Ратибор и Ода. Первая книга

– Ивар! Ты великий воин. Удачу, отвагу и силу тебе подарили боги. Забудь про сон. Забудь про волхва и его бредни. Нам предстоят великие дела. Твои завоевания лишь в зачатке. Не стоит унывать, когда вчера мы победили вагров. Тех самых вагров, которыми детей пугают в наших семьях. Так прочь унынье! Всё пройдёт, всё сгинет!

В это время ярл Сигурд со своими воинами, притащил за волосы молодую женщину и мальчишку.

Сигурд, запыхавшись, доложил:

– Мой конунг, это Висна, жена Скиры, как зовут его у нас. Вернее, звали до вчерашней битвы.

– Где вы её нашли?

– По дороге к морю есть озеро большое. Там в камышах была она с ребёнком и десять витязей при ней. Видимо, ночью их должен был забрать корабль. Но, к счастью нашему, он не пришёл.

Стоявший рядом с конунгом Хёрд заметил:

– Наше счастье зависит только от нас самих: от силы наших рук и мужества. Не приплыл он – к их несчастью.

Но Сигурд возразил на это:

– Сын Скиры мог вырасти с жаждой мщения в своём сердце. Зачем нам такое «счастье»? Конунг, прикажешь их убить?

Ивар подошёл вплотную к Висне:

– Красивые женщины у вендов. Тебя не испортило рождение ребёнка. Ты просто жемчужина в любой короне.

Он протянул руку, чтобы коснуться её лица. Но женщина сразу плюнула в ответ.

– Да ты дикарка! – конунг вытер лицо своей крепкой ладонью и рванул на Висне сарафан, обнажив её левую грудь: – Пусть порезвятся воины. Они привыкли дикарок объезжать. Сигурд, делай с ней всё, что захочешь. Только не оставляй в живых.

– И мальчишку?

– И его.

Висна неожиданно резко метнулась в сторону конунга, и в руке у неё блеснул маленький изящный кинжал.

Но Ивар успел перехватить её удар:

– Зря стараешься. Не суждено мне умереть сегодня. Ваш старик-колдун напророчил, что доживу я до седых усов. Сигурд, убери эту вендскую кошку с моих глаз.

Два воина сделали шаг вперёд, чтобы схватить Висну. Но она неожиданным резким движением вырвалась из мощной хватки Ивара и полоснула кинжалом по горлу одного из воинов, а второму воткнула клинок прямо в глаз. В следующее мгновение голова её покатилась по земле.

Конунг вытер кровь со своего меча о штаны одного из мёртвых воинов и проворчал:

– Всё приходится делать самому.

Но неожиданно в тот самый миг его атаковал малец, которому отроду явно ещё не было и пяти вёсен.

С яростным криком, скрежеща зубами, он ловко прыгнул на грудь конунга, пытаясь прокусить ему шею.

На помощь Ивару подоспели Сигурд и Бальдр. Они оттащили мальчишку от конунга, которого тот успел исцарапать и покусать.

Сигурд вытащил меч и снова обратился к конунгу:

– Убить этого волчонка?

Ивар даже повеселел:

– Нет. Поступим по-другому. Вот если бы малец заплакал и намочил штаны, тогда его можно было и утопить. А так он показал свой нрав бойцовский. Из него выйдет храбрый воин. Бальдр, ты прекрасный учитель. В твоей школе берсерков найдётся место для него?

– Ты как всегда поступаешь мудро. Я его выучу. Он забудет родителей, язык и родину свою. Не сомневайся, лет через пятнадцать, он будет лучшим. Повсюду венды будут плакать, поминая тех, кого убьёт его рука.

– Чтобы нам помнить, кто он, назови его своим именем.

– Я так и сделаю.

Конунг нагнулся и поднял кинжал княгини:

– Рукоять меча из сновидения чем-то похожа на эту. Вот только нет на ней тех рун. Да и не будет воин держать такой клинок в руке. Для настоящего мужчины он хрупок и слишком уж красив. Кинжал такой – для женщины забава.

И он протянул оружие Бальдру:

– В храм Уппсалы32 отдай.

Утром следующего дня, нагрузив драккары до предела, флот викингов отправился домой.

***

На серебряной крыше небесного чертога в Асгарде33 сидели мудрый Хугин и памятливый Мунин – вороны Одина, которые докладывали ему всё, что происходит на Земле. Сейчас они смотрели вниз и следили за развитием сюжета этой саги. Хугин Мунина спросил:

– Скажи, что чаще берёт вверх у человека: страх умереть от руки собственного чада, или отцовская любовь?

