Прометей. Возвращение

– Шелихова? Да, если мы его привезём, нам простят провал.

– Простят-то, простят. Но как заполучить Шелихова? Боюсь, это будет сделать трудно. Нас предали.

– Кто?

– Гаков.

Собеседники не знали, что их разговор записывается на камеру. Кто посмел? Посмела маленькая муха, притаившаяся за вентиляционной решёткой президентского кабинета.

Глава девяностая

27 апреля

Сочи. Дно

Сапёр ошибается только раз

– Брехня-я, – противным голосом пропел мужик из толпы.

Его лицо было сплошь покрыто некрасивыми крупными шрамами от прыщей.

– Нет, не «брехня», – спокойно возразил командор. – Наше правительство тайно строит в Долине гейзеров на Камчатке ковчег, в котором спасутся они сами, их жёны и дети. Для остальных остаётся только терпение. Терпеть, по их мнению, вам осталось недолго.

– Ты-то откуда знаешь? – всё с той же противной интонацией высказал свои сомнения рябой. Он обвёл взглядом присутствующих, словно ожидая от них аплодисментов.

– Я генерал ФСБ. Мне по статусу положено знать.

– Слышали мы и не такое. Ты обещал о деле рассказать. А болтать каждый может, – не унимался критикан.

– О «деле»? Дело простое. Надо осознать, что вы живёте хуже всех на Земле. Дохнете пачками и молитесь, чтобы вас такая участь миновала. Но ради чего всё это? Ради чего вы живёте? Ради чего терпите? Ради детей? Смешно. Хотите дождаться, когда наступят лучшие времена? Опять смешно. Я сомневаюсь впрочем, что у кого-нибудь из вас есть мечта.

– Есть! Пожрать вдоволь. У тебя хавчик есть? – крикнул «свежий» голос из толпы.

– У нас есть идея получше, чем просто набить своё брюхо. Мы предлагаем вам возможность вылезти из этой могилы, именуемой Дном.

Народ заволновался. Раздались выкрики:

– Хватит, наслушались!

– Очередные прохвосты. Мало их на нашу голову.

– Расходиться надо, сейчас цепы набегут.

– А чего вы к нам-то припёрлись? – рябой мужик перекричал всех.

Алиса не выдержала и ответила ему вместо командора:

– А вам терять нечего, как и нам. Вот его и его, – она указала на Калачова и Целовальникова, – сейчас упорно разыскивают новые власти. Разыскивают, чтобы убить. Почему? Они знают правду. Они знают, что наш президент врёт, приписывая себе изобретение «Прометея». Они точно знают, что Соболевский предатель. Он не на Россию работает. Он работает на Америку. И всему этому у нас есть неопровержимые доказательства.

Вперёд вышла худая женщина со слипшимися волосами:

– Про нынешнего президента мы и без вас всё сразу поняли. А чем докажете, что ваш генерал лучше Соболевского? Может, он за наш счёт просто хочет сам президентом стать?

Вопрос был сложным. Трудно доказать, что ты не гималайский верблюд, если в документах написано так. Не сказать, что вопрос поставил Калачова в замешательство, но паузу в его уверенной речи сделать заставил. На помощь попытался прийти Кирилл:

– В нашей команде был настоящий изобретатель «Прометея» – Ярослав Шелихов. Он планировал обогреть страну и вернуть беженцев в родные места. Но два дня назад его схватили люди нового президента. Через два часа в аэропорту Адлера приземлится самолёт, посланный специально за Ярославом. Американцы хотят завладеть «Прометеем». Но они этого желают с корыстной целью, чтобы обогревать себя и союзников, а остальных гнобить. Мы пришли к вам с одной целью. Нам нужна ваша помощь, чтобы предотвратить вывоз Шелихова. Наша страна может снова подняться на ноги только в том случае, если «Прометей» и его изобретатель останутся на родине.

