Братья и сестры в реестре

Поднимаясь на лифте и крепко держа девчонок за ручки, манул посмотрел на уплывающие вниз участок, улицу и деревеньку и сказал жене:

– Всё-таки здорово он тут все устроил. Уютно, но с размахом.

Она посмотрела мужу в глаза отцовским взглядом:

– А иначе и быть не могло. Это же Он! И это все – его. А хозяин следит за своими владениями и своими людьми.

Человек проводил взглядом отчаливший цеппелин управления путей сообщения и связи, уносящий в далекую ОктоМоскву дочь, внуков и мятущуюся балду – зятя. Доставив ценный груз, дирижабль снова вернется на свой шест над Новомальвиновкой – скучать в ожидании редкого случая, когда Мужчину позовут в столицу совсем уж неотложные дела.

Река судьбы

Мужчина с сыновьями погрузили спущенную лодку в бездонный багажник могучего «УАЗ-Экстраверта62». Туда же отправились сумки с оборудованием, лодочный мотор и аккумулятор для него.

– Молодцы, не забыли, – он провел рукой по стойке на левой стенке багажника, которая ощетинилась стрелковым оружием.

А потом играючи захлопнул тяжеленную дверь багажника.

Брутальная машина подпрыгивала на грунтовке с выгоревшей межой между колей. Дорога все время забирала то влево, то вправо, довольно резко спускаясь вниз с отрога. Пара встречных местных в костюмах биологической защиты с уважением поклонились машине. Да как тут не проявить уважение, если Новомальвиновка оказалась чуть ли не единственным на всю страну селом, попавшим в программу инкапсуляции. К тому же, мужчина не препятствовал местным покидать безопасную деревеньку с целями гастрономическими, но опасными – поохотиться на буй-туров, а то и на кабалосей или выловить из изобильной Оби ведерко стрекорасей или щупескариков. Но не приведи Реестр встретить на ухотничьих угодьях Сомелье! Даже противотанкое ружье не поможет!

А комендант Новомалиновки только злился и бомбардировал ОктоМоскву кляузами о нарушении протокола. Больше он ничего поделать не мог. Ну и шут с ним, чинушей.

Машина преодолела острый, как клюв, перевал, перед которым мужчина остановил уазик и предупредительно посигналил – не хватало еще столкнуться лоб в лоб с другим мобилем. Дальше дорога пошла не так круто, хоть и петляла как змея. Наконец, машина, оставив позади опадающие пыльные взвеси, затормозила перед уютной естественной бухточкой – по сути прорехой в зарослях. Эдакий коридор в усыпанную кувшинками ленивую речную гладь.

Три пары ловких рук во главе с ещё двумя – знающими и властными – меньше чем за минуту распластали на вытоптанной траве шкуру лодки. Через пять минут она уже поблескивала вздутыми боками.

Патриарх меж тем вытащил из багажника увесистый генератор и отнёс к открытой воде. Несколько раз дёрнув за веревочный стартер, он запустил устройство. Оно затарахтело, плюясь вонючим бензиновым дымом.

– Вот и ладушки.

Мужчина взялся за бухточку скрученного провода, подключил к генератору, а потом закинул в реку.

раздались треск и шипение, и через минуту на поверхность пузом вверх всплыли все подводные обитатели – один другого уродливее.

Двое быстрых сыновей стащили лодку к воде, после чего патриарх несколькими точными движениями установил двигатель на станину и завинтил крепёжные воротки.

Третий сын, который все это время прикрывал родственников с карабином наперевес, метнулся к багажнику и вернулся в тяжеленным аккумулятором, который, впрочем, донес стоически – ни один мускул не дрогнул, лицо не покраснело, пот не выступил. Хорошую выучку дал отец! Пока он подсоединял клеммы к аккумулятору и лодочному электродвигателю, Елисей спросил:

– Отец, мы больше не нужны? Можно метнёмся на пляж?

Тот ответил, что при соблюдении техники безопасности, да, валяйте, вот только генератор уберите, и машину закройте, и трое мускулистых стремительных подростков исчезли из вида. Патриарх закончил приготовления, удовлетворенно хмыкнул и точными движениями весла вывел габаритную, но лёгкую лодку в основное русло – только водомерки разбежались, да юркий жабуж стрелой метнулся прочь по водной глади. Мужчина запустил мотор, и лодка, влекомая беззвучным мотором, встала на глиссер.