– За всех людей не скажу, но у конунгов чаще побеждает страх потерять свой трон. Он сильнее даже страха смерти.

Часть первая

«У конунга Ивара Широкие Объятья была дочь по имени Ода. Была она красива и статна. Все ярлы и конунги мечтали сделать её своей женой. Ода была умна и добра к людям. Поэтому её прозвали Ода Богатая Добром, и Ода Премудрая». Хедебю сага. В расшифровке В.А. Бережецкого

Глава 1

С той поры прошло пятнадцать зим. Конунг Ивар за это время сильно изменился. И дело не в седине, шрамах и морщинах. Он стал груб, мрачен и жесток. Сыновей своих конунг откровенно не любил. Да и остался к этому времени в живых только один Хрольв, самый младший из детей мужского пола. Как только очередному сыну исполнялось шестнадцать лет, Ивар сразу брал его в поход. Там, без терзаний и сомнений, кидал он чадо в пекло, в центр сражений. Все сыновья погибли, так и не успев жениться. Жену свою Рагнхильд конунг невзлюбил всех больше, виня её во всем, не выясняя правды. Униженная королева до самой смерти ни разу больше не слышала в свой адрес добрых слов. Ивар называл её лишь «сучкой, плодящей выродков», и ни как иначе. Вместо ласки, бедная женщина получала лишь тумаки, познав в полной мере жестокость его рук. Он бил её при каждой встрече. Особенно после того, как у неё вновь стал нарастать животик. Муж не желал приплода в своей семье и бил жену нещадно, часто сапогами. Она скончалась от внутренних кровотечений.

Только к Оде конунг относился, как ласковый отец, отдавая ей всю свою любовь, на которую он был способен. Дочка быстро выросла и превратилась в красавицу с густыми волосами, чёрными, как смоль, с загадочными бирюзовыми глазами, что бывает редко у брюнеток, и губами, алыми, как мак. Стройный стан и грудь под стать ему указывали всем, что она стала уже невестой, о которой могут только лишь мечтать все на свете принцы. Ивар одаривал дочь подарками, окружал её учителями и заваливал прочими атрибутами любви. Девушка не знала в своей жизни ни забот, ни хлопот. Тем не менее, характер у неё сложился добрый и ласковый ко всем людям, которые попадались на её коротком жизненном пути. Именно поэтому народ прозвал её Одой Премудрой или Одой Богатой. Богатой на доброту и участие.

Единственно, что продолжал Ивар Широкие Объятья любить смолоду – это военные походы. В них он ходил по каждому удобному случаю, выплескивая там всю свою звериную злобу, беспощадность и жажду крови. Домой его не тянуло, и он проводил в походах большую часть своей жизни. После взятия Старигарда его крепкая рука разорила многие города и крепости по берегам Вендского моря, но не только. Теперь власть Ивара признавали князья и правители всей Дании, Швеции, Селунда, Сканей34, Ютландии, Вагрии, Фризии, Ливонии, а также центральной части Британии, называемой Нордумбраландом.

Глава 2

Вот и на этот раз он собрал флот из трёхсот драккаров и скейдов35 и отправился в Туманный Альбион. Там, незадолго до этого, в битве с пиктами погиб король Эгфрид36, признававший себя вассалом Ивара и исправно плативший скандинавскому конунгу дань. Новый король Нордумбраланда Альдфрит37 отказался от старых обязательств. Эта дерзость привела Ивара в исступление и ярость.

В утреннем тумане драккары викингов тихо вошли в устье реки Тайн38. Здесь стояла старинная крепость Ярров – крайняя точка грандиозной римской оборонительной стены, известной как вал Адриана. Корабли дружно причалили с трёх сторон крепости, омываемой водами Тайны. Воины с ходу бросились на её приступ. Защитники Яррова не успели даже занять свои места на стенах, как исход битвы был уже предрешён. Используя верёвки с крючками на концах и шесты, составленные из длинных копий, викинги взобрались на стены сразу в нескольких местах. Закипела короткая, но жестокая сеча, больше похожая на резню неопытных младенцев. Одновременно с этим приступом отряды херсиров и одетых в звериные шкуры бондов разбежались по округе, с ходу врываясь в деревни и хутора, уничтожая всё на своём пути. Британцы при виде норманнов нестройными толпами с шумом и криками бросались наутёк, спасая свою жизнь и жизнь своих детей. Но лишь немногие успели скрыться. За день норманны очистили всю территорию на много миль вглубь острова. Вместо присущей людям суеты здесь осталась только тишина, наполненная бездыханными телами и следами разнузданного грабежа. Вечером, навьюченные до предела трофеями, ручейки трудолюбивых бондов возвращались к кораблям. Нетронутыми оставались только каменные крепости Двойного монастыря, стоявшие на расстоянии прямой видимости друг от друга. Их скандинавы окружили, но не рискнули атаковать сходу. Один монастырь39 был рядом с крепостью Ярров, другой40 на высоком берегу реки Уир, что впадает в море, чуть южнее реки Тайн. Всю местность между каменными крепостями викинги выжгли и расчистили от построек и деревьев.

