скачать книгу бесплатно
Марфушенька и Матрёшенька одинаково круглыми глазами уставились на мать через отражение в зеркалах. Та подняла бровь.
– Вы, девочки, конечно, красивые. И это я не как мать вам говорю, а вполне объективно оцениваю. Но миловидной мордашки царю Кащею будет мало. Нужно привлечь приданым. И запомниться подарком.
Миловидные мордашки повернулись к матери. Боярыня Афанасьева понизила голос.
– Мы предложим царю земли отца вашего, те, что к западу от гор лежат. Там леса богатые. Уверена, Кащею это понравится.
– Но… – неуверенно сказала Марфушенька.
– Это ведь… – в сомнениях сказала Матрешенька.
Боярыня медленно кивнула.
– Я помню, – проговорила она. – Леса эти отец ваш, а муж мой покойный, своей дочке от первой жены определил. Но…
– Она же не знает? – прошептала Марфушенька.
Боярыня медленно прикрыла глаза и покачала головой.
– А ведь в приглашении и ее зовут, – задумчиво сказала Матрёшенька.
– Как это? – удивилась боярыня.
Развернув свиток, она перечитала текст и недовольно вытянула губы. Оглядела обеих дочерей.
– Да, тут приглашение для дочерей боярина…
– А давайте ушлем ее куда-нибудь? – предложила Марфушенька.
– Куда? – пожала плечами Матрёшенька.
– А вот пусть она и ищет дар необычный! – придумала Мафушенька. – Чтобы еще и подарком поразить царя нашего и царевича. Только вот что?..
Мать и дочери призадумались.
– Пусть что-нибудь нетипичное принесет! – осенила Матрёшеньку. – Ну вот как зимой подснежники.
– Сейчас весна, – фыркнула Марфушенька. – Этих подснежников как мух в навозе!
– Я сказала «как», – обиделась Матрёшенька. – Надо придумать, чтобы и достать было трудно, и, если принесет, чтобы точно царя поразило. А если не вернется…
Она умолкла, и на всех трех лицах появилось одинаковое понимающее выражение.
– Пожалуй, я знаю, за чем послать нашу занозу, – протянула боярыня.
Не добавив более ни слова, она развернулась и покинула светлицу дочерей, оставив тех в недоумении смотреть на закрывшуюся дверь.
– Как думаешь, что придумала маменька? За чем пошлет нашу сестрицу? – задумчиво поинтересовалась Матрёшенька.
– Пойди туда, не знаю куда… – медленно ответила Марфушенька.
– Принеси то, не знаю, что… – добавила Матрёшенька.
***
В отличие от сводных сестриц утро у Маруси было в самом разгаре. Залеживаться в постели ей не давали коты, кормить которых требовалось спозаранку. А уж поднявшись, глупо было устраиваться обратно. И до первых петухов Маруся обычно успевала помыть полы в кухонных помещениях, подмести двор, полить цветы, насыпать корм курам. Вот и в тот день девушка уже управилась с утренними руинными делами и занялась приготовлением легкого, но сытного завтрака для своей мачехи и ее дочек. Творожная запеканка только начала подрумяниваться, когда раздался звон колокольчика из покоев боярыни Афанасьевой. Немного озадаченная неурочным вызовом, Маруся поспешила на зов. Еще более ее удивил вид мачехи: та была уже полностью одета, причесана и нарумянена. Обычно все утренние процедуры боярыня Афанасьева начинала значительно позже.
– Значит, так, Мария, – спокойно произнесла мачеха, глядя на падчерицу суровым взглядом.
– Доброе утро, маменька, – Маруся поспешно поклонилась в пояс, подметя пол длинной косой золотисто-пшеничного оттенка.
– Собирайся, – не обратила внимания на приветствие боярыня.
– Куда? – опешила Маруся.
– Поедешь в Дальние Дали, дело там есть, – небрежно бросила мачеха.
– В Дальние Дали? – изумилась девушка.
– Сарафан надень попроще, лапти возьми покрепче, дорога неблизкая, – вдовствующая боярыня Афанасьева сменила падчерицу взглядом с головы до пят.
– Но зачем? – продолжила недоумевать Маруся.
