Хай-тек господень (Не киберпанк, не пост-апокалипсис, не антиутопия… и совсем не про супергероев)

Забавно. Он появлялся крайне редко, почти никогда ничего не просил, и уж тем более не требовал. Был словно добрый дальний родственник с таким наследством, что закачаешься… Волшебник по соседству. Как он делал то, что делал – непонятно. И это беспокоило Алана Рэя все эти долгие годы. Неопределенность. Как когда-то давно его научили – если кто-то дает слишком много и ничего не просит взамен, будь готов к тому, что итоговая плата может оказаться неподъемной.

Сзади послышались тихие, едва различимые шаги. Он не обернулся. Только когда легкая как перышко тонкая ладонь легла на плечо, взял ее в свою, сжал, а потом поднес к губам и поцеловал кончики пальцев.

Вот для этого, наверное, он и продолжал.

– Папа, ты опять всю ночь не спал?

Он развернулся в кресле, и посмотрел на нее снизу-вверх. И в стотысячный раз поразился двум вещам. Во-первых, какая она красивая, а во-вторых, как он ее любит.

Забавная штука жизнь. От совершенно обычной до такой вот странной, переполненной то ли величием, то ли нелепостью как у него. У них с Алисой не было детей. Так и не сложилось. А после… Видимо, он был однолюбом и ни одну из женщин, которые были у него после язык не поворачивался назвать любимой. А дети…

Говорят, дети великих людей имеют поганое свойство неизменно разочаровывать этих самых великих людей. Глупости все это. Или может, просто не стоит считать себя великим? Не нам решать, в конце концов.

Когда девятнадцать лет назад у него ни с того ни с сего вдруг родилась дочь… Алан Рэй, кем бы он там себя ни считал, влюбился в эту девчонку без памяти. Она была единственным, что заставляло его проявлять хоть какие-то чувства в этой жизни. Ну, кроме любопытства, естественно. И он назвал ее в честь той единственной женщины, которую когда-то по настоящему любил. Глупо? Неуклюже? Само собой. Но он это сделал. Тем более, что ее мать была не против. Она вообще не была против чего бы то ни было. Сперва он, по раздутому самомнению, решил было, что, родив ребенка от столь значительного человека, она была согласна на что угодно, но потом быстро сообразил, что ей на все плевать… И забрал девочку к себе. Любовь – интересная опция.

У Алана Рэя почти не было секретов от дочери. Почти. Она была единственным человеком, которому он доверял. Может быть, она сможет после него управлять всей этой махиной, которую он нагородил под гнетом бредовых обстоятельств? Может, Корпорация достанется Алисе? Он прекрасно знал, что нет. Она не захочет. Алиса была свободолюбива, очень добрая, славная девочка, обожала музыку, интересовалась медициной… Да и в конце концов, он слишком ее любил, чтобы взваливать такую ношу. Такую ношу нужно либо создавать самому, либо очень хотеть на себя взвалить. Как поступали многие не обремененные умом политики сотни раз в истории человечества.

Алиса присела на подлокотник кресла, обняла отца за шею и мельком глянула на огромный экран.

– Ну что, не нашел? – спросила она.

– Нет, – вздохнул Алан.

Елена сочувственно вздохнула, задумалась, а потом спросила:

– Пап, а что ты вообще ищешь?

Вот на этот вопрос Алан Рэй не мог ответить. Потому что это было то самое «почти» – один из его очень редких секретов о котором он ни в коем случае не собирался рассказывать даже Алисе. Хотя, самым простым ответом было бы – его попросили. Попросил кто-то, кому он обязан столь многим… Что мороз по коже. Сперва попросил спрятать мальчишку и его мать, теперь вот – отыскать потерянное.