На следующее утро Ивар, стоя на уцелевшей стене крепости Ярров, откуда просматривалась вся окрестность, сказал Бальдру:

– Предали религию отцов, и теперь застраивают свои земли храмами мерзкой веры иудеев. По два монастыря на одном месте строят. Резво, взялись. Рьяно.

Бальдр ответил:

– Во имя Одина мы их сегодня жестоко покараем.

– Вот мой приказ. Крепости иудейской веры сжечь! Пленных не брать! Всё сравнять с землёй, как было раньше.

Конунг с воеводой спустились со стены и сели на подведённых к ним коней.

– К бою! – громко крикнул Ивар.

Как волка, увидевшего жертву, его трясло от предвкушения крови. Глаза сверкали, губы тронула улыбка, не предвещавшая пощаду для врага.

Тут же правее всадников возник знаменосец, державший в руках флаг с расправившим крылья черным вороном на конце древка. Три мощных викинга ударили в боевые барабаны. Отовсюду сразу стали стекаться воины, отыскивая отряды своих ярлов и херсиров.

– К бою! – крикнул Бальдр.

Знамя его полка украшал хищно разинувший пасть дракон. Рыжий малый в рогатом шлеме затрубил в медный рог викингов, который был немногим его меньше по размеру.

Воины Бальдра отличались от воинов полка конунга. У Бальдра было гораздо меньше латников-херсиров и копейщиков, вооруженных длинными тяжелыми копьями. Зато его полк возглавляли три десятка берсерков, вооружённых длинными ножами, называемыми скрамасаксами. Берсерки страшно выли, в едином ритме стуча себя в грудь кулаком. Их тела с ног до головы были покрыты боевой краской. Грудь берсерков украшала татуировка в виде дракона, державшего в каждой лапе по мечу.

Ивар крикнул товарищу:

– Ну что, Бальдр! Устроим состязание?

Воевода всё понял. Он прекрасно знал своего друга.

– Я беру эту крепость, – сделал свой выбор учитель берсерков, ткнув мечом в крепость на берегу реки Уир.

– Хорошо. Бери полки Грима, Гейра и Одда. Тебе хватит воинов?

– Конечно, хватит. Я и одним своим полком камня на камне на этом месте не оставлю.

– Не сомневаюсь. Помню, как ты с тремя десятками берсерков стены Конунгахеллы41 штурмовал. Да, тогда по берегам Ранрикки мы весело прошлись, – Ивар ненадолго предался приятным воспоминаниям, но тут же встрепенулся, вернувшись в действительность: – Хорошо, я возьму полки Хельги, Хрута и Эрлинга.

– Согласен. Пусть нас рассудит старый Хёрд и проследит, кто первым будет.

– Эй! Хёрд! Ты где?

– Я здесь, мой повелитель.

Старый наставник, тряхнув седыми косичками, не по-старчески ловко вскочил на коня:

– Позволь мне тоже немного порезвиться. Третьей крепости здесь нет?

Лошадь конунга энергично топталась на месте. Ивар потрепал её за гриву, пытаясь успокоить. При этом он энергично и громко рассмеялся:

– Всё никак не остынешь! Руки просят боя?

– Хочу увидеть, как застывает страх в глазах пронзённого мечом врага. Что может быть прекрасней?

– Нет, старый воин. Нет для тебя сегодня развлечений. Сегодня ты судья. И нас ты рассуди. По совести, по справедливости и чести.

Бальдр:

– Что ставим на заклад?

– Как всегда поставим долю. Все слышали?

Воины громко хором рявкнули:

– Да!

– Проигравший свою долю добычи победителю отдаст.

– Да!

Хельги, вождь селундцев, подъехал на вороном коне к конунгу и что-то негромко сказал ему. Ивар демонстративно рассмеялся:

– Хельги предлагает, чтобы проигравшие состригли по одной косе. А женщины затем сплетут из них знамя, которое поставим в священном храме Уппсалы в память о сегодняшней победе.