***

А что же сделали юркие бесенята, наперегонки добежавшие до крутого песчаного пляжа с древним синим зонтиком-грибком, криво врытым в грунт?

Они сделали нечто совсем немыслимое. Один из подростков с карабином наперевес вскочил на пригорок, обозрел окрестности из-под сложенного из руки козырька и крикнул братьям:

– Чисто! Вокруг никого.

После бесшабашная троица стянула с себя оранжевые костюмы биологической защиты, сдернула маски-респираторы и через считанные секунды осталась в одних плавках. Два бронзовые загорелых тела ласточкой порхнули в речную гладь, и гладь взорвалась мириадом щекотных шариков-брызг.

А одно мускулистое бронзовое тело прижало к плечу приклад верного карабина и всмотрелось в прозрачные воды чистой реки.

Враг не пройдет. Братья под защитой. Через десять минут он передаст винтовку следующему дозорному и вонзится долгожданное водное лоно.

Откуда взялась такая гибельная самонадеянность? Ведь братья уже заражены ковидом-49, с той самой секунды, как скинули костюмы; они обречены на мучительную харкающую смерть, они уже мертвы, хотя физически это произойдет через наполненные мучениями два дня. Их юные, полные нераскрывшихся перспектив жизни, увянут без всякого толка – ради сумасбродного желания искупаться. Неужели они не ведают что творят?

Они ведали. И знали, что никакой мутировавший штамм их не возьмёт. Он безвреден для юных бронзовых тел. Как и для патриарха, который не разоблачился только по той причине, что его ждало ответственное и, главное, публичное мероприятие.

Накупавшись, братья оделись.

На их костюмах был вытиснен белый знак: внутри шестерёнки – кулак с зажатым вертикально гаечным ключом.

На медленном огне

Воронежполис-2049, 8 сентября

«Центр веры, надежды и решимости» был почти пуст.

Представьте себе концертный зал, со всеми его круглыми обводами лож и бельэтажей, с совездием фонариков и интерьером в тёплых тонах. Представьте всё это за исключением партера. Вместо него в кажущемся беспорядке расставлены столики, за которыми можно вкусно перекусить. Часть амфитеатра превращена в гроты с алтарями. Как традиционной православной, так и новой – Церкви Реестра. «Младшая сестра», как её с лёгким пренебрежением называют православные священники. Это отцу Кондратию, который сейчас пребывает на огромном балконе прямо над сценой, до рези в печени не нравится. Вместе с остальными магистрами он восседает за длинным конференц-столом с закруглёнными краями. В центре стола – прямоугольная ниша. Оттуда вырастает миниатюрный сад камней с бонсаями и ручейком, что лениво журчит по склонам.

Магистры сидят друг напротив друга – наша троица, как носители ключевых должностей63 – с видом на зал, а техническая четвёрка магистров – на фрагмент витража, где птица, похожая на коршуна, сжимает в когтях испуганного грызуна.

– Что-то Прямое включение задерживается, – молвил Порфирий под аккомпанемент Arpeggione Sonata in A minor, D. 821: I. Allegro moderato Франца Шуберта, негромко струящейся из оркестровой ямы. – Патриарх задерживается?

– Наверное, опять ловит рыбку, – отозвалась Тина.

– Ага, в мутной воде… – ляпает не к месту Кондратий и испуганно замолкает. Его как всегда раздирают вихри-образы, поэтому он порой не успевает поймать себя за язык.

Всем, впрочем, на его оговорки плевать.

Сейчас он с яростью разглядывает православные алтари внизу и перед мысленным взором возникают толпы вооруженных еретиков, которые разрушают эти капища. Жгут. Ломают. Крушат. Вдребезги! Вдрызг! Во вспотевшей руке попа дымящаяся сигарета, но он вряд ли сделает больше пары затяжек. Он ипохондрик, который очень любит запах табачного дыма. Поголовно некурящие магистры морщатся и желают толстому потному Кондратию кондратия.

Тина поинтересовалась у Порфирия, сидевшего по правую руку:

– Зачем тебе понадобился аркан? Те браслеты, что я достала. К чему нам вообще гип? И как ты собрался его поймать? Они ж прыгучие, как блохи!

Коротышка в ответ шепнул:

– Изловим.

Потом помолчал с минуту, жуя губами:

– Алевтина…

– Я же просила, Порфирий!

– Тина, нам обязательно обсуждать это при… коллегах? Ладно… Вроде не вслушиваются. Поймаем гипа и пошлём к Мурьете. Пора с этим клоуном кончать.

Тина не изменилась в лице, но услышанное ей очень не понравилось.

– Ты собираешься стрелять из пушки по воробью? А если мы потеряем ценный аркан?

– Аркан – это средство. Средства используют для достижения целей. А Мурьета стал опасным. Он станет целью.

Через стенку, в сортире с гербовой дверцей, Ежилец конспектировал диалог в голосекретарь. Так вот какую «ненужную безделушку» отдал врагам глупец капитан! Получается, себе же на погибель. Диалог быстро перешёл в фазу шёпота, поэтому дальнейшее Ежилец не расслышал. Но хватило и первых двух фраз. Интересно, как много Мурьета заплатит за такую информацию? Ежилец поежился: как бы и вовсе не пристрелил. Гонцов с дурными вестями не любят.

– Надеюсь, безделушку ты хранишь в надёжном месте. За ней глаз да глаз нужен.

Естественно, Порфирий не повёлся на примитивную уловку. Ха, скажет он, куда спрятал аркан, держи карман шире! А ведь именно в карман и спрятал. Того самого костюма в частую серую полоску, в котором сейчас сидел перед Алевтиной. Особист сменил тему, заговорив уже обычным голосом:

– Тина, люди неспокойны. Докладывают, что народ бурлит. Не случилось бы массовых беспорядков. А то и вовсе бунта.

– А что в этом странного? Человек любит свободу, а тут сотни тысяч как нашкодившие взаперти сидят.

– Они так уже почти десять лет сидят. Раньше всё было нормально.

– В том-то и дело. Было…

Кондратия разрывают образы чудовищных таранов, которые ломают хрупкую стену города-консервы. Уличные беспорядки. Кровь на мостовых. Выбитые витрины и повешенные, что качаются на фонарях. Он вздыхает и наконец затягивается сигаретой.

– Что делать… Мы как можем спускаем пар. Время от времени. Салоны ярости. Всенародные увеселения. Вот сегодня эти… как их, «Квартет Ё» выступают. Чем не меры? – коротышка мысленно хлопнул себя по лбу. Забегался, не успел проверить музыкантов по своим каналам. Впрочем, это группа известная, вряд ли стоит ждать неприятностей. Коротышка успокаивается.

– Порфирий, сколько ни затыкай пальцем пробоину, от потопа не спасёшься. Город раздирают сотни проблем. Падает энергонезависимость.

– Это да, – оживился магистр энергетического изобилия. – Дефицит грозит перерасти в острую фазу. Мегасплитсистемы64 работают на половинной мощности. Банально не хватает мегаватт-часов. Средняя температура выросла на четыре градуса в тёплый бисезон65 и просела на три – в холодный. Люди жалуются на духоту в полисе!

– Движение на межполисных хордах потеряло чёткий ритм, – присоединился к коллеге министр транспорта, связи и почты, – Москва почему-то перестала соблюдать расписание. Это очень странно и вызывает у меня беспокойство.

– Женщины практически перестали рожать, – включилась в перечисление бед субтильная магистр питания, здоровья и образования, – Коэффициент фертильности упал до нуля целых восьми десятых. Такого не было никогда. Вообще никогда в истории!

– Коэффициент Джини66 продолжает расти. Расслоение доходов между богатыми и бедными всё увеличивается.

– Это всё частные проявления одного целого. Я сформулирую так: го… полис катится в бездну! – Романова начала загибать пальцы, – Плюс постоянные аварии и происшествия. Плюс негативное влияние извне. Шпионы-гипы творят пакости, и не только по указке из ОктоМосквы. Народ вконец озверел – убийств на сто тысяч населения втрое больше, чем год назад. Наркота – не успеваем изымать эту проклятую «Матрёшку Сью». Мурьета, опять же, как в гости ходит. Даже теплоплантации лихорадит: то внешки нападут, то какая-нибудь зараза уничтожит посевы.

– Это да. И что самое мерзкое – всякий раз диверсии случаются в самых неожиданных местах, – вышел из себя коротышка. Эпизоды прямо касались его ведомства, а он всё не мог выйти на исполнителей и, главное, заказчика. Хуже того, старый лис никак не мог догадаться, зачем вообще нужна эта серия провокаций.

