Собака по имени Шурик

Каждая посадка и копка картошки для нас всех была удовольствием. Нам почти никогда не было скучно. Мы всегда с радостью ехали в ту старую деревню. Всегда с удовольствием проводили там время. Всегда уезжали радостные и довольные проделанной работой. Сажали картошку очень быстро, что толком не успевали устать. Когда копали, брат каждый раз разводил костёр рядом с полем, брал свежую картошку, и мы пекли её, тем самым получая ещё большее удовольствие. Сидели всей семьёй на траве, ели обжигающую свежую печёную картошку, наслаждались деревенскими пейзажами, забывали любую усталость…

Как бы я хотел снова насладиться этим процессом и в том же составе. Снова увидеть, как радостный Шурик помогает копать картошку, как он по-лисьи забавно прыгает по полю, играя с мышкой. Услышать, как бабушка нас учит правильно держать вилы, копнуть картошку, перевернуть пласт, но уже молча выслушать её и сделать так, как она говорит…

Глава XVII. Кеша

Есть у меня ещё бабушка по отцовской линии – бабушка Маня, как мы все её зовём. 25 октября 2015 года ей исполнился 91 год. Старый закаленный трудом человек. Она так же играла и играет большую роль в моей жизни…

Моя мама была единственным ребёнком у бабушки Ии, а отец был седьмым из восьми детей. Поэтому почти вся моя родня по линии именно бабушки Мани. Она дала начало огромной семье, что уже немереная заслуга. От восьми детей у бабушки Мани сейчас (на начало 2016 г.), что с трудом удаётся сосчитать, 16 внуков 25 правнуков и уже одна праправнучка. Самое почётное то, что она их всех знает, помнит и любит, несмотря на то, что они живут в разных уголках России!

Бабушка Маня живёт в деревне Ахманово, что примерно в 11 км от нашего посёлка. Мы с братом и другие её внуки каждое лето приезжали к ней погостить. Иногда гостили почти всё лето. Так что бывало всякое. Есть много интересных, весёлых и грустных моментов, которые только и ждут, чтобы их рассказали, но сейчас речь идет не об этом.

В жизни Шурика я не помню, чтобы она играла особую роль, так как бабушка Маня не любит домашних животных. Но в этой деревне на другой улице жили две её дочки – близняшки. Мои тётя Тома (которая и сейчас там живёт) и тётя Аня. У тёти Томы три дочки и один сын, а у тети Ани одна дочка. Я гостил у них обеих, но дочки были уже взрослые и покинули свои гнёздышки, а сын был только у тёти Томы, поэтому я чаще гостил у тёти Томы, она всегда принимала меня как своего и почти не разделяла нас со своим сыном – Сашей. Я любил гостить и у тёти Ани, но она рано умерла из-за проблем с сердцем. У тёти Ани не было сына, и она с дядей Мишей (её мужем) обращались со мной как с родным сыном. Это было видно из каждого их поступка.

Бабушка Ия жила одна. Она знала, что у тёти Томы недавно окотилась кошка, и просила Петю привезти от неё котёнка. Вскоре папа привёз бабушке Ие кошечку, которую она назвала Муркой. Я вряд ли смогу описать, как бабушка заботилась о Мурке, но поверьте на слово, забота её к Мурке была безгранична, это была её первая и единственная кошка в жизни за исключением Муркиных котят. Мурка косвенно была первой кошкой и в моей жизни. Она не была особенной кошкой, обычная как все, но у Мурки была небольшая особенность – она рождала всегда только одного котёнка.

16 июня 1999 года у Мурки родился первый котёнок – Кеша, который стал новым членом нашей семьи. Это был маленький тёмный комочек с белыми кончиками лапок и грудкой. Ещё не был понятен его окрас, но уже было видно какой он красивый. Прошло чуть меньше двух недель, как на его маленькой качающейся головке вместо двух полосок появились два крошечных сизых глазика. В нём родилось новое чувство познания, за которым сразу последовал бескрайний мир. Вначале этим миром была коробка, в которой его родила Мурка. Немного погодя он набрался достаточно сил, чтобы переплюхнуться через невысокий край коробки, за которым перед Кешей открылся до этого невиданный простор. Кеша окунулся в него на весь короткий период, пока его не забрал Женя и не принёс к нам домой.

В один вечер брат прибежал домой с Кешей. Кеша был ещё настолько мал, что едва мог передвигаться, качаясь из стороны в сторону. Мама отругала Женю за то, что он притащил Кешу слишком рано, но время было уже по́зднее, и она не отправила его обратно. Однако все были рады видеть Кешу в нашем доме. Котёнок ещё ничего не ел кроме материнского молока, ему от силы было около трёх недель, и мы испугались, что он не сможет есть самостоятельно. Налили Кеше в блюдечко молока и тыкнули в него носиком. Вопреки всем нашим опасениям Кеша почти сразу научился лакать. Ну как лакать?! Самостоятельно тыкаться носиком в молоко и потом слизывать его остатки язычком с носика. Со временем Кеша научился есть как следует, и первая проблема была позади.

Следующая проблема была, как воспримет Шурик присутствие в нашей семье Кеши. Есть всем известный фразеологизм – «как кошка с собакой». Каждый знает, что он означает. Дальнейший мой рассказ либо опровергает это правило, либо является исключением из него, что подтверждает данное правило. Мы знаем, как Шурик относился к кошкам, но он никогда ещё в своей жизни не сталкивался с котёнком, да ещё с таким маленьким.

Шурик был дома, когда брат пришёл с Кешей на руках. Шурик сразу почуял знакомый запах, начал искать глазами кошку, он чувствовал, что запах вошёл не через открытые форточки, а через двери. Шурик чуял, что запах идёт от Жени, дверь уже была закрыта, но запах становился всё сильнее. Тогда Шурик понял, что кошка должна быть у брата, он начал подвизгивать и лаять, прыгая передними лапами на Женю. Шурик c таким же поведением проводил брата до зала, в котором сидели мы. После того как Женя посадил Кешу на спинку дивана, Шурик мгновенно запрыгнул на диван, думая, что брат посадил туда кошку. Папа столкнул Шурика с дивана, и только тогда Шурик разглядел, кого брат положил. Внимание всех, в том числе и Шурика, было вокруг маленького комочка шерсти. Шурик был в недоумении, что это за чудо! Он почуял запах, который исходил от клубка шерсти и догадался, кто перед ним. Он раньше видел этот комок, когда забегал к бабушке в дом, но он не догадывался, что комок живой и что это детеныш Мурки. Он видел его в коробке, когда тот спал и был ещё меньше чем сейчас. Именно из-за того любопытства ему после досталось по носу когтями от Мурки, но он даже не понимал за что. Теперь Шурке всё стало ясно.

Сейчас Шурик понимал, что запах идёт не от кошки, а всего лишь от её маленького котёночка. Он сменил своё поведение, и желание прогнать врага из дома сменилось на желание познакомиться с новым членом нашей семьи, подружиться с ним и вместе поиграть. В Шурке ещё не угасла жажда игры, он был полон энергии и только и хотел, что играть с нами. Первое время мы смиряли Шуркино рвение к Кеше, так как он уже большой пёс, а Кеша ещё мал и хрупок, как тончайшая деталь из хрусталя. Когда Кеша немного окреп и стал уверенно стоять на своих маленьких лапках, мы стали потихоньку, удерживая, подпускать Шурика к Кеше. Но Шурка, бывало, при игре забывался и случайно причинял Кеше боль, тогда нам приходилось их разнимать.

Поначалу мы боялись оставлять Шурика с Кешей дома наедине. Приходилось закрывать Кешу в какой-нибудь комнате от Шурика. Шурик умел открывать двери, а у нас не было запирающихся межкомнатных дверей, что было небольшой проблемой. Но решение её не составило никакого труда.

Как вы помните, Шурик перегрыз свой первый ошейник, когда вырывался на свободу. Этот ошейник уже не подлежал восстановлению. Когда он «вернулся» в нашу семью, ему необходим был новый ошейник. Помню, у папы было два старых коричневых кожаных ремня. Один из этих крепких ремней стал новым ошейником Шурика. Папа снял мерку с Шурика, обрезал ремень, и у Шурика появился новый ошейник! Настоящий кожаный ошейник, который даже если Шурик захочет перегрызть, то вряд ли у него это получится.

Шурика как-то пробовали приучить к поводку, что было тщетно, поэтому кольцо для поводка не требовалось. За дверью в зал висел тот самый поводок, к которому пытались его приучить. Этот поводок играл воспитательную роль для Шурика. Так как Шурка знал, что значит этот поводок, то он, скажем так, не любил его. Как только Шурик видел поводок, то сразу распускал свой хвост, прижимал уши, делал виноватый и в ту же очередь, как бы это ни было парадоксально, невинный взгляд и был готов сделать что угодно, лишь бы его не прицепили на поводок. Иногда даже пытался рычать на поводок, как на чужого. Естественно, мы этим пользовались, и стоило Шурику провиниться, как кто-нибудь из нас, чаще его хозяин, брал этот поводок в руки, и Шурик мгновенно чувствовал свою вину и становился «шёлковым». Ручка поводка была из плотной брезентовой ткани. Сам поводок состоял из витых из стальной проволоки звеньев, что делало его почти неразрывным. На конце этой цепочки был карабин. Ручку этого поводка папа складывал вдвое и зажимал в дверь в зал, дверь закрывалась так плотно, что мне самому удавалось открыть её только с сильного толчка. Цепочку поводка наматывали на ручку двери с той стороны, где оставался Шурик. Это было достаточно сильное оружие для Шурика. Он не переносил на дух вид поводка, и отвращение от поводка пересиливало его желание игры с Кешей. Позже прознав, как Шурику ненавистен поводок, мы просто вешали его на закрытую дверь, и этого было достаточно. Того времени, пока Шурик не привык к поводку и не перестал обращать на него внимания, хватило Кеше, чтобы достаточно подрасти и не вызывать у нас опасения.

Кеша уверенно бегал, прыгал, скакал по всей мебели и квартире. Он стремительно рос и развивался. Его окрас стал чётким вроде тигриного, как у рыжих котов, только из серо-синих, черных полос и белых участков. Летом часть чёрных полос выгорала на солнце и приобретала карий пигмент, а кончики некоторых волос местами придавали шерсти почти рыжий пигмент поверх основного окраса. На груди у Кеши, как и у Шурика, был беленький галстук, но он больше был похож на треугольник белой рубашки, видневшейся из-под серого пиджака. На двух передних и задней левой лапках были надеты аккуратненькие белые тапочки, а на задней правой лапке – белый сапожок. Лапка с сапожком, как в шутку говорила мама, чуть-чуть не получилась. Хвостик у Кеши был пропорционально телу немного короче, чем у других кошек, что добавляло ему изящества. Теперь мы уже не боялись за Кешу с Шуриком, когда они оставались дома хозяйничать.

Во вторую Кешину зиму он начал «гулять». Мы постоянно выходили на улицу звать его домой, обходили весь двор кис-киская и крича Кешу, но он никак не приходил на наш зов. В итоге Кеша умудрился обморозить себе ушки и подушечки лап. Лапки восстановились, но ушки покрылись огромными волдырями! Мы не знали, чем ему помочь! Волдыри лопнули, а ушки поочередно отсохли и отпали! В итоге у него осталось по пол ушка, что стало ещё одной отличительной чертой.

Появилась ещё одна проблемка. Раньше, когда Кеша ещё неуверенно передвигался, мы кормили его сами, подставляя ему блюдечко с молоком и едой. Теперь нам приходилось оставлять на долгое время Кешу одного или с Шуриком, хотя если мы уходили на долгое время, то Шурика обычно выгоняли на улицу во избежание «тёплых неприятностей». В общем, суть не в этом, а в том, что Кеше нужно было организовать его «столовую» так, чтобы Шурик не мог вылизать миски Кеши, оставив его голодным. Тогда мама организовала Кеше личную «столовую» в кухне на подоконнике, как раз напротив «столовой» Шурика и подле нашего обеденного стола. В Кешиной «столовой» обычно стояло молоко и разные вкусности, которые полагались только Кеше, а так – Кеша с Шуриком дружно ели в Шуркиной «столовой». Конечно, иногда Кеше доставался рык от Шурика, когда дело касалось мяса, которым не хотелось делиться. Кеша понимал назначение рыка и тихонько отходил в сторонку. Также бывало и попадало Шурику лапой от Кеши, когда Кеше давали рыбку. Давали её в «столовой» Шурика. Но к этому мы ещё вернёмся в своё время.

Кеша был маленьким котёнком, и теперь внимание всей нашей семьи, за исключением папы, было вокруг Кеши. Мы с братом «делили» его между собой так же, как и когда-то Шурика. Каждый вечер чуть ли не доходило до драки, и родители прибегли к старому методу. Вернее мама, потому что ей и самой было приятно взять Кешу на ночь к себе на кровать. Позже мы даже составили график и брали Кешу на ночь с братом по очереди. Мы были детьми, поэтому нас особо не волновало пожелание Кеши. Мы часто силой брали его с собой спать. Кеша боялся пылесоса, и доходило до того, что когда он видел меня или Женю в трусах, то понимал, что это означает и прятался под родительскую кровать. Мы знали, как Кеша боится пылесоса, и «выкуривали» его, заведя щетку пылесоса под кровать. Щётка была отделена от пылесоса, но её вида было достаточно для испуга Кеши. Но насильно мил не будешь, и Кеша недолго находился в наших оковах, он рано или поздно убегал и сам прибегал на кровать к маме.

Больше всего Кеша любил приходить к папе, который обычно на него никогда не обращал внимания и никогда не брал его на руки. Я никак не мог понять, почему Кеша идёт именно к нему! Позднее я понял, что Кеша, приходя к папе, получал и ласку и покой. Когда Кеша осторожно запрыгивал на колени к серьёзному и сдержанному хозяину, то он собой приносил ему капельку ласки и нежности, выказывая свою покорность. Папа всегда принимал его на своих коленях, не всегда гладил, но никогда не выгонял. Кеше и не нужно было, чтобы хозяин его гладил, он и так чувствовал спокойствие и защиту, которую не мог дать Кеше ни один другой член нашей семьи! Я искренне жалею, что так жестоко поступал с Кешей, и с удовольствием сейчас попросил бы у него прощения. Я был ребёнком…

Итак, всё внимание было направленно на Кешу. Шурик был уже взрослой собакой, и ему никто не уделял особого внимания, если он не делал что-нибудь такого, чтобы могло заслужить наше внимание. Тут появляется проблема Шуркиной ревности нас к Кеше. Ему, несомненно, не хватало нашего внимания, тогда как у Кеши было внимания в избытке. Шурик всячески пытался завоевать наше внимание, он подбегал к кому-нибудь из нас и, играючи подвизгивая, напрыгивал передними лапами. Шурка делал так и раньше, когда ему было скучно и хотелось поиграть с кем-нибудь из нас. Но сейчас он делал это особенно часто и немного более настойчиво, убедительнее, как маленький ребёнок в магазине теребит свою маму за подол, когда что-то хочет и ему долго не покупают. Наша любовь не перешла от Шурика к Кеше, она была одинаково велика для них обоих, Шурик просто в нужный момент добивался необходимого расположения к себе. Мы про него не забывали и с большим удовольствием начинали играть с Шуркой, когда он таким образом просил. Но Шурик замечал, как теперь мы делим своё внимание между ними двумя, когда раньше всё внимание доставалось только Шурику.

Я искренне завидую смиренности Шурика. Он, безусловно, ревновал, но его ревность не была злой и корыстной. Она даже не была заметна. Даже не знаю, была ли это всё-таки ревность или другое чувство. Что-то вроде такого, когда мама одному сыну покупает игрушку, которую он просит, а второй сын говорит: «тоже хочу!». Вот и Шурик скорее «тоже хочет» чем завидует или ревнует. Шурик полюбил Кешу, как все мы, и тоже заботился о нём, играл с ним, защищал его.

Как Шурик мог не любить Кешу, если от Кеши он чувствовал всегда запах ладоней его хозяев?! Его любимого хозяина, который подарил Шурику всё то, что сейчас у него есть. Его хозяйки, которая постоянно так вкусно его кормит и исключительно нежно ласкает, как никто, кроме женщины, не может ласкать. Запах его двух маленьких хозяев, которые так любят его и всегда играют с ним. Шурик принимал Кешу таким же родным, как и нас.

Шурик заботился о Кеше, как о родном сыне. Он лизал его, как лижет мать своего детёныша. Он играл с ним, как родные братья играют друг с другом, что даже иной раз до драки, но драки дружеской! Шурик чувствовал подходящее настроение Кеши для игры. Шурик всегда сам затевал игру. Он забавно подскакивал к Кеше. Прыжком расставлял передние лапы по бокам от Кеши так, что Кеша оказывался между лап. После Шурик начинал подталкивать Кешу носом, при этом играючи, дружески от радости подвизгивая и рыча. Так Шурик барахтался головой с Кешей. Кеша был уже достаточно силён, и когда ему не нравилось, он начинал урчать и фыркать, предупреждая Шурика закончить игру. Если Кеше не удавалось убежать, то иногда Кеша расцарапывал Шурику нос. Но Шурик никогда не обижал его, он понимал, что так бы просто Кеша это не сделал.

– Значит, я сам заслужил, заигрался! – возможно, сказал бы Шурик в такой момент, если бы конечно мог.

Что касается состояния Кеши, когда ему что-то не нравилось, то благодаря своему характеру, он получил второе имя, которое дал ему Женя. Это имя – Якут. Да, именно Якут. Я не знаю, почему Якут?! Зачем Якут?! Причём тут Якут?! Это для меня на всю жизнь останется загадкой, потому что сам брат не помнит, почему он назвал его Якутом, но я сейчас попытаюсь пояснить, когда и за что Кеша превращался в Якута. Кеша был рано отобран от своей мамы, у него не было братиков, он воспитывался псом. По моему мнению, именно это повлияло на становление его характера. Про таких котов, каким стал он, говорят: «с характером». Он был очень гордым, независимым, и чуть что не по нему, то сразу ясно давал понять, чтобы его оставили в покое. Именно в момент проявления своего вспыльчивого характера он и становился Якутом. Может даже, как бы ни было смешно, это и выглядело в глазах брата как раздвоение личности, поэтому он дал ему второе имя, но почему именно Якут!?? А выглядело это превращение так. Лёжа на коленях у кого-нибудь из нашей семьи и при этом мурлыкая, когда ничто не предвещало беды, Кеша мог без причины резко заурчать, иногда даже вцепиться зубами или когтями и убежать! Причём совершенно ни за что! Хоть гладили его, хоть не гладили, хоть довели его игрой, хоть не доводили – просто в любой момент! Именно в такие моменты брат говорил: «ну ты и Якут!!!». Как только Кеша начинал, лёжа на коленях, урчать, когда его гладили, то мы уже просто убирали руки, и Якут убегал. А брат часто даже назло травил его, играя с Якутом. Вот так Кеша носил два имени: когда был хороший, так Кеша, когда плохой – Якут!

Шурик защищал Кешу, как дикая волчица защищает своё потомство. Когда Шурик с Кешей оказывались вместе на улице и какой-либо взрослый соседский или чужой кот, придя к нам во двор, начинал качать свои права перед Кешей, то он мигом был угнан с нашего двора Шуриком. Или только стоило какому-нибудь псу попробовать погонять Кешу так, как обычно гонял кошек сам Шурик, то этот пёс быстро жалел о том, что выбрал не ту кошку для забав, так как Шурик не мог позволить никому обижать Кешу! Он иногда даже от нас его «спасал»! Когда он видел, что Кеше надоело наше внимание, что мы уже довели Якута, то Шурик своим излюбленным способом заставлял переключать наше внимание с Якута на него. Тем самым и тому и другому хорошо. Шурик делил с Кешей еду, как делят между собой еду братья. Они иногда даже ели из одной миски одновременно!

Кеша полюбил Шурика! Особенно их любовь была видна осенью, когда на улице уже было довольно холодно, а отопление в доме ещё не включили. Кеше было около четырёх месяцев, он был ещё мал и находил необходимые тепло и уют у Шурика, а точнее на Шурике.

У Шурика на тот момент были особенно любимые места для лежания и отдыха. Это были круглые плетёные из лоскутов ткани бабушкой Ией коврики, которые лежали во всех дверных проёмах кроме кухни, и такой же лежал на «месте» у Шурика, поэтому, когда Шурка приходил с улицы пыльный или грязный или сильно линял и ложился на эти коврики, его никто не ругал. Но ещё у него были излюбленные места: на паласе в зале, где он когда-то впервые «сфотографировался», и на ковровой дорожке напротив входа в нашу с братом комнату. Эти места он особенно любил, потому что, лежа на них, Шурка видел всех, никого не выпускал из внимания и не мог не попасть во внимание у нас. Когда Шурик лежал прямо перед трельяжем с зеркалом, к которому мы постоянно подходили, его приходилось сгонять. Когда лежал на ковриках в дверных проёмах и на дорожке в коридоре, он всегда был преградой на нашем пути. Особенно ночью, когда кто-то из нас шёл в ванную, туалет или на кухню, а чёрный Шурик, свернувшись калачиком, лежал в коридоре или в дверях, то мы его просто не могли видеть и случайно наступали ему то на хвост, то на лапу или ещё на что, что в темноте не различишь. Случайно спотыкались в темноте, что порой сами чуть не падали, что было не особо приятно Шурику, да и нам тоже, но он продолжал любить эти места и не переставал лежать на них. Наступят или запнутся – он встанет, перейдёт на своё место, а потом снова где-нибудь на дороге ляжет, а иногда, если не сильно ему «попадёт», и вовсе не сдвинется с места.

Вот на одно из этих мест в холодные дни и приходил Кеша к Шурику. Если Шурик лежал калачиком, то Кеша взбирался ему на спину и ложился клубочком, либо на животик, подогнув передние лапки под грудь. Если Шурик лежал на животе, вытянув передние лапы и следя за тем, что мы делаем, то Кеша мог лечь Шурику под грудь между передними лапами, либо так же залезть на него. Также и Шурик мог подойти к Кеше, когда тот где-нибудь на полу спал клубком и, обняв его передними лапами, лечь спать с ним. Главное, что их никто специально не подсаживал друг к другу. Это было искреннее выражение любви и заботы. Эти моменты особенно приносили удовольствие всем, кто их наблюдал, и, конечно, мы не могли не сфотографировать это настоящее чудо – искреннюю дружбу кошки и собаки.

Так в нашей семье появились кот, воспитанный собакой, и собака, воспитавшая кота.

Глава XVIII. Нравственность

В плену своих сомнений

И нравственных издёвок,

К принятию решений

Мы ищем веский довод!

Нравственность – понятие присущее только человеку, но может ли собака быть нравственной?! Многие скажут, что я начал сходить с ума, приписывая собаке такие высокие качества! Все же знают, что животные руководствуются только инстинктами и рефлексами…

Давайте вспомним моменты нравственного выбора, которые уже были затронуты ранее, но не были акцентированы на этом. Проанализируем новые моменты в данной главе и будем задумываться над этим вопросом в последующих главах, а уж после – самостоятельно сделаем выводы по поводу нравственности.

Подобно тому, как Шарик беспокойно кружил вокруг нас с папой, когда папа учил меня плавать, или тому, как Шурику нужно было выбрать, кого из нас с братом проводить в школу, Шурке ещё приходилось делать выбор, кого из нас защитить друг от друга.

Когда мы с братом просто бесились, Шурик любил к нам присоединиться, он всегда был не прочь поиграть и повеселиться. Но когда у нас дело доходило до драки, Шурику приходилось делать выбор кому помочь. Конечно, он чаще пытался защитить меня, так как понимал, что я меньше и слабее.

Шурик всегда чувствовал нарастающий уровень негатива предстоящей потасовки. Когда мы просто кричали, то он начинал лаять. Когда дело доходило до драки, то Шурик несколько времени сначала оценивал ситуацию, а потом набрасывался на объект несправедливости. Если драка начиналась стоя, то Шурик, сделав выбор, начинал угрожающе рычать, хватать за одежду зубами и пытаться растащить нас. Если мы уже барахтались на полу, то Шурик так же рычал, но уже напрыгивал лапами и толкал объект несправедливости или начинал его скрести, пытаясь уже не разнять, а помочь силами. Иногда он просто был с нами не согласен и нападал на обоих по очереди.

Прознав стремление Шурика к защите нас друг от друга, мы, не понимая, как тяжело ему это даётся, стали развлекаться. Специально начинали имитировать драку, чтобы проверить, кого больше любит Шурик. Шурке легко было сделать выбор, когда кто-то из нас специально не сопротивлялся и кричал. Но когда кто-то из нас играючи ставил такой эксперимент над Шуриком с мамой или папой, или заставляли маму с папой между собой сымитировать драку, то для Шурика это были реальные моменты нравственного выбора!

Его выбор практически невозможно было предсказать, но он точно был неслучайным, так как иногда он реально понимал, кто изначально был неправ, а иногда помогал тому, кто был сильнее. Я уверен, что Шурик за несколько секунд успевал проанализировать множество факторов, которые неподвластны нашему восприятию.

Глава XIX. Охота

Охота – это спорт, хобби, вид развлечения?..

Какое может быть развлечение в убийстве ни в чём неповинных животных?! Ведь каждое животное – это чудо! Они все прекрасны по-своему! Они совершенны! И как только ради одного удовольствия можно убивать настоящее чудо природы, совершенство её проявления?! Нет, я принимаю убийство животного в случае самозащиты, в чрезвычайных ситуациях и когда нечего есть. Здесь играет роль инстинкт самосохранения. Но убийство прекрасных даров природы ради удовольствия, ради того, чтобы показать своё превосходство над ними, я категорически отказываюсь принимать! Ну что тут поделаешь?! У человека это заложено в крови, как у самого сильного хищника на Земле…