Вся эта история… Какой-то мальчишка. То есть, началось еще до появления самого мальчишки. Сперва его очень вежливо и ненавязчиво попросили спрятать на дальней станции беременную женщину. Ну под видом, скажем, оператора этой самой станции. Зачем на дальней автоматической станции оператор? Не имеет значения – придумайте что-нибудь, вам же это не трудно. И защита этой станции… Ее надо было защитить и обезопасить так, что Алан сперва даже растерялся. Но при этом сами обитатели станции – женщина, а особенно ее еще нерожденный сын – не должны были ничего такого подозревать. Бред какой-то. Но это зависит от того кто просит, разве нет?

И вот на станцию напал Палач. Несмотря на все средства защиты. Несмотря ни на что. И станция была уничтожена. Как? И почему именно сейчас?

Однако, тот, кто попросил его двенадцать лет назад об этой услуге утверждал, что мальчишка выжил. Откуда ему это известно? Ну, скажем так, если бы он погиб, последствия были бы… более ощутимы. Более того – мальчик почти наверняка где-то в Городе. Прошу вас, Мастер Рэй, будьте любезны, напрягитесь. Поверьте – это очень важно.

Почему так важно? Что такого в этом мальчишке? Алан не спрашивал, потому что ясно понимал, что не получит ответа. В конце концов, ему вообще грех было жаловаться, поскольку, в итоге, у него просили так мало, предварительно, авансом, выдав так много… И вот это беспокоило и напрягало. Он никогда не любил брать в долг и не принимал бескорыстной помощи со стороны. Опасная это штука. Только вот конкретно эту помощь ему так ласково, ловко и уважительно… навязали?

И вот теперь Альфа рыла Сеть (то есть, буквально саму себя) в поисках мальчишки, который ухитрился неведомо как затеряться в Городе.

Но вот сейчас, глядя на Алису, Алан Рэй, по крайней мере, точно понимал для чего он все это делает.

– Поиск пока не дает результатов, – объявила Альфа.

Это было стандартным оповещением в деликатной форме, что она опять все проверила, прочесала частым гребешком, рассмотрела под микроскопом и ни черта снова не нашла.

– Опять, – вздохнул Алан Рэй. И тут же задал идиотский вопрос: – Никаких новостей?

– По главному вопросу – никаких, – сообщила Альфа.

– А не по главному?

– В общем, тоже. Есть несколько странное сообщение. Скорее городские слухи.

– И что там?

– Звучит малодостоверно, но говорят, что на контейнерной свалке было странное побоище.

– Как это – побоище? – не понял Алан Рэй.

– Будто там дрались Палач и Призрак.

– Чего? – Алан Рэй готов был свалиться с кресла.

Он растерянно посмотрел на Алису (только на нее он и мог себе позволить так смотреть), потом снова на экран…

– Палач и Призрак, – повторила Альфа. – Но это не самое странное. Он утверждал, что Призрак убил Палача.

– Э-э… Это как?

– Оторвал ему голову.

– То есть буквально? – Алан Рэй как-то резко осип.

– Так говорят. Я выслала на предполагаемое место дрон. Ничего не обнаружено…

– Естественно, – фыркнул Алан Рэй. – Надо же было такое придумать. Какие наркотики употребляет тот, кто это сочинил?

– Ничего не обнаружено, – повторила Альфа. – Но само место выглядит так, словно там и впрямь что-то происходило.

– Оставь, – вздохнул Алан Рэй. – Все контейнерные свалки выглядят так, будто там что-то происходило.

– Два контейнера сильно повреждены. Повреждения недавние. На земле множество свежих кровавых пятен. Дрон сделал анализ.

– И что? – насторожился Алан Рэй.

– Там кто-то потерял много крови, – ровным голосом констатировала Альфа. – Однако, согласно анализу ДНК, кровь не человеческая. Установить чья именно не удалось.

Алан Рэй поднялся с кресла и прошелся по кабинету. Только в такие вот моменты он понимал зачем ему вообще кабинет. Чтобы по нему расхаживать, разумеется.