– Принесешь оттуда цветок необыкновенный. В саду хочу посадить, – снизошла до объяснений боярыня.
– Цветок?
Заметив сверкнувшую в глазах мачехи молнию недовольства, Маруся осеклась и послушно склонила голову.
– Цветок, цветок. Купцы давеча донесли, что в Дальних Далях на озере Синем распустился дивной красоты цветок, которого нет более нигде в целом свете. А я хочу, чтобы в моем саду рос этот цветок. И ты мне его принесешь. Знаю, ты хочешь спросить, почему именно ты должна идти, – нетерпеливо постучала маникюром по столешнице трюмо мачеха. – Купцы говорят, что только юная девица может сей цветок сорвать. У Марфуши здоровье слабое, у Матрёши экзамен по балалайке на носу – остаешься ты. Так что изволь отправляться.
Маруся по-прежнему выглядела озадаченной.
– Но как добраться мне в эти Дальние Дали?
– А вот тебе карта, – боярыня Афанасьева сунула падчерице в руки свернутый лист.
– Но что я буду есть? И где ночевать? И страшно одной-то!
– Говорю, оденься поплоше, лицо в золе испачкай – никто на тебя и не позарится. А на расходы тебе – вот, – и женщина протянула Марусе неплотно набитый кошель. – Завтрак приготовь всем и ступай. До ночи успеешь из столицы выйти и до Ближних Далей добраться. Дождей не обещают, так что идти быстро будешь. Можешь с собой пирожков взять в дорогу.
Маруся не нашлась, что сказать. Да и боязно было возражать мачехе. Уж не раз она падчерицу воспитывала, и та хорошо знала, насколько тяжела рука у боярыни. Но посылать одну-одинешеньку в Дальние Дали… Впрочем, хорошо, что не в зимний лес к волкам голодным…
Девушка развернулась и покинула покои мачехи, забыв отвесить ей положенный поклон, и, озадаченная, спустилась в кухонные помещения в полуподвале, где уже чуть пригорела с правого бока творожная запеканка.
– В Дальние Дали? – спросила громко Маруся у чугунного котелка. – За цветком неведомым? – поинтересовалась она у начищенного самовара. – Одна? Пешком? – потрясла она ножом.
Расставив перед собой два подноса, девушка привычно сервировала их завтраками для мачехи и сводных сестриц, разложив запеканку, полив порции сметаной для Марфушеньки, вареньем для Матрёшеньки и сгущенным молоком для мачехи. Заварила чай, разлила в три чашечки, добавила каждой по три кусочка сахара, положила ложки, прикрыла салфетками и вручила поднос боярыни Афанасьевой ее камеристке, а поднос сестриц – их прислужнице. Сама же собрала со сковороды рассыпавшиеся остатки запеканки и позавтракала ими, запив остывшим чаем.
И развернула карту.
***
Иван-царевич покинул отчий дом ранним утром следующего дня. Точнее, собирался покинуть. Но пока проснулся, пока позавтракал, пока с любимым конем попрощался – солнце уже довольно высоко поднялось на небосводе. Заботливая нянюшка набила походную котомку воспитанника пирожками с яйцом и луком, налила бутыль свежего кваса и завернула в чистое полотенце свежеиспечённый хлеб. Еще добавила баночку варенья, кусок сливочного масла, ломоть ветчины и связку баранок.
– Ох, Ильинична! – посетовал Иван-царевич при виде узелка размером с добрый сундук. – Я ж пешком, не донесу!
– Ничего, ничего! – не пожелала слушать возражений нянюшка. – Едешь на день – хлеба бери на неделю. Своя ноша не тянет. На сытый желудок и дорога короче. Носки надел?
– Надел.
– Меч наточил?
– Наточил.
– Кошель взял?
– Взял.
– А лук взял? Где колчан со стрелами?
– Так я с мечом! И вот нож еще за поясом.
– Шапку не забудь.
– Ну Ильинична! Какая шапка? Весна на дворе.
– Цыц! Сейчас самое опасное время. Солнце, может, и горячее, но ветра еще холодный. Р-раз – и носом начнешь хлюпать. А мне лечить тебя потом! Сказано: шапку надень!