«Оратор, однако», – подумала Алиса. Своим горячим выступлением компьютерный гений заложил в душе девушки немалую толику уважения. Но народ его выступление, хотя оно и вызвало волнение и гул, не убедило до конца. Самый сомневающийся обитатель Дна снова выкрикнул:

– Вот если бы вы доказали, что Шелихов с вами – тогда мы пойдём. А так… Лезть в мышеловку, да ещё и без сыра, очень глупо. Где Шелихов? Что-то сомнительно, что он был с вами. Может, вы врёте?

Генерал улыбнулся и пошутил:

– Ох и дотошный ты мужик! До столба докопаешься. Докопаешься так, что он сам переползёт на новое место подальше от тебя, – народ засмеялся. Генерал, поймав весёлую волну, продолжил поднимать настроение: – Не знаю, как твоя жена доказывает тебе, что не изменяла, пока ты мусор выносил, – все засмеялись ещё громче, но командор вдруг стал серьёзным: – Вот, смотрите, – он развернул зонтик Шелихова: – Это и есть тот самый «Прометей», который может всё изменить к лучшему. Быстро изменить. Ледники растают…

– От зонтика? – завопил мужик, хлопнув себя по коленям.

Толпа заржала.

– Да! От зонтика. Это непростой зонт. Он волшебный. Если в космосе разместить тысячи таких зонтов, то они обогреют Землю, – он развернул зонт зеркальной стороной к толпе. – Кто-нибудь в детстве выжигал через линзу?

Один голос ответил:

– Есть такие.

– Вот таким же способом можно растопить весь лёд.

Дотошный мужик не унимался:

– Никаких доказательств нет. Шелихова нет. Показали обычный зонтик, раскрашенный изнутри светоотражающей краской, и думают, что мы с ними пойдём в огонь и в воду.

Генерал не сдавался. Он протянул зонт «неверующему Фоме» и предложил:

– Этот зонт изготовлен из волшебного материала. В нём секрет. Он не только необычайно лёгок и практически на сто процентов отражает солнечные лучи. Этот материал не горюч и крепче кевлара, из которого делают бронежилеты. Если кто-то хочет, может попытаться порвать его ткань.

Желающих не нашлось, но крикунов не убавилось. Кто-то заорал:

– А я не верю. Вы всё врёте. И про Соболевского, и про этого вашего Шелихова. Соболевский академик – это всем известно. А Шелихов, если он вообще существует – в лучшем случае аспирант. Не мог он изобрести «Прометей». Для этого нужна голова академика.

– Мог! – на этот раз голос донёсся из толпы беженцев.

Все стали крутить головами, а потом расступаться. Вперёд вышла девушка. Она была красивой. Красивой, несмотря на то, что выглядела голодной, измождённой и давно немытой.

Красавица вышла вперёд и встала рядом с командором. Она уверенно сказала:

– Этот зонт я держала в руках тогда, когда его сделал Ярослав. Сегодня для меня счастливый день. Теперь я точно знаю, что Славка жив. Жив и здоров! – последнюю фразу она произнесла, эмоционально взмахнув сжатым кулаком.

Мужику видимо нравилось быть звездой «балета» – он снова вставил свою ремарку:

– Ещё одна нарисовалась. Ты кто такая?

Девушка повернулась к нему и крикнула, глядя при этом в упор:

– Я «кто такая»? – мужик не смог выдержать её взгляда и потупился. Она продолжила, обращаясь ко всем: – Я Мария Кузнецова. Я супруга Шелихова и его помощница.

Мужик не утихал:

– А почему ты тогда не с ним?

– «Почему»? – она на секунду замолчала и стала говорить чуть тише, словно снова переживая те дни: – Когда все покинули Москву, я и Ярослав остались там. Нам надо было закончить опыты с «Прометеем». Никто не прислал за нами транспорт, поэтому мы были вынуждены добираться до Большой земли на самодельных санях. Мы преодолели ледник. Почти преодолели. Но сани попали в расщелину. Прицеп, в котором находился Шелихов, улетел в пропасть. Я пыталась спуститься и помочь ему. Но у меня для этого ничего с собой не было. Не было даже обычной верёвки.