– Кровь на подробный анализ, – приказал он. – Направить туда еще дроны. Собрать все что есть. Черт, мы до сих пор до конца не понимаем что из себя представляет этот Палач. То ли его присылают Верхние, то ли Нижние, то ли он сам по себе…

– Про Призрака мы знаем еще меньше, – напомнила Альфа.

– Я вообще не уверен, что существует какой-то там Призрак, – фыркнул Алан Рэй. – Это городские легенды… Один Палач, бледный монстр, у другого нет лица… Исчезает, появляется… Никакие технологии не вытравят мистику из человеческого сознания. Хотя, со всеми этими Верхними, Нижними… Может, построить в городе еще несколько школ?

– Или церковь, – подсказала до сих пор молчавшая Алиса.

– А церковь-то зачем, солнце? – растерялся Алан Рэй.

– Не знаю, – пожала плечами Алиса. – Но если есть Верхние и Нижние, может, существуют Бог и Дьявол.

– А может, не надо? – взмолился Алан Рэй. – Может, хватит того, что уже есть?

– Нас, как всегда, никто не спросит, – улыбнулась Алиса.

Ну, это Алан Рэй и сам знал. Равно как насчет существования, по крайней мере, дьявола, у него были свои… соображения.

5.

Доктор Риктер просыпался с неохотой и как-то мучительно. Как, впрочем, все и всегда после сильной усталости вследствие тяжкой умственной и физической нагрузки. Сперва долго не можешь заснуть, потом проснуться… Поначалу он не сразу сообразил где находится. Опять. Но потом память начала потихоньку подключаться к процессу жизнедеятельности, и до него дошло, что он в той самой комнате за маленькой дверью… операционной? Медицинского отсека космического корабля? Судя по приволоченному незнакомцем медботу – вполне себе может быть. Раньше люди летали в космос, высаживались на Луну, вроде бы подумывали даже о высадке на Марсе… Забавно. К каким мечтам приводит благополучие, безопасность и избыток ресурсов.

Доктор с трудом сел на кровати, прислушался к собственным ощущениям, но ничего не понял. Просто усталость. Некоторое время назад он провел самую сложную и странную операцию в своей жизни в которой, при помощи слабопонятного ему оборудования, пытался спасти ногу и жизнь неизвестного мальчишки, а ассистировали ему этот загадочный Макс, некто удаленный по имени Чарли, и пара десятков чертовски умелых и ловких манипуляторов фантастического медицинского модуля. Судя по всему, этот Чарли, как и Макс, весьма неплохо разбирались в медицине. Ну, теоретически. Во всяком случае, в процессе операции, они выдавали такие реплики и рекомендации, что Риктер начинал чувствовать себя идиотом. А Чарли, кажется, еще и управлял всеми этими многочисленными манипуляторами, которые заменили доктору двадцать рук.

Риктер поднялся на ноги, и поплелся в сортир. А куда еще после такого сна? Потом он с трудом натянул штаны, предоставленную ему, видимо, незнакомцем одноразовую рубаху, и направился к двери.

В аквариуме-операционной царил мир и покой. Мониторы жизнеобеспечения показывали то, что должны показывать (доктор отметил, что показатели вполне в норме), мальчишка лежал на операционном столе, его узкая грудь равномерно поднималась и опадала. Левая нога под простыней выглядела раза в три больше, чем нужно, но это было нормально.

Макс, одетый все в те же линялые джинсы, но сменивший футболку с двусмысленно философски настроенной свиньей на странного вида рубаху с непропорционально короткими и широкими рукавами, сидел в неведомо откуда взявшемся кресле и что-то там шаманил на трехмерном экране на стене.

– А-а, доктор, – приветствовал он Риктера, не отрывая взгляд от экрана. – Выспались?

– Что-то в этом роде, – сказал Риктер и закашлялся.

Макс оторвал взгляд от экрана, пристально посмотрел на доктора, и заявил:

– Вы плохо выглядите. – Он поднялся с кресла. – Присядьте.