– Ильинична! Я не маленький. Я невесту иду искать! – Иван-царевич отобрал у нянюшки свою шапку с меховыми отворотами.
– Иди-иди, – проворчала нянюшка. – Невесту он идет искать! И чего его родительский выбор не устраивает?! Всем ведь хороша дочка Шишка. И уходить никуда не надо… Ну, не надо морщиться. Иди-иди, погуляй перед свадьбой.
Царевич взвалил на спину котомку с припасами, поправил меч на поясе, проверил кинжал за пазухой, нахлобучил шапку, подтянул отвороты сапог, разгладил плащ на плечах и улыбнулся Ильиничне.
– Ну, я пошел! – возвестил он, получив от нянюшки троекратный поцелуй в щеки.
Марусю же никто не проводил. Она самостоятельно сложила в маленький узелок три пирожка, кусочек хлеба и крынку молока, переоделась в более ношеный сарафан, декоративно испачкала лоб и щеку золой и выбрала самые крепкие лапти из имевшихся. Уходя со двора отчего дома, девушка все же оглянулась, но никто не махал ей их окошка: сегодня утром ничто не мешало мачехе и сводным сестрицам сладко спать до обеда. Со вздохом Маруся сверилась с картой, определилась с направлением движения – строго на юг – и зашагала к городским воротам.
Погода была по-весеннему непонятной: солнце вовсю пригревало, заставляя скидывать шапку и расстегивать кафтан, синицы звонко тренькали свои песни, воробьи с наслаждением обсуждали, на каком кусте ещ? остались подбродившие за зиму ягоды рябины, но в тенистых переулках ещ? лежали остатки снежных запасов, ожидая ночных заморозков, а потому не спешивших превращаться в веселые ручейки. Маруся шагала по деревянным настилам, заботливо выложенным правительством в дар жителям столицы – без них можно было бы по щиколотку провалиться в весеннюю жижу.
Девушка пересекла главную площадь, привычно полюбовавшись яркими синими куполами царского терема и его белоснежными стенами, как раз только что помытыми по приказу царицы Марьи после зимних туманов и метелей. Затем миновала торговые ряды, пока еще пустые в столь ранний час, по главной улице спустилась к не главным воротам столицы (выход через Главные Врата добавил бы лишний час пути, а Маруся уже решила беречь силы) и оказалась на берегу реки. Переправляться через нее необходимости не было, так что девушка лишь сверилась с солнцем, определившись со сторонами света, прошла чуть по берегу, бросив в камыши горсть хлебных крошек, на которые тут же с кряканьем набросилась стая прибрежных уток, и спортивным шагом взяла направление на юг.
Из карты Маруся помнила, что на пути к Ближним Далям лежит обширный лес, и хотела успеть пройти через него засветло. Не то чтобы она никогда не выходила в одиночестве за пределы города, но все же до сих пор не доводилось Марусе отправляться столь далеко и надолго. С пером в руке и отрезком узелкового измерителя она подсчитала: до Дальних Далей добраться можно за семь дней. При условии равномерного и безостановочного движения. А это невозможно ввиду необходимости отдыха и питания. Так что смело можно и на пару недель рассчитывать. И это лишь путь в одну сторону.
Девушка вздохнула. Однако не в ее привычках было предаваться невеселым мыслям. Дорога ровная, крепкая, лапти тоже удобные, солнышко светит, птички поют – вот совсем нет повода для меланхолии. Опять же: можно отдохнуть от работы по дому!
Таким бодрым шагом путешественница миновала пристоличные деревушки, перешла по деревянному мостику маленькую речку, питавшую русло главной реки, пересекла березовую рощицу, вступила в довольно густой лес и слегка замедлила шаг ввиду ухудшившегося дорожного покрытия. Теперь это была просто колея, наезженная телегами, а после зимы еще не слишком высохшая. Вот Маруся и следила внимательно за дорогой, стараясь не попасть в лужу, поскользнувшись на глинистом покрытии. А вот по сторонам не очень смотрела, что оказалось ошибкой: опасность девушка заметила, только оказавшись перед ней лицом. Да и обратила внимание на опасность лишь потому, что та коротко и грозно рыкнула, заставив путешественницу замереть в месте. Чуть правее от лесной тропы в густом валежнике стоял на задних лапах огромный медведь. Он скалил зубы и рычал, глядя прямо на Марусю.
