Цена свободы

– Знаете, мой отец говорил мне: «Трус свободным не бывает», – ответил он.

Сияна хотела было что-то сказать, уже открыла рот, но за дверью раздался стон Ачима, а за ним незнакомый истеричный смех.

Элен метнулась к окну.

– Вот же гиены! Они его бьют! – злобно сказала она. Мать и Хавенел подошли к окну. Сквозь чистое стекло было отлично видно, как трое небрежно одетых в истертые стеганые куртки мужчин дружно избивают валяющегося на земле Ачима.

– Они же его убьют! – Элен потянулась к луку. – Ну сейчас я им…

– Элен! – мать преградила ей путь и схватила руками за плечи.

– Мама, это неправильно! Они бьют твоего мужа, моего отца на глазах у всей деревни, а мы сидим тут и ничего не делаем. Это позор! Они же относятся к нам как к скоту, уже который раз нарушают договор и являются за данью раньше времени, притом что мы вообще не должны им платить.

– Вмешаешься – Сильвиан всю деревню вырежет, – мать все еще безнадежно пыталась остановить дочь, а Хавенел наблюдал за избиением беззащитного человека. Он ощущал странное чувство: будто это уже было тогда, много лет назад, в юности. Он был слаб, его сковывал страх и собственная неуверенность, все, что он мог – это молча наблюдать. Но ведь теперь все иначе: тело его окрепло, выдержало тяжелейшие тренировки, покрылось шрамами, побывало в боях. Почему он все еще стоит здесь и все так же молча наблюдает?

– Хорошие же из вас старосты, – Элен решительно шагнула вперед, отодвинув рукой мать. – Тоже мне, хранители традиций и устоев! – она уже ступила за порог, но Хавенел схватил ее за руку, очень крепко и дернул назад.

– Элен, не лезь, сиди здесь. Я разберусь.

– Хавенел, не надо, прошу вас! – мать попыталась остановить и его.

– Ваша дочь права, этих псов лучше остановить, иначе они убьют вашего мужа.

Хавенел накинул капюшон, спрятал лицо за маской, открыл дверь и исчез за порогом дома, в свете золотистого заката, освещающего улицу.

Деревня будто опустела, лишь в окнах домов изредка мелькали то ли удивленные, то ли испуганные лица. Трое мужчин, так увлеченно, с каким-то особым садистским удовольствием избивающие валяющегося на земле и даже не пытающегося сопротивляться Ачима, не обращали внимания ни на что. Их не отвлек даже громкий стук дверью, специально сделанный Хавенелом.

– Эй, собаки, хорош его пинать, – крикнул им Хавенел.

Они остановились и голодным взглядом посмотрели на него, словно звери.

– О, ты что за крендель? – сказал один грубым, хриплым голосом. – Ребята, он по ходу не понял, куда попал. Это Кайвенгерн – край свободы, повторю: с-в-о-б-о-д-ы, значит, бью кого хочу и делаю что хочу. Правильно я говорю, мужики? – обратился он к своим сообщникам и пнул Ачима под дых. Тот застонал, как щенок, и скорчился.

– Оставь его, – спокойно сказал Хавенел.

– А что, хочешь с ним местами поменяться, а? Ну так прошу, мы будем только рады!

Все трое разбойников рассмеялись.

– Я-то дань вам не плачу, можете и убить, если, конечно, получится.

Хавенел вытянул руку в сторону, и в то же мгновение в ней, не без помощи магии, оказался клинок. Это удивило разбойников, но не убрало наглых улыбок с их лиц.

– Доставайте мечи, выродки! – он приготовился к бою, слегка повернувшись к ним боком, направив острие им в лица. Разбойники достали клинки.

– Нет, нет, мужики, так дело не пойдет! – сказал разбойник с прокуренным голосом. – Как-то не по чести получатся: трое на одного. – Он ехидно заулыбался. – Давайте-ка я с ним один разберусь, может, за такое благочестие король Фергус меня рыцарем сделает. А, как думаете?

Разбойник нелепо поклонился, дружно заливаясь смехом вместе со своими товарищами. Он вышел вперед, продолжая хихикать сопернику в лицо. Его рука скользнула за пазуху и через мгновенье, достав маленький арбалетик, спустила рычаг. Хавенел не успел отреагировать на столь бесчестный поступок, болт вошел ему в плечо и заставил отвлечься от внезапно начавшегося боя. Сжав зубы до скрипа, он вытащил снаряд из плеча, рана засочилась кровью, придав черному рукаву алый оттенок. Кровь дождем закапала на землю.

– Чертовы арбалеты, – пробурчал Хавенел.

– Что, понравилось? Эх, давно я не убивал, уж очень по людской кровушке мой меч соскучился.

Разбойник разбежался, замахнувшись одной рукой. Хавенел нырнул ему под руку, ударил локтем в бок, заставив потерять равновесие, схватил его за руку и перекинул через спину, затем резко упал ему коленом на грудь, раздался слабый, еле слышный хруст костей. Разбойник застонал и хотел было скрючиться от боли, но ему не позволил клинок, ловко приставленный Хавенелом к шее. Теперь разбойник больше не улыбался, не хихикал. Он неподвижно лежал, вытаращив глаза, как рыба, его руки и ноги дрожали от испуга.

– Ну что, пес, – усмехнулся Хавенел. – У тебя не самая верная стая, раз не бегут спасать вожака. – Он бросил взгляд на остальных его подельников, замерших в страхе, и приложил руку к его сердцу. – Ого, как быстро стучит. Боишься? – прошептал Хавенел. – Значит так, – продолжил он теперь громко. – Даю вам пять минут, чтобы убраться отсюда, и если вы мне где-нибудь еще попадетесь, убью всех, понятно? – обратился он к разбойнику на земле.

Тот ничего не ответил, а лишь кивнул головой в ответ, пытаясь понять, что с ним произошло за тот недолгий миг сражения.

– Отлично, – Хавенел встал и убрал клинок за спину. Бандиты, подняв своего товарища, в спешке поволокли его из деревни.

Ачим, не без помощи жены и дочери, поднялся с земли. Лицо его было все в пыли и синяках, он еле держался на ногах и будто задыхался.

– Это даже странно как-то, Хавенел. Вы нас выручаете, будто сами боги послали вас к нам. Вы ранены, давайте мы вам поможем. Уже темнеет. Может, на ночь останетесь? К сожалению, в доме свободной койки нет, но можете лечь в амбаре на сене. Так жаль, что не могу предложить вам большего.

– Большего не нужно, вы чересчур добры ко мне. Я переночую здесь, заодно подлатаю себя, а утром уйду, я очень благодарен вам и вашей семье, Ачим.

– Нет, это тебе спасибо: ты меня спас, вернул нам дочь. Вон рану из-за меня заработал, как кровоточит, мерзость. Элен, дай герою, чем рану обработать, и тряпки ненужные для перевязки тоже вынеси.

– Не надо, все необходимое лекарство у меня с собой, – Хавенел постучал по сумочке на поясе, прижал руку к плечу, затем убрал и повернул ладонью к лицу, посмотрел на кровь, которая принялась стекать по рукаву куртки. – Я сам займусь раной.

– Вы уверены?

– Со мной случались раны и похуже, и ничего – живой же, на этот счет вам беспокоиться не стоит.

– Ладно, убедили. – Ачим посмотрел на его рану, и лицо его скривилось в отвращении. – Мерзость… Элен, проводи в амбар и устрой нашего героя.

– Хорошо, – Элен махнула головой, позвав Хавенела за собой. – Пойдем, покажу, где ты будешь спать.

Они вошли в средних размеров, ничем не примечательный амбар. Внутри было мрачно, и лишь через небольшое окошко под самым потолком пробивался тусклый свет, освещавший помещение. Неаккуратно сложенная куча сена в темноте была похожа на огромного спящего пушистого зверя, вдоль стен стояли плетеные корзины с овощами и набитые до краев мешки.

– Ну, располагайся, – Элен широко развела руками. – Это, конечно, не гнилая лачуга, но думаю, одну ночь ты выдержишь. – На ее лице мелькнула улыбка. Хавенел сел на сено, сверху вниз осмотрел стоявшую перед ним Элен.

– Раздевайся, – сказала она, застав Хавенела врасплох неожиданностью такого заявления. Казалось бы, они едва знакомы, а тут такое предложение. Хавенела это смутило и сбило с толку.

– Что? – неловко спросил он с еле заметной дрожью в голосе.

– Помогу тебе с перевязкой. Мне нужно видеть рану. Снимай куртку.

– Я сам справлюсь.

– Тебя ранили в плечо, тебе же неудобно будет перевязывать, только хуже сделаешь. Так вдобавок еще и извертишься весь. Давай помогу. Я быстро перевяжу ранку, и ты сможешь спокойно отдыхать, а без меня ты еще долго тут плясать будешь.

– Ладно, ты же ведь все равно не отстанешь. – Хавенелу уже порядком надоела жгучая боль в плече, словно рану посыпали солью и облили спиртом. Еще и кровь не переставала раздражающе течь и пачкать одежду. Он решил избавиться от всего этого сбора неприятных ощущений как можно скорее.

– Снимай весь верх, давай бинты и садись.

Хавенел убрал маску, снял куртку, за ней с тела сошла рубаха с кольчужными рукавами. Элен замерла. Хавенел обладал самой что ни на есть солдатской фигурой – стройной, подтянутой, вот только тело его покрывали шрамы: одни были большие, другие маленькие, а третьи напоминали странные узоры. Порой шрамы нахлестывались друг на друга, как волны в океане. Он залез в сумку на поясе, достал маленький моток бинтов и флакон с полупрозрачной зеленой жидкостью, напоминающей по своему состоянию воду, и протянул их Элен.

– Так, это бинт, а это что такое? – Элен рассматривала флакон, вертя его в руке.

– Это настойка, ускоряющая заживление. Сначала выльешь немного на рану, потом хорошенько смочи ею бинты, – Хавенел сел на сено и медленно вытянул руку в сторону. – Приступай.

Элен вылила немного на рану.

– С-а-й-й, – Хавенел крепко зажмурил глаза и сжал зубы. – Жжется, зараза!

– Терпи, я постараюсь побыстрее, – Элен принялась пропитывать бинты жидкостью, не сводя глаз с изувеченного тела. – Кто это тебя так? – девушка осторожно, как-то приятно, почти до мурашек, провела пальцем по одному из шрамов.

– Люди, больше я ничего не скажу. И раз уж вызвалась, займись, пожалуйста, делом.

– Ну да, как обычно, – Элен приложила мокрый бинт к ране. Хавенел дрогнул. Она начала перевязывать, нежно и аккуратно накладывая каждый новый слой, ловко перекладывая бинт из руки в руку. – Скажи, а ты всегда такой нелюдимый или у тебя по настроению? – она завязала бинт бантиком и снова, против воли, взглянула на шрамы. – Нет, люди на такое не способны.

Хавенел молча встал, накинул рубаху.

– Способны, – он надел куртку, закинул ножны с двумя короткими мечами за спину и зафиксировал их там с помощью заклепок, поправился, помотал перевязанной рукой. Боль ушла.

Элен неподвижно наблюдала за ним.

– Спасибо, – проговорил он и сел на сено.

– Нет, спасибо тебе – и за отца, и за меня, – Элен поправила волосы и села рядом, что вызвало его удивленный взгляд, который был встречен блестящими, как драгоценные камни, зелеными глазами на маленьком овальном лице с тонкими, воистину женственными чертами, розовыми губками и аккуратным треугольным носом. Хавенел был просто вынужден в очередной раз отметить ее красоту. За свою жизнь он знал преступно мало девушек. Элен была самой красивой из них. Этот факт невольно закрепился в его голове. Природа вложила много стараний, если не все, в создание такого прекрасного лика. Ее лицо вдохновило бы любого художника на написание нескольких картин, посвященных ей.

По непонятным для Хавенела причинам ему все больше нравился этот странный, по-особому приятный момент: он и Элен. Ему нравилась ее компания, хоть он и пытался показать обратное, и все по тем же непонятным причинам ему не хотелось, чтобы она уходила. Ощущения, которые он испытывал, были сродни приятному волнению и детскому восторгу.

– Думаю, ты заслужил награду!

Девушка мгновенно накинулась ему на шею, обняла, прикоснулась губами к его щеке, поцеловала, глянула ему в глаза, по-ребячески непринужденно улыбнулась, встала с сена, неспешно отошла, открыла дверь, повернулась.

– Спокойно ночи, Хавенел!

– И тебе, Элен, – сказал он в ответ, провожая ее взглядом.

Элен вышла из амбара, оставив Хавенела наедине с мрачной внутренностью помещения и потихоньку ускользающим вслед за ней удивлением. Он опрокинул все свое тело на кучу.

«Давненько я на мягком не спал», – подумал он, затем закрыл глаза и уснул.

Часть II. Старый друг

Хавенел проснулся от крика петуха за дверью амбара. Он неохотно встал, осторожно отряхнул голову от соломы, надел маску, проверил раненое плечо. Боли не было, лишь слои бинтов немного мешали движению, но в целом были наложены грамотно. «Элен постаралась на славу», – отметил он и, сопровождаемый особо сильным желанием хорошенько пнуть от природы неудачного менестреля – петуха, так грубо лишившего его возможности выспаться, еле волоча ноги, позевывая, пошел к выходу. Улица встретила его ярким утренним солнцем, мокрой от росы травой и петухом, вальяжно расхаживающим, как король, среди куриц, клюющих зерно с земли. Недалеко от амбара собралась толпа деревенских зевак. Они стояли вокруг по-богатому, словно какой-то барин, одетого в красный кафтан человека. Он бросал тяжелый взгляд темных, глубоко посаженных глаз на деревенских, изредка потирая густую черную бороду. На поясе у него висел и переливался на летнем солнце своим навершием в форме головы дрозда длинный меч, за его широкими плечами, вместе с конями, стояли пятеро людей. Троих Хавенел узнал: те самые, которые вчера неудачно собрали дань. Двое были доселе незнакомыми, но наверняка такими же мерзавцами. Судя по всему, эта компания только что приехала.

– Ну и кто из вас, деревенских лободырей1, решил устроить этот маленький бунт? – заговорил человек в красном кафтане громким властным голосом, будто царь, отдающий приказ своим подданным.

– Как всегда, ищешь не там, Сильвиан из Ракерона. Или мне называть тебя по старинке, Дроздом, – крикнул ему Хавенел, стремительно шагая сквозь толпу.

– Дейлер? – Сильвиан запаниковал, его голос погас и задрожал. – Живой? – глаза хаотично забегали, рассматривая Хавенела. – Нет, нет, не верю, – он истерично замотал головой, голос внезапно стал громким. – Ты мертв, как и все, кто сбежал тогда. Я видел твои раны, с такими не живут! Нет, погоди, ты его шпион, верно, шпион Герсна! – он достал меч. – Покажи лицо!

– Успокойся.

– Заткнулся и живо снял маску! – Сильвиан упер конец лезвия в грудь Хавенела.

– Это я, – Хавенел снял маску, из-под нее выглянуло невозмутимое лицо.

– Дейлер, и правда ты… – Сильвиана упал на колени, выпустив меч из руки. Толпа взбудоражилась – все-таки нечасто людям Навер удавалось видеть Сильвиана в таком запуганном и растерянном виде. – Но как, как ты выжил, не понимаю?!

– Видимо, чтобы убить меня, недостаточно просто бросить полумертвого в лесу.

– Прости, прости меня, я так виноват перед тобой. Они убили Колина, почти догнали меня, я не мог тебя больше нести. Ты был мне… обузой… Так я тебя отблагодарил за спасение. – Сильвиан не смел поднимать голову вверх, он боялся осуждающего взгляда Хавенела.

– Друг, – Хавенел присел, посмотрел ему в глаза и положил руку на плечо. – Столько времени прошло, я давно забыл обиду.

Паника и страх отпустили Сильвиана. Они оба поднялись теми же старыми друзьями, что и много долгих месяцев назад.

– Дейлер, как же хорошо, что ты жив и все такой же милосердный. Как сам-то, а?

– Не жалуюсь, лучше скажи, что стало с тобой. Судя по рассказам местных ты тут тиранию устроил, на тебя совсем не похоже, совесть не мучает?

Сильвиан опустил глаза.

– Давай так, – продолжил Хавенел, – за спасенную жизнь у тебя должок передо мной, и думаю, пора тебе его выплатить.

– Ты к чему клонишь?

– Я прошу тебя об одной услуге. Освободи этот край от своего присутствия и людей своих забери.

– Нет, не могу. Знаешь, раньше я бы самолично этим бандюгам глотки повскрывал, но сейчас… – Сильвиан замолчал и отвел взгляд на траву. – Так уж вышло, что люди ничем не отличаются от зверей, а может и хуже. Понимаешь? Выживает либо сильнейший, либо тот, кто приспособился, и я приспособился, тебе ведь это знакомо? Наверняка приходилось выбирать между «по совести» и «ради жизни», а нынче в нашем-то с тобой положении по совести жить смертельно опасно.

– Да, приходилось, но все же это дела не меняет. Ты мой должник и сделаешь все, чтобы со мной расплатиться, конечно, если в тебе еще остались задатки того благочестивого Дрозда, которого я знал и однажды спас.

Сильвиан косо взглянул на друга.

– Ладно, я освобожу эту деревню от дани на полгода, и торговаться я не намерен.

– Хорошо, полгода, – Хавенел обошел Сильвиана, надел маску. – А теперь, если позволишь, я уйду.

– Дейлер.

– Да.

– Может, поедем ко мне домой, выпьем за встречу, а?

– У меня срочные дела, – Хавенел исчез в синем тумане и появился уже у входа в деревню, чем удивил всех стоящих, кроме Сильвиана. Все же за годы службы в Ордене Стражей для него это было обычным делом – видеть подобные телепортации.

– Ты его отпустил, – сказал один из сопровождающих Сильвиана, наблюдая за тем, как Хавенел исчезает за зеленым полем.

– Да, отпустил, а ты смеешь усомниться в правильности моих действии, развисляй2? – голос Сильвиана снова стал властным и громким, напоминающим дикий львиный рык, такой же беспощадный и отпугивающий. – Не переживай, без наказания сегодня не обойдется, – Дрозд погладил бороду. – Кто из вас, шавриков3, вчера дань собирал? – обратился он к своим людям.

– Ну я, – прокуренным голосом сказал один.

– А, Бедан, поди-ка сюда. На вот, возьми, – Сильвиан достал меч из ножен. – Убей своих напарников.

Бедан смутился, руки задрожали то ли от волнения, то ли от испуга. Он взял меч и медленно повернулся к своим вчерашним напарникам. Они стояли неподвижно с обнаженными ножами, выпучив глаза, и ожидали, что будет дальше. Меч в руках Бедана ходил ходуном, как ни старался, он не мог собраться и выполнить этот неожиданный приказ.

– Ну давай же, или вы, идиоты, можете только беззащитных крестьян мутузить? – усмехнулся Сильвиан. – Любая власть держится на силе, любая сила доказывается поступками, а ты не доказал. – Сильвиан выхватил меч из дрожащих пальцев Бедана. – Вы, трусы, учитесь, как нужно! – Дрозд с каким-то нечеловеческим оскалом вонзил меч в грудь Бедана. – Видите, это просто, раз и все! – он вынул меч, пнул ногой тело. – Поистине героический поступок, – Сильвиан обратился к упавшему в траву лицом мертвому телу. – Как хороший лидер, ты взял всю вину на себя и сполна заплатил за вашу общую ошибку, хвалю, – он повернулся к двум другим, – его кровь на вашей совести, – затем перевел взгляд на толпу местных, – ну что же, сделаю, как и обещал, распрощаюсь с вами на полгода, счастья вам и всех благ. – Сильвиан глубоко поклонился и сел на коня. Его маленькая шайка также оседлала своих скакунов. – Кто-нибудь, скормите этот труп волкам в лесу, – сказал Сильвиан, ударил коня и поехал вперед из деревни вместе со своим конвоем мерзавцев.

Часть III. Новый друг

Хавенел по своему обычаю проснулся рано утром и, даже не позавтракав, начал тренировку. Эту своеобразную привычку ему привил учитель еще во время обучения в Ордене.

– Завтрак полезен только после хорошей тренировки, а тренировка полезна только с хорошей мотивацией, и завтрак отлично подойдет на ее роль, – любил повторять учитель Альвин. Для Хавенела процесс тренировки всегда был чем-то особенным, нежели просто набором из постоянно повторяющихся движений и упражнений. На тренировках он мог позволить себе задуматься и поразмышлять о своей семье, о том, что с ним стало и что еще ждет впереди, об Элен, образ которой грубо впиявился в этот поток мыслей и наотрез отказывался из него уходить. Клинки со звоном летали по поляне, то втыкаясь в деревья, то лихо кружась вихрем вокруг Хавенела, который только стоял и элегантно махал руками, словно какой-то волшебник, накладывающий чары. Клинки послушно следовали за направлением его рук, словно верные псы за хозяином. Порой это было похоже на танец, плавный и неспешный, а порой движения становились резкими, быстрыми, и Элен, стоявшая в кустах, наблюдая за Хавенелом, вздрагивала от испуга. Наблюдение прервало лезвие, нежно ткнувшее ее в спину, она подпрыгнула и замерла, вся ее жизнь вдруг пронеслась перед глазами. Хавенел остановился.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Лободырь» от древнерусского «лободырный» – недоумок.

2

Развисляй – неряха, рохля, разиня в Древней Руси.

3

Шаврик – кусок дерьма в Древней Руси.