– Потом, – отмахнулся доктор и направился к пациенту. – Как он?

– Нормально, – сказал Макс. – Показатели в норме. Бот работает. Кости, мышцы и прочее восстанавливается. Что можно было сшить, вы сшили. Система заживления все заживляет. С опережением, надо сказать. Мальчишка сам по себе оказался… живучим. Так что, думаю, все будет хорошо.

И все же доктор подошел к мальчику и осторожно откинул простыню. Да, кажется, Макс был прав. Из-за установленного бота бедро казалось похожим на часть тела угодившую в супер сложный механизм, но в остальном, кажется, все было в порядке. Рана и впрямь затягивались будто на глазах.

– Ну и слава богу, – кивнул доктор, и устало опустился в кресло. – Никогда бы не поверил.

Макс скептически посмотрел на него, подошел к стене, которая тут же распахнулась, явив миру небольшую робокухню. Ничего себе. В операционной. Запахло кофе. В руках у Макса появилось две чашки. Он подошел и протянул одну доктору.

– Благодарю, – кивнул Риктер.

– Сахар, сливки, коньяк? – предложил Макс.

Риктер уставился на него как на безумца.

– У вас есть сливки и коньяк? – обалдел он.

– Есть, – равнодушно кивнул Макс. – Натуральные.

– Откуда?

– Примерно оттуда же откуда медбот.

– Ясно, – вздохнул Риктер. – Но нет, спасибо. Для коньяка сейчас точно не время.

Макс пожал плечами. Сам-то он, разумеется, предпочитал черный. Правда, доктор не смог бы объяснить откуда в его голове возникло это «разумеется», но почему-то был в этом уверен.

Он глотнул кофе, закатил глаза. Кофе был великолепен. Натуральный. Сам доктор и понятия не имел, что можно научить такому робокухню – варить хороший кофе.

– Есть хотите? – предложил Макс.

– Вы что же, думаете предложить мне завтрак? – усмехнулся доктор.

– А почему нет? Вы сделали сложнейшую операцию, вымотались. Надо восполнить калории.

– Здесь? В операционной?

– Ну… скажем так, бытовые условия у нас несколько ограничены.

Доктор покачал головой. Да, он провел операцию, да, он, сам в это не веря, спас мальчишке не только ногу, но, может быть, и жизнь. Но…

– Послушайте, – аккуратно проговорил он, – у меня по-прежнему куча вопросов.

– Разумеется, – вздохнул Макс. – И даже если я, например, заплачу вам за их отсутствие, вы не перестанете задавать их самому себе. Где вы находитесь, кто я такой, что это за мальчишка…

– Да, – ответил доктор на все сразу.

Макс глотнул кофе, подумал, а потом проговорил:

– Знаете, доктор, в одной старой притче даос предложил крестьянину раскрыть одну страшную тайну. На что крестьянин ему ответил: «А я стану от этого счастливее»?

– К чему вы это?

– Ну, не прикидывайтесь, – обиделся Макс. – Даже если я отвечу на некоторые ваши вопросы, что вам от этих ответов?

– Человек – существо любопытное, – заявил доктор. – Это всегда двигало цивилизацию. Кроме того, всякому хотелось бы знать что с ним происходит и где он оказался.

Макс снова задумался, а потом кивнул:

– Принимается. Остается, правда, открытым вопрос откуда берутся подавленные воспоминания, но это, я думаю, не наш случай. На большинство вопросов я вам попросту не стану отвечать. Ответы на некоторые вам не понравятся. А кроме того, как написано в Библии «Будьте осторожны с тем о чем вы просите, ибо можете по этому получить». Да и не так уж яростно люди желают понимать что с ними происходит. Но я вас слушаю.