Стричь пряди Одина у викингов считалось позором, поэтому по полкам прокатился громкий шум пересудов.

Конунг поднял правую руку вверх, указывая на принятое решение:

– Я согласен! А вы, воины Одина, согласны?

В ответ пронеслось негромкое и не стройное «да».

– Не слышу?

– Да, – немногим громче прозвучало.

– Что?

– Да!

– Я плохо слышу!

– Да! – взревели полки.

– Теперь услышал. Сигналом к штурму пусть будет барабан Боргара.

Воин в ответ ударил молотком по мембране огромного барабана. Громкий звук встревожил привычных к шуму боя лошадей. Они активно затоптались на месте, а конь Хёрда даже заржал.

Бальдр согласился:

– Да, такой призыв услышат даже те, кто остался в этот раз дома в Уппланде и Сканях.

Старый Хёрд подвёл итог:

– В споре одержит тот победу, кто первым на воротах крепости своё водрузит знамя.

В знак согласия вожди кивнули головами.

– Всё, выдвигаемся, – Ивар пришпорил своего коня.

Вслед конунгу и знаменосцу двинулись воины, вооруженные длинными тяжелыми копьями, за ними латники, лучники, метатели дротиков, бонды с топорами и далее толпа оруженосцев.

Полки Бальдра отправились в противоположную сторону.

Хёрд сел на барабан, который ему установили на самом высоком холме, в центре равнины, лежащей между крепостями. Глаза старого воина уже не могли видеть даже то, что творилось у него под носом. Поэтому он полагался на доклады двух наблюдателей.

Его оруженосцы Токи и Крокар воткнули в специальные отверстия тяжелых длинных копий поперечные палки, сделав таким образом подставки под ноги. Затем воины подняли эти копья вверх вместе с оседлавшими их оруженосцами. Получилось два наблюдательных поста.

– Токи, как дела у конунга?

Токи, следящий за войском Ивара громко доложил:

– Полки конунга выстроились для атаки!

Старик вздохнул:

– Жаль я не рядом и не услышу, как сталкиваются лбами души павших, столпившись у чертог Вальхаллы. Крокар, что видишь?

– Знамёна подняты! Они готовы к бою!

– Ну, с богом. Боргар, бей!

Старик поднялся, уступив место «громобою». Боргар не заставил себя ждать и стал медленным тактом стучать в свой барабан.

– Услышали! Пошли на приступ! – крикнул Крокар.

– И у меня, – доложил Токи.

Хёрд стоял и тряс пальцем ухо, пытался разработать заложенные громким звуком перепонки.

– Рассказывайте мне всё, что происходит, – прокричал он громче, чем нужно, – да не проморгайте тот момент, когда поднимут на воротах знамя.

Войско Ивара заученно приступило к штурму. Вперёд вышли одетые в броню херсиры. Они сомкнули прямоугольные щиты, присев за ними. За их спинами спрятались лучники, устроившие перестрелку с лучниками монастыря. По концам шеренги латников-херсиров действовали пращники, сновавшие взад и вперёд, ловко и метко метая камни. Копейщики заученным движением сняли наконечники с древков копий. Затем с помощью металлических муфт они соединили по три копья друг за другом. В результате получились длинные шесты. На их концах в отверстия для штифтов воткнули деревянные поперечные втулки. Точно такие, как те, что использовали наблюдатели Хёрда. Специально обученные для штурма крепостных стен воины, закинули щиты за спину и воткнули в ножны свои короткие мечи. Они взялись двумя руками за торчавшие из древка концы этих втулок и приготовились к атаке. Ивар скомандовал, и рог викингов затрубил сигнал «вперёд». Копейщики взялись за другой конец шестов и рванулись, что есть силы, к стене. Штурмовики, разбежавшись, стали перебирать ногами по каменной кладке стены, поднимаемые вверх силой рук копейщиков. Несколько викингов, сраженные защитниками крепости, упали вниз. Но пять из них завязали бой на стене монастыря.

От шеренги херсиров отделились крайние воины и повторили путь штурмовых отрядов. Так копейщики действовали до тех пор, пока последний из полусотни латников не взобрался на стену. Далее они стали поднимать наверх вооруженных топорами бондов, всегда спешивших туда, где можно было вдоволь поживиться добытым после боя барахлом. В это время ворота крепости открылись и из них выехали три всадника в тяжелых панцирных кирасах42 и в шлемах, украшенных крестами. За ними спешила пешая толпа монахов, одевших поверх ряс доспехи. Звеня кольчугами и латами, они бросились в атаку. Это не смутило викингов. Ивар опять скомандовал, и его оруженосец затрубил в рог сигнал для воинов, оставшихся на месте. Те выстроились в ряд. Копейщики шустро переналадили шесты на копья и выставили их вперёд. Остальные воины вытащили мечи и приготовились к битве. Лучники и пращники сразу без команды стали стрелять по бегущим в атаку воинам монастыря. Ивар сделал круг, разогнав лошадь до галопа, и, поравнявшись с шеренгой своего войска, бросил вперёд лёгкое копьё. Он не собирался ни в кого попадать. Это был традиционный сигнал для начала сечи. Не останавливаясь, конунг поскакал в сторону воинов монастыря. Его позолоченный шлем призывно сиял в лучах солнца. Пурпурный плащ, развиваясь на скаку, усиливал призыв: «Вперёд! Вперёд!» За конунгом рванулись с места три ярла, знаменосец и пять херсиров королевского полка. Все на лошадях. А следом остальное войско. В руке Ивар держал остроконечную пику, которой он без промедления уверенно выбил из седла предводителя монастырского войска. Оставшиеся рыцари достали длинные мечи и вступили в поединок с конунгом. Подоспевшая пехота обеих сторон сомкнулась встречным боем. Кругом были слышны крики, стоны, звон мечей и глухие удары оружия о щиты противника. Ивару сначала пришлось туго, оба рыцаря нападали с двух сторон достаточно умело. Но вовремя подоспевший Хельги поднял на копьё одного из них. Второго сам конунг зарубил косым ударом, пробив мечом кольчужную бармицу, свисавшую со шлема. Викинги быстро вырезали пеших воинов и устремились к воротам, которые оставшиеся в крепости монахи попытались закрыть. Но не успели. Толпа норманнов налегла и распахнула створки ворот, ворвавшись внутрь монастыря. Скоротечный бой вскоре затих, известив о безоговорочной победе конунга. Ивар посмотрел вверх. На башне крепости величаво поласкалось на ветру треугольное знамя с хищным вороном на древке.

Воины уже вытаскивали из келий длинные столы и лавки. На них они складывали тела погибших соратников и связанные в узлы трофеи. Подняв столы и лавки на плечи, викинги устремлялись обратно к кораблям, где их ждала тризна по погибшим.

После того, как тела павших воинов были преданы погребальному огню, победители приступили к пиру. Это был день летнего солнцестояния. И вечер всё никак не наступал. Хмельной мёд остался нетронутым на кораблях, а по кубкам разливалось густое монастырское вино, бочки с которым стояли тут же, рядом со столами.

Воздав хвалу богам и помянув погибших, все стали ждать оглашения итогов воинского спора. Кто победил, чья армия была быстрее и искусней?

Хёрд встал и возвестил, подняв руку верх:

– Теперь хочу поведать вам состязания итоги. Согласно им одна из армий отдаст свою долю и локонов лишится, которыми гордятся все викинги, завязывающие новые косички после очередной победы. Я предупредил своих оруженосцев, что строго накажу, если узнаю, что они успели проболтаться раньше, чем сам я оглашу итоги. Поэтому спрошу сначала: кому-нибудь они успели что-то рассказать? Скажите честно. Я тут же проучу навеки болтуна.

В ответ никто не проронил и слова.

Только конунг сказал:

– Я не знаю того, кто бы посмел ослушаться столь строгого учителя, как ты. Когда я был твоим учеником-подростком, то хорошо запомнил твой урок для ослухов болтливых. Давно уже в костре сгорело тело Грима, погибшего в морском бою. Но было оно без языка, который за ябеды и частые доносы ты ему отрезал. И было Гриму тогда зим десять, вряд ли больше.

– Ты помнишь! А я забыл. Сбился давно со счёта отрезанных ушей и языков, которых за свою жизнь лишил я многих. Пусть в этом они винят себя. Но вернёмся к делу. Я всё видел глазами моих верных Токи и Крокара. Пришла пора огласить итоги.

Бальдр возмутился:

– Не тяни! Или тебе отказывает не только зрение, но и память?

– Прекрасно помню всё, нетерпеливый Бальдр. Но спешка здесь не к месту. Итак – сражались все отменно. Будь моя воля – никому не стал бы я победу присуждать. Вы взяли крепости быстрее, чем хожу я помочиться.

Воины рассмеялись. Он продолжил:

– Но спор – есть спор. Он должен разрешиться честно. Сейчас я оглашу его итоги.

Бальдр вытаращил глаза и беззвучной артикуляцией рта выказал оратору все ругательства, на которые был способен. Но промолчал, боясь, что тот снова отвлечётся на досужие слова.

– Я оглашаю свой вердикт: в споре победили полки под руководством… – Хёрд опять заткнулся, пытаясь накрутить интригу, и через паузу продолжил: – Флаги взвились вверх почти одновременно. Успел я досчитать всего лишь до пяти, как мои глаза, сидящие на древках копий, увидели, как знамя взвилось над вторым монастырём. На знамени был ворон чёрный.

Воины, херсиры и ярлы полков Ивара вскочили с мест и громко заорали, считая, что им присудили победу. Хёрд снова поднял руку вверх и помахал ладонью вниз, призывая к тишине:

– Нет, вы не поняли. Чёрный ворон взвился вверх через пять мгновений после того, как дракон на флаге известил, что его крепость пала первой. Это знамя Бальдра. Он победил.

На этот раз вскочили воины Бальдра и заорали ещё громче, обнимаясь и ударяя ладонью о ладонь.

Ивар покачал головой:

– Не буду больше назначать тебя старик судьёй.

– Я судил честно.

– Не сомневаюсь. Но не в том дело. Сдохнуть можно, пока дослушаешь тебя.

Все засмеялись.

Король продолжил:

– Мы быстрее взяли крепость, чем ты подвёл итоги спора, – Ивар помолчал, подождав пока сойдёт на нет вторая волна смеха. – Тебе, мой старый Хёрд, я присуждаю приз «Глаза Одина», которые всё видят, – он протянул учителю подарок.

Это был круглый золотой амулет на массивной цепочке с изображеньем Одина, у которого вместо глаз были вставлены два больших рубина. Старик, благодарно тряся головой, взял в руки амулет и поцеловал лик бога. Затем он поднял его вверх, показывая всем присутствующим. Гул одобрения пронёсся от стола к столу. Хёрда уважали все. Он крикнул:

– Спасибо! Надеюсь, никто не затаил на меня обиды?

Все голосом выказали закономерный ответ на его вопрос.

Конунг вновь громко сказал:

– Ну что за глупость! Враги по всей земле трясутся в страхе от норманнов, а не отдельно от полков Ивара или Бальдра. Мы одна армия героев Одина. Так воздадим ему нашу благодарность!

Все встали и стали целовать руны и амулеты бога, склонив головы на грудь.

Ивар продолжил:

– Ещё хочу отметить ярла Хельги. Давно я не встречал такого храбреца. Хвала тебе мой верный ратный друг. С таким готов плечом к плечу сражаться до самой смерти, – он сразу бросил клич. – С нами Один!

Воины громко воскликнули в ответ:

– С нами Ивар! С нами Хельги!

Конунг обратился к Бальдру:

– Пусть победитель спора скажет своё слово.

Бальдр в ответ на миг приобнял конунга и крикнул:

– Слава богам! Мы победили. И дело тут не в доле, которую мы получим за победу. Ко всем, кто предал веру, на память предков наплевал, мы и впредь пощады знать не будем. Сегодня победили воины Одина!

Все снова одобрительно воскликнули:

– Слава Одину!

– Из подчиненных сегодня мне полков я бы хотел отметить того, кто на павшей крепости знамя водрузил, – он указал рукой на дым, по-прежнему валивший из монастыря Уирмот. – Это мой лучший ученик из всех берсерков. Вальдир! Ты где?

Берсерки сидели за собственным столом, стоявшем чуть в стороне от остальных. Из-за него поднялся молодой высокий парень с крепкими плечами, которые прикрывала шкура волка. Он неуверенно сделал шаг в сторону Бальдра, словно сомневаясь – его ли зовут.

– Вальдир, что встал? Иди сюда скорее.

Берсерк подбежал. Первый ярл конунга положил руку на плечо берсерка:

– Вот наш герой! Смотрите все! С нами Один! С нами Ивар!

Все хором:

– С нами Вальдир!

– Ну, всё. Иди на место, а то боюсь, зазнаешься ещё. Всего лишь первый бой. После первого успеха многие кончали плохо, наказанные богом за гордыню.

Вальдир поднял вверх руки, выказывая всем благодарность за почёт, и вернулся к своему столу.

Конунг наклонился к Бальдру и спросил: