скачать книгу бесплатно
– А что же вы тогда хотите от старой женщины? – чуть приподняла брови Сова.
– Старой женщины здесь не вижу, – отозвался хитрый оперативник. – Я здесь зрелую женщину вижу. Хочу поговорить.
– На какую тему? – с любопытством в голосе поинтересовалась Сова.
– Хочу узнать, что зрелые женщины ценят в мужчинах? Ум или внешность? Очень мне это интересно. Побеседуем?
– Что же, раз такая тема, я – согласная, – кивнула Сова и крикнула: – Галя! Погляди тут, я отлучусь ненадолго.
– Ах-х-ха…Жу-жу… – невнятным эхом отозвались сумеречные коридоры гостиницы.
Ефим вгляделся в коридорную темноту. И в груди у него ворохнулось необычное ощущение. Он словно в одно мгновение ощутил вкус и аромат, целой эпохи, твердым шагом прошедшей по этому послевоенному дубовому паркету! Какие звезды на генеральских мундирах видели эти коридоры!.. Какие золотые лауреатские медали на штатских пиджаках. Сколько душистого армянского коньяка было выпито за высокими дверями, и какие дискуссии о неясных путях развития мировой науки и покрытых мраком дорогах истории здесь звучали!
Мимикьянову казалось: там – в коридорах, уходящих в глубину гостиницы, шевелились не обычные пыльные сумерки, а словно бы слегка подрагивал густой студень, в который, застыв, как уха в холодильнике, превратились события, что клокотали здесь в минувшие десятилетия.
– С вами, Ираида Михайловна, работать одно удовольствие! Вы всегда все правильно понимаете, – сказал майор, обращаясь к своей информаторше.
Гостиничная администраторша сползла со своего высокого, как насест, стула и указала подушечкой толстенькой ладошки на маленькую дверь в деревянной панели за своей спиной. Ефим заметил, едва ли не каждый ее пухлый пальчик имел свое персональное кольцо.
В крохотной комнатке, кроме узкого диванчика, вплотную размещались: матерчатое кресло, тумбочка и низкий круглый столик. Зато окно занимало почти всю стену. После темного холла Ефим даже зажмурился от яркого солнца.
Сова взглянула на него и, приподнявшись на носки, задернула плотные, цвета ржавого железа, шторы.
Когда она оказалась к нему спиной, Ефим окинул взглядом ее фигуру: широкие бедра упруго натягивали бежевую юбку, а ноги в чулках сохраняли умеренную стройность. Он выставил фигуре Ираиде Михайловны положительную оценку, без всякой скидки на возраст.
Гражданка Оскольцева Ираида Михайловна являлась одним из лучших осведомителей майора Мимикьянова в поселке Машиностроительного завода имени Бачурина. Информацию, она всегда давала качественную, не хуже чем опытный оперативник: что за командировочный прибыл на завод, с какой целью, где и с кем ночует, и какое производит общее впечатление. А точная первичная информация для контрразведчика – все равно, что прочный фундамент для дома.
Пятнадцать лет Ираида Михайловна проработала конструктором в СКБ «Экран». После его закрытия, несколько лет трудилась в отделе Главного конструктора на заводе. А, когда и там произошло резкое сокращение, поступила работать администратором в заводскую гостиницу «Машиностроитель».
Майор сел в кресло, а Оскольцева захлопотала с чайными принадлежностями.
– У меня облепиховое варенье есть! Вку-у-усное! Хотите попробовать, Ефим Алексеевич? – спросила администраторша.
– Отчего не попробовать? – согласился майор.
Хозяйка поставила на столик вазочку с оранжевым вареньем, щелкнула кнопкой пластмассового электрического чайника и опустилась на диван. Пружины под ее телом деликатно скрипнули. Женщина взглянула на гостя и мягким движением поправила на груди невесомую пуховую шаль.
– Я вот что хотел спросить у вас, Ираида Михайловна… – отодвинул в сторону приятные мысли и приступил к работе Ефим. – Говорят, у вас тут человек пропал?
– Пропал, – кивнула Сова.
Вскипевший чайник громко щелкнул, выключаясь.
Женщина начала разливать чай.
– Ну, и что можете сказать? Доложите! – строгим голосом произнес майор. Он знал: подобный тон на бывшую конструкторшу, двадцать лет проработавшую на закрытых производствах, действовал, как кнопка «запуск» на танковый дизель.
– В пятницу, на 12–00, у Чапеля Юрия Федоровича закончилась оплата номера, – начала четко докладывать администраторша. – Вещи – в номере, а самого – нет. Сутки прошли – нет.
– Ясно. Ваши действия? – спросил майор.
– Набираю приемную директора: так, мол и так, не знаете, куда ваш командировочный подевался? Они отвечают: не знаем ничего. Только трубку положила, межгород заливается. Москва. Чапеля спрашивают. Прямо кричат на меня, почему его мобильник молчит? Почему, да почему? Я им отвечаю: а, я-то откуда знаю? Он вообще в гостинице больше суток не появлялся. Они мне: так, что же вы мер не принимаете? Я – им: а то, я без вас не знаю, что мне делать! И тут же на завод Ренату Николаевичу позвонила, он в милицию сообщил, и сам сюда приехал.