Доктор пристально посмотрел ему в глаза. Все-таки взгляд у этого Макса был очень… не однозначно неприятный, нет, но какой-то… Пристальный, цепкий, будто замечающий каждую мелочь, делающий из всего увиденного выводы и… Что? В общем, добра не жди. Во всех смыслах. Макс производил впечатление человека от которого не стоит ожидать ничего хорошего. Не в смысле какой-то там открытой агрессии, или затаенного коварства, а как… Ну, от биологического оружия, что ли? От радиации? Они же сами по себе не желают людям зла – кто ж виноват, что эти самые люди оказались в зоне их действия? Сам доктор никогда не видел ни Верхних, ни Нижних, но что-то ему подсказывало, что у них, наверное, должен быть похожий взгляд.

Но все же он начал спрашивать:

– Итак, для начала – кто вы?

Макс, кажется, был искренне удивлен этому вопросу.

– Простите, доктор, но что именно вы хотите услышать? Что значит – кто я? Имя мое вы знаете, род моей деятельности я и сам не смогу определить. Профессия? У меня их множество и ни одной. Вероисповедание? Атеист. Что вас интересует?

– Перестаньте, – обиделся Риктер. – Вы прекрасно понимаете что я имею в виду.

– Нет, не понимаю, – совершенно искренне заявил Макс. – Но если вы сможете сформулировать – с радостью вам отвечу.

– Хорошо, вы сами сказали. Род вашей деятельности.

Макс пожал плечами.

– Немного ученый, немного музыкант, немного барахольщик, немного исследователь… При всем при этом хулиган, нигилист, мизантроп и изобретательная сволочь. Я интересуюсь всем, что мне интересно. Я смеюсь над всем, что смешно. Раньше любил издеваться над идиотами – потом надоело, и я попросту стал их игнорировать. Названия нет. Следующий вопрос.

У Риктера начало складываться впечатление, что этот тип то ли развлекается, то ли играет с ним, но злиться было рано.

– Хорошо, – кивнул он. – Не хотите говорить – ваше право. Хотя, вы притащили меня сюда, и я думаю, что имею право знать…

– Я вас никуда не тащил, – как-то удивленно возразил Макс. – Я вас нашел на улице. В бессознательном состоянии. Пришлось притащить вас сюда. А когда я посмотрел на ваш медбраслет, то как-то сразу сообразил, что все это неспроста.

– Кстати, насчет медбраслета, – встрепенулся доктор. – Где он?

Макс полез в карман рубахи и извлек оттуда браслет доктора. Риктер с жадностью схватил свое имущество и принялся тыкать пальцем в экран. Браслет работал, но ничего, кроме медпоказателей, даты, времени и личных данных не выдавал.

Некоторое время Макс наблюдал за мучениями доктора, а потом сообщил:

– Простите, но сигнал тут блокируется. Во избежание.

– Во избежание чего? – обалдел доктор.

– Ну, например, того, что вы начнете названивать жене с воплями «Родная, я тут хрен знает где, спасай меня срочно». Зачем тревожить супругу такими координатами и требованиями?

– Я не женат, – мрачно возразил доктор. – Уже пять лет в разводе.

– Тем более, – усмехнулся Макс. – Тогда вообще страшно себе представить с кем вы попытаетесь связаться и что ему наговорите. Например, с престарелой матушкой… или спецдепартаментом.

Доктор мрачно посмотрел на Макса и спрятал браслет в карман, попутно проворчав:

– Так я ваш пленник?

– Вы пленник обстоятельств, – успокоил его Макс. – Я готов отпустить вас на все четыре стороны хоть сейчас. Но что тогда будет с мальчишкой?

– Понятно, – пробормотал доктор, хотя ни черта ему не было понятно. – А почему все неспроста?

– В смысле?

– Ну, вы сказали, что нашли меня неспроста.

– Потому что за несколько часов до этого я нашел мальчишку. В таком вот виде. И когда вдруг вслед за этим находишь детского врача без сознания… Согласитесь.

Доктор был согласен. Хотя, понятнее ничего не стало.

– И вы притащили нас сюда?

– А что еще оставалось?

– Ну не знаю, – пожал плечами Риктер. – Например, вызвать медицинский дрон, или даже бригаду парамедиков…

Макс задумался над его словами. Кажется, такой алгоритм действий в самом деле не приходил ему в голову.

– Ну, согласитесь, что поступи я так, как вы сказали – мальчишка сейчас был бы инвалидом, а то и вовсе покойником. Кроме того… у меня были личные обстоятельства так не поступать.

Доктор вздохнул. Ну, что ж, Город – место темное, непростое. И личные обстоятельства тут у многих могут быть разные.

– Да, это интересно, – проговорил он. – Тяжело раненный мальчишка… И вы явно не знаете что с ним случилось.

– Не знаю, – кивнул Макс.

– Или не хотите говорить, – допустил доктор.

– Или не хочу, – равнодушно согласился Макс.

Доктор испытующе посмотрел на него, но ничего такого не увидел. Поразительно непроницаемый человек.

– Раненный мальчик, – продолжил доктор. – Врач, который может ему помочь… Хотя, честно сказать, я до сего момента понятия не имел, что способен помочь при таком ранении. И вы, мой таинственный незнакомец. В этом таинственном месте, которое вы называете берлогой. Со всей этой кучей оборудования, которому, наверное, позавидовала бы личная клиника Алана Рэя. Вам не кажется, что все это как-то…

– Ну… я не знаю что там в клинике Алана Рэя, – усмехнулся Макс. – Но в остальном – да, ситуация забавная.

– Забавная? – обалдел доктор. – Да это… этот мальчишка должен был сто раз погибнуть, умереть от болевого шока, от жировой эмболии… От внутренних кровотечений… Но кто-то решил позаботиться о нем таким вот странным способом? Не доставить в клинику, не оказать обычную помощь…

– Обычная помощь грозила бы ему, в лучшем случае, инвалидностью, – напомнил Макс.

Доктор вздохнул. Крыть было нечем.

– И все-таки интересно, что это за мальчик такой особенный, – сказал доктор, повернувшись в сторону пациента.

– Предлагаете разбудить его и спросить? – не без яду предложил Макс.

– Ну уж нет, – вздохнул доктор. – Та боль, которую он сейчас испытывает… Черт, я даже не понимаю какой наркоз вы ему дали.

Макс пожал плечами и не счел нужным ответить.

И тут произошло удивительное. Мальчишка как будто сделал попытку пошевелиться, и открыл глаза. Доктор вскочил и подбежал к столу. Макс, кажется, тоже встрепенулся, но вставать не стал – просто глядел с любопытством.

Доктор навис над пациентом, которому вдруг вздумалось в крайне неудачный момент очнуться. Но… Нет, он не очнулся, это было что-то странное. Обнаружилось, что у мальчишки громадные карие глаза, которые, очевидно, если у него будет шанс выжить и выздороветь, доставят немало беспокойства противоположному полу. И эти глазищи смотрели прямо на доктора. Смотрели, но не видели. Мальчишка явно не замечал ничего вокруг себя. Он сдавленно застонал.

– Нужно обезболивающее, – потребовал доктор.

– Не нужно, – как-то неестественно спокойно возразил Макс. – Это будет передоз. Мы его убьем.

Мальчишка стонал, глядя в пустоту, а потом вдруг пробормотал:

– Я его видел…

– Кого ты видел, малыш? – осторожно спросил доктор.

Но мальчишка его явно не слышал. Он смотрел в никуда, и в его взгляде читался какой-то страх, ужас…

– Видел, – повторил мальчик. – Глаза… разные глаза. Страшные. Он мой… не хочу. Не хочу, чтобы он меня забрал.

– Бредит, – неуверенно предположил Макс.

– Что? А, да, конечно.

Глазищи закрылись, мальчишка успокоился. В одном доктор точно был уверен – глаза у мальчика были вполне себе приятные, красивые… и уж точно не разные. Ну не считая того, что один левый, а другой правый.