– Мамочки! – выдохнула девушка.
– Ррр! – сказал медведь.
Бежать? Но каковы шансы спастись? Кричать? Но каков в том смысл? Упасть в обморок? Но как это поможет? Оставалось лезть на дерево.
– Но ведь медведи тоже умеют лазать по веткам! – громко сказала Маруся дрожащим голосом.
– Что стоишь? – услышала она. – Беги, дура!
Но оцепенение не отпускало, добавив еще и недоумение: зверь говорил с ней?! Медведь снова коротко рыкнул и опустился на все четыре лапы. Маруся сдавленно пискнула.
– Бежим! – снова услышала она.
И только тут поняла, что это вовсе не лесной зверь к ней обращался, а такой же путник, как и она, решивший пересечь лес. Медведь пробрался сквозь заросли густого валежника и громко заревел.
– Он, наверное, только проснулся, – дрожащим голосом произнесла Маруся. – Голодный, поди, после спячки.
– И ты хочешь стать его весенним завтраком? – рявкнул незнакомец. – Шевелись!
Он схватил девушку за руку и поволок за собой в чащу. От неожиданности Маруся споткнулась, запутавшись в собственных ногах и юбке.
– Давай, давай, ходу! – Иван-царевич (все же уже поняли, что это был именно он?) тащил Марусю за собой через заросли кустов, ветки которых пару раз хлестнули девицу по лицу, чем привели ее в себя.
Сжав зубы, она устремилась вслед за своим неожиданным спутником, а медвежий рев за спиной лишь прибавлял убегающим панических сил.
– Не тормози! – приказал отрывистым голосом Иван, с ходу перепрыгнув через овражек.
– Не отставай! – велел он, перевалившись на животе через упавшее дерево.
Маруся только пыхтела, но ход не сбавляла, успевая еще уворачиваться от хлестких веток, которые ее нежданный спаситель не придерживал за собой.
– Куда… мы… бежим?.. – выдохнула девушка после очередной пробежки по ровной полянке, позволившей им ускориться. Впрочем, медведь тоже прибавил темп. Да и лап у него было четыре…
Юноша не ответил. Маруся сдернула со спины свою котомку, на бегу пошарила в ней, нащупала пирожки и с широким замахом бросила за спину. Об успехе этого маневра свидетельствовало внезапное прекращение топота за их спинами. Беглый взгляд показал, что медведь затормозил и занялся изучением внезапно появившейся еды.
– Ага! – выдохнул Иван-царевич. – Молодец!
И он с новой силой помчался через лес, таща Марусю за собой. А она уже и ног под собой не чуяла, и дыхание напрочь сбила. Неожиданно Иван резко повернул направо, а разогнавшаяся девушка не успела сориентироваться и продолжила мчаться вперед, не разбирая дороги. Молодецкий свист заставил ее сменить направление. Тем более, что она увидела цель их бешеного бега: местная достопримечательность – огромной высоты валун, по легендам, свалившийся с неба в незапамятные времена. Не снижая темпа, юноша домчался до основания валуна и с ловкостью горного животного взлетел на вершину, цепляясь за неприметные уступы. От страха и всплеска адреналина Маруся сумела повторить этот маневр без особого труда. Беглецы замерли на вершине камня, прижавшись друг другу исключительно в целях сохранить равновесие. Тяжело дыша, беглецы смотрели вниз, слушая, как ругается у подножия их убежища лесной зверь, как он тяжело дышит, рычит и изредка пробует вскарабкаться за добычей по гладкой каменной стене. Потом путешественники перевели взгляд друг на друга.
– Иван, – сказал царевич, опуская титулы и фамилию.
– Марья, – ответила боярская дочь, подражая в краткости собеседнику.
Они снова посмотрели вниз. Медведь снизу смотрел на них.
– А ты молодец, отвлекла его едой, – похвалил юноша, не отводя взгляд от опасности. – Вон какой худой после спячки. Голодный.
Опасность уселась на землю. Маруся слабо улыбнулась:
