скачать книгу бесплатно
Феникс! Смеялся, глядя на меня!
– Ну! Глаз за глаз, великая княжна! – развёл руками он. – Если мы не умеем сражаться честно, будем сражаться в грязную.
– Ты не понял! Это была не я.
Он даже договорить не дал! Но от этого снежка я увернулась, и тот мгновенно утонул в снегу.
– Феникс! – вскрикнула я. – Так нечестно, это не я.
– Лови, Мира! – продолжал он, словно не слыша меня.
А я изворачивалась и изворачивалась, как могла, пока не…
– Аргх. Ну тебя, Феникс!
Хвост мой ощетинился, а уши встали, готовые улавливать любой свист снежков. Я тут же загребла снега и как бросила его в сторону Феникса! А тот заставил его вмиг растаять. И улыбается ехидно, превесело, словно обманул дурочку!
– Ну, погоди! – Сказав это, я опустилась и собрала ещё немного снега. Но, разогнувшись, увидела, как Феникс дал дёру. – Стоять! Куда напр-р-равился?!
Ему-то от меня не убежать! Стой, жар-птенчик, сейчас как водицей-то огрею!
Злобно и пугающе хохоча, я погналась за ним сквозь толпу воинов Брюнхильды. Те же покорно расходились, улыбаясь нам в спины. Да-да! Моя месть священна: расходитесь перед великой княжной Мирой!
А Феникс тем временем петлял и вилял, словно в танце. Ловкий, юркий! Но я не хуже: у меня вообще, в отличие от него, дар есть.
Наконец мы достигли конца лагеря, где он уже не убежит. Он взбежал на холм и стал вязнуть в снегу, тогда как я по нему легко прыгала, как Гили – на копытцах.
Раз, два, три! И я уже у него за спиной. Раз, два, три! Я запорошила его лицо снегом, смеясь от злорадства и… странной радости. Но Феникс оказался не промах!
Схватив меня за запястья, он подло поставил мне подножку, и мы оба повалились в снег. Точнее, он – спиной, а я – прямиком на него. Больно ударившись носом о его грудь, я на мгновение потеряла нюх, но потом приподнялась и, обретя его, едва не сошла с ума.
Его смуглое, едва румяное лицо. Терпкий запах благовоний и трав. Белозубая улыбка, окутанная горячим туманом. И глаза – голубые небеса на земле.
Вдруг стало так хорошо. И сразу же так обидно. Я толкнула Феникса ладонью в грудь и едва не расплакалась: какой же он хороший! Матушка, почему он такой?! Хороший, но такой глупый!
Как я скучала по нему, такому хорошему!
– Не обижайся, пожалуйста, – неожиданно сказал он, слегка ослабив хватку. – Я же просто хочу о тебе позаботиться. Будь на моей стороне.
– Ну почему? Я же не хочу, – заныла я, не убирая рук. – Я не хочу уезжать. Не хочу, чтобы это приключение заканчивалось… Не хочу…
Я сглотнула подступающие слёзы. Плакса-Мира. Какой была, такой и осталась…
– Надо, Мира. Мы не можем… путешествовать вместе.
Он опечалился. Не знаю, от того ли, что ему приходится в очередной раз мне что-то доказывать, или от того, что я сейчас опять разревусь.
– Нет другого выбора. Так нельзя.
Звучит как приговор. Но это же не так…
Надежда… Неужели у меня не может её быть?
– Выбор есть всегда, Феникс, – пробормотала я. – Я докажу тебе это.
Его брови вдруг взметнулись, и он стал выглядеть растерянным. Редко мне удавалось видеть его таким: кажется, он стоял на распутье. Тогда как утверждал, что всё решил.
– Мира, я…
– Феникс! Ты что там забыл?! – послышался издалека знакомый голос.
Опомнившись, я тут же отпрыгнула и очутилась лицом в снегу. Дура… Зачем позволила ему так расположиться?
Вдруг я почувствовала тёплое прикосновение. Кожа вмиг потеплела, а по телу прошлась горячая волна, заставившая хвост завилять. Ласковым движением Феникс испарил снег на моём лице. А мне тут же захотелось нырнуть обратно, чтобы с головой провалиться под землю.
– Прости, Захария… Увлёкся немного, – сказал Феникс, неловко улыбаясь.
– Я просил тебя держать костёр зажжённым, а ты взял и подставил всех поваров.
Я вскинула голову. Ожидая увидеть пухлые щёки Захарии, налившиеся румянцем злобы, я неожиданно для себя заметила, как его взгляд бегал между мной и Фениксом. Взгляд широко открытых глаз – неожиданно взволнованный для такого спокойного юноши.
– Подай руку, друг, – попросил Феникс, и Захария тут же помог ему встать. – Спасибо, Захария… Спасибо, что пришёл за мной.
Я удивлённо навострила уши. Что-то тут неладное творится… Явно неладное!
И я хотела было подслушать, о чём же они так оживлённо зашептались, как голос за моей спиной возвестил:
– Великая княжна М-мира!
Я вздрогнула и, попутно отряхивая одежду, обернулась. Надо мной возвышался Олав – как всегда, вместе со своим посохом. Казалось, рядом с Олавом утихает любая буря… даже душевная.
– Привет, – неловко отозвалась я, поднимаясь. И тут же спросила: – Зачем… ты это сделал?
– Что? Я н-не понимаю, о чём ты, – говорил он, лукаво улыбаясь.
Ну вы, мужчины и зверы, дураки. Не понимаете, что всё гораздо сложнее, чем вам кажется.
– Если ты подумал, что мы с Фениксом.
– Знаешь, в одной книге я вычитал берское выражение… «Бранятся – только тешатся». Вот, – припомнил он. Вновь его улыбка дрогнула.
– Мы… Это не совсем так, Олав.
Кажется, именно на этих словах его плечи вдруг опустились. Руками он прочно держался за посох.
– Ох, – только и выдавил он.
– Ну, ничего! – вырвалось у меня, и я непроизвольно похлопала Олава по плечу. – В любом случае спасибо тебе. Я… Я узнала много нового, вот!
И снова почувствовала тот самый запах, который, как я думала, скоро совсем забуду.
Зато Олав воодушевился. Хоть и пальцы его только сильнее сжали посох.
– Я… рад, что п-помог.
Его улыбка слабела. Я взяла было Олава под локоть, но тот остановил меня движением руки.
– Послушай, Олав… Это правда?
– Что? – тихо отозвался он. Я едва слышала его в той лагерной кутерьме, которую улавливали мои уши.
– Ну… Что тебе так больно, когда ты чувствуешь что-то хорошее? Радость, счастье…
– Благодарность, желание помочь… Да, правда.
Казалось, он сказал это непроизвольно. Заученно.
– Прости, я… – Не зная, что сказать, я отпрянула.
– Я понимаю, Мира, в-всё понимаю, – ответил он мягко, как старший братец, которого у меня никогда не было. – Ты не хочешь меня обидеть.
– Да! Это я и хотела сказать.
Неловкое молчание. Уши окунулись в свист горного ветра.
В тот миг Олав обернулся на далёкие вершины. Здесь, на склоне, они напоминали рисунки, наброски. До сих пор мне порой кажется, что я во сне, а тело моё по-прежнему в Звёзграде, а завтра – по-прежнему свадьба.
Слава Матушке, Феникс появился вовремя.
– Рядом с нимфами проклятие, кажется, усиливается. Не представляю, что чувствовали мои предки, – проговорил Олав, опуская взгляд. – Сердце сжимается… Порой будто вот-вот лопнет. Зато, когда начинаешь бояться, боль проходит.
Он согнулся – разбитый, поверженный… Он не знал радости без боли, счастья без страданий. Что бы я ни говорила о Фениксе, о неслучившейся свадьбе, мои невзгоды – лишь мелкие неприятности по сравнению с его бедой.
– Зачем ты тогда продолжаешь это делать? Зачем помог мне и Фениксу? Мог ведь этого не делать – вряд ли бы что-то сильно изменилось.
– Но изменилось же. – Сквозь боль слишком юный конунг улыбнулся. – Я хотел сделать вас двоих счастливее… пока ещё способен.
Моё сердце разрывалось на кусочки от его слов. Олав… Что они хотят с тобой сделать? Они хотят пожертвовать твоей жизнью в обмен на жизни всех… Нет, не верю! Должен быть выбор! Должен быть другой путь! И я заставлю Феникса и всех вокруг в это поверить.
– Знаешь что, Олав? – торопливо сказала я, положив руку на его большое плечо и сжимая её.
– А? Д-да? – Он удивлённо дрогнул от моей хватки.
– Выбор есть всегда, – сказала я, глядя ему в глаза. Прямо в его светлые, неверящие, но ищущие глаза. – Верь мне. И тогда всё будет хорошо.
На этом я отпустила его и помчалась обратно в лагерь. Я придумаю… Я что-нибудь придумаю!
Обязательно, Олав! Обещаю, Феникс! Я всех вас спасу!
* * *
Вдалеке виднелась вершина. Отсюда, за десятки аршин, она казалась недосягаемой. Но вскоре, спустя одно трудное путешествие, мы смогли достигнуть её порогов. Ещё немного – и мы будем там. Там – на одном из Алмазных Пиков. Там – на самом высоком из них, Материнском Пике.
Готовясь к завтрашнему выдвижению, мы расположились лагерем совсем рядом, разгружая мешки с обрядовыми принадлежностями. Жестокое время не пожалело когда-то яркие робы и усыпанные камнями драгоценности: спустя десятилетия, а то и столетия, всё потеряло былую поразительную красоту. Смахивая с них пыль и стирая грязь, мы касались только тени тех времён, когда эти украшения сияли.
Поэтому, стоя посреди палатки Брюнхильды, я чувствовала себя ещё более неловко, чем раньше, откровенно уставившись на эти следы прошлого. Я не могла устоять от по-воровски страстного любования: в библиотеке Неизменного дворца подобное невозможно было встретить.
Брюнхильда же склонилась над небольшим рисунком, изображающим, судя по всему, ту самую вершину, куда мы должны будем подняться завтра. Вокруг были расставлены фигурки: белые, изображавшие северян, и светло-синие – нимфы.
– Конунг Олав с подачи отца попросил нас о сопровождении, – наконец выдохнула Брюнхильда, очнувшись от своей глубокой думы. – Что же, нам выгоднее: мы будем находиться в максимальной близости от конунга Олава и нимф. Ударим в самое сердце…
На этих словах она протянула руку к одной из фигурок и выставила её вперёд. В тот миг мне показалось, что один взмах руки – и синие фигурки волной поглотили бы белую.
– Когда конунг подойдёт к нимфам, чтобы заключить сделку, они приблизятся к нему и окажутся в удобной позиции, где мы сможем атаковать их вблизи, – объясняла Брюнхильда, расставляя белые фигурки в строй. Синие же беспорядочно столпились около той, что выступала. – Нужно будет дождаться, когда они доверятся конунгу Олаву, и… – Вдруг из ниоткуда верховный ярл достала большой увесистый камень и бросила его между белой и синими фигурками. – И тут ты одним движением породишь силовую волну, которая должна волной отбросить их назад! Ты создашь нам выгодные условия для нападения. Дальше наши маги разберутся. От тебя требуется один чёткий удар – и на этом всё. Понимаешь?
– А… где спрячем оружие? – уточнила я.
– На этот счёт не волнуйся. Он сам к тебе прилетит в нужное время, стоит его только позвать. Как мы делали до этого. Так ты всё поняла?
Невольно мой хвост заёрзал. Я ощутила, как шуба слегка колышется на боках. Непохоже, что Брюнхильда это заметила. Либо решила не обращать на мои сомнения внимания.
– А дальше куда? – старалась побороть взволнованность я.
Попутно моё воображение рисовало красочные образы: карта Брюнхильды превращалась в поле боя, где войска врага налетали на меня со всех сторон, как голодные вороны – на неосторожно оставленное на окне мясо.
– А дальше – по ситуации. Или ты думаешь, что всё так просто решится? Без твоей помощи нам не обойтись! – слегка раздражённо отозвалась она, вскидывая бровь.
По спине прошёлся холодок, заставивший шерсть и волосы встать дыбом.
– А… я смогу?
Брюнхильда сперва удивлённо округлила глаза. А потом широко улыбнулась, преисполненная уверенностью, какой я, наверное, ещё не научилась.
– Конечно! Ты же наша героиня, – сказала она, обойдя стол и положив руку мне на плечо. – Не унывай. Ты же хочешь помочь своим союзникам, не так ли? Покажи, на что способна – не стесняйся!
Я скромно улыбнулась в ответ, стушевавшись. Да, она права. Только вот неловкость по-прежнему не покидала меня…
– Прости, Брюнхильда, я просто ещё не очень привыкла, что у меня… есть сила, – вполголоса проговорила я, глядя на собственные руки – больше не такие тонкие и нежные. Вдруг я ощутила странное чувство, будто я… скучаю по тем рукам?
Нет, я скучаю лишь по собственной безответственности. Пора взять силу в свои руки, а не ждать, что тебе, милой и кроткой, кто-то поможет.
– Малявочка, – назвала она меня дружелюбно, так, что не хотелось обижаться, – ты подняла Молот Тоура. Тебе нужны ещё какие-то доказательства?
– Не верится. Думается, что это какое-то совпадение, удача… – начала было я, но Брюнхильда меня перебила.
– Слушай, – сказала она, ткнув меня пальцем в солнечное сплетение, – рас-слабь-ся. Ты излишне себя накручиваешь. Просто скажи себе: «Я смогу!» Больше тебе ничего не нужно. Поверь мне – я-то знаю.
Я шумно выдохнула. Она так уверенно улыбается, щуря тёмные глаза. И что бы она ни говорила, в них крылась загадка силы, которую мне так и не удалось раскрыть.