6.

Большой Фил был и впрямь большой. Но подчиненные боялись его не только из-за размеров. И не из-за силы, разумеется. Ну, не в обычном понимании. И не из-за того, что его громадный, совершенно лысый череп напоминал грубо обработанный булыжник. И не из-за того, что его лицо иногда казалось лицом рассвирипевшего неандертальца. Разумеется, некоторые за глаза говорили, что он похож на Палача. В лицо ему такое вряд ли кто-то осмелился бы сказать. Разве что какой-нибудь Алан Рэй. И не за то его боялись, что он мог убить человека одним ударом своего кулака размером с мечту фаната Октоберфеста. Совсем нет. Это все был набор обычного громилы, не более того. Но! Они все знали, на своем опыте убедились, что за всей этой монструозной внешностью скрывается острый и совершенно безжалостный ум. И этот ум способен строить сложные, дико коварные многоходовые комбинации, о смысле которых и самом их существовании зачастую не догадывался вообще никто. А это было уже серьезно.

Когда-то он случайно узнал, что некто (так и не удалось выяснить кто именно) назвал его Уилсоном Фиском44. Большой Фил не знал кто это такой, но выяснив… Честно сказать – остался очень доволен таким пониманием его натуры. Ему понравилось.

Давным-давно Большой Фил уничтожил всех своих конкурентов, промышлявших в городе как законными, так и не очень делами. Но он не питал иллюзий, прекрасно понимая, что точно так же рано или поздно найдется кто-то, кто уберет с пути его самого.

И потому у Большого Фила была мечта и тайна. Он мечтал сделать то, чего не удавалось еще никому и никогда – перебраться за Стену. И при этом он ненавидел Алана Рэя.

Странное сочетание, но куда деваться?

Как и все жители города, Большой Фил смутно представлял себе что именно происходит за Стеной, какова там жизнь и прочее. Считалось, что там живут некие сливки общества, элита, но Большой Фил, в отличие от тех, кто верил этим россказням, не был настолько глуп. Никаких сливок общества – у этого общества нет и не может быть сливок. Все попытки за всю историю человечества создать какие-то там сливки приводили только к глупым решениям, действиям и к прокисанию этих самых сливок. Чтобы быть какими-то там сливками, нужно было ими стать. Самому. Добиться. Самому. Передавить всех конкурентов. Самому. Нельзя ни получить это по наследству, ни передать, ни купить, ни выклянчить.

За Стеной жили только те, кто был нужен Алану Рэю. Это как сказка про рай и ад. Считалось, что в раю обитают души праведников, а в аду, соответственно – грешников. Бред сивой кобылы. Если все это и существовало, то в раю находились только те, кто был нужен или просто интересен богу. А в аду – никчемности, собранные в стадо трудолюбивым пастухом сатаной. Таково было видение загробного мира от Большого Фила.

Говорят, никто и никогда не перебирался с этой стороны Стены на ту, но как знать? Сколько людей бесследно исчезает в Городе? Всегда исчезало во всех городах. Был человек, и нет его. Куда пропал? Может, его убили Нижние, которые иногда появлялись на окраинах и плантациях. Может, пришиб Палач по каким-то своим никому не понятным причинам. Может, зарезали мародеры, контрабандисты, просто бандиты. Может, понесло его куда-нибудь в буферную зону и нарвался на что-то – да просто кусок разваливающегося от ветхости здания обрушился на голову. А может, просто перебрался от городских благ подальше во внешний мир… Хотя, это вряд ли – внешний мир жил, конечно, не настолько уж хуже Города вокруг Стены, но уж точно опаснее. Кто в здравом уме станет перебираться на ПМЖ в зону перманентных боевых действий? Но как знать – может, кто-то из них, из пропавших и исчезнувших, приглянулся Алану Рэю, и их перетащили за Стену?