшись к помосту, я огляделся – Марк должен быть где-то здесь. Нужно было подняться повыше, чтобы попытаться найти его или хотя бы его друзей. Я с трудом протиснулся к возвышению, буквально облепленному протестующими, особо не церемонясь, стащил оттуда парня, который увлеченно снимал происходящее на телефон и не обращая внимания на возмущенные крики, занял его место. Передо мной было множество лиц. Я оглядел первые ряды, и сразу же заметил знакомого, одного из новых друзей Марка и активиста их группы. Он стоял, подавшись вперед всем телом и вскинув кулак, в глазах горел фанатичный огонь, рот перекошен от надсадного крика, казалось, парень был готов прямо сейчас ринуться на баррикады или пожертвовать собой. Я медленно обвел взглядом окружавших его мальчишек – и сразу заметил брата. Он стоял чуть позади остальных. Толпа вдруг качнулась и резко подалась вперед, раздались стоны, кого-то сбили с ног; сверху я заметил, что на подступах к площади заполыхали мигалки. Надо было срочно вытаскивать Марка и уносить ноги. Я спрыгнул вниз и, расталкивая протестующих, бросился вперед. С импровизированной сцены неслись бессвязные оглушающие выкрики, которые охотно подхватывались людьми и расходились волнами по всей площади. В этот момент один из организаторов решил отобрать мегафон у выступавшего, который зычным голосом призывал незамедлительно куда-то двинуться, я не особо вслушивался, занятый тем, чтобы одновременно контролировать Охотника, и в то же время давать ему заниматься тем, что он прекрасно умеет – внушать страх. Толпа хоть и неохотно, но расступалась. Я впервые оказался в ситуации, когда способности зверя натолкнулись на стену адреналина; обычно Охотнику хватало минимума усилий, чтобы убрать с нашего пути живое препятствие; но окружающие были уже на взводе, и наш обычный прием хоть и работал, но не так эффективно. Со сцены донеслись проклятия, я на мгновение поднял голову и увидел, что двое мужчин сцепились друг с другом. Организатор пытался призвать одного из выступающих к порядку, но тот не собирался выпускать мегафон из рук. Из первых рядов раздался одобрительный гомон и свист, народ оживился, подался вперед. Над толпой взметнулись десятки рук с зажатыми в них телефонами, на некоторое время напряжение спало – зрители в этот момент в первую очередь стремились запечатлеть происходящее, а не выражать свое возмущение. Это позволило мне без помех добраться до места, где я заметил Марка. Теперь в игру должен был вступить Охотник и его чутье. Он уже был достаточно разгорячен происходящим и сразу откликнулся на мой зов – повел головой, принюхиваясь к воздуху, безошибочно выделил нужный запах и указал его источник.
Я быстро обнаружил брата, он застыл, полностью захваченный происходящим:
– Марк, уходим отсюда, – я попытался докричаться до него, но он взглянул на меня пустым взглядом, явно не узнал и отвернулся. На сцене царила суматоха, к центру площади стало стекаться все больше людей, настроение окружающих снова изменилось – вот-вот должна была начаться давка. Я в отчаянии огляделся, ища проход в толпе, потом схватил Марка за плечо и силой поволок его прочь. Брат сопротивлялся, как мог, упирался, что-то кричал, в его глазах блестели злые слезы, но я ни на секунду не ослаблял хватку, зная, что если потеряю его, то шанс найти его снова будет ничтожным. В конце концов, меня достало его сопротивление, и я вынужден был коротко размахнуться и врезать брату по лицу. Это помогло. Он хотя бы начал сам передвигать ногами. Я шел, решительно таща его на буксире, Охотник неплохо справлялся со своим делом, позволив нам почти без помех выбраться из эпицентра. Мы ушли вовремя, под сценой начиналась массовая драка. Люди, разгоряченные лозунгами, алкоголем и ощущением безнаказанности, которое посещает каждого, кто оказывается в толпе, отчаянно молотили друг друга.
Когда мы оказались на одной из боковых улочек, ведущих прочь от площади, нам преградили путь спортивного вида парни. Охотник мгновенно почуял исходящую от них агрессию и оскалился, впрочем, и без него было ясно, что эта встреча не к добру. Я не стал ждать, пока они нападут, а набросился на них сам. Это слегка выбило у них почву из-под ног – они видели в нас двух безропотных жертв. Марк, к счастью, тоже сориентировался в ситуации и мобилизовался, я был уверен, что он меня прикроет. Обстоятельства не раз вынуждали нас защищаться, и поэтому мы давно выработали тактику поведения в таких ситуациях. У одного из парней был странной формы нож, с длинным узким лезвием, которым он без устали махал перед собой. С остальными тремя мы довольно быстро разобрались, а к нему никак не удавалось подобраться достаточно близко. Если бы он действовал обдуманно, я смог бы просчитать, каким станет его следующий удар, но он просто слетел с катушек и был совершенно непредсказуем. Мне все же удалось улучить подходящий момент – парень отвлекся на звуки сирен, отвел взгляд, и я свалил его одним сильным ударом.
– Все, бежим, Марк, оставь их, – я снова схватил брата и понесся прочь от площади. За нами двигались и остальные, улицы заполнились бегущими людьми, крики и топот тонули в вое сирен, темные силуэты мелькали то тут, то там, а я отчаянно искал глазами машину Павла. Впопыхах мы свернули не в ту сторону, в какой-то узкий проулок, и лишь выбравшись оттуда, я наконец сориентировался. Светлая легковушка стояла на том же месте, к счастью, за пределами оцепленной территории. Я рывком повернул Марка в нужном направлении, и мы, добравшись до машины, буквально влетели в нее.
– Все, уезжаем, Павел, гони, – я едва переводил дух после всего, что пришлось пережить.
– Вы как? Не пострадали? – Кирилл был встревожен.
– Вопросы потом, уносим ноги. Там все оцеплено, – у меня дрожали руки, я спрятал их в карманы, чтобы никто этого не заметил. Странно, но толстовка казалась мокрой.
Павел тронулся с места. Я с облегчением откинулся на сиденье и закрыл глаза.
– Что у вас там случилось? – брат повернулся к нам.
Я с трудом заставил себя собраться:
– Нам пришлось пробиваться с боем. Какие-то придурки хотели помешать.
– Вы что, подрались? – Павел покачал головой.
– Мы не дрались, мы защищались, а это большая разница, – устало возразил я.
– Алек, ты в порядке? Ты какой-то вялый… – Кирилл перегнулся через спинку сиденья и обеспокоенно вгляделся в мое лицо.
– Ничего, главное, мы вырвались оттуда. Остальное заживет.
– Павел, ну-ка, припаркуйся где-нибудь, надо его осмотреть.
Кирилл включил свет в салоне и охнул, рассмотрев наши лица:
– Вы оба, конечно, красавцы те еще.
– Один из синяков Марка – моих рук дело, – признался я неохотно, – Надо было как-то привести его в чувство, чтобы утащить оттуда.
– Кажется, у тебя толстовка порвана. Приподними футболку, – Кирилл присвистнул, – И когда тебя успели порезать?
Я даже не заметил, что ранен. Адреналин, бушевавший в крови, забил все болевые сигналы. Поэтому я немало удивился словам брата и уставился на свой бок, из которого обильно сочилась кровь. Порез был поверхностный, но глубокий.
– Марк, достань аптечку, она за сиденьем, и перелезь вперед, надо остановить кровь. Ты что, совсем ничего не заметил? – Кирилл быстро наложил повязку.
– Поедем уже домой, с таким лицами нам не стоит светиться, – мне не терпелось добраться до безопасного места и отдохнуть, – Если нас остановят, то не будут разбираться.
– Наверное, ты прав. Нам лучше не мелькать на улицах. Город после такого будет еще долго гудеть, – Павел свернул с центрального проспекта на другую улицу, потемнее и потише.
***
До дома мы добрались только через полчаса. Ехали медленно и спокойно, чтобы не привлекать внимания. Павел сразу поставил машину в гараж, потом мы вместе поднялись в его квартиру, где нас ждал встревоженный Август.
– Я уж думал, сегодня не вернетесь, собирался поднять все свои связи, – он встретил нас с улыбкой, которая быстро угасла, когда перед ним предстали мы с Марком. Брату разбили нос и поставили синяк под глазом, ну, а ссадина на скуле была моих рук делом. Я, наверное, выглядел не лучше. По крайней мере, ощущения были прескверные – возбуждение после произошедшего улеглось, и я наконец осознал ту боль, которая до этого момента была отодвинута на второй план.
– Что произошло?
– На площади началась давка, она переросла в драку. На сцене сцепились какие-то крикуны, ну, и зрители тоже не остались в стороне. Мы с трудом выбрались, а когда оказались на улице, на нас напало четверо парней, – я коротко пересказал программу вечера, осторожно смывая со своего лица пот и кровь.
Август сидел на бортике ванны, скрестив руки. Он выглядел постаревшим и усталым.
Я стянул толстовку, потом задрал футболку. Повязка была мокрая от крови. Осторожно отклеил пластырь и осмотрел порез.
Август наклонился и с интересом вгляделся в рану:
– Не похоже на обычный нож.
– Там был парень с длинные тонким лезвием, видимо, самодельным. Даже не помню, когда он сумел меня достать. Ничего не почувствовал.
– Надо зашить, я позову Кирилла, – Август поднялся и, уже выходя, проворчал, – Похоже, с тобой мне спокойной жизни не видать, вечно ты попадаешь в какие-то переделки.
– Очередной приступ бессонницы обеспечен, – парировал я, – Ты же сам хотел сына, принимай, вот он я. Другого у тебя не будет, – я усмехнулся.
– Ладно, ты не очень-то. Лучше отдохни как следует и побереги себя.
Кирилл внимательно осмотрел порез и наложил несколько швов. Пришлось потерпеть, стиснув зубы – в доме Павла не оказалось обезболивающих. Когда мы присоединились к остальным, дискуссия на кухне была в самом разгаре. Марк и Август яростно сцепились, Павел тоже горячо что-то доказывал.
– Что у вас тут? – Кирилл, как всегда, моментально присоединился к компании.
Я молча уселся за стол. Взглянул на часы – почти час ночи. Кто-то поставил передо мной стакан воды. Какое-то время я просто вяло сидел, уставившись в темноту за окном, но Марк повернулся ко мне и что-то произнес. Его слова потонули в тишине, которая обступила меня.
– Алек, – донеслось откуда-то издалека, – ты в порядке?
Я вздрогнул. Звуки хлынули на меня потоком, словно в моей голове открыли кран.
– Ты ведь был там, и слышал, что говорили со сцены! И они абсолютно правы! – Марк явно слишком близко к сердцу принял все происходящее. У него были расширены зрачки, лицо раскраснелось, руки дрожали. То ли недавняя драка тому виной, то ли пламенные речи ораторов, то ли он мысленно оставался в той толпе.