– Понятно, – кивнул майор, глотая терпкий горячий чай. – Ну, а какое этот постоялец вообще на вас впечатление произвел? Каким человеком показался?
– Да, я его и видела-то только в пятницу утром, как на дежурство заступила… – извиняющимся тоном произнесла плечи Оскольцева. – Он накануне вечером заехал. Его не я, а Лидка Чумаченко селила… Ну, утром в пятницу он мне ключ от номера сдал и ушел… Сказал, вечером уедет. Вообще-то, мужчина солидный, сразу видно, – настоящий оборонщик! Уж я-то знаю, повидала!
– Бальзам! – сказал майор, слизнув с ложки облепиховое варенье. – Не варенье, а утешение! А куда ж ваш постоялец подеваться мог, а, Ираида Михайловна? Может, женщина у него здесь появилась? Знаете, как в командировке бывает?
– Да, уж знаю… – поджала губы администраторша. – Только не похоже. Он мужчина деловой… Серьезный… Сразу видно, не котяра, который за первой юбкой побежит. Ну, если даже и заночевал у какой-нибудь, потом-то должен был появиться!.. Сколько ж можно варенья скушать? Это только кажется, что целую банку, а, как начнешь есть, быстро приестся! Правильно ведь говорят: делу время, а потехе час! А ведь, до сих пор нет!
Майор аккуратно зачерпнул десертной ложечкой ароматный оранжевый нектар.
– Ну, а что ж, по-вашему, тогда могло с ним случиться, Ираида Михайловена? – спросил он, поднося ложку с вареньем ко рту.
– Ну, мало ли… – Сова подумала и решительно произнесла: – Бандиты поймали, и… поминай, как звали!
– Да, какие ж у вас здесь бандиты? – удивленно приподнял волчьи брови майор.
Оскольцева поставила чашку с чаем на круглый столик и сказала:
– Бандитов, может быть, и нет, но вот за кое-кого я бы не поручилась!
– Это за кого, например? – поинтересовался майор.
– Да, вот, скажем, за Секаченку! Не поручилась бы, нет!
– А кто это такой? – удивился майор. Все, сколько-нибудь заметные заводские аборигены заводского поселка, были ему известны. Фамилию же Секаченко, он слышал впервые.
– А это у нас тут такая фирма поселилась. «Локомотив» называется. Колеса для вагонов на заводе покупает, а потом железной дороге продает. А Витька Секаченко там вроде гестапо.
– Это как? – не понял Мимикьянов.
– Служба безопасности, – пояснила Сова, поджав губы.
– Что, очень серьезный человек? – заинтересовался майор.
– Не знаю, серьезный или нет, а я бы с таким в лифт не села! – отрезала администраторша.
– Да, уж, если так, конечно… – покачал головой Ефим, показывая, что после этих слов он осознал степень опасности, которую представляет гражданин Секаченко.
Неуловимым движением Ираида Михайловна дала возможность пуховой шали немного соскользнуть с плеч, и явить свету глубокий вырез на блузке. В нем помещались два готовых к старту метеорологических шара, до отказа наполненных теплым воздухом. Шары так и стремились вырваться из-под ткани и уйти в свободный полет. Но хитроумное дамское приспособление с маленькими крючочками на спине их надежно удерживало.
Ефим сосредоточился на чашке с чаем.
– Ираида Михайловна, – равнодушным голосом спросил он, не поднимая глаз, – А чем конструкторское бюро «Экран», занималось, а? Вы же до того, как на завод пришли, там работали, так?
Ответа майор не услышал. Он поднял глаза. Сова, не мигая, смотрела на него сквозь свои большие очки.
– Я подписку давала, – строгим голосом произнесла она. – А вы что ж, сами не знаете?
Майор подумал.
– Я-то знаю, – наконец, сказал он. – Но все-таки нужно кое-что уточнить.
– А мне за это ничего не будет? – Оскольцева изо всех сил потянула подол юбки, безуспешно пытаясь замаскировать матовые лампы круглых колен.
– Ну, Ираида Михайловна, вы ж не кому-то постороннему сообщаете… – упрекнул женщину Ефим. – Уж мне-то можно!
– Да? – моргнула Сова.
– Конечно, – уверенно подтвердил майор, хотя, конечно, понимал, что существенно превышает имеющиеся у него полномочия.
Бывшая конструкторша поправила шаль, слегка прикрывая нежную поверхность своих метеорологических шаров.
– На «Экране» ГПУ делали, – шепотом произнесла она.
– ГПУ? – не поняв, переспросил майор.
– Да, – кивнула бывшая инженер-конструктор. – Изделие так называлось: Главный Пульт Управления.
Майор сделал подряд несколько глотков чая.
– Пульт управления чего? – после паузы спросил он.
– Чего «чего»? – не поняла Ираида Михайловна.
– Ну, чем этот пульт управления должен был управлять?
– Вот этого я не знаю, – Оскольцева взяла из вазочки маленький сухарик с корицей. – Наш отдел за корпус пульта отвечал. Да. А чем этот пульт должен был управлять, мне не известно.
Со стороны завода долетел требовательный гудок маневрового тепловоза.
– Любаня! – громко прозвучал из-за непроницаемых рыжих штор женский голос. – Ты Кольку моего не видала? Два часа назад за хлебом пошел и как сквозь землю провалился…
– Да, у «Акопа» он сидит. Пиво хлыщет. С Гришкой из «литейки». Я мимо проходила, видела… Беги, пока они еще не набрались!
– Ах, он парази-и-ит! – взмыл возмущенный женский голос, и за рыжими шторами все смолкло.
Майор допил чай и поднялся.
– Что ж, спасибо, Ираида Михайловна, – прощаясь, сказал он. – Вы мне очень помогли.
– Ну, что вы, Ефим Алексеевич, – засмущалась Сова, – Вы же знаете, я всегда готова!
Метеорологические шары на ее груди шевельнулись, будто пытаясь разорвать удерживающее их пластмассовое крепление, выскользнуть из блузки и рвануться вверх, в свободный полет, в атмосферу.
4. Майор берет след
Солнце заливало поселок по самые верхушки антенн на крышах.
В его лучах кудрявоголовые колонны заводского Дворца культуры сияли сахарной белизной, и на мгновение могло показаться: вокруг лежит древняя Греция, а не нынешняя Сибирь.
В тени античных колонн стоял человек.
Издали он походил на театрального героя-любовника, завершающего свою сценическую карьеру. Был он высок, широкоплеч и имел роскошную копну седых волос.
Но, если подойти ближе, то сразу становилось понятным: нет, это – зверь совсем другой породы. Слишком грубой, будто, сделанной из наждачной бумаги, была кожа на его лице. Слишком глубоки вертикальные морщины на щеках. И слишком умно для самовлюбленного представителя творческой интеллигенции смотрели его серо-зеленые глаза.
Майор Мимикьянов прекрасно знал этого человека.
Его звали Тимофей Топталов.
Тимофей Павлович не являлся внештатным осведомителем майора Мимикьянова в поселке Машиностроительного завода. Он был просто его хорошим знакомым. Хотя… Оперативник – опасная профессия. Сущность этой профессии – поиск тайны, спрятанной в среде людей. Этот поиск совсем не более простой, чем поиск ученым истины в среде элементарных частиц или бактерий. Такое занятие быстро меняет характер человека.
Через самое короткое время, оперативник невольно начинает смотреть на окружающих, прежде всего, как на источник информации. Независимо от того, являются они его агентами, просто знакомыми, или даже близкими людьми.
За все приходится платить. За неумеренность в еде – появлением на животе и боках лишних килограммов. За профессиональное занятие оперативной работой – появлением на месте обычных глаз двух рентгеновских аппаратов, а в черепной коробке – постоянно действующей программы по обработке получаемых данных.
– Здорово, Тимофей! Чего стоим? Кого ожидаем? – произнес Ефим, подходя к своему давнему знакомцу.
– А-а-а! Ефим Алексеевич! – обернулся к майору бачуринский старожил. – Здрас-с-сте вам! Никого не жду, так стою, жизнь обдумываю.
– Дело доброе! – похвалил Ефим, протягивая руку.
Топталов крепко стиснул его ладонь своей закаленной хваталкой:
– Давнее-е-енько у нас не появлялись!
– Сам знаешь, сержант, служба! Куда пошлют, туда и бежишь! – ответил Мимикьянов. – У вас-то тут как?
– Да, вроде, ничего! Жизнь идет. Чего нам, танкистам, сделается?
В молодости Тимофею Топталову дважды приходилось временно переезжать на жительство в места, отгороженные от остального мира колючей проволокой. Первый раз, – еще несовершеннолетним, за кражу мотоцикла у соседа. Второй, – уже после армии, за драку из-за девчонки, в результате которой у его соперника, к несчастью, медики зафиксировали тяжкие телесные повреждения.
Выйдя после этой взрослой отсидки, Тима утих.
Он окончил курсы токарей-фрезеровщиков на Машиностроительном заводе имени Бачурина и пятнадцать лет добросовестно стоял у станка. Сначала – в цехе сборки танковых башен завода, затем – в закрытом СКБ «Экран».
После ликвидации конструкторского бюро Топталов снова вернулся на завод. Когда танковое производство замирало, и рабочих отправляли в неоплачиваемые отпуска, Тимофей Павлович трудился в поселковом ателье по ремонту бытовой техники. С ремонтом утюгов, пылесосов и стиральных машин у него получалось не хуже, чем с монтажом танковых башен.
Все три последовательно появлявшихся у Тимофея спутницы жизни не ужились с вольным казаком: женщин Топталов любил, но еще больше он любил свободу. В настоящее время Тимофей Павлович, с точки зрения дамской части поселка, снова являлся женихом на выданье.
– Поговорить бы надо, – сказал майор. – Как насчет «полигона», а? Чего тут стоять, пятки давить? Бачуринских пельмешек покушаем, как?
«Полигоном» в поселке называли кафе «Мотор».
– О, доброе дело! – обрадовался Тима. – Пойдем – закусим.