– Как же он тогда спасся? Святой дух помог?

Сказав последние слова, мужик тут же получил удар тяжёлой сумкой по голове. Его нанесла стоявшая рядом женщина:

– Да помолчи ты! Не видишь разве, что она не врёт?

Маша продолжала свой рассказ. Все эмоции отражались на её лице и в голосе:

– Я там была до самого конца. Со дна не доносилось ни криков, ни стонов. Стоял сильный мороз. Очень сильный. В какой-то момент я готова была шагнуть за Славкой в пропасть, – голос её сорвался, и она стала говорить ещё тише. Но и народ затих настолько, что было слышно, как тает под ногами снег. Мара продолжала рассказ: – Но в последний момент я вспомнила его слова. Он говорил мне: «Если с кем-то из нас что-нибудь случится, второй должен сделать всё, чтобы наше изобретение не пропало даром».

Она замолчала. Замолчала, но её уже никто не перебивал, никто не задавал никаких вопросов. Рассказ был искренним и явно тронул сердца собравшихся людей. Тётка смахнула пальчиком слезу, мужик тяжело вздохнул. Мара успокоилась, кивнула головой и продолжила:

– Мне было тяжело покидать то место, где упал в пропасть любимый человек. Но я всё же отправилась дальше. Когда бензин кончился, я пошла пешком. Очнулась в ростовской больнице. Генерал Калачов, – она указала рукой на командора, – лично прилетел, чтобы переправить меня в Сочи. Но по дороге на нас напали американцы. Меня поместили в подвал дома, где они держали Вита Бузмакова, третьего учёного, который работал над «Прометеем». Вит уехал раньше нас с последним караваном по настоятельной просьбе Шелихова. Он вёз документы и точно такой же зонт, – она указала на Кацэ, державшего в руках зонтик. – Он вёз всё это в Академию наук Соболевскому, но попал к американцам. Кругом предательство. Эти гады истязали его хуже фашистов. Теперь я не знаю, где мой товарищ. Мне удалось сбежать, обманув этих американских уродов. Они нацепили мне на шею вот этот обруч, – Мара указала на замотанную тряпкой шею, – и сказали, что в нём взрывчатка, – девушка сдёрнула тряпку. Народ выдохнул и сделал шаг назад. Мара продолжила, возвысив голос: – Они сказали, что, если я уйду, обруч разнесёт мою голову. Но я нашла в том доме гипс и облепила им обруч. После побега я пряталась здесь у одной доброй женщины, которая выслушала меня и поверила.

Мара замолчала, смело прошлась взглядом по толпе и сделала шаг вперёд:

– Женщина поверила мне! – её голос окреп до крика. – Теперь я призываю вас поверить генералу. Я точно знаю, что он честный человек. Ярослав жив! Зонт, который оставался с ним, здесь! Мы сделали всё, чтобы остановить ледник! Мы хотели спасти вас. Мы мечтали спасти мир! Это Ярослав назвал проект «Прометеем». Теперь я, беззащитная женщина, на шее которой закреплена взрывчатка, призываю вас помочь генералу и спасти самих себя! Я ничего не боюсь! – она указала пальцем на шею. – И вы ничего не бойтесь! Страшнее уже не будет!

– Нас всех убьют! – раздался из толпы чей-то истеричный возглас.

На этот раз рябой встал на сторону «заговорщиков»:

– А если не убьют, так всё равно скоро все сдохнем от голода и холода! Ты этого хочешь?

Его поддержала женщина с тяжёлой сумкой. Она развернулась лицом к народу и крикнула:

– Кто-то погибнет. Но остальные будут жить свободными!

Командор, словно заправский оратор, почувствовал перелом в настроении толпы. Он мощно крикнул:

– Поэтому выбор простой – гордо погибнуть за свободу или бесславно сдохнуть в нищете и унижении. Я выбираю первое.