Тина, которая очень даже хорошо знала зачем, промолчала.

Поп тут же превратил перечисленные неприятности в комиксы у себя в голове.

– А мы вместо этого тянем одеяло на себя и тратим время в бесконечной говорильне! – припечатала Тина маленьким кулачком по столу.

– Что вы предлагаете, магистр Романова? – спросил министр транспорта, связи и почты.

– Взять полис в кулак. Навести дисциплину. Поменять курс с дожития на выживание. Во-первых…

– Военное положение! Полицейское государство! – всплеснула руками здравоохраниня, – Вы предлагаете жуткие вещи, госпожа Романова. Недопустимые.

– Тина, вы сгущаете краски, – сказал Порфирий, – Конечно, определённые проблемы есть. Но их вполне можно решить поступательно. Как мы всегда и делаем.

– Предлагаю вынести предложение Первой леди на отдельную сессию, – добавил безымянный магистр из состава Семиглавья, – Нам предстоит очень долгая полемика. Всесторонние обсуждения. Надо будет создать несколько профильных комиссий и рабочих групп. Вопрос сложный, многогранный и комплексный…

Именно в этот момент Романова окончательно поняла, что эта упряжка из лебедя, рака, щуки и еще четырёх безымянных зверей в принципе не способна реагировать на кризисы. И значит её план – единственно верное решение.

В этот момент синхронно зажглись панорамные экраны по сторонам у стола. Верхний свет сделался приглушённым. На столешнице вспыхнули недобрыми красными светлячками микрофоны. Распорядитель из службы протокола тенью метнулся к многокнопочному пульту на стене. Невидимые доселе бежевые рольставни с ровным гулом выехали из своих пазов, и буквально через минуту содержимое балкона оказалось скрытым от зала. Зрителей, отметим, внизу за столиками почти не было. Хоть проповеди и заседания совета по закону доступны для любого жителя Верхнего города, мало кто в последнее время приходит их смотреть. Затихла музыка в оркестровой яме. Началась Закрытая часть совещания.

То есть Прямое включение.

– Эх, не успели деловое Чаепитие сервировать, – вздохнул поп.

А Тина Романова, Первая леди, за считанные минуты до начала «Прямого включения» успела вспомнить, что именно натолкнуло её на решение, которому сегодня она планировала дать громкий ход. Произошло это судьбоносное событие два с половиной месяца назад.

***

Глава 12. Трое в лодке

Беги, Тина, беги

Воронежполис-2049, 29 июня

Тина, первая леди Воронежполиса, главный магистр, всенародно избранная народная любимица, спасалась отчаянным бегством.

Приемлемый вариант был только один – сделать ноги. Альтернатива вырисовывалась кислая: либо сумеешь удрать, либо примешь мучительную смерть.

Полчаса назад ничто не предвещало беды. В своём овальном кабинете Тина Романова работала за голостолом – подписывала электронные указы, редактировала законопроекты, отвечала на вопросы жителей в публичном чате магистрата. Обычно её коллеги отдавали такого рода переписку на откуп муниципальной нейросети, но Тина предпочитала живое общение с избирателями. Именно поэтому она и была народной любимицей.

Свет в помещении был приглушён, мягко струилась релаксирующая музыка.

Впрочем, сказать, что Первая леди просто сидела, было бы неточным. Она совмещала служебное с полезным – сгибала и разгибала ногами перекладину с грузом на специальном тренажёрном кресле.

Именно поэтому Романова была сейчас в спортивном облегающем костюме на мембранах – чтобы пот впитывался, не давая запаха. Серые гексагоны, да чёрные изгибы – на смуглом худощаво-атлетическом теле эластичный костюм смотрелся, надо сказать, великолепно.

Раздался скрип резины, и Тина обернулась. За стеклом двигалась вверх жёлтая строительная люлька с рабочим, который протирал панорамные окна небоскрёба специальной шваброй.

Стёкла были непрозрачные снаружи, поэтому монтажник не мог видеть высокопоставленную чиновницу, а вот она его как раз отлично разглядела – вихрастый рыжий парень с симпатичным добродушным лицом. И фигура даже в просторном комбинезоне выглядела многообещающе.

Заныло внизу живота – у гиперактивной первой леди уже неделю не было мужчины.

Помотав головой, Романова вернулась к работе. И уже почти сосредоточилась, когда голостол показал входящий вызов.

Вестибюль магистрата.

Что там случилось?

Тина нажала «ответить», и на столешнице развернулся видеоэкран. Он отделился от белой поверхности и принял перпендикулярное положение. Изображение мгновенно налилось объёмом.

Затем экран разделился пополам.

Одна камера демонстрировала пост охраны и упитанное лицо человека в форме. Вторая – вид на входную дверь.

– Госпожа Романова, извините за беспокойство, но, мне кажется, вы должны это видеть.

В кадр второй камеры вошли четверо крепких мужчин в чёрном боевом облачении – то ли спецназ, то ли десантура. Что называется – оба варианта хуже. Главарь, крепко сбитый высокий мужчина с лицом интеллигента, да ещё и в очках, осмотрелся и двинулся к посту охраны:

– Здравствуйте, коллега. Не подскажете, где кабинет магистра Романовой? – профессорским голосом поинтересовался он.

– Что им надо? – спросила Тина.

– Что вам надо? – повторил охранник севшим голосом.

– А, госпожа Романова собственной персоной. У нас дело, требующее конфиденциального разговора. Где вас можно найти?

– Что вам надо? – повторила она.

– Вам лучше уйти, – проблеял охранник, – Я вызову подкрепление.

– Значит, по хорошему не хотите…

Очкарик сунул руку в перчатке в карман разгрузки и вытащил огромную взъерошенную крысу. Та извивалась, пытаясь укусить мучителя и истерически пищала.

Очкарик лучезарно улыбнулся и швырнул грызуна в окошечко поста охраны.

Разинув рот, Тина видела на экране, как животное приземлилось на грудь пухлого охранника и, вереща на ультразвуке, вцепилось ему в нос. Сотрудник завизжал и попытался оторвать зверюгу от лица.

Очкарик схватил его за ворот и притянул к окошку. Второй рукой он зашарил у орущего толстяка в районе пояса. Наконец, хмыкнул и вытащил из кармана карту доступа, после чего укушенного не без удовольствия оттолкнул. Тот рухнул навзничь вместе с креслом.

Потом очкарик вышел из кадра, чтобы через пару секунд появиться в помещении охраны, где толстяк на полу продолжал сражение с обезумевшей крысой.

– Рад вас видеть, госпожа магистр, – во все тридцать два улыбнулся очкарик в камеру и подмигнул.

В кадре теперь был виден его бок, но судя по щелканью клавиш, мужчина возился с компьютером.

– Ага. Двадцать пятый этаж. Помещение 7Б. Отлично. Ждите. Мы скоро, – сказал незваный гость и выключил камеру.

По виску Романовой стекла капля пота. Вот и всё. Неужели ты думала, что рано или поздно за тобой не придут? Но кто это? Призраки из «вагнеровского» прошлого? Или дело связано с нынешней политикой?

На всякий случай Романова запустила специальную команду и согласилась на форматирование голостола – всё равно резервные копии каждые три минуты улетают на правительственный сервер.

Тина вскочила со стула-тренажёра – подтянутая, спортивная и смертельно испуганная.

Посмотрела на входную дверь. Тактическую группу эта пластиковая ерунда не удержит.

Что же делать?

Бежать в коридор и пытаться покинуть здание? Но куда? На крышу? Она бы заблокировала этот путь в первую очередь.

Аварийный выход? Та же история.

Попытаться выскользнуть через подвал и подземные коммуникации? Сомнительно, что и этот вариант нападающие упустили.

Решено – выйду через парадный вход, подумала Тина и рассмеялась глупой шутке. Размышления не отняли у неё и секунды. Всё это время она осматривалась по сторонам, выискивая пути отхода.

В этот момент жёлтая люлька с улыбчивым монтажником снова проплыла за стеклом – на сей раз вниз.

Вот оно.

Рванулась к панорамному окну и открыла вентиляционную створку. Вихрастый рабочий увидел Тину, но не удивился, а помахал рукой. Фасадный подъёмник был уже на этаж ниже окна и продолжал опускаться, беззаботно жужжа.

Поэтому раздумывать женщина не стала, а нырнула в проём так, чтобы, сгруппировавшись, мягко приземлиться в люльку. Платформа подпрыгнула на тросах так сильно, что монтажник потерял равновесие и плюхнулся на задницу. Хорошую такую, крепкую мужскую задницу.

Жаль обстоятельства не позволяют познакомится с ним поближе, подумала Тина.

Рыжий открыл было рот, но она подскочила к нему и прошипела:

– Не разевай пасть, кишки простудишь.

И рыжий открытый рот закрыл.

– Эта хреновина может спускаться быстрее?

Вихрастый помахал головой. Обаятельной улыбки как ни бывало.

Тина посмотрела вниз – на сплошную стеклянную стену небоскрёба. Тремя этажами ниже была открыта еще одна створка.

– Значит так. Залезешь в это окно, и чтобы духу твоего здесь не было. Понял?

Вихрастый с сомнением посмотрел сначала на утлую люльку, потом на окошко размерами метр на метр. Проблема заключалась в том, что платформа к фасаду не примыкала. Между конструкцией и стеклянной стеной был зазор сантиметров тридцать. А до земли, если что, лететь почти сто метров.

– Либо полезешь внутрь, либо полетишь вниз. Повторять не буду, – процедила Романова.

Люлька поравнялась с открытым окном, и вихрастый, зажмурившись, сиганул с перекладины внутрь помещения. Приземлился на корточки, за несколько секунд отдышался, а потом с ненавистью посмотрел на беглую Первую леди.

И не просто посмотрел, а достал рацию и прокричал в неё:

– Первосука в люльке, Уровень семнадцатого этажа – прямо под её кабинетом.

Ах ты ж подлый говнюк!

Платформа неторопливо спускалась. До открытого окна, в котором скрылся рыжий, уже надо было прыгать.

Сильно сверху раздался недобрый смех. Тина вскинула голову. Из оконного проёма на этаже эдак тридцатом торчал качок в чёрном.

– Лови! – гаркнул он и метнул вниз, в люльку, что-то похожее на сейф.

Тина подпрыгнула. Повисла на руках, стремительно подтянулась и влетела в проём. Увесистая железяка разминулась с ней в считанных сантиметрах. Сейф с грохотом ухнул на платформу.

Конечно, тросам такая ударная нагрузка была нипочём. Вот только конструкция оказалась неустойчивой – платформа заплясала, тросы перехлестнулись друг за друга, и люлька перевернулась, отправляя вниз нехитрый скарб мойщика окон.

Рыжий не успел даже пошевелиться, а вот Романова за эти доли секунды сделала многое – сшибла мерзавца с ног, выхватила у него из руки рацию, и ещё до того, как парень шлёпнулся на спину, забила прибор ему в рот, сокрушив, надо думать, немало зубов.

– Видишь, как здорово, – сказала она, унимая дыхание, – И переговариваться можно, и руки свободные. А чтобы не было соблазнов…

Наклонилась к испуганному верзиле и двумя скупыми движениями, отнюдь не кинематографическими, вывихнула ему из плечевых суставов обе руки. Метнулась к двери, обернувшись напоследок:

– Ябедничать нехорошо.

Тихонько приотворила дверь и выглянула в коридор.

Никого. Но очень уж эти ребята быстрые. И тактически подкованные. Вон – вывели её прямимок в ловушку. У Тины есть считанные секунды до того, как её схватят.

И что тогда сделают? Убьют на месте или куда-нибудь увезут? Перед глазами встали картинки из прошлого: комнаты допросов, залитые хирургически резким светом, неторопливые пытки и добрые лица людей, которым от неё что-то надо.

Тина сглотнула и ещё раз осмотрела коридор.

Если побежать направо, то после двух поворотов будет Q-образная лестница. Слева через пару сотен метров ждёт большой парадный лифт.

Оба варианта – как явка с повинной. Гостям даже ничего делать не придётся – стой себе, жди да насвистывай.

Где же охрана? Эти молодчики заявились в магистрат среди бела дня и хозяйничают как дома.

И где чиновники, клерки и прочая человеческая начинка любого правительственного здания?

Сегодня что – праздник или выходной? Совсем забегалась и потеряла счёт времени.

Послышались пока что далёкие голоса:

– Где первосука?

– Почему замолчал Рыжий?

– Вот и пойди проверь.

– Вечно он сделает полдела и расслабится.

– Не бубни. Если недоволен, доложишь бригадиру. А пока – выполнять!

– Что я – стукач? Ладно – посмотрю.

Тина решилась. Небоскрёб магистрата был непрост. Она скользнула по коридору направо, но до лестницы не добежала.

Открыла магнитной карточкой неприметную дверь, осмотрелась и нырнула в коридор, не забыв закрыть её за собой.