И его поддержали. Народ бурно выразил одобрение призыву генерала. Время выбора настало. Осталось сверить его с временем на часах цепов. Их не надо было звать. Они были уже здесь.

Через лес толпы к центру митинга ручейками пробирались хозяева Дна. Они прокладывали себе путь резиновыми дубинками точно так же, как это делают рубщики сахарного тростника.

Их было двенадцать человек. Двенадцать против трёх. А если реально оценивать бойцовские качества Кацэ – против двух с половиной. Цеп с тремя цепочками встал впереди. Остальные полукругом за ним. Их наряд был явно скопирован из кинематографа. Так в голливудских фильмах одевались байкеры пост-апокалипсиса: много кожи, металла, ремней и шипов. За спиной большинства цепов торчали стволы крупнокалиберных карабинов. Но в руках огнестрельного оружия ни у кого из них не было. Видимо бандиты привыкли, что им никто не смеет перечить. А для поддержания страха достаточно кнута и дубинки.

Трёхцепочечный подошёл вплотную к Калачову и, играя плетью, прошипел:

– Так-с, так-с. Непрошенные гости: старик, дрищ и красотка. Убери ногу с Покемона – ему дышать тяжело.

Покемон заёрзал, пытаясь встать. Но Алиса с силой вдавила в его тело каблук, и он затих, посчитав, что на время лучше прикинуться ветошью.

Главарь нагло осклабился:

– Вы знаете куда пришли?

– Знаем, – ответил командор. – И даже знаем зачем.

– Зачем?

– Мы пришли позаботиться о вас. Чтобы вы не в такой жуткой тюрьме сидели, как эти люди, – он указал рукой на толпу. – А сидели в камере с тёплой парашей, сытной баландой и мягкой шконкой.

Народ громко и дружно засмеялся. Впервые, после прихода этих странных людей, толпа открыто приняла их сторону.

Трёхцепочечный решил, что мирная беседа не добавит ему авторитета и решил сразу перейти к показательной порке. Он без предупреждения резко взмахнул плетью и попытался ударить командора. Результат для цепа оказался обескураживающим. В следующую секунду он, выпучив глаза, корчился, присев на колени и развернувшись лицом к народу. Плеть, оказавшаяся в руках генерала, сдавила горло бандита.

Остальные цепы явно не ожидали такого развития событий. Они зависли в замешательстве. Этим и воспользовалась Андреева, выхватив сразу два пистолета:

– Стоять! Стреляю сразу и наповал.

Пара цепов всё же решили проверить серьёзность её угрозы. Но тут же поплатились за это. Один затих навсегда. Другой корчился на грязной земле, издавая визги и стоны. Калачов скомандовал, обращаясь к толпе:

– Заберите у них оружие!

Волевой, громкий, уверенный голос генерала даже Целовальникова побудил к исполнению этого приказа. Но его притормозила Алиса, давая толпе самой решить, что делать дальше. Народ на секунду завис, зафиксировав рождение милиционера, и словно морская волна с шумом и явным удовольствием ринулся выполнять распоряжение нового вождя.

Всё-таки командор всегда прав. Прав на все сто. Перед уходом из конспиративной квартиры американцев он сказал: «Компромат – это хорошо. Разоблачение – ещё лучше. Но этого недостаточно. Народ будет бурно обсуждать всё это на кухне, но на улицу не пойдёт. Для того, чтобы всеобщее недовольство вылилось в реальный результат нужен организатор. Неплохо бы иметь какую-нибудь партию, объединение или хотя бы профком. Но в любом случае нужен вождь. Вожак, который своим примером поведёт за собой остальных».

Компьютерный гений подошёл к Калачову:

– Патрон, наша мушечка прислала интересное видео разговора Соболевского с Филиным.

– О чём?

– Они в панике и собираются бежать.

– Запускай.

Народ к тому времени отхлынул от безжизненных тел ненавистных цепов – каждый вволю вывалил на них свою ненависть и своё долгое унижение.

Вскоре поступил новый приказ командора:

– Идём к президентской резиденции.

В призыве он вскинул вверх кулак. Сотни рук ответили ему тем же. Решительный рёв народа был слышен далеко от этого места. Он явно достиг стен Государственной Думы. Возможно, его слышал и сам президент.

Народ с криками и призывами двинулся за своим вождём.

Кирилл, чуть провозившись с запуском видео в сеть, оторвал взгляд от гаджета и увидел только хвост колонны. Чуть в стороне одиноко стояла Мара.

– А ты чего не пошла? – на всякий случай поинтересовался Кацэ.

Девушка показала на горло:

– Боюсь, в толпе кто-нибудь зацепит, и гипс осыплется.

Кирилл подошёл к девушке, разминая и растирая руки, словно доктор перед предстоящей операцией:

– Ну-ка, ну-ка, давай посмотрим, что там у тебя?

Она опасливо переспросила:

– Ты в этом разбираешься?

– Будь спок. Я в этом дока. Сотни раз это проделывал. Стой прямо и наклони голову вперёд. Ничего не бойся. И волосы убери с шеи – они мне мешают.

Встав за спиной девушки, компьютерный гений осторожно отломил кусочек гипса, пробормотал что-то на подобие «угу» и полез в рюкзак за наборчиком миниатюрных инструментов. Вытащив отвёрточку, он вскрыл полость ошейника и опять пробормотал:

– Ясненько.

Кацэ взялся за кусачки, намереваясь перекусить один из проводков. Кузнецова поинтересовалась:

– Это не опасно? Не взорвётся?

– Стой спокойно. Ты в надёжных руках, – он стал приспосабливать кусачки то к красному, то к полосатому проводу. – Если честно, никто никогда не начиняет подобные ошейники взрывчаткой. Это блеф, кукла. Скорее психологическое оружие, чем реальное.

Кацэ всё же выбрал красный провод и перекусил его. Затем расстегнул замок обруча. Показал его девушке:

– Я же говорил, что это кукла. Видишь? Больше не увидишь.

И запулил его как можно дальше. Ошейник залетел в кучу больших валунов, и тут же раздался взрыв. С неба посыпался каменный дождь. Мара и её освободитель машинально присели. Но, слава богу, никто не пострадал. Кирилл от неожиданности закашлял. Прокашлявшись, стал как ни в чём не бывало собирать инструмент. Закинув рюкзак за плечи, обратился к девушке:

– Ну чего стоишь? Всё нормально. Всё позади. Идём?

Глава девяносто первая

27 апреля

Сочи, кабинет начальника ФСБ

В Америку, Володя, в Америку…

Начальник ФСБ всё видел по головизору: и митинг с участием Калачова, и паникёрство Соболевского с Филиным.

Не-е-ет, с таким трусливым руководством мне в этом кресле не усидеть. Он взял в руку трубку, нажал кнопку и прислушался. И тут же в досаде бросил её на стол – тишина.

Гена, тварь, кто тебе помогает? Не может быть, чтобы никто не помогал. Китайцы? Что-то не похоже. Для этого не было никаких предпосылок. За китайцами мы пристально следим. Как ни за кем другим. Кто? Арабы? Полная ерунда. Кто-то внутри страны? Это совсем смешно. Здесь давно нет никого, кто способен даже фукнуть против ветра. Кто?

Не важно «кто». События развиваются по негативному сценарию. И развиваются стремительно. Даже вокруг здания ФСБ собралась нешуточная толпа. Конечно, ещё ничего не потеряно. Конечно, ещё всё можно сохранить. Всех покарать. Калачова устранить. Лучше даже наказать наглядно. Чтобы другим неповадно было. Но карту путают эти два урода. Паникёры. Они сейчас сбегут. Сбегут, и на этом всё. Ничего уже не изменишь. И тогда Калачов наглядно казнит меня… чтобы другим неповадно было. Зачем я его отозвал из опалы? Дурак. Вообще-то до сего момента я считал этот вызов из «колхоза» умным ходом. Всё-таки именно действия Гены помогли выйти на Шелихова. М-да… Надо бежать. А иначе эти два трусливых шакала сядут в самолёт и смоются в Штаты. А мне улететь будет не на чем. Всё! Решено. Надо собираться. Впрочем, давно всё собрано. И родственники уже ждут не дождутся меня в Калифорнии.

Дверь открылась. Верочка – референт. Что за дурацкое имя «Вера»? Вера во что?

– Чего тебе?

– Глеб Олегович к вам просится Грязнов.

Грязнов, Грязнов… А, Грязнов! Вылетело из головы. Этот мелкий авантюрист, желающий подставить свою жадную глотку под любой подходящий источник наживы. Хе, за двумя зайцами… Так тебе и надо. Пусть проваливает.

Но Гаков не успел ничего сказать, как Алексей, оттеснив секретаршу, сам пролез в кабинет. Начальник ФСБ повторил свою фразу:

– Чего тебе?

Грязнов тут же присел рядом с Гаковым и быстро затараторил:

– Я хотел бы узнать у вас, когда выплатят причитающуюся мне премию.

Хе, а этот всё о том же. Наглец. Нагле-е-ец…

– Какую тебе, на хрен, премию? Сдурел что ли? Ты куда явился?

– Я к вам явился. Больше не к кому. Все остальные куда-то запропастились, либо просто увиливают, кормя завтраками.

– С чего ты взял, что тебе кто-то за что-то выплатит хотя бы цент?

– Как? Это же я вам рассказал про «Прометей».

– Мне? – Гаков жестом показал, что его возмущению нет предела.

– Ну не вам, так американцам.

– Мальчик, ты куда пришёл? Ты в своём уме? Ты мне, директору Федеральной службы безопасности России, рассказываешь о продаже зарубежным спецслужбам главных секретов Родины? Ты знаешь, что это за статья?

Но Грязнов не испугался. Он откинулся в кресле и скривил губы:

– Да ладно вам! Вы не на первом канале. И не на трибуне Госдумы. Тем более, что все уже знают кто вы на самом деле. С утра только о вас, да о президенте по всем каналам лепят.

Наглец. Нагле-е-ец…

– Ладно, – голос Гакова стал не столь официальным и грозным. – Давай договоримся так: ты ко мне не приходил, и я ничего не слышал.

– А деньги?

Наглец. Нагле-е-ец…

– Деньги тебе в американском посольстве выдадут.

– Меня туда не пускают. Вы можете при мне позвонить Бушу и договориться?

– Бушу? Американскому послу?

– Ну, хотя бы этому атташе по культуре.

Гаков уже было собрался послать наглеца куда подальше, но неожиданно придумал другой выход:

– Хорошо, я думаю, когда мы доберёмся до Америки, янки тебе всё выплатят сполна. Они держат слово.

Хозяин кабинета проследовал к шкафчику, в котором прятался сейф и вытащил из него чемоданчик системы «дипломат». Положив кейс перед посетителем, Глеб открыл его. Он был забит баксами.

– Это тебе сверх обещанных за «Прометей». За ними ты не будешь бегать, оббивая пороги. Через два часа мы с тобой летим в Штаты. И ты полетишь уже со стартовым капиталом. Как тебе такая перспективка?

Лёха с трудом оторвал взгляд от дипломата:

– Но это же не за просто так?

– Конечно, «не за просто», – Глеб Олегович ловко захлопнул кейс и бросил его на своё кресло. – Мне звонила сама Леа Джайзани. Знаешь, кто это? – не получив утвердительного ответа, Гаков присел на краешек стола и пояснил, таинственно понизив голос: – Это директор ЦРУ. Самолично. В разговоре речь заходила и о тебе, – Глеб Олегович сделал многозначительную паузу. – Леа сомневается, что ты заслужил столь кругленькую сумму, – опять пауза. – Но я её уверил в обратном, – пауза. – Почти уверил. Для полной уверенности не хватило маленького штришка, – снова пауза. – Так вот! – Гаков с удовольствием хлопнул в ладоши и потёр руки. – Теперь от моего окончательного «штришка» зависит, получишь ты свои баксы или нет. Я готов тебе помочь и обещаю, что по прилёте в Америку смогу убедить Джайзани, что ей стоит раскошелиться. Но сделаю это только в одном случае, – Глеб Олегович буквально сканировал покрывшегося испариной собеседника.

Тот переспросил:

– В каком?

Гаков ничего не ответил. Он дошёл до своего стола и выдвинул ящик. В руках его блеснул пистолет. Он снова вернулся к краю стола:

– Услуга за услугу. Я возьму тебя на борт самолёта и в дальнейшем похлопочу за тебя. А ты пристрелишь Калачова, – начальник ФСБ разжал руку парня и сунул ему пистолет. – Договорились?

Алексей испуганно уставился на оружие, а затем пролепетал:

– Но я же не умею.

– Ничего сложного. Научить?

– Не надо. Я не стрелять – я убивать не умею.

Глеб улыбнулся:

– Никто этому не учится. Надо просто навести мушку, и нажать курок. И сразу после этого – ты уже умеешь. Ну так что – хочешь в Америку? Решайся: или всё, или ничего.

На Лёху трудно было смотреть без слёз. Он был жалок и напуган. Наконец парень выговорил:

– А вы не обманете?

– Я? – на лице начальника ФСБ отразилась крайняя степень обиды. Он вновь сходил к чемоданчику и вернулся с пачкой долларов. Повертев ею перед носом Грязнова, сунул деньги в Лёхин карман:

– Это тебе задаток. Учти, эти деньги тебе даёт не Леа. Эти деньги тебе плачу я. А Гаков пока ещё никого не обманывал. Ну что: да, нет?

Лёшка натужно вздохнул:

– А как я его пристрелю? Даже не представляю.

Глеб махнул рукой, мол, ничего сложного:

– Ты же видел, какая там вокруг Калачова толпа собралась. Никто и не заметит твоего выстрела.

– Но услышит. И тогда мне несдобровать.

Гакову надоело уламывать парня. Он подхватил его и поволок к дверям:

– Я так понял, что о главном мы с тобой договорились. Пистолет с секретом. Стреляет беззвучно, – соврал начальник ФСБ. – Да, да – без глушителя, но совершенно бесшумный. Шпионские технологии. Иди на митинг и возвращайся через час. Только не опоздай. Я тебя жду ровно час, а затем лечу на вертолёте в аэропорт.

Приобняв Лёху, он «проволок» его мимо Верочки, вызвав у неё явное удивление. Ни с кем до этого начальник не позволял себе такую фамильярность. Подведя Грязнова к дверям в коридор, Гаков снова напутствовал:

– Ну, всё, иди. И возвращайся героем. Это твой главный шаг в жизни к славе и богатству, – Глеб Олегович вытолкнул парня в коридор, крикнув напоследок: – У тебя ровно час. Поторопись!

Захлопнув дверь, резко выдохнул воздух и пожаловался секретарше:

– Ох и работка у меня. Ох и работка. Принеси чашечку кофе. Только по-быстрому, я вскоре уезжаю.

В кабинете он возмущённо помотал головой. Вот ведь народ! Каждый норовит урвать. Гаков выдвинул ящик и достал из него пачку долларов. Затем спокойно возместил недостачу в кейсе. Итак, всё готово. Где там Нутрецов запропастился?

Новоиспечённого генерала он час назад отправил в СИЗО за Шелиховым.

Давай, Вован, давай! Времени осталось совсем мало. Уже через полчаса приземлится борт. Заправка, то сё – ещё как минимум минут сорок. Чёрт, всего лишь час с небольшим! Время торопит. Надо не позволить этим уродам смыться из России без